гл. 4. Собачий фактор

глава 4    


    СОБАЧИЙ ФАКТОР.

Или Как обучаясь ветеринарному ремеслу, я сделал все чтобы стать и охотником.

    В моей жизни мне самому непонятны две вещи – как я стал ветеринаром, и как я стал охотником. Чтобы стать ветеринаром, надо конечно  же, не только долго учиться, но и очень любить это дело. А с охотой? Некоторые подумают, что для того чтоб стать охотником – достаточно просто купить ружье. Это совсем не так. Но, тем не менее, и ветеринаром, и охотником, я стал случайно. 
  Конечно, чтоб стать охотником, какой то элементарный «охот-минимум» надо было сдать. Первым экзаменом был тот  самый краб. А последний приговор вынес мой барбос Лот. Старый Лис – это уже был кандидатский минимум. Охоте учит сама охота. Когда мне пришлось на него  устроить первую засаду – честно говоря, у меня не было  ни желания его убить, ни азарта добытчика. Просто надо было сделать это как работу. И отношение было как к работе. Работа  сразу не получилась, но как-то незаметно, сама собой превратилось  в охоту. Мало того, появился  азарт. И я, ветеринарный врач, позволил какой-то лисе вовлечь себя в игру жизни и смерти, где моей-то жизни, собственно, ничего не грозит. Во всем этом есть какое то  противоречие и мне его никак не ухватить. Но тем не менее факт свершился, и я охотник.
  И самое непонятное как раз то, что желания убивать - как такового - нет. Откуда тогда азарт? Я больше чем уверен, что и у большинства охотников нет желания убивать. Есть азарт добытчика, который убегает корнями куда-то очень далеко в первобытную жизнь. Но мне каждая охота, кроме опыта добытчика, добавляла еще какой-то опыт, который гораздо важнее. Опыт, который мне впоследствии очень сильно поможет, но уже совсем не на охоте.
   Лис в этом плане своё дело сделал. Придет время,  и я его вспомню. И не просто вспомню, а скажу спасибо.
  Итак, я никогда не мечтал становиться охотником. Но когда им стал, во мне  появился какой-то дискомфорт в виде внутреннего противоречия. Почти 10 лет ушло на то чтоб его понять.
 А пока...
 Пока охота...
 Когда я думаю о том, как всё же это произошло, уж никак не могу пройти мимо
"собачьего" фактора.
 Мой спаниель - Лот очень крепко приложил к тому свою лапу! Да и вообще мне до сих пор кажется, что ружьё я покупал не для себя, а для Лота. История же о том, как он у меня завелся, наверно заслуживает особого внимания. Я умышленно написал - завелся. Очень просто заводятся обычно тараканы, или там, скажем - блохи. Мы  не прилагаем никаких усилий, чтоб завести тараканов. Конечно мы зачастую этому сами потихоньку способствуем. Их как бы еще нет, а мы их уже начинаем прикармливать. Вот примерно так и Лот. Какая то почва наверно все же была. Но произошло это так неожиданно, что когда он действительно завелся, мне осталось только констатировать этот факт.
  Первый раз я его увидел, когда  учился в институте. Шел пятый, последний год моего обучения во львовском зооветеринарном институте. И увидел я тогда совсем не Лота, но его точную копию, а именно его папашу - Лира. Лот был снят с Лира "просто под копирку".
 Я сидел на практическом  занятии по зоологии.
 Была весна, и все мысли были о весне, и все мое существо было где-то там с наружи, в парке, на территории которого и находился наш институт. Занятия по зоологии в нашем институте вел совершенно необычный человек.
  Такого харизматика, я, пожалуй, больше никогда по жизни не встречал. Это был мужчина в расцвете сил, возраст которого однако ни как не поддавался определению. Ростом он был гораздо выше среднего и довольно худощавый. Не смотря на худобу,  на вид он был  крепкий. Крупные, правильные, рубленые черты лица и очень короткую стрижку дополняли огромные, в толстой роговой оправе, плюсовые очки, из которых выглядывали большие добрые глаза. Конечно если бы не очки, он очень бы сошел за римского легионера, но вот как раз очки и выдавали в нем преподавателя зоологии. Костюмы, которые он носил всегда были примерно на размер больше и, как правило, серые в полоску. Брюки широченные, внизу с подворотом и всегда идеально отглаженные. Плечи на пиджаке  с подкладкой, что  заметно увеличивала их ширину, и это выгодно придавало мужественности  хозяину пиджака.
