Глава 4. Первые уроки

Закончилось лето. По течению реки времени уплыли все переживания семилетнего Ванечки, чтобы уступить своё место новым открытиям, приплывшим из неведомых далей.
Зелёные кроны скорчились в сухие, жёлтые и красные корочки засушенных апельсинов. Ваня поступил в уездное училище. Домашняя атмосфера обучения у Крупченко сменилась осенним ветром на строгую дисциплину школьных будней.
Весёлая орава одноклассников. Шум и гам раздавался по всему училищу, отскакивая от стен вместе со звонкими голосами детворы.
-Крамской, смотри у Турбина перо какое! Для рисования! – с уважением в голосе шепнул Петя Бравый.
-А что в нём особенного?
-Да, ты что! Этим пером его отец рисовал, а он рисование преподаёт. Настоящий художник!
-Ну, рисовал он им, и что? Перо как перо. Вот, если бы кисти и краски настоящие, - мечтательно протянул Ваня - это, да. Этого ни у кого нет, кроме него, а перья… Вон, у тебя такое же.
-Всем тихо! – возмутился старичок учитель, вошедший в класс. – Крамской и Бравый, хватит болтать или отправитесь в угол.
-Семён Иванович, скажите, а вот вы говорили, у нас рисование будет, - оживился Петя. – А его всё нет.
-Эк, вы не терпеливы, - проскрипел старичок. – Вот, в Сибири, в Киренском уездном училище вакансия учителя рисования свободна уже 80 лет. Они всё ждут, а вы и нескольких дней подождать не можете. Будет вам рисование. А сейчас, вернёмся к Закону Божьему.
 Старичок - учитель сдержал слово. Через несколько дней, он торжественно провозгласил:
-Сегодня у вас будет урок рисования. Начнём с оригиналов делать списки. Я принёс вам много рисунков.
Учитель шаркающей походкой начал обходить парты.
-Я помогу! – крикнул Петя и, выхватив у старичка рисунки, облетел класс, ему не терпелось приступить.
 Ваня посмотрел на доставшийся ему рисунок. Это был профиль одного лица без затылка. Чёткая линия очерчивала высокий лоб, выразительный нос, рельефные губы и аккуратный подбородок. Всё это было покрыто мелкой сетью штрихов. Чёрные, серые тени, формирующие свет. Если поднести бумагу близко - близко, глаз не увидит ничего, кроме этих непонятных чёрточек, а если, посмотреть на рисунок целиком, увидишь лица. Живая кожа...
-А теперь, начнём перерисовывать, - скомандовал педагог. -  Не торопитесь, делайте аккуратно, так, чтобы было похоже.
-А штриховать так же? – спросил Гриша Турбин.
Петя посмотрел на него с завистью. «Конечно, - шепнул он Крамскому, - его отец, наверное, уже всему научил. Это мы сидим в неучах». Не получив ответа от Крамского, Бравый ткнул его в бок и выжидающе посмотрел на друга. Ваня потупил глаза, перед ним был карандаш, от которого оставались такие же тёмные линии. Неужели этим самым карандашом он сможет сделать точно такое же чудо? Из сотни штрихов: нос, губы, эти немного хмурые брови из множества волосков, как две небольшие дождевые тучки.
-Прости, Петь, я не понял, что ты сказал, - машинально сказал Ваня, приближаясь и отстраняясь от рисунка.
Бравый разочарованно махнул рукой. Все начали рисовать. Порой старичок – учитель подшаркивал к одному из учеников и что-то шептал, тыкая пальцем в работу. Заканчивался урок, и учитель сказал:
-Вижу, вам нравится это занятие, но вас ждёт арифметика. Кладите свои работы мне на стол, и я выдам их вам на следующем уроке.
-А я уже всё! – гордо подпрыгнул Петя, и все обернулись на него. Стушевавшись, он развёл руками в своё оправдание. – А чего тут рисовать то?
Ребята начали сдавать свои работы один за другим. Рисунки были нетерпеливые, грубые и совсем непохожие на оригиналы. Из всего класса в стопку незаконченных попало только две работы – Вани Крамского и Гриши Турбина. За урок Ваня успел лишь слегка, но очень точно наметить линию профиля.  Грише досталось изображение поля с единственной сосной, и, подобно Ване, он успел лишь наметить изгибы поля и обозначить место сосны.
- Вот, как надо! А не то, что вы сдали, - пробормотал старичок – учитель. – Постепенно, точно, штришок за штришком.
Класс недовольно поник. После уроков Гриша подошёл к Крамскому:
-Откуда ты узнал, что надо делать так аккуратно?
-Ты про оригинал?
Гриша немного смутился, когда понял, что задал мучивший его вопрос прямо в лоб, но затем кивнул.
-Мне хотелось, чтобы было похоже, - пожал плечам Ваня. – Я не думал, что так мало успею, и не заметил времени. Думал, будут ругать, а Семён Иванович, наоборот, даже похвалил. А тебе отец говорил, как рисовать? – в своё очередь напрямую спросил Ваня.
-Да, - потупился Гриша. – Но я был удивлён, что ты делал так, как будто знал то же, что и я. Как будто мой отец и тебе говорил, как надо.
Ваня засмеялся, и стеснение Гриши испарилось, как лужа в солнечный день. Они весь вечер после уроков играли в городки, у дома Гриши. Только за ужином Ваня вспомнил, что после уроков Петя хотел вместе с ним пойти на реку.

