день реаниматолога

               

                Предупреждаю: я ни в коей мере не хочу
                оскорбить чувства верующих.
                Это просто взгляд специалиста на "дела
                давно минувших дней, преданья старины
                глубокой".

И была Пасха.
И было очередное дежурство.
Напарник уже сидел за столом, просматривал листы назначений, реанимационные карты и рылся в кипе анализов.
- Привет!
- Привет. Ну что, с Днём реаниматолога?
- ???
- Ну как же ты не понял? Ведь только реаниматолог на вопрос о том, воскрес Христос или нет, может ответить определённо – воистину воскрес. Кстати, а ты не рассматривал эту историю о воскрешении с нашей точки зрения?
- Да как-то и в голову не приходило.
- А зря. Отченно, доложу я вам, интересное занятие.
- Чем это?
- Вот понимаешь, создаётся такое впечатление, что человек-то на кресте умер, но, как го-ворится, не очень. А реаниматологи, как всегда, оказались на высоте.
- Вопрос первый – почему это он не умер? Ну, и вопрос второй - где это вы нашли реани-матологов в то время?
- Почему не умер, это мы попытаемся сейчас разъяснить. А что касаемо второго вопроса - что мы знаем о тогдашней медицине? Вдруг тамошние лекари оказались на высоте? Пусть они тогда реаниматологами и не назывались, но благое дело сделали.
- Это доказать надо.
- А давай попробуем. Интересно ведь. Время есть, в отделении спокойно, в корпусе тяжё-лых больных нет. Давай мозгами пошевелим. Только условимся – мы рассматриваем удачный случай реанимации и интенсивной терапии у обычного человека. Божественный компонент, для чистоты рассуждений, мы убираем, имён лишний раз тоже попытаемся не называть. Согласен?
 Идея мне понравилась.
- С чего начнём?
- Ну, наверно, с изучения истории жизни и заболевания.
- Согласен, - припечатал Дед. – Именно с них и надо начинать.

***
Надо сказать, что моего нынешнего собрата по дежурству мы, молодые врачи, про себя называли Дедом.
Было ему чуть за семьдесят, седую шевелюру он никогда не оскорблял ношением меди-цинской шапочки, а из-под маски, которую он всё-таки изредка надевал, торчала седая борода и бакенбарды.
Наш эпидемиолог (зверь-баба!) глядючи на это непотребство только горестно вздыхала, но молчала.
Знала – бесполезно.
Но дело своё он знал, мнение о больном имел, но высказывал только тогда, когда об этом просили, начальство его терпело и даже уважало.
О своей кликухе он был в курсе, поэтому иной раз называл нас внучатами, при этом весь-ма ехидно усмехаясь.
Однажды заведующий предложил ему уволиться (поймите – возраст, работать трудно, нагрузки будут возрастать. Нет, я не гоню, но подумайте). Дед воспринял это совершенно спокойно (хотя бы внешне), но потом руководство больницы отдало негласный приказ никого не увольнять (и так работать некому), и неприятные для Деда разговоры прекратились.
Тем более, что он проработал в палатах реанимации около сорока лет и умудрился ни разу не уйти на больничный. Наш же брат выдерживал работу в палатах максимум неделю-две, а потом сваливался с каким-нибудь инфекционным заболеванием.
Я всегда удивлялся, как он успевал сделать всё необходимое.
Вроде бы и лишний раз зад от стула не оторвёт (разве что покурить сходит, а дымил он как паровоз, невзирая на строжайшие запреты), но назначения были сделаны, сёстры настропалены, консультанты появлялись по первому зову.
Я как-то прислушался к ихнему разговору.
- Да, вы совершенно правы, но эти рекомендации могут быть выполнены только у боль-ных, не находящихся в реанимации. Может, лучше сделать вот этаким манером?
- А знаете, вы, наверно, правы. Так что мне написать?
- Давайте так…
И дальше консультант, который считал себя если не наместником Бога на земле, то хоть каким-нибудь спецом, писал под диктовку Деда всё, что он от этого консультанта хотел заиметь.

