Таёжные пустыни Дальнего Востока

Развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока - приоритетная задача России.

На юге возможности для этого огромные. Там относительно мягкий климат, судоходная река Амур, БАМ и Транссиб, новейшая автомагистраль, Зейская и Буреинская ГЭС, космодром и газопровод Сила Сибири. Крупные города и протяжённая граница с пока дружественным, активно развивающимся Китаем.

На востоке перспективы развития связаны с побережьем Великого океана. Рыболовство и аквакультура, порты и судостроение, уголь, нефть и газ Сахалина, богатые недра Приморья, международные транспортные проекты, возможность неограниченной поставки древесины странам Азиатско-Тихоокеанского бассейна.

И даже полярный север с возрождением Севморпути даёт много возможностей для развития. Теперь транспортно-доступны газовые гиганты Ямала, медь, никель и платина Норильска, золото и олово Колымы.

А гигантские внутренние регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока, которые я назвал «пустынями» не потому, что они похожи на Сахару или Гоби, а потому что они практически безлюдны? Возьмём Алданское нагорье, с юга ограниченное Становым хребтом, с востока Джугджурским, с запада рекой Алдан. На территории только Усть-Майского района, например, площадью 95 000 кв км (более чем Австрия или 2 Швейцарии) сейчас проживает всего 7 000 человек (плотность населения 0,07 при средней в России - 8).

Есть ли у таких регионов перспективы развития или они навсегда останутся лишь производящими кислород «лёгкими планеты Земля»? Ответить можно только познакомившись, хотя бы очень кратко, с их историей.

1. До середины 19 века (Нелькан основан в 1848 г) «таёжную пустыню» населяли лишь полукочевые оленеводы и охотники, контактировавшие с православными миссионерами и скупщиками пушнины. Таёжная культура эвенков была подчинена возможностям ландшафта. Основа жизни - самостоятельно кормящиеся олени и охотничьи трофеи, дающие пропитание, одежду, постель, а также берёста - материал для посуды (туесов и др), въючных сум, лодок-берестянок. В 1956 - 1963 гг я наблюдал исчезновение этой «берестяной» цивилизации. Посёлки, стоящие вдоль крупных рек, уже преобразились, на отдалённые ещё сохраняли остатки прежнего облика. Таким посёлком была Тотта, куда мы пришли с караваном оленей из Нелькана. Посёлок был расположен среди безбрежной кочковой мари, скорее напоминающей тундру, чем часть горно-таёжного края. Сходство подчёркивалось сплошными полями жёлтой морошки.

Напроч вымотанные высокой кочкой - именно в таких местах труднее всего угнаться за оленями - мы разбили лагерь на края посёлка. Здесь жил отец бригадира наших каюров, которому был 101 год (?). Тотта состояла их трёх десятков убогих домиков, что не удивительно, так как приличноно строительного леса вблизи не было. В большинстве дворов стояли чумы. Летом эвенки предпочитают жить в них. Как объяснил мне каюр Василий Семёнович: «В доме, однако, спишь как глухой. В чуме лучше, всё слышу: вот олени к ручью пошли, хромой отстал маленько, потом догнал...И дышать в чуме легко». Ещё здесь был магазин с русской продавщицей и «клуб» с киномеханником, её мужем.

В Тотту мы случайно пришли накануне выборов в Верховный Совет и явились свидетелями этого всенародного праздника. Должна была продаваться водка, но ограниченно и только после окончания голосования; обычно здесь сухой закон. Участок открылся в 7-00. К 7-30 проголосовали все, включая столетнего бригадирского отца. Далее праздник пошёл по обычным рельсам. К счастью обязательная стрельба из всех видов оружия на этот раз закончилась без членовредительства.

Вершиной мастерства «берестяной цивилизации» было строительство лодки-берестянки (ветки), которое мне удалось увидеть в посёлке Ципанда, где жил последний такой мастер. Мне хочется употребить здесь глагол «строить» потому, что его употребляли старые скрипичные мастера, говоря о своих скрипках. Узкая, в ширину мужского таза, трёхметровая лодка была легка, как скрипка. Один человек мог спокойно нести перевёрнутую ветку на голове, обходя порог или просто из одного водоёма в другой. В то же время берестянка спокойно поднимала двух человек с грузом и позволяла передвигаться по любым типам рек. На спокойной воде для этого использовалось байдарочное весло. Вверх по течению крупных рек можно было двигаться вдоль песчаных и галечных кос с помощью шеста. На перекатах использовались две короткие палки, позволявшие плыть против быстрого течения. Сидящие в лодке гребцы продвигали ветку, упираясь палками в дно, причём, когда один гребец молниеносным движением переносил палки вперёд, второй ещё продолжал упираться в дно, удерживая лодку на быстром течении. В 1938 г молодой тогда зам. министра геологии В.Ярмолюк дважды проделал на ветке трёхсоткилометровый путь между Нельканом и Аимом по р. Мая. Вниз по течению он плыл два с половиной дня (120км в день), а вверх по течению семь дней (43 км в день). Предлагаю читателю оценить не только выносливость «старой гвардии», но и уникальные свойства берестянки.

