Ломтики лета на блюдце с ягодами

Если бы требовалось написать аннотацию к данному рассказу, выбрав только три слова из 131 257 слов, зафиксированных в Большом академическом словаре русского языка, то ее можно было бы сконструировать из компонентов «лето», «каникулы», «солнце».
Поскольку, к счастью, столь суровых ограничений не ставится, добавим еще несколько слов и словосочетаний: «с юмором о», «курятник», «ловля медведок», «Заветы Ильича», «база отдыха», «дебаркадер», «рыбалка».
Перемешайте всё это с глаголами и прилагательными по вкусу и отличная аннотация готова.

***

Яркое солнце, белесый выжженный ситец неба, знойный воздух. Июнь только начался, а в тени уже +30. Но Катя не чувствует одуряющей жары, она родилась здесь, в Грозном, для нее жара привычна. Впереди длинное-длинное лето, каникулы.
Катя с родителями и бабушкой живёт в частном доме на улице со странным названием Заветы Ильича. Ильич – это Ленин, тут все понятно. Но что он завещал и кому? Этот вопрос не даёт Кате покоя с тех пор, как она, научившись читать, на светлой табличке, прикрученной к забору около дома, прочитала по слогам: «За-ве-ты-Иль-и-ча». Ни папа, ни мама, ни бабушка ответа не знают. С одной стороны улицы саманные дома, с другой – поле. По Заветам Ильича вальяжно бродят рыжебокие коровы, суетливо семенят пыльные овцы и не менее пыльные куры, которых хозяйки выпускают по утрам на вольный выгул.
Жарким иссушенным летом, когда без нужды не хочется покидать тень, когда вентилятор гоняет без пользы душный воздух, когда нет смысла смотреть прогноз погоды, потому что и так понятно, что в ближайшие три месяца прохлады можно не ждать, человек может почувствовать грусть и безысходность, и начнет задаваться вопросами, не поступил ли он опрометчиво, поселившись в этом климатическом поясе и не переехать ли ему в Сыктывкар. Но, если человеку восемь лет, о грусти говорить не приходится. 
Первым делом Кате надо разобраться со старыми тетрадками. Учебный год закончился, а значит, на каждый исписанный тетрадный лист теперь возложена новая миссия, не менее важная, нежели обучение, чем отличаются гласные от согласных и, что заяц по-чеченски пхьагал, а медведь ча. Катина учительница чеченского языка, Алия Абдулвахидовна, считает, что чеченские названия зайца и медведя есть основополагающие знания, жизненного необходимые каждому образованному человеку. Иначе как объяснить, что ученики весь первый класс зубрят только несчастных пхьагла и ча? Алию Абдулвахидовну ждал успех, прошли годы, а пхьягал в компании с ча накрепко засели в Катиной голове, не выкинуть. Прихватив с собой ежа – «зу». Вполне годный словарный запас. Став взрослой, Катя иногда представляла, как возвращается в Грозный, едет в маршрутке, внимательно смотрит в окно, чтобы не пропустить остановку. Как вдруг, что там? Невозможно поверить глазам! Неужели пхьагал?
- Пхьагал, пхьагал!
Восклицает Катя, указывая пальцем в окно.
Бородатые черноглазые пассажиры смотрят на нее с нескрываемым уважением. Еще бы, русская женщина, а как славно говорит по-чеченски. Минута Катиного триумфа, спасибо, Алия Абдулвахидовна.
Исписанные тетрадные листки будут повешены на гвоздик в уличном туалете и использованы по новому назначению. Какому? Догадаться нетрудно. Катя старательно разжимает скрепки, расслаивает тетрадки на отдельные листики, и особенно зорко следит, чтобы на гвоздик не попал тот самый лист с тройкой по русскому за домашнюю работу. Катя отличница и за тройку ей стыдно, как было бы стыдно агроному-краснодипломнику, гордости Чувашского государственного аграрного университета, который вдруг перепутал кальциевую селитру с калиевой и неправильно подкормил огурцы. Компрометирующая домашняя работа рвется в мельчайшие клочки и выбрасывается в ведро для мусора.

