Я отрекаюсь от... себя отрывок

2

В стоящем посреди огромного зала белом кресле, сидел мужчина в бордовом костюме. Он уже бегло осмотрел белые потолок и пол; длинный стол, покрытый белой скатертью с приставленными тринадцатью стульями с высокими, белыми же, спинками; белые стены с огромными фотографиями улыбающихся детей, прекрасных морских закатов, романтических горных рассветов, безмерно счастливых семей в одинаковых свитерах («Странно, что не белых»); устрашающих картин религиозного направления, и развлекал себя, играясь с браслетом наручных часов. Мужчина явно никуда не спешил, хотя задумчивое напряжение лица и слегка нервное покачивание ноги выдавало в нём тревогу.
Неожиданно исчезла часть стены позади стульев и из темноты проёма стали выходить бесформенные фигуры в белых балахонах, обезличенные белыми масками с прорезями для глаз. Мужчина торопливо вернул часы на запястье и привстал, держась за подлокотники. Зрелище явно было для него неожиданным. Фигуры почти бесшумно расселись. Севший посередине, движением руки предложил мужчине вернуться в кресло.
- Добрый день! - Несмотря на уникальность происходящего, голос мужчины был твёрд.
- Вас мы тоже приветствуем, - ответил за всех сидящий с правого края.
«Зачем весь этот пропагандистский антураж? Человек уже всё решил. Значит так и будет. Чем они хотят меня переубедить? Этими фотками? А одеты как! Во всём белом, прямо сливаются со стеной и мебелью».
- Мне к кому обращаться?
- Ко всем, - ответил женский голос откуда-то с левой стороны стола.
- Хорошо.
Мужчина был явно озадачен. Он снял часы с руки, пару раз прокрутил их на ладони и вновь надел.
- Не знаю, как у вас принято. - Тяжёлый выдох. - В общем, говорить, по моему мнению, не о чём. Я всё решил. Всю ответственность беру на себя. Все бумаги подписал. Никаких претензий ни к кому не имею, и не буду иметь. Но я понимаю, что эта комиссия необходимая формальность и жду ваших расспросов.
Центральная фигура открыла белую папку, которая сливалась с цветом одежды и, поэтому, мужчина не заметил её, и раздала сидящим за столом листки.
- Мне кажется, тут есть о чём поговорить. - Голос «центрального» был немного глуховат. — Это хорошо, что вы берёте на себя ответственность. Но ваши слова не снимают ответственность с нас. И поэтому, чтобы не допустить роковой и невозвратной ошибки, мы будем вынуждены задать вам несколько уточняющих вопросов.
- Не для «формальности», как вы изволили выразиться.
«Опять этот крайний справа. Так, чтобы не запутаться, буду их определять по номерам справа налево. Значится, сейчас говорил «первый».
- Ну, какие вопросы вы ещё зададите? Я же уже прошёл тестирование, обследования. Всё подтвердилось и эксперты дали положительные заключения на мои отрицательные результаты. Что вас смущает? Не передумаю ли я в последний момент?
- Последний момент не так уж и короток, чтобы у вас не было времени резко передумать. Но после нашей беседы ничего изменить уже нельзя будет. Это шаг в безвозвратность.
«Третий», мужской голос. Ещё бы по принадлежности к полу запомнить: «центральный», «первый», «третий» - мужики».
- Я не собираюсь ничего менять. Я готов.
- Какая самоуверенность!
«Десятая», женский».
- Может весна так на вас влияет? - продолжила «десятая». - Так ведь можно перетерпеть. Все мы под весной ходим.
- И под осенью, - подсказал хриплым мужским голосом номер восемь и, видимо по привычке, провел по подбородку маски, поглаживая «бороду».
- Кстати, да. Почему вы осенью не пришли? Документы отправили более чем полгода назад.
«Вот и знаток. Четвёртая».
- Ещё была надежда. - Мужчина зачем-то посмотрел на часы. - Но и её не стало. Сейчас вся троица уже мертва.
- Да вы поэт! - наигранно бравируя, зазвенела «десятая». - И с такими психологическими структурами вы готовы идти на всё это? Сменить такой прекрасный костюм на одежду убого-серого цвета? Последнюю в своей жизни, кстати.