Чтобы построить ветку, старый мастер сначала готовил тончайшую щепу-дранку шириной сантиметра четыре и длиной в длину лодки. Готовилась она из ели с помощью только ножа; при мне только каждая шестая - восьмая дранка получалась полностью кондиционной. Лодка плелась из подобной гибкой щепы как корзинка, а затем покрывалась большими листами берёсты белой стороной внутрь. В два слоя – вдоль и поперёк. Листы сшивались сохатиной жилой и шпаклевались варёной сосновой смолой. Получалось настоящее произведение искусств

2. «Вспышкой экономической активности» в регионе явилось возникновение во второй половине 19 века «Чайного пути», по которому чай из Китая в Якутск стали доставлять морем до порта Аян, а затем на лошадях, а больше на оленьих нартах через хребет Джугджур (перевал Таганох) по замёрзшим рекам Мае, Алдану и Лене. В год перевозили до 100 000 (?) ящиков чая. Посёлки Нелькан, Джигда, Ципанда и др. были станциями на этом пути. Трасса эта (в дальнейшем Амгино-Аянский зимник) позднее стала центром многих событий.

3. Одним из них стал знаменитый «Ледовый марш» белого генерала Анатолия Пепеляева. Марш зимой по бездорожью на 800 км от порта Аяна до Амги (почти до Якутска) с целью организации нового восстания против красных. 27-летний генерал, герой Первой мировой войны («Анна» за храбрость, офицерский «Георгий», «Владимир» с мечами, почётное оружие) был абсолютно честным, бескорыстным, глубоко религиозным человеком, не знал вкуса вина, жил наравне с солдатами, имел среди солдат и офицеров громадный авторитет.

Первый отряд из 700 добровольцев (2/3 офицеры,13 полковники), вооружённых только винтовками и двумя пулемётами, с трудом дошёл до Нелькана, страдая от бескормицы и питаясь лошадьми. Второй отряд, вышедший из Аяна в ноябре, привлёкший местных якутов и эвенков с 300 оленями, делая марши при 30-градусном морозе, пришёл в Нелькан в декабре. 2 февраля 1923 г в сильный мороз (ртуть замёрзла) пепеляевцы взяли штурмом пос. Амга, перебив небольшой гарнизон Красных. В дальнейшем генералу противостоял отряд Ивана Строда, также героя Первой мировой (4 Георгия) и Гражданской (3 ордена Красного знамени) войн.

Разбитая армия Пепеляева отступила обратно по «Чайному пути». К июню в Аян пришлло 640 человек, которым Пепеляев приказал слаться комкору Вострецову. Генерала приговорили к расстрелу, который заменили тюрьмой. Проведя в заключении 13 лет, в 1938 г Пепеляев был расстелен. (Одержавший победу над ним в «последнем сражении Гражданской войны» Иван Строд был расстрелен ещё раньше - в 1937).

4. Во время войны и этот далёкий регион внёс свою лепту в нашу победу. Над ним шла тасса, по которой через Аляску и Чукотку пергонялись самолёты, поставляемые Америкой нашим фронтам по ленд-лизу. Всего было поставлено 7900 самолётов. Аэродромы в Чагде и Курун-Уряхе подготовили как запасные на случай поломок и непогоды.С них постоянно передавались метеосводки. На совершенно безлюдных территориях создали дополнительные посадочные площадки. Одну из них - Маар-Кюэль впоследствии использовали наши партии для заброски в районы работ. Для строительства таких площадок выбирались озёра с ровными безлесными берегами. На воду садились американские летающие лодки - «Каталины» и выгружали готовую посадочную полосу. Я не оговорился. На берегу укладывались тонкие перфорированные листы стали и соединялись между собой как траки танковых гусениц. При аэродроме стояло два хорошо сохранившихся деревянных домика - в войну здесь жили радисты-метеорологи.

5. Наиболее активно жил регион в 1955-1965 гг. В послевоенные годы осуществлялся грандиозный проект - геологическое картирование и поисковые работы на всей территории страны по единому стандарту. Площади покрывались сетью геолого-поисковых маршрутов с расстоянием не более 2 км друг от друга. Все водотоки опробывались шлиховым методом. Выявленные перспективные объекты изучались более детально. Издавались карты м-ба 1:200 000 и подробные объяснительные записки к ним. Картровала регион московская Аэрогеологическая экспедиция №2 , и я отдал этой работе 8 лет. (Аэрогеологическая потому, что основой картирования было геологическое дешефрирование аэрофотоснимков). Ежегодно 10-12 партий забрасывались самолётами Ан-2 на редкие посадочные площадки или речные косы, либо выгружались на берега рек Мая, Юдома с теплохода (барж) поближе к районам своих работ. Там их ждали 60-80 вьючных оленей с каюрами. Вся территория региона без исключения была «исхожена ногами».