Покончив с раздербаниванием тетрадок и пополнением стратегического запаса бумаги в туалете, Катя идет во двор. Во дворе растёт шпанка . Пока ягоды были зеленые, из них можно было конструировать гусениц. Для этого надо было найти в папином сарае проволочку, нарвать шарики зеленых ягод и нанизать их друг за дружкой. Высший пилотаж – подобрать ягоды по размеру, так чтобы туловище гусеницы оказалось тонким в головной и хвостовой частях и толстым посередке. Из трещинок в коре шпанки выделяются коричневые «слезы» – камедь. «Слезы» быстро затвердевают, и их очень вкусно жевать.
К июню время ягодно-проволочных гусениц прошло, шпанка созрела, налилась бордовым соком. Пора собирать урожай. Папа ставит под дерево стремянку, и Катя, забравшись на самую верхнюю ступеньку, собирает шпанчины (шпанки? вишни? черешины?) в бидон, а самые крупные и спелые ягоды – в рот. Из ягод мама сварит варенье, которое можно будет есть всю зиму.
Во дворе у Кати есть два любимых места. Это курятник и крыша соседского сарая. Чтобы забраться на крышу сарая, надо вначале залезть на будку, затем на цыплятник, потом на курятник и вот она, покрытая шифером крыша. Здесь прохладно даже в самый жаркий день, потому что рядом растет гигантский грецкий орех, который покрывает крышу парусом тени. Если бы взрослые знали про это козырное место, им бы в голову не пришло размышлять о разумности постройки домов в жарких климатических поясах, настолько здесь приятно. Если осторожно подползти по серым волнам шифера к краю и заглянуть вниз, можно увидеть соседских нутрий. Они живут в тесном загончике с грязной лужей посередине и бегают вокруг мутной воды, иногда плюхаясь туда с головой. Кате очень хочется рассмотреть нутрий поближе, и может быть, даже булькнуться с ними в лужу, но, увы. К соседям ее никогда не пускают.
Счастливого владельца нутрий зовут Баран Бараныч. У Кати необычное имя соседа удивления не вызывает. В детском саду, а затем в школе у ребят были разные имена: Ира, Леча, Пятимат, Зулихан, Сережа. Почему бы не быть Баран Баранычу? Баран Бараныча в Катиной семье не любят, и особенно плохо к нему относится бабушка.
Завидев его, она обычно говорит:
– Опять Баран Бараныч пошел.
Фраза произносится таким тоном, что без объяснений становится понятно, что на Баран Бараныче лежит вся тяжесть грехов человеческих.
Носитель человеческих грехов любит постоять у калитки. Завидев Катю, он всегда по-доброму улыбается и иногда дает ей несколько абрикосов из своего сада (много позже Катя узнала, что Баран Бараныч был ее родным дедушкой, который бросил бабушку с двумя маленькими детьми. По-настоящему звали его Николай Петрович).