***
- Выражаясь современным языком, - профессорским тоном начал Дед, - в мелком горо-дишке, накануне большого праздника, появился бомж и диссидент  тридцати трёх лет от роду, который начал заниматься не совсем благовидными делами.
- Это какими же? – поинтересовался я. – И почему бомж?
- Смотри сам. Постоянного места жительства он не имеет, а список содеянного буквально за несколько дней, вызывает, я бы сказал, чувство этакого восхищения. Здесь тебе кража личного имущества, неразрешённая  медицинская деятельность, самовольная организация пункта общественного питания и драка, учинённая в храме.
А самое главное  - распространение идей, которые могли бы вызывать неконтролируемые ассоциации среди народных масс.
Причём и он, и его ватага, прекрасно понимают, что закончиться это может очень печаль-но, поэтому парень не раз говорит о своей скорой смерти, а ватажники, кто поумнее, по-дальновиднее и посерьёзней, думают, как бы от него отколоться. Так оно, впрочем, и по-лучилось. Один просто и незатейливо на вожака донёс, а второй отрёкся от него сразу по-сле ареста. Потом появится ещё и третий, который вообще усомнится – а вожак ли перед ним.
Как бы там ни было, парня схватили и представили перед старейшинами и первосвященниками. Как бы сейчас сказали – перед судом народных заседателей.
Я уже было развесил уши, в голове возник ряд вопросов, но в этот момент зазвонил теле-фон.
Звонивший интересовался самочувствием своего родственника, находящегося в нашем от-делении, а так же пытался намекнуть, что если мы родственника не вылечим, то во всякие высокие инстанции полетят различного рода жалобы.
С праздником не поздравил.

***
- Продолжим? – спросил я. – Мы остановились на, как вы сказали, суде народных заседа-телей.
- В состав суда входили весьма неглупые люди, - ответствовал Дед. – Они сразу поняли, что вся совершённая парнем уголовщина ни на какое серьёзное наказание не тянет. А вот его рассуждения весьма и весьма опасны. И с ними нужно покончить, причём вместе с распространителем. Права вынести смертный приговор, судя по всему, у них не было, поэтому они решили передать дело, как бы мы сейчас сказали, губернатору области.
- А губернатор, кстати, бывший военный, – продолжил я, – ничего не понимая в вопросах идеологии, после непродолжительной беседы с арестованным, решил парня несурово наказать (наверняка за ту самую уголовщину), а потом отпустить. Но не получилось. Народные заседатели так умудрились обработать электорат, что оный потребовал помиловать вора и серийного убийцу, чтобы только казнить проповедника непонятных им идей. И губернатор, чтобы избежать народных волнений, был вынужден отправить человека на крест. Причём, против собственной воли.
- А теперь представь самочувствие парня, - чуть помолчав, сказал Дед. – То, что его пой-мают и накажут за грехи, он знал, хотя надеялся, что чаша сия его минует.
- Но не миновала, - продолжил я. – И он явно не подозревал, что наказание будет таким жестоким.
- Да, поведение парня в источниках не описывается, но в известном тебе фильме показано очень хорошо. Не ожидал он такого, не ожидал.

***
Описание казни приводилось во многих источниках.
Приговорённого сначала всячески поносили, а потом пороли плёткой, к рукояти которой были прикреплены кожаные ремни разной длины с вплетёнными в них кусками свинца и зазубренных фрагментов костей. Били по спине, ягодицам и бёдрам осуждённого. Так что вместо спины и ягодиц было одно месиво из взлохмаченной кожи и крови. Сказать, что это было больно – ничего не сказать.
-  Кстати, мы не можем исключить и черепно-мозговую травму, - добавил Дед. – Есть ука-зания, что его били палкой по голове.
- А потом заставили тащить крест до места казни. Только вот есть сведения, что крест тащил кто-то другой, - продолжил я.