По национальности поляк, неважно владея русским, лекции он читал на русско-польско-украёньском наречии, обильно сдабривая это латынью. Произносилось все это удивительно вкусно и смачно, но понять о чем идет речь было очень сложно.  Но его слушать  мне всегда очень нравилось. Иногда попадались знакомые слова, но из разных языков, однако связать их воедино у меня мало получалось.
   Вот теперь  можно сказать  самое главное. Его звали Ричард Викентьевич.
Конечно ему не удалось избежать прозвища - Львиное Сердце! Думаю, что именно таким его помнят все мои сокурсники.
  Так вот, сидел я на лекции по зоологии и слушал в одну сторону, а смотрел-то совсем в другую. Что там у нас сегодня дают за окном?  А за окном парк. Там всегда что-нибудь да происходит. То собака пробежит, то кошка на птичек облизывается, то птичка что-нибудь прощебечет о весне и лете.
 А еще в парке иногда показывали девушек! Рядом с нами был медицинский институт. Наши были тоже очаровательны, но девушки с соседней улицы всегда кажутся привлекательнее.
  А тут вместо вместо студенток - бац! - откуда ни возьмись, выбегают два красивейших спрингер-спаниеля!  Прежде я таких видел только на картинках.
Вот в этих живых спаниелей я мгновенно и влюбился. Мне понадобилось всего пару секунд, чтоб придумать как выйти из аудитории на улицу. Схватившись за живот, и скорчив очень кислое лицо, я попросился выйти. Ричард Викентьевич посмотрел на меня через свои громадные окуляры и с сочувствием, сразу отпустил. 
  Я никогда не мечтал о собаках, и никогда их не собирался заводить. Но тут я шел и уже знал, что  такая, у меня неприметно  будет. Это были два чудеснейших спаниеля. Обычные кокеры, которых довольно много, конечно тоже очаровательны. Но это были два чистейших спрингера. Тот, что постарше -  черный, с проседью в белое яблочко, а второй - яркого кофейно-коричневого цвета с золотистыми вихрами на голове, под локтями, и на пятках. Не смотря на разный цвет, они были очень похожи друг на друга. Только черный был уже покрыт серебристой проседью и  довольно толстенький, а кофейный  молодой и резвый. Собак прогуливала  стройная, очень серьёзная, немолодая дама. Именно дама. Обычно собак, хозяева ходят выгуливать – абы в чем. На этой был строгий, длинный, светло-серый весенний плащ, темно-серая, без растительных излишеств, шляпа и черные кожаные туфли-лодочки без каблука. Черный спрингер был просто идеальным дополнением к ее костюму. Дама медленно прогуливалась по аллее парка, курила папиросу и искоса поглядывала за кофейным спаниелем, который носился среди деревьев. Черный шел спокойно рядом.
  Я подошел к даме и, поздоровавшись, просто и без предисловия, сразу ткнув пальцем в кофейного, сказал:
  - Хочу такого!
  На что дама очень твердо, но в тоже время  вежливо - ответила:
  - Собаками не торгую.
  Тут я понял, что очень резко стартанул, и что эту крепость придется брать осадой.
Я включил все своё обаяние и начал нахваливать ее спаниелей. Сердце строгой дамы начало таять и на ее губах появилась лукавая улыбка.  Теперь мы говорили на одном языке. Она прекрасно понимала, что я все время пытаюсь повернуть к теме о приобретении спаниеля, но каждый раз, как-бы играючи уводила разговор в сторону.
 Когда же дама узнала, что я без 5 минут ветеринар, она и  посветлела и наконец сказала, что действительно щенков никогда не продает, а только через знакомых отдает в хорошие руки.
  Дальше я уже только слушал. Оказалось, что обе собаки имеют неоднократные медали,  по экстерьеру, и по полевым испытаниям. Черного зовут Раф, а тот, что помоложе, кофейно-пегий  - его прямой щен - Лир, а у Лира в свою очередь уже третий помет, который  ожидает купирования хвостиков.
 Когда разговор зашел про хвосты, хозяйка собак еще более оживилась:
  - Так вы и хвостики нам купируете?!
  - Легко! – сорвалось у меня с языка, хотя  самостоятельно я этого еще никогда не делал. Мне уже приходилось резать и хвосты и уши, когда я отрабатывал прогулы лекций. У нас был очень демократичный декан, и часто предлагал студентам самим выбирать меру наказания за прогулы в виде дополнительных отработок на разных кафедрах. Я всякий раз выбирал кафедру хирургии. Но, там операции проходили  всегда в присутствии врача, либо фельдшера, которые могли что-то подсказать или поправить. Да и инструмента у меня еще своего не было.