- Готов. - Мужчина пристально посмотрел в источник звука. - Вам, как психологу, если не ошибаюсь, должно быть известно: чем ярче одежда, тем чернее темнота в душе.
«А вот и ещё одно добавление. По профессиональной манере говорить. Сейчас я их рассортирую».
- Ну, это спорное выражение. Не все мои коллеги поддерживают такой подход и...
- Остановитесь! - Центральная фигура потеряла терпение. - Мы здесь не для этого.
«Десятую» погасили. Осталось двенадцать. Значит центральный главный».
«Первый» посмотрел в сторону «десятой» и «центрального»:
- Без нервов, пожалуйста.
«Опять «первый» правит этим шоу. Он за главного?».
- Расскажите, пожалуйста, нам о своей семье. – «Вторая» старушечьим голосом решила погасить конфликт и вернуться к процедуре.
- Что конкретно? Их анкеты есть в папке моего анамнеза.
- Нам интересны ваши внутрисемейные взаимоотношения, чтобы понять, почему близкие и родные люди не могут вам помочь. И почему вы перекладываете свои проблемы на государство.
«Пятый». Мужик. Соцработник, что ли?»
- Нет у меня с ними взаимоотношений. - Мужчина опустил голову.
- Интересно! - воскликнула «десятая», но тут же съёжилась и сложила руки в замочек.
Повисла пауза. Может её специально выдерживали?
- Хорошо. Тема не простая, поэтому будем задавать вам вопросы. Так будет легче. И вам тоже.
«Кто этот «первый»? Встретиться бы с ним. Ком в горле, блин».
- Можно водички? - Мужчина ослабил ярко-красный галстук.
- В кресле, сбоку, - незамедлительно подсказал «первый».
«Как всё продуманно и предусмотрено. Ведро тоже там есть?».
Мужчина достал из потайного шкафчика в боковой стенке кресла бутылку с водой. Сделав пару глотков, он хотел убрать её.
- Оставьте. – «Первый» остановил попытки мужчины наощупь открыть дверцу шкафчика. - Ещё пригодится.
Мужчина поставил бутылку рядом с креслом. Вода пробила ком в горле, но также вызвала лёгкую испарину на голове. Пришлось доставать платок.
«Первый» провёл пальцем в белой перчатке по листку:
- Итак, вы проживаете с женой и двумя сыновьями. Так же у вас есть сестра, которая живёт в другом городе с матерью, но проживают они в разных квартирах. Всё правильно?
- Пока да.
- И никто не может вам помочь? Не у всех даже матери живы, не говоря про остальных.
- Ну, я же не все. - Мужчина засунул платок в нагрудный карман пиджака.
- Это понятно. - «Вторая» взяла инициативу в разговоре. - Но такой набор близких людей должен способствовать более комфортной адаптации в обществе. Может, вы не полностью использовали ресурс взаимоотношений с женой, матерью, детьми? Что такого может произойти, чтобы человек решился на крайнюю меру и отрёкся от всех близких?
«Голова начинает трескаться. Даже вода не помогла». Мужчина сорвал с шеи галстук и с ненавистью смотрел в сторону «второй».
- Послушайте, вы, очередной психолог! Ваше непонимание моих мотивов строится на результатах бездушных тестов и собственного убогого мировоззрения.
Мужчина вскочил с кресла. Его лицо сливалось с цветом костюма, глаза блестели ненавистью.
- Почему вы решили, что можете делать правильные выводы? А если я врал, отвечая на тесты, подгоняя количество галочек под необходимый результат? А если всё намного хуже, чем вам кажется, уважаемая и прожившая столь длинную жизнь...
- Успокойтесь! - прикрикнул «центральный».
Мужчина перевёл взгляд.
- Я спокоен.
Он вновь сел в кресло, демонстративно задержал дыхание на глубоком вдохе и шумно выдохнул.
- Ваши умозаключения, уважаемые присяжные, строятся на работе с бумажками, в которых прописаны готовые результаты. Вы же не общались со всеми окружающими меня людьми, чтобы понять мою ситуацию.
- К сожалению, нам не позволяют правила конфиденциальности. - «Чётко поставленный голос «девятого». Функционер или из какой-нибудь службы». - Вы же не в партию вступаете. Вот и приходится довольствоваться...
- Извините, перебью вас.