- Да, нашёлся доброволец. Хотя, добровольцем его назвать трудно. Как-то не принято от-казываться, когда представители органов правопорядка о чём-то просят. Но мнения оче-видцев, как всегда расходятся. Двое говорят, что всё-таки нашли человека, который  со-гласился дотащить крест до места казни, один вспоминает, что приговорённый крест та-щил сам, а ещё один свидетель пытается доказать, что преступник вообще на телеге ехал. Хотя, честно говоря, я с трудом представляю, как махину весом чуть ли не в полтора центнера тащит на плечах один человек. Правда, говаривали, что казнимый нёс только поперечную перекладину, но и она весила около пятидесяти килограмм. А путь, судя по всему, неблизкий.
Далее тело на кресте фиксировалось либо гвоздями, вбитыми в запястья и кости стопы, либо верёвками. Иной раз, чтобы продлить крестные муки, к продольной перекладине прикрепляли небольшой уступ, проходящий между ногами жертвы. В этом случае человек на кресте не висел, а как бы сидел.
- И сколько времени всё это длилось? – спросил я.
- В литературе указывается, что до трёх суток, - ответил Дед. – А может быть и дольше. Тут всё зависело от исходного состояния казнимого и стражников, наблюдавших за процессом. Они для ускорения летального исхода перебивали специальным молотом голени. Их тоже можно понять – в полной выкладке стоять на жаре, слушать стоны, хрипы, ругань…
А в городке кабаки, а в них девки весёлые…
- Так ведь есть указание, что висящих на кресте поили вином то ли с желчью, то ли с мир-ро.
- Вино с желчью гадость, наверно, редкостная, - поморщился Дед. -  А вот мирро – это благовонная смола, настой которой мог вполне обладать обезболивающим и наркотиче-ским действием. А так же мог служить и препаратом для эвтаназии… Кстати, есть указа-ние, что этот напиток специально готовили сострадающие преступникам женщины.
- А зачем это им нужно было?
- Жизнь такая была, - философски отметил Дед. – Сегодня её отец, муж, брат, любовник стоит у креста, а завтра – на нём висит. Поневоле задумаешься, как бы ему страдания об-легчить. Кстати, парень, о котором мы с тобой говорим, этот напиток не выпил.
- Он что, совсем дурак? Отказываться от напитка облегчающего страдания…
- Да не дурак он, хуже. Просто решил до конца пострадать за свои идеи… Что там случи-лось?
- В коридор выйдите, там больной очень хочет с врачом побеседовать, - сказала палатная сестра. – Нет, ничего особенного. Просто хочет с праздником поздравить.
Есть всё-таки "правильные" больные. Этот человек прошёл все реанимационные круги ада, мы уже не надеялись на благополучный исход. Но, памятуя один из афоризмов Деда насчёт лучших врачей, желания выжить и силу медицины, пациент скомпенсировался, и мы его благополучно отдали на долечивание в терапию. И сейчас он подошёл к дверям любимого отделения, чтобы поздравить дежурную бригаду со светлым праздником Пасхи.

***
- Ну, вот, - продолжил Дед, - теперь попытаемся разобраться, отчего, собственно, помирал человек на кресте. Мы хоть с тобой не патофизиологи и не судмедэксперты, но танатоге-нез, худо-бедно, представлять должны. Попробуешь?
- Пусковым моментом, как я думаю, нужно считать страшнейшую психоэмоциональную травму и наложившийся на неё болевой синдром. Потом добавляем вынужденное поло-жение тела, которое отвисает вниз и вперёд, а руки, в свою очередь, отходят вверх, в сто-роны и кзади. Добавляем царящую там жару, которая приводит к грубейшим нарушениям водно-солевого обмена и нарушению свёртывающей системы крови. Что, в свою очередь, может вызвать инфаркт, инсульт, острую надпочечниковую недостаточность и тромбоэм-болию. Я уж и не говорю о судорогах, возникающих во всех группах мышц.
Отягчающим фактором я бы назвал ещё и насекомых, которые ползают по телу, жалят, вызывают зуд, раздражение кожи и возможную аллергическую реакцию с последующим развитием шока.
Я представил, как по мне ползают всякие насекомые, залезая куда не попадя, а я не могу их стряхнуть. Стало жутко.