Базой экспедиции была Чагда, расположенная в устье р. Учур при впадении её в Алдан. Посёлок с хорошим аэродромом, возможностью использовать брошенные склады и домики «Золотопродснаба». Чагда была административным центром огромного района и немногочисленное население её в основном составляли служащие советских, партийных, профсоюзных, судебных и прочих обязательных организаций. Райбольница, столовая и областной интернат для детей с синдромом Дауна. Выращивали картошку, капусту и немудрёные овощи, собирали ягоды, грибы и рыбачили.

Товары и продукты на весь год в Чагду забрасывали баржами весной или в самом начале лета по высокой воде. К весне запасы продовольствия бывали почти съедены, а о спиртном нечего и говорить - в посёлке наступал объективный сухой закон. Заканчивались не только сахар и варенье, из которых можно сделать брагу, не только «Тройной» и «Кармен», но и дорогущая «Красная Москва». Даже кружки в местной столовой переставали пахнуть одеколоном.

Обычно партии отбывали в тайгу до прихода барж, но однажды мне довелось наблюдать это замечательное событие. Теплоход пару раз гуднул и пришвартовал к берегу две широкие баржи. Но ещё до гудков на кромке высокой террасы уже сидело всё население посёлка. Включая детей и, конечно, собак. Человек десять мужиков сидели в стороне, группой. Два человека отделились от группы и пошли на теплоход. Вернулись через полчаса, о чём-то потолковали с остальными, употребляя ненормативную лексику, затем медленно разошлись. За ними потянулись остальные. Берег опустел.

Я был поражён. Время ещё раннее, вообще — белые ночи. Посёлок давно с нетерпением ждёт прихода барж. И вдруг все разошлись! Оказалось, идёт торг. Бригада грузчиков (те самые мужики) назначила свою цену за разгрузку. Экспедитор, сопровождающий груз, предложил меньше. Не договорились. Фактически грузчики могли диктовать любые условия; простой баржи стоил больших денег. Вода падала, и теплоход вообще мог застрять здесь до осени. Однако экспедитор знал один «бооольшой секрет» – мужикам безумно хотелось выпить.

Выдержали всего сутки, потом пошли на «консенсус». Разгружали баржи с огромным подъёмом, без обеда. Местный силач Вася таскал по два мешка муки под мышками, сходни прогибались. Кроме денег грузчики получили несколько ящиков водки, что и было главной частью оплаты. Дело в том, что водку сейчас продавать не будут, она не замерзает на холодных складах, потерпит до зимы. Продавать будут «гамыру» — разливное вино, привезённое в бочках; его надо реализовать до морозов. Уже на следующий день в посёлке никто не ходил с пустыми руками. Несли бидончики, вёдра, трёхлитровые банки и чайники – в них плескалась заветная влага.

6. Отдельного описания заслуживает история освоения уникального крупнейшего в мире россыпного месторождения платины Кондёр. Месторождение я открыл в 1956 г, первый подсчёт запасов сделал в 1957, а диплом первооткрывателя получил только в 1990 после его разведки артелью старателей «Амур» и утверждения запасов в ГКЗ. Одновременно дипломы получили несколько руководителей артели, геолог Усть-Майской экспедиции В.Е.Кротов и несколько начальников из «Дальгеологии». Однако в дипломе написано «первоОТКРЫВАТЕЛЮ», и здесь у меня конкурентов нет. (Подробную историю открытия можно прочитать в интернете: «Как мы открывали месторождение Кондёр, часть 1,2,3).

К октябрю 2020 г (более позних данных я не нашёл) здесь добыто 125 тонн платины, стоимость которой на 10.07.2023 г составляет 275 000 000 000 рублей (одна унция - 84 122 рубля). Разработка продолжается. В 15 км от Кондёра построен современный вахтовый посёлок Уоргалаан на 600 человек. На месте «ленд-лизовской» посадочной площадки Маар-Кюэль функционирует аэропорт, связанный постоянными рейсами с Хабаровском. Здесь начинается 150-километровая автомобильная дорога до вахтенного посёлка. Функционирует также зимняя дорога (возрождённый «Чайный путь»), позволяющая доставлять на месторождение грузы и тяжёлую технику и со стороны Якутска, и со стороны Хабаровска. И в Нелькане есть подразделение артели «Амур».