«Первый» поднял обе руки и резко опустил на стол. Наклонившись над столом, повернулся в сторону комиссии и сдавленным шёпотом произнёс:
- Очень ловко нашему собеседнику удаётся заставить оправдываться уже второму члену комиссии. Я вас предупреждал, что будет не просто. Этот человек - обладатель очень высокого интеллекта. Вклад его работ в развитие отдельных отраслей в нашем обществе столь же значителен, как и трагична его судьба. Поэтому я вас попрошу сдерживать свои эмоции.
«Что это за писательская белиберда? Он, видимо, ещё и мемуары строчит на кухне. Но за то все притихли. Мышки».
«Первый» потёр руки и повернулся к мужчине:
- Назовите самые веские причины, заставляющие вас выбрать именно этот путь.
 Мужчина ухмыльнулся. Вопрос был предсказуем, поэтому ответил не задумываясь:
- Боюсь показаться банальным, но...
«Сколько подержать паузу? Поиграться с ними?»
- Я просто устал.
Он замолчал. «Восьмой», было, поднял указательный палец, привлекая к себе внимание, но «первый» покачал головой, и рука легла обратно на стол.
- Я устал быть сильным.  Надоело существовать буксиром для жены, постоянно толкая её вперёд в карьере, в жизни. Убеждать в банальных вещах, доказывать свою правоту в мелочах. Даже когда мы разъехались в разные комнаты и перестали интересоваться личной жизнью друг друга, всё равно приходится как-то встречаться в бытовых ситуациях. Слишком много сил уходит на это. И это её постоянное: «Ты обязан. Ты должен». Однажды я сказал ей, что у меня столько нет, сколько я тебе должен. Она просто плюнула мне в лицо.
Мужчина замолчал. Он посмотрел на присутствующих: «Не понятно: слушают или нет. Они хоть дышат?».
- Продолжайте, - откликнулся на его взгляд «первый».
Мужчина глубоко вздохнул:
- Устал быть примером для детей. Я заметил одну парадоксальную вещь: как бы ты не старался как-то облегчить взросление своим детям, рассказывая им про свой опыт, они всё равно хотят пройти этот дремучий лес сами. Я это по старшему вижу. Двадцать лет, а развитие как у подростка. Тоже, пока не пнёшь - не шевелится.
- Но ведь младший сын ещё есть. Я уверена, что вы ему нужны.
«Опять психолог влезла».
- Он скоро вырастит, и я не нужен буду. А с ним ещё сложнее. Он умнее нас всех в семье. С его слов. - Мужчина откинулся в кресле и запрокинул голову. - Я просто устал опять проживать то же самое, что было со старшим. И со мной. Это уже как третью жизнь проживать. Одно и то же. И результат предсказуем. Младший тоже будет меня, потом, упрекать в своих неудачах.
Надрывное откашливание одного из членов комиссии прервало мужчину. Он выпрямился в кресле. Его глаза покраснели и блестели.
- И какой смысл их воспитывать? Тратить силы, время, слова? Всё равно ничего не изменится. Не могу больше. Не хочу.
Мужчина наклонился вперёд и достал платок из кармана. Покрутив платок в руках, он протёр глаза и убрал его.
- Устал понимать окружающих. В последнее время я даже на улицу лишний раз стараюсь не выходить, чтобы не видеть людей. А если приходится, надеваю наушники, чтобы не слышать их трескотню. Вы скажите: «Уйди в работу и пережди. Пройдёт. Отпустит». Не поможет! Я ушёл с работы. Начальник стал паранойяльно бояться того, что я хочу занять его место. Хотя даже и мысли такой не было. Помог ему, по своей глупости, стать руководителем, выполнив невыполнимое. Но что стоит человек, исполнивший поручение? Ничего. И через месяц посыпались придирки, лишения премий, постоянный прессинг. А ведь он даже в друзья в начале набивался. Оправдываться и что-то доказывать человеку, получившему свой пост благодаря не своим усилиям и способностям, бесполезно.
Мужчина снял часы, осмотрел их со всех сторон и спрятал в карман пиджака.
- Что-то вы действительно устали.
«Первый» мне даже искренним кажется».
- Вы можете поехать к сестре, - как-то неуверенно промямлил «пятый». - Пожить у неё, отдохнуть от своей семьи.
Мужчина посмотрел на «пятого» и слегка улыбнулся:
- Во-первых, у нас разница более десяти лет.