- Ты ещё забыл нарастающую дыхательную недостаточность. В подробности вдаваться не буду – захочешь, сам прочитаешь, но  под действием веса тела распинаемого наступает перерастяжение мышц грудной клетки, а так же усталость межрёберных мышц и диа-фрагмы. Кстати, многие исследователи…
- А что, были и такие? – удивился я.
- А что, мы одни с тобой такие любопытные? – в тон мне продолжил Дед. – Литературы написана пропасть, но авторы трудов сих – отнюдь не наш брат-реаниматолог, а судмед-эксперты и патофизиологи. Так вот, они утверждают, что основная причина смерти распятых - позиционная асфиксия.   
- Подождите,  - удивлённо переспросил я, - это же сколько времени он умирать должен?
- Вот, о чём и речь. Я ведь уже говорил тебе, что всё это тянется долго и мучительно. До  трёх суток. А парень умер где то часа через три, чему губернатор несказанно удивился. А он-то уж, как я думаю, знаток в казнях был.
Факт смерти установлен  со слов стражников, и наступила она, что интересно, сразу после того, как висящему дали выпить какой-то уксус. По его просьбе, кстати. И не думай, что это была уксусная эссенция, или ещё что-нибудь подобное. Нет, это было кислое вино, но с какими-то очень интересными добавками, скорее всего наркотическими. Кстати, интересно, откуда это ведро с вином там взялось? Очевидец утверждает, что стояло оно где-то в сторонке, и явно было принесено не стражниками.
Так что мы не можем исключить того факта, что парня напоили каким-то сильнодейству-ющим психотропным препаратом, что привело к угнетению сознания и, как ты сам пони-маешь, жизненно-важных функций..
Настораживает ещё один момент - голени распятому не перебили.
Стражники почему-то были уверены, что висящий на кресте  уже мёртв.
Для порядка они ткнули его копьём в бок, вероятнее всего под рёбра,  получили, по их словам, кровь и воду, и пошли пиво пить и девкам нравиться.
- Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, - торжественно изрёк Дед, - что с креста сняли человека, находящегося в состоянии, как бы мы сказали, сильного наркотического опьянения, запеленали льняной тряпкой, обработанной бальзамической мазью, притащили в гробницу, и тут выяснилось, что он живой. И давай попробуем это доказать.

***
Сказать, что я пребывал в состоянии тихого ошизения… Это ничего не сказать. Дед так умудрился трансформировать уже надоевшую и, прямо скажем, мало кому интересную историю…
Это надо уметь.
- Что? Трудно от стереотипов отходить? – участливо спросил Дед.
- Совсем вы мне голову закружили. Давайте хоть все эти события по дням раскидаем.
- Давай.
Кроя предпоследними словами своего напарника по дежурству, заставившего меня вместо того, чтобы поиграть на компе в какую-нибудь стрелялку, заниматься фантазированием, я всё-таки задумался.
- Я бы начал с вечера четверга. Потому что именно тогда вся ватага сбегается на какой-то хазе…
- Внучок, - укоризненно перебил Дед, - выбирай выражения. Не на хазе, а в  доме. Следи за речью. Это, кстати, касается и твоих бесед с родственниками наших больных. Ты иной раз такое завернёшь, что мои старые, поросшие седым волосом уши начинают сворачи-ваться в трубочку.
- Упрёк принят. Продолжу. Итак, вечером вся известная нам ватага собралась в снятом заранее коттедже, чтобы отпраздновать престольный праздник. Вожак, судя по всему, чувствует, что ему грозит, поэтому произносит умные речи, попутно намекая, кто его предаст, а кто отречётся. Но ватажники, поглощённые едой, выпивкой и, возможно, доступными девочками (правда, об этом нигде не упоминается), всерьёз его выступление не воспринимают. Наслушались уже. В разгар веселия появляется стража, которая делает попытку вожака арестовать. Кто-то из ватажников пытается сопротивляться, даже наносит увечье представителю внутренних органов, но вожак, понимая, что сопротивление бессмысленно, добровольно отдаёт себя в руки тамошней полиции.