Спустившись с сарая во двор, Катя идет в курятник.
Курятник имеет три подразделения: цыплятник, где содержатся пушистые куриные детушки и голенастые куриные подростки, блок с насестами, где ночью спят, а днем несут яйца взрослые куры, и огороженное пространство для дневных прогулок, кормления и питья. В курятнике можно преотлично проводить время, свободное от наблюдения за нутриями и поедания шпанки. Для Кати куры вовсе не куры, а личности, каждая со своим характером и внешностью. Вот Роза. У нее гладкое черное перо, внимательный умный взгляд, она любит спать на самом верхнем насесте и, когда Катя приносит в курятник медведку, считает ниже своего достоинства вступать за нее в битву с другими пернатыми. Изаура, хрупкая нежная пеструшка, предпочитает проводить куриное время в одиночестве в раздумьях о судьбах горластых грубых Леонсио и Алвара Сантана де Соуза, которых кукурузой не корми, дай к месту и не к месту покукарекать. Эстер коричневопера, желтоглаза и неимоверно шустра. Таис и Жануария несут яйца с белой скорлупой, среди которых иногда попадаются двухжелтковые.
Однажды кто-то из кукарекающей братии до крови расклевал голову Жануарии. Прямо с кожей выдрал перья на темечке. Злоумышленника выявить не удалось, хотя сильнейшее подозрение падало на Леонсио. Мотивы преступления тоже остались туманны. Чем провинилась Жануария? Съела чужой комбикорм? Обидела неуместным ко-ко-ко? Бедную птицу пришлось изолировать на лечение в пустую кроличью клетку (никаких кроликов в ней давным-давно не было, осталась только клетка), и дважды в день Катя мазала ей голову ранозаживляющей мазью. Терапия помогла, и вскоре макушка Жануарии заросла кожей и шикарным молодым пером.
Куры обожают медведок. Катя медведок боится, но чего не сделаешь ради любимиц. Мыльную воду, оставшуюся после стирки, она заливает в норку, которых на огороде с избытком. Через несколько секунд медведка, потревоженная затоплением своего жилища, высовывает из отверстия проволочки усиков, затем голову и мощные передние лапы с зубцами. Катя хватает ее за хитиновый панцирь и вытаскивает из норы.
По признаку бодрости медведок можно классифицировать на два типа. Медведки первого типа, Катя называет их молодыми, некрупные, светло-янтарного окраса и полны кипучей энергии. Даже активные старушки, которые любят ехать в семь утра в общественном транспорте, с удовольствием толкаясь и переругиваясь с пассажирами, уступают таким медведкам в шустрости. Услышав однажды от старшего брата Ивана теорию переселения душ, Катя подумала, что, возможно, души молодых медведок, которые жили праведно, не повреждали корни рассады огурцов и кабачков, питались исключительно сорняками и насекомыми-вредителями, после преждевременной смерти в клювах кур переселяются в таких вот активных старушек. Молодые медведки, будучи выдернутыми из их медведочного логова и оказавшись в пальцах Кати, устрашающе загибают брюшко назад, грозно шебуршат передними хитиновыми лапами, извиваются и всячески выказывают стремление вернуться обратно в родные пенаты. Катя, вытянув руку с медведкой как можно дальше от себя, пулей несется к курятнику и швыряет бодрую медведку в гущу Изаур, Эстер, Леонсио и прочих персонажей бразильского сериала «Рабыня Изаура», нашедших воплощение в курином обличье.
Медведки второго типа, так называемые старые медведки, крупные, темно-коричневые и заметно утомленные своей медведочной жизнью. Оказавшись в пальцах Кати, они не проявляют никакой мятежной активности и готовы покорно принять уготованную им судьбу куриного лакомства. Если предположить, что благочестивые светло-янтарные молодые медведки после смерти перерождаются в шустрых старушек, то души их темно-коричневых пожилых товарок воплощаются в медлительных сотрудников местного почтового отделения.  Вялых медведок Катя не боится, вытащив такую медведку из земли, она спокойно идет к курятнику и неторопливо отдает насекомое квочкам.
Пернатым изаурам и леонсиям все равно, к какому типу бодрости принадлежат медведки. Любых они поедают хлеще, чем их сериальные прототипы уплетают свою сомнительную мокеку из креветок. Сериальных персонажей даже хочется немного пожалеть.