- Ну, это так себе причина. - Не сдавался советчик.
- Во-вторых, мама нас давно разделила. Она решила, что надо вкладываться в кого-то одного. Не повезло сестре. Это и понятно. Она девочка, и будет заботиться о ней до самой смерти. Дохаживать, как говорится. Да и обида у матери на меня. Если бы не я, она бы никогда не вышла замуж за отца. И это уже не исправить.
- Да, аборт делать поздно, - съязвил «девятый». - Но с чего вы взяли, что сестра вам не сможет помочь? Судя по её данным, она очень позитивный человек.
- Она приняла эти правила игры. Всегда быть под мамочкиным крылышком - разве это не мечта, вдалбливаемая со всех сторон? Дети постоянно борются за внимание родителей. До определённого возраста. Потом либо взрослеют, либо так и остаются вечными детьми.
- А если не борются?
- Значит, родители прилагают все усилия, чтобы боролись. Страшно ведь в старости одним оставаться.
- Чушь какую-то несёте. - Аргументы у «девятого» кончились. - Вы просто сдались.
«Всё, «девятый» слился».
- Как вам угодно.
- А ещё ваша мама жива. Вам её не жалко? - «Вторая» демонстративно откинула листок на стол. - Как бы вы к ней не относились.
- Мама. - Мужчина сделал вид что задумался. - Наверное, в глубине души жалко. В той глубине, где ещё теплятся воспоминания о детстве. Но на поверхности сознания совсем другие чувства.
-  Зависть, что вам не уделяли больше внимания по сравнению с сестрой? - Не выдержала «десятая».
- Вы вернулись! - Мужчина похлопал в ладоши и изобразил на лице восхищение. - Маме всегда было в тягость общение со мной. Все беседы во время наших редких встреч заканчивались ссорами. При чём, как я не пытался, у меня не получалось сдерживаться. Наверное, детские обиды не отпускают.
Мужчина вопросительно посмотрел на предполагаемого психолога:
- Вы удовлетворены?
Он несколько вальяжно развалился в кресле, чувствуя превосходство над номером «десять». Ведь ей уже делали замечания её коллеги, и теперь она боялась лезть в дебри.
- Думаю, что нет. - Мужчина наклонился вперёд и свёл пальцы в замок. - Специально для вас сообщу один из моментов наших взаимоотношений. Лет в тридцать я попал в больницу с очень серьёзным заболеванием. Слава Богу, выжил. О чём иногда сожалею. Жена тогда разрывалась между больницей, работой и ребёнком, не зная, что её ждёт впереди и как это пережить. А моя мама так и не приехала, хотя бы, навестить меня. Не говоря уже о возможной посильной помощи. Она довольствовалась сообщениями от жены, что всё в порядке. А я в это время неделю в реанимации пролежал.
Мужчина замолчал.
- Надеюсь, удовлетворил не только вас. - Он обвёл комиссию взглядом. - Ну а причину такого её отношения ко мне, я озвучил ранее. Причём с её слов. Почти цитата.
- А отец? Какие отношения были у вас с ним?
«Всё-таки не сдержалась!»
- Мы не у вас на консультации, - «центральному» вновь пришлось осадить «психолога». - Разговор только о живых членах семьи.
- Извините, пожалуйста.
Маска «десятой» поникла.
- Понятно. Все вокруг плохие и не любят вас, - заключила «вторая».
- И это тоже. Вам, с высоты вашего возраста и бесконечной практики, конечно же, виднее.
«Вторая» позволила себе лёгкий смешок и изобразила аплодисменты. Мужчина, не вставая с кресла, раскланялся, изобразив помахивание шляпой.
- Вы так стремитесь в противоположный мир. - Монотонный голос, напоминающий что-то каноническое, прозвучал рядом с «центральным». - Вы, случайно, не сатанист?
«А вот и «шестой» заговорил. Мужик».
- Нет, я не поддерживаю никакие ни религиозные, ни политические фан-клубы. Этим я переболел в юности. - Мужчина вновь сел расслабленно. - Ну а вы священник, судя по вашему вопросу.
- Это не имеет никакого отношения к происходящему. - «Шестой» развёл руки, повернув голову в сторону «первого».