- Верно излагаешь, - удовлетворённо подбодрил Дед.
- Пятница, на мой взгляд, самый напряжённый день. Во-первых, суд народных заседате-лей, как вы говорите. Во-вторых, встреча с губернатором, потом народные волнения. В-третьих – само распятие. Ну, и в четвёртых – все последующие события.
- А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
- Сами понимаете, что хронометража никто не вёл. Вероятнее всего, решение о казни бы-ло принято уже после полудня. С крестами, как я понимаю, проблем не было – многоразо-вые. То есть на место вся команда прибыла часа в три. Дорога длинная, идут медленно. Кидаем часа два на установку крестов, фиксацию приговорённых… Я так думаю, что на крест парень попал часов в пять пополудни. А в шесть часов вечера на землю падёт тьма и начнётся буря, длящаяся около трёх часов. И вот именно в этот момент, вероятно около восьми часов, парня поят каким-то напитком, после чего он, так скажем, и умер. Вообще, интересно бы было узнать состав этого напиточка.
- Ничего мы не знаем о тамошней фармакопее, - с некоторой досадой произнёс Дед. – По моему представлению в состав напитка могли входить либо опиаты, либо, что более вероятно, экстракт корня мандрагоры, который, как говорят, вызывает состояние каталепсии, которое вполне можно принять за смерть. Ладно, что там у тебя?
-  В этот же вечер к губернатору приходит некий бизнесмен, который просит отдать ему тело, чтобы похоронить его в своей персональной гробнице, которая, совершенно случай-но, находится рядом с местом казни.
- Вслед за бизнесменом, - глотнув остывшего чайку, продолжил я, -  к губернатору при-шла делегация народных заседателей и попросила усилить охрану гробницы, так как про-шёл слух о возможном хищении тела, чтобы потом объявить об его воскрешении. Губер-натору, судя по всему, так, извините за выражение, обрыдли эти хари, что он им отказал, сказав, что у них есть свои стражники, вот пусть они и охраняют. И в душе явно послал их подальше, используя все перлы воинского сленга.
Но вернёмся на Голгофу.
Часов в девять-десять тело снимают с креста и тащат  в гробницу. Кстати, опять неизвестно, кто этим делом занимается – показания, как говорится, разнятся.
- Врёт, как очевидец, - пробормотал Дед.
- Совершенно с вами согласен, но дайте закончить. И вот то ли по дороге, то ли уже в самой гробнице вдруг выясняется, что мёртвое тело не только дышит, но ещё, может быть, и стонет. Что касается дальнейших событий – ничего  сказать не могу, фантазии не хватает. Наверное, врача начинают искать. Тем более, что близится суббота – выходной день.
- На лекарей закон о субботе не распространялся, - со знанием дела сказал Дед. - Так что врача нашли.  Нас сейчас больше интересует первый день недели, по-нашему воскресенье, когда любящие женщины и кто-то из ватажников пришли к гробнице, чтобы отдать последние почести усопшему и обнаружили то ли одного, то ли двух людей, одетых в блистающие одежды, пустую гробницу и перепуганных стражников.
-  Которые – подхватил я, - бегут к этим самым первосвященникам и, трясясь от страха, докладывают, что появился некто в белом, отвалил камень прикрывающий вход в гробницу, якобы устроив землетрясение, но тела в гробнице, якобы, уже не было. Им дают денег и настоятельно рекомендуют придерживаться версии о том, что тело выкрали ночью, когда они (стражники) якобы отдыхали, а проще - спали. Иначе им будет очень нехорошо.
- Не сомневаюсь, что так оно и было, но ругань, наверно, стояла…
- Да уж, не без этого… Но события этого дня ещё не закончились. С воскресшим чуть ли не одновременно, но в разных местах, встречаются любящие его женщины и какие-то путники. Вечером он появляется среди ватажников, которые, судя по всему, предаются поминкам. А через восемь дней он снова появляется перед ватажниками, чтобы один – самый неверующий, - вложил свои руки в его рёбра. Интересно - это какие же должны быть раны, чтобы в них можно было руку вложить?