7. Наиболее сложно осветить историю золотодобчи в этом регионе. Началась она в 1932 г и продолжается поныне. Интенсивность работ неоднократно резко менялась. Менялись руководящие организации. В основном работали артели старателей, но были и государственные предприятия, использовавшие труд заключённых. Отвлечёмся от хронологии и отметим несколько значимых или просто любопытных моментов.

Золото добывалось в основном из россыпей практически вручную с самодельными бутарами, реже с применением драг. Приёмная цена 1 гр золота в1947 г была 3 руб 30 коп (1 кг ржаного хлеба). В начале 1950 г она была снижена до 1 руб 29 коп. Работа многих артелей стала нерентабельной, и их посёлки были брошены. Два таких посёлка располагались на площади работ нашей партии. В посёлках из 10 - 15 домиков был брошен инструмент, посуда, запасы дров, сено для лошадей. Добыча золотоносной породы велась здесь в основном зимой, когда грунтовые воды не заливыют выработок, а промывка её на бутарах - весной, когда даже в сухих летом ложках появляется достаточное количество воды. Приказ о снижении приёмной цены пришёл зимой. Прииски старатели покинули даже не промыв уже добытый грунт. Здесь мы устраивали днёвку. Можно было хорошо накормить отощавших лошадей - вырубкм вокруг домиков густо заросли не только иван-чаем, но и густой сочной травой. На прииске Юна сохранилась баня, на прииске Дань - пекарня. Ими мы конечно воспользовались. Кстати, баня - первый «объект», который старатели возводили на новом месте; потом уже строили жильё. Обязательная принадлежность каждого прииска - домик «золотоскупки», который сразу можно было узнать по решёткам на окнах.

В 1939 - 1953 гг существовала организация «Главзолотопродснаб», снабжавшая старателей инструментом и продовольствием. Её брошенные склады и другие постройки в Чагде использовала наша экспедиция. Снабжались артели в основном в зимнее время оленями с нартами.

Примером прииска, где работали узники Гулага, может служить Курун-Урях, который во время работ нашей экспедиции был заброшен, но аэродром которого мы активно использовали. Здесь велись и подземные работы, а в 1943 г существовало даже две «зоны», поскольку на прииск присали «батальон одессских проституток» - около 300 молодых женщин, замеченных в связях с немцами во время оккупации. Они содержались в отдельной «зоне», откуда под усиленной охраной их водили на вспомогательные работы. Однажды по недосмотру охраны мужская и женская зоны «рванули» друг к другу. Публичное массовое прелюбодеяние было вызвно не страстью, а желанием, забеременев, получить льготы и реальный шанс выжить.

Во время войны и в старательских артелях и на государственных рудниках работало большое количество женщин, многие из которых за ударный труд были награждены орденами и медалями.

Однако главным является то, что не смотря на наличие в регионе нескольких золотодобывающих предприятий, успешно работающих в настоящее время, заметного влияния на экономику региона в целом они оказать не могут. даже такие, как «Ыныкчанзолото», добывшее в 2021 г 1,5 т драгоценного металла.

У каждого читателя, думаю, своё представление, как должны развиваться подобные регионы. Надеюсь, наше правительство, главная цель которого, конечно, забота о народе и которое никогда не делает ошибок, в своих планах учтёт всё. И природные условия (длинные зимы, низкие температуры, рискованное земледелие). И отдалённость, осложняющую логистику и борьбу со стихийными бедствиями. И то, что многие люди предпочитают жить вдали от бурно развивающихся новых технологий, цифрализаций, импортозамещений и цифровых валют. И таких становится всё больше. И то, что для многих это «малая родина» , могилы отцов и матерей.

Я думаю, регионы эти безуслоано должны иметь доступ к интернету (включая интернет-торговлю) и возможность в любое время выехать на «большую землю». Конечно, следует поддерживать высокорентабельные экономические проекты типа Ыныкчана, Кондёра или проектируемого освоения Сарданинского месторождения полиметаллов. Или строительства современной круглогодичной трассы Якутск - Усть-Мая - Нелькан - Аян («Чайного пути»), которая откроет путь неисчерпаемым запасам таёжной древесины на ненасытный Азиатско-Тихоокеанский рынок и приведёт к созданию в регионе современной лесоперерабатывющей отрасли. «Протоколы о намериниях» построить её уже заключались и с финнами (которые пока доставляют лесоматериалы в Японию и Корею, огибая пол Земного шара) и с китайцами. Конечно с соблюдением всех экологических норм.

Однако стимулировать недостаточно эффективные проекты, особенно предполагающие использование вахтового метода, я думаю не следует. Пусть «таёжные пустыни» останутся «легкими планеты» и прибежищем людей, не стремящихся жить даже в прекрасно оборудованном столичном муравейнике.