  И тут, я с  ужасом, понял, что это мой первый вызов, и я к нему психологически совершенно не подготовлен.
Хозяйка собак, что-то пишет на лоскутке бумаге и протягивая его мне говорит:
  - Зовут меня Людмила Ивановна, вот мой адрес и телефон. В ближайшие дни заходите, буду рада вас видеть, а заодно договоримся когда купировать хвостики.
 Когда мы уже с дамой прощались, она, спохватившись, спросила:
  - А вы охотник?
  - Конечно! – не задумываясь соврал я.
  - К тому же через три месяца я надолго уезжаю в Душанбе, к жене и детям, а там в горах настоящий рай рай для охотника!
  Дама на меня посмотрела с некоторым недоверием, и добавила:
  - Ну, если даже еще пока не охотник, то теперь непременно станете. Все мои собаки не просто охотничьей породы, - они действительно прекрасные рабочие собаки.
  Последняя фраза  до меня дошла, когда я уже вернулся в аудиторию. Про охоту, да с огнестрельным оружием - я как-то  никогда и не думал.
  Но еще больше меня волновало то, что мне в ближайшие дни предстоит сделать мою первую, хоть и не сложную, но операцию.
   Кажущаяся простота хирургии – отрезал - и голова не болит. А сложность
в том, что простых операций не бывает.
К любой операции надо готовиться и подходить с полной ответственностью.
  Через неделю мы договорились о встрече. Назад дороги нет.
  Выпросив у нашего институтского фельдшера новокаин, шприц, скальпель, иглы и шовный материал, и получив последние наставления, я отправился на первую битву.
  Купирование хвостиков, это одна из самых простых операций. Но и в ней есть свои тонкости. Кобельку надо купировать хвост между вторым и третьим позвонком, а сучке между третьим и четвертым. Сучке необходим хвостик немножко подлиннее, чтоб прикрывать места, которые кобель смело выставляет на показ. Но как определить где заканчивается второй и начинается третий? Но самая большая сложность и ответственность – пройти скальпелем  между позвонков с первого раза. Если собаке отрезать хвост  по телу позвонка, то позднее в этом месте   возможно защемление нерва, и собаке на хвост будет уже не присесть всю оставшуюся жизнь. А если кромсать скальпелем кожу, в поисках мениска, то потом собаке с таким хвостом  на выставке будет стыдно.
   На этот раз Людмила Ивановна встретила мня очень приветливо, но было заметно, что она тоже немножко волнуется – как это доверить своих любимцев студенту, да еще такому обманщику (конечно же она догадалась, что я еще не охотник). С ней была и хозяйка Динки – это  мамаша наших щенят, со всем своим выводком. Людмила Ивановна предложила кофе, но я отказался, чувствуя, что сердце и без того колотится в 2 раза быстрее. Скорее приступить к операции! - и покончить с волнением, которое мне никак не удавалось унять. Честно говоря, перед операциями я тоже всегда волновался, но стоило взять в руки скальпель, как я становился другим человеком – появлялся азарт.
  Покрасив йодом подряд 5 хвостов, я тут же набираю в шприц новокаин и делаю местную анэстезию всем пятерым сразу. Людмила Ивановна закуривает папиросу, но больше никак волнения уже не показывает. Убедившись, что новокаин уже действует беру заветный инструмент – скальпель и моё сердце возвращается к привычному ритму. Первым на стол попадает черный щен – копия деда Рафа.  Прощупав границу между вторым и третьим позвонками запускаю скальпель в первый хвост. А за спиной уже не сокурсники с преподавателями, а живые хозяйки собак. Молчат.
  Не дышат.
  Беру немножко наискосок, чтоб лоскут кожи для для  закрытия раны остался подлиннее. Скальпель, плавно скользит по мениску, и немного повернувшись, обрезает кожу хвоста снизу.
Попал!
Получилась аккуратная луночка, которую я тут же зашиваю тремя стежками. Обе   хозяйки с большим облегчением вздыхают.
  И так пять раз.
После пятого хвоста облегченно вздыхаю и я.
 Людмила Ивановна, прикурив очередную папиросу,  гладит Динку, и улыбаясь, обращается ко мне:
  -У вас твердая рука, Сережа! Вы мастерски расправились, со всеми пятью хвостами, честно говоря я всегда очень волнуюсь, когда им режут хвостики. У них теперь там будут красивые бантики, я видела как Вы все правильно сделали. На выставках и на это обращают внимание. Спасибо.
  Потом длинно затянувшись, берет на руки единственного кофейного кобелька (все остальные были черно-белые) продолжает:
  -Это ваш Лот. Я его под таким именем уже записала в родовую книгу. Уверяю вас - это будет точная копия Лира, в которого вы уже так влюблены. Через полгода  начинайте Лотишку натаскивать  - он без охоты не сможет. Надо будет обучить его только командам, - всё остальное он будет делать сам - это у них в крови. И обязательно, когда уедете – пишите, как он.
  -Кстати, где этот ваш Душанбе?
  -Честно говоря, я и сам узнал, что это Таджикистан, только после того, как туда уехали мои жена и дочь. Но то, что это предгорье Памира – это я уже знаю точно.
  Я бережно взял на руки теплое кряхтящее тело и прижался к нему носом. От него очень вкусно пахло псиной и молоком. И тут я понял, что это маленькое чудо теперь всегда будет со мной. А дома, между прочим, еще предстоит отстоять наши  права. Маме заранее я ничего не говорил, - надеялся, что как только она увидит это чудо, то тут же растает.
  Не растаяла. И очень даже не обрадовалась - она была любительницей кошачьего племени, а сговорились на том, что до окончания института я буду жить с Лотом на кухне, на полу. Но и это была победа! Я не возражал, а маленькому Лоту это и вовсе пришлось по душе.
  Через 3 месяца я уже был в Душанбе, этот город еще и оказался оказался столицей Таджикистана. Но это я так, к слову. Может есть еще такие простые как я.
  На целых 12 лет Таджикистан стал моим домом. А еще этот край оказался одним из  самых удивительных и красивейших мест на земле, из тех, что мне удалось повидать. Это не только другой мир, это другая планета. Здесь я и стал и охотником и ветеринаром. На какое-то время.