- Или какие руки, - подколол меня собеседник. – А вероятнее всего под руками они пони-мали не всю лопату, состоящую из ладони и пальцев, а только пальцы. Только вот знаешь, не очень-то я верю всем этим показаниям. Женщинам, находящимся в трансе, ещё и не то привидеться может, путники тоже вполне могли ошибиться. Ватажники, как ты говоришь, поминки справляли, им тоже могло пригрезиться. Ты, кстати, заметил, что вожака узнают только тогда, когда он называет себя. До этого момента он им никто и звать его никак. Я почему-то думаю, что серьёзно можно относиться только к указанию, что вожак пришёл на встречу с друзьями через восемь дней после воскрешения.

***
- Не знаю, - наконец-то возмутился я. - Я могу представить, что человека, висящего на кресте, ввели в наркотическую кому. Могу представить, что с угнетённым сознанием, дыханием и кровообращением его затащили в гробницу. Но не могу представить,  как его могли вылечить при том уровне медицины. А главное, как они справились с проникающим ранением грудной клетки или сердца? Ведь откуда-то стражники кровь и воду получили?
- Ага! – взвился Дед. - Вот тут ты и попался! Я предлагаю провести сравнительный анализ лечения этого пациента в настоящее время и две тысячи лет назад. И посмотреть, слишком ли сильно отличались тактики ведения подобного рода больных тогда и сейчас.
Я подумал, что вообще-то, об уровне знаний врачей того времени мы действительно ничего не знаем. Так что считать их глупее нас было бы, по меньшей мере, неправильно. Другое дело, что некоторые их методики могли бы вызвать у нас и усмешку. Но, - тут я покосился на Деда, - вот он иной раз такое предлагает, что в наших глазах выглядит сущим архаизмом. Но ведь помогает.
- Зацепило! - совершенно по-пацански обрадовался вечно молодой Дед. – Только давай сначала посмотрим, что наши сёстры делают, и как больные себя ведут. А потом я предо-ставлю тебе возможность пофантазировать. Думай, голова, шапку куплю.

***
- Уел ты меня, языкастый, - совершенно забыв про субординацию, заявил я, когда мы вер-нулись в ординаторскую. – Поехали. Только сначала объясните, откуда вода с кровью взя-лась?
- Я, кажется, уже говорил тебе, что об эту кровь и воду сломали копья  многие исследова-тели. Я же считаю, что было нанесено поверхностное ранение, без проникновения в плев-ральную полость, либо перикард, а кровотечение – фантазия стражников. Почему я так думаю? Распятые висят на кресте очень высоко – посмотри картины с распятыми, и дотя-нуться копьём до нужного места, а, главное, всадить оное копьё куда нужно – это надо постараться. Опять же учти погодные условия – дождь, ветер и тьма. Вполне могли полу-чить кровь с примесью дождевых струй. Убедил? Начали. Только прежде всего, давай до-говоримся о состоянии больного, представленного пред нашими светлыми очами. Ты, как молодой и обременённый всяким протоколами и рекомендациями, будешь лечить его по нынешним меркам. Ну а я, так уж и быть – по старинке.
- Итак, - начал я, -  в отделение реанимации поступает больной в состоянии наркотической комы, с сохранённым самостоятельным дыханием, низким давлением, со следами жестокого избиения – рваные раны кожи и мышц спины, ягодиц и бёдер. Кроме того, у больного имеет место быть проникающее ранение по передней поверхности грудной клетки и сквозные раны в области обеих запястий и стоп.
Что я делаю.
Первое – оцениваю состояние функции внешнего дыхания и решаю вопрос о проведении искусственной вентиляции лёгких.
- Извини, тут ты несколько неправ, - вступил в игру Дед. – В таких случаях надо начинать с токсикологического анализа. Другое дело, что сейчас это делается в специальной лаборатории, а в то время лекарь определял яд чисто интуитивно, но дело это не меняет. Кстати, мы находимся в равных условиях. Были у меня случаи, когда токсикологи не могли определить, что за вещество гуляет в организме у поступившего.