- Отчего же! - Мужчина обрадовался попаданию. - Вопросы отображают сущность вашего миропонимания и подсказывают вероятность ваших выводов по моему делу. И как же в такой комиссии без представителя религии? Абсолютно ожидаемое ваше присутствие.
Мужчина вскочил с кресла и встал сзади него, вцепившись руками в спинку:
- Жаль я ваших лиц не вижу.
- Зачем вам наши лица? - Отозвался «первый». - Они помогут вам передумать?
- Вряд ли. Но было бы комфортнее разговаривать о моей судьбе.
- Хотите узнать наши эмоции по вашему вопросу? - В голосе «центрального» появилось напряжение. - Так вы не первый кто это желает. И не первый кто хочет своим вызывающим поведением доказать нашу ничтожность в решении такого вопроса.
- Даже мысли не было доказывать вам вашу ничтожность. - Мужчина с силой сжал спинку кресла, его немного трясло. - Я просто никак не могу понять кто вы: присяжные, выносящие вердикт, или же палачи, уже начавшие исполнять приговор?
- Я думаю, что вы хотите удостовериться в достаточности нашей компетенции при разборе вашего случая. - «Центральный» закашлялся, но продолжил, чеканя слова. - Таких доказательств мы предоставить не можем, и вам придётся поверить на слово. Мы, все по-разному, через многое прошли и в своей жизни не только бумажки перебирали.
- И исполнение, как вы это назвали, «приговора» не относится к нашей юрисдикции, - вставился «девятый». - Его вы сами себе вынесли. Мы должны лишь убедиться в искренности ваших намерений.
- Надеюсь, убедились в полной мере. - Мужчину начинало трясти всё сильнее. - Мы сидим здесь уже довольно долго. И вся эта мудатень мне уже изрядно надоела.
- Конечно, эти стены и не такие слова слышали в наш адрес. Но вот конкретно от вас такое слышать - крайне неожиданно. - «Вторая» голосом пыталась изобразить искреннее удивление. - Что это - страх, неуверенность?
- Это беспокойство за ваше состояние. - Мужчина почти выкрикнул эту фразу. - Вам кушать не пора? Сахар в крови упадет, и начнёте метаться в поисках конфетки.
«Первый» встал из-за стола:
- Думаю, наша беседа окончена. Тем более, что в такой манере она близится к предсказуемому тупику. - Он жестом призвал членов комиссии подняться. - Мы удалимся на некоторое время для принятия решения. Подождите нас, пожалуйста.
- Долго?
- Вряд ли. Мы понимаем, что ваше решение обусловлено не только отношениями в семье и неудачами на работе. Но и это будет учитываться.
Члены комиссии в шахматном порядке, начиная с центрального, покинули зал. Никто не обернулся, не показал никакие знаки. Удалились тихо и без толкотни.
Мужчина, держась за подлокотник, обошёл кресло и рухнул в него. С неимоверным усилием попав трясущейся рукой в карман пиджака, он достал коробочку. Открыл её зубами и вытряхнул несколько коричневых таблеток под язык. И откинулся на спинку. Постепенно крупная дрожь переходила в мелкую. Подождав ещё с полминуты, он нащупал около кресла бутылку с водой и жадно выпил всё содержимое.
«Не получилось надорвать эмоции председателя. А жаль. Очень хотелось отмщения за эту пытку».
Через десять минут ему совсем стало легче. Он достал часы из кармана и удивлённо посмотрел на маленькую стрелку. Прошло не больше часа. «Интересно, сколько они будут заседать?». Мужчина вновь начал с интересом рассматривать фотографии на стенах, покручивая на пальце часы и иногда глубоко вздыхая.
Но насладиться в полной мере искусством последователей калотипии ему не удалось. Через тот же проём, в котором исчезли члены комиссии, в зал вошёл высокий человек в белом одеянии и в маске. Такого среди членов не было. В руках у него были вешалки с серыми пальто, костюмом и серой рубашкой, прозрачный пакет с нижнем, серого цвета, бельём и серые туфли. Под немигающим, наполненного ужасом и безысходностью, взглядом он всё разложил на столе и удалился.
«Значит, пришли к единому решению и позволили мне завершить этот безнадёжный путь. Ну что ж. Так тому и быть».
Мужчина резко поднялся с кресла и пошёл к столу, попутно снимая обручальное кольцо и часы.