***

На землистой почве угольного карандаша, что оставляет чёрные борозды на белоснежной бумаге, появились ростки долгой дружбы Вани Крамского и Гриши Турбина. Долгое время Петя обижался на Ваню. Он не мог простить ему, что Ваня так легко отказался от своего друга, поэтому даже, когда Крамской пытался помириться с ним и извиниться, Петя не захотел его простить.
-Дурак, - бурчал Бравый, пиная скорчившиеся листья по дороге домой. - Он думает, я буду с ним дружить. После того, как он так легко променял меня на этого Турбина! Разбежался!
Петя злился всё больше и больше. Ванька - предатель, так легко променявший его, лучшего друга, на какого-то недотёпу. Чувство зависти мучило его, не давая покоя. По дороге домой вместо того, чтобы играть с Крамским, он пинал иссохшие, скорченные листья, со злости поднимая клубы пыли.
Но, вдруг, Петя остановился. Ясная мысль прочертила на небосводе его души, раскрывая щёлочку в новый мир радости и света. Злость исчезла, не осталось ни пятнышка в его душе.
-А ведь Крамской простил меня тогда за апельсин... 
 Следующий рисунок Петя сделал за месяц. Вышло довольно похоже, но ему не удавалась штриховка. Он отчаянно работал, пытаясь догнать Ваню и Гришу. Пете было очень скучно без затей Крамского, и он мучительно старался придумать, как вернуть их былую дружбу. Петя знал, Крамской дважды извиняться не будет, его гордый характер этого не позволит, но как заговорить с ним? Можно было бы подойти с извинениями, но это уж слишком. Извиняться Пете было не за что. Ссора с Ваней не давала Пете покоя.
  Как-то раз урок рисования был последним, и старичок - учитель разрешил позаниматься чуть дольше обычного. Как всегда, в классе остались Крамской и Турбин, обычно Петя гордо собирал свои вещи и уходил, но теперь он твёрдо решил вывести Крамского на разговор. За окном заунывно тянула метель, но здесь, в классе было тепло. Темно, нервный свет догорающих свеч трепетал под звуки ширкающих по бумаге карандашей.
Ширкширк. Ширкширк.
Петя встал из-за своего мольберта и подошёл к Ване. "Сейчас или никогда! - думал он", и решительно сказал:
-Слушай, может, хватит? Я жалею, что не простил тебя, когда ты извинялся.
-Ну, наконец, то! -, крикнул Ваня, вскакивая и по-хозяйски, обнимая друга. Ошарашенный Петя от неожиданности даже вздрогнул. Ваня говорил с ним так, как будто давно ждал, когда Петя к нему подойдёт.  - Я уж беспокоиться начал, сколько ещё тебе захочется дуться!
-Вы, прямо, как новобрачные, - съязвил Турбин.
-Что сказал? -, громко сказал Ваня, а затем прошептал Пете на ухо. – Ну-ка, Петька, давай проучим этого задаваку? Я спереди зайду, буду отвлекать его внимание, а ты подкрадись сзади, и, когда я крикну “Давай!”, одновременно нападаем.
В то же мгновение Петя забыл обо всех обидах, захваченный энтузиазмом Крамского, он загорелся идеей свалить Турбина с ног. Всё оказалось так просто, как будто не было никакой ссоры, и всё это время они просто не виделись.
-Что вы там шепчитесь?
-Ничего, Григорий. Совсем ничего -, лукаво улыбнулся Ваня. - Я тут слышал, что твой отец выписал настоящие краски из Петербурга. Всё благодаря вашим удачным знакомствам? Признавайся, что за покровитель у вас в Петербурге? У него же есть дочка, которая, конечно же, ваша кузина?
-Не знаю. А, ежели бы знал, что с того?
-А вот, что. Брат мой старший всегда говорил мне заводить полезные знакомства. Давай!
 Петька схватил Гришу, а Крамской с разбегу сшиб их обоих, и все кубарем принялись валяться по полу, поднимая клубы пыли старого уездного класса.
 Через какое-то время рисование сблизило всех троих. Петя мечтал стать художником, Гриша часто знакомил его с основами рисунка, которым учил его отец. Крамской тоже нередко слушал советы Гриши, но все признавали, что у него был особенный талант. Пускай многие вещи Ваня делал по интуиции, но все же самым большим его талантом был интерес и терпение. Крамской старался аккуратно и точно срисовывать. Он исправлял кривые линии и снова принимался за карандаш пока штрихи не ложились в точности как в оригинале. Он рисовал очень долго, даже дольше, чем Турбин, практически целый год. Зато, когда он всё же сдал свою работу, старичок учитель сказал:
-Молодец, Крамской! Не отличить от оригинала!
Во втором классе Ваня выбрал для копии литографию Святого Семейства. Фигуры были сложными, с ногами. Одежда струилась волнами складок, тушёвка была мелкая и тонкая. Очень скоро Ване наскучило копировать, и он бросил эту работу, так и не закончив.
- Ты лентяй! -, как-то не выдержав, буркнул старичок – учитель, а потом, вздохнув, сказал, - Ваня, неужели ты не понимаешь, что ты зарываешь свой талант в землю?
Ваня пожал плечами и побежал на улицу, там его ждали Петя Бравый и Гриша Турбин. Они договорились все вместе ловить рыбу в реке. Больше учитель не настаивал на рисовании, чему Ваня был очень рад.