- В токсикологию я кровь и мочу, конечно, отправлю. Но первично мне нужно определить – может больной сам дышать или нет.
- Тут ты, конечно, прав, а я тебе проигрываю, - уступил Дед. – В то время таких умных слов как "функция внешнего дыхания" и "искусственная вентиляция лёгких" слыхом не слыхивали. Другое дело, что даже в пятидесятые годы двадцатого столетия, до изобретения аппаратов ИВЛ, скандинавы лечили дыхательную недостаточность у наркоманов всякими стимуляторами. Названия приводить не буду – всё равно забудешь, да и я не помню. Вполне возможно, что в то время дыхание стимулировали каким-нибудь зверским для нас способом. Может, даже и болью.
- Ладно, - уступил я, - допустим, что самостоятельное дыхание присутствует, и героиче-ских усилий в этом плане совершать не стоит. Следующим этапом я вызываю хирурга, чтобы он оценил характер ран. Хирург направляет больного на компьютерную томографию органов грудной клетки, раневые поверхности обрабатывает антисептиками и накладывает мазевую повязку. А раны грудной клетки ушивает наглухо.
- В те времена, - продолжил древний, -  лекарь посмотрел бы на рану, увидел, что посту-пающая из неё жидкость не пузырится, то есть примеси воздуха нет, и спокойно бы эту рану ушил. Я подозреваю, что опыт лечения ран в то время был огромный – всё-таки вой-ны, драки и всякие там гладиаторы.  А что касается спины и ягодиц, то первичная обра-ботка была уже сделана тогда, когда пациента заворачивали в простыню, пропитанную смесью алоэ и мирро. Этой смеси у них около ста литров было.
- Сколько?
- Ну, потом-то выяснилось, что ста литров там, конечно, не было, а вот килограмм трид-цать вполне могло быть.
- Всё равно много. А главное – для чего?
- Вообще-то, для бальзамирования. Но в данной ситуации эта смесь сработала как зажив-ляющая мазь. Вообще, представляю себе реакцию специалиста, когда он увидел, что предназначенное ему тело бальзамированию не подлежит. А состав, кстати, интересный. Смирна, или мирро, – это благовонная смола какого-то там дерева, которая употреблялась в погребальных обрядах. Что касается алоэ –  то это не  то комнатное развесистое чудо, которое торчит на подоконнике даже у меня, а лекарственное растение, кое обладает вы-раженным антисептическим и обезболивающим эффектом. Причём, что интересно, эти свойства проявляются только тогда, когда оное растение заболевает, и начинает выраба-тывать в качестве самозащиты какой-то там сок, обладающий антигрибковыми свойства-ми. Ладно. Действия врачебной бригады в твоё время?
Я неожиданно для себя уяснил, что действия целителей тогда  и нынешние врачебные де-яния практически ничем не отличаются. Только мази иначе называются, и простыни одноразовые. Но у меня был убойный довод в пользу современной медицины, на который Дед мог бы и не ответить.
- А дальше я бы занялся выведением больного из комы, коррекцией водно-электролитного баланса и белково-энергетической недостаточности. Иными словами – наладил инфузионную терапию и кормление в назогастральный зонд. Инфузия, кстати, скромная – около литра растворов с калием, натрием и магнием. Ну, и витамины, как сейчас положено.
- "Лей, дружище, сколько можно внутривенно и подкожно, в мускулюс глютеус и пер ос", - процитировал Дед какую-то варварски-древнюю песню. – Не уел ты меня, внучок. Ни-чем твоя терапия не отличалась бы от моей. Тот литр, который ты назначишь внутривенно, я бы попытался больному выпоить. Вернее не я, а какой-нибудь специально обученный раб. И поил бы он страдальца бульончиками с достаточным количеством белка, водичкой солёной, настоями травяными. А ещё и целебным красным вином. Глотательный рефлекс, может быть, у пациента был бы ослаблен, но всё равно в желудок хоть что-нибудь бы да затекло. Вопрос времени и усидчивости. Дальше-то что делать будешь?
И тут-то я понял, что дальше делать-то и нечего. Можно было бы, конечно, назначить всяческие препараты, провести всевозможные анализы. Но смысл? По сути – ублажение любопытства как собственного, так и страховых компаний. Древние целители вполне об-ходились и без них. Даже рядом сидящий Дед зачастую умудряется анализами и исследо-ваниями пренебрегать, но всё равно попадает в точку.
- Так получается, что мы его вылечили?
- А ты сомневался? Лекари всегда знали своё дело. О чём задумался?
- Интересно, а почему вы вспомнили про восьмой день?
- Ага. А я уже забыл. Как ты думаешь, сколько времени могло занять лечение?
- На интенсивный этап я кладу день-полтора, в принципе, ничего сверхреанимационного, оказывается, там не было. А на долечивание дней пять-шесть.
- Вот. И я бы уложился в это же время. В тех реалиях – интенсивный этап лечения заканчивается ко второй половине суток первого дня недели, а по-нашему, воскресения. А дальше комплекс реабилитационных мероприятий в течение пяти-шести дней – и гуляй, Вася.
Вот и пошёл наш воскрешённый на свои поминки.
А лекарь, спасший нужного для общества человека, тоже пошёл в какое-нибудь увеселительное заведение и предался всяческим приятным грехам, отмечая удачный случай исцеления. Теперь ты понял, почему я отожествляю Пасху и День реаниматолога?
И тут меня посетила крамольная мысль.
- А вы не думаете, что всё это было подстроено?
- Мы договорились, что обсуждаем гипотетическую возможность удачных реанимацион-ных мероприятий у обычного человека. Сам подумай, кому, в таком случае, была выгодна его мнимая смерть и воскрешение? Подельникам – ватажникам? Губернатору? Бизнесмену?
- Насчёт ватажников и губернатора согласен. Но бизнесмен? Он, почему-то очень просил губернатора отдать ему тело казнённого, даже забальзамировать хотел. Чего ради?
- Если верить официальным источникам – бизнесмен проникся речами бомжа. А вообще – мы ведь не знаем, как этот бомж и диссидент прожили свои тридцать три года, ничего не знаем об их детстве. Поэтому можем предположить, что этих людей связывала либо детская дружба, либо какое-то очень важное и общее для них дело, за которое бизнесмен был благодарен диссиденту по гроб жизни, извини за каламбур. И в благодарность он сделал то, что смог – подкупил стражников, чтобы парень смог быстро и без особых страданий уйти из жизни, а потом похоронить по ритуалу. А когда обнаружил, что друг живой – нашёл лучшего по тому времени лекаря.
- И даже был готов предоставить собственную гробницу?
- Вот почему-то никого не удивило, когда двадцать веков спустя в могилу на парижском кладбище, которую заранее приготовил для себя один человек, лёг другой - известный опальный советский бард. Нет, внучок, - тут Дед хитро ухмыльнулся, - это уже не наше дело. Мы убедились, что легенда про воскрешение имеет под собой реальную основу, что врачи-интенсивисты не зря получают свои зарплаты и, может быть, на том свете попадут, конечно, не в рай - недостойны мы его за грехи наши, но и не в ад – всё-таки благое дело делают. И светит нам чистилище, где будем ждать Страшного суда, который, вообще-то уже начался. Так давай, воспримем и за Пасху и за День реаниматолога.
- Так ведь нечего.
- Эх, молодёжь, молодёжь. Во-первых, у них с собой было, а во-вторых – зря, что ли, му-жик приходил? Он человек соображающий, понимает, что праздники надо отмечать. Даже на работе.

***
Уже под утро, когда я несколько раз сходил в операционную, а Дед наконец-то вылез из палаты и закурил очередную сигарету, мы вновь сбежались в ординаторской.
- Знаешь, внучок, - ехидно-задумчиво сказал Дед, - во всей этой истории меня смущают двое людей в блистающих одеждах. Может, это были Пришельцы или какие-нибудь Странники во времени? Тогда вся история приобретает совершенно другой вид и подо-плёку. Подумай.
Я замороченно кивнул головой.
А может действительно стоит подумать?