После ритуала по отлову медведок можно побродить по огороду. В огороде растет много всего: огурцы, перцы, бурак, морковь, петрушка с укропом. Основная часть грядок отдана помидорам. Капусту и картофель в Катиной семье не выращивают – слишком жарко. Капуста любит много пить, 40-50 литров на одно растение. «Не наполиваешься», – сетует бабушка. Картофель же попросту спекается в раскаленной почве. Зато томатам и перцам привольно. Катя любит в самый зной сначала зайти в помидорные грядки (что есть лучше, чем запах растревоженной помидорной ботвы?), сорвать нагретый солнцем красный помидор, перейти к перцам, выбрать перец побольше, выкрутить из него плодоножку, налить в получившуюся емкость холодной воды из-под крана и вот, обед готов. Ни с чем не сравнимое удовольствие сесть на топчан в тенек под навесом, вдумчиво, наслаждаясь каждым укусом, съесть мясистый спелый помидор, сахарный на разломе, сладостью вобравший в себя каждый луч летнего солнца, запить чистейшей водой из перцекружки и напоследок сгрызть сам перец. Ломко-хрустящий, пахнущий свежестью и каникулами.
Повдоль бордюра цветник. Садовые ромашки, майоры (циннии), ночные красавицы (мирабилис), мальвы, львиный зев притягивают пчел и трутней со всей округи. Трутней легко отличить от пчел, у них большие глаза, а тело толстое и округлое. Катя ловит ленивых трутней руками, они не имеют жала и не кусаются. Поймав насекомое можно побежать к бабушке: «Бабушка, смотри, я поймала пчелу!», и бабушка обязательно закричит: «С ума сошла! Брось! Она тебя ужалит!». Вообще, Катина бабушка любит тревожиться по поводу и без. Кажется, что если она не поволнуется хотя бы раз в день, то день прожит зря. Поскольку раньше бабушка работала врачом, то в основном ее страхи связаны со здоровьем. Если бегать по двору, то можно запнуться и сломать ногу, если гладить бездомных животных, можно подцепить лишай, если залезть на сарай, можно упасть и остаться инвалидом, если плохо кушать – не вырастешь, если гулять одной – украдут цыгане или чеченцы. Если цыгане, то будут морить голодом и заставят просить милостыню на базаре, если чеченцы, то продадут в рабство. И рабство, и попрошайничество плохо сказывается на всем организме в целом. Однажды, когда Катя гуляла снаружи за калиткой, возникла ситуация, к которой бабушка готовила Катю всю жизнь. Напротив дома остановилась машина, из которой вышли смуглые парни и попросили принести воды. Катя пулей забежала в дом и залезла под кровать. Было ясно, что это те самые чеченцы (цыгане бы приехали на конях), которые, как только Катя подойдет к машине, схватят ее, затолкают в багажник и увезут в рабство. Неудачливые чеченцы, постояв немного, поняли, что их план провалился и уехали на поиски более подходящего для рабства объекта, девочки, которая не имела бы столь прозорливой бабушки.
Из цветов Кате больше всего нравятся ночные красавицы, как их называет бабушка, или зорьки, как говорит мама. Малиновые и желтые граммофончики зорек раскрываются после обеда и до первых лучей солнца наполняет воздух ароматом тропической ночи. Когда крылья сумерек накрывают двор, к зорькам прилетают коричневые пушистые бражники. Они, подобно колибри, зависают над кормушками-граммофончиками и хоботками высасывают ароматный нектар. Перелетая от одного цветка к другому, бражники тяжелеют и начинают покачиваться с боку на бок, как пьяные. Когда ночные красавицы отцветают, то на месте опавших лепестков можно найти крупные круглые семена, похожие на горошинки черного перца. Если насобирать их в спичечный коробок и потрясти, то они здорово гремят.

В июле и августе мама варит из помидоров томат на зиму. Действо происходит на улице под навесом. Деревянный стол застилается клеенкой, к краю стола прикручивается мясорубка. Та самая, ручная, которая имеется в каждой советской семье и хранится вместе с орехоколом и чеснокодавкой. Вокруг стола расставляются эмалированные ведра с промытыми проточной водой помидорами, мама с бабушкой садятся резать помидоры на четвертинки и удалять зеленые места прикрепления плодоножек. Кате достается ответственная задача крутить ручку мясорубки, порцию за порцией проталкивая овощи в голодное металлическое отверстие. Мясорубка чавкает, хлюпает и выдает в поставленную миску с нарисованными по ободку пуделечками томатную жижу. Иногда ножи мясорубки забиваются помидорными шкурками, в этом случае следует несколько секунд быстро-быстро крутить ручку против часовой стрелки, затем снова по часовой. Неведомым образом данная процедура умасливает строптивую мясорубку, и она милостиво соглашается работать так, как от нее требуется. По мере того, как нарисованные пуделечки полностью погружаются в томат, содержимое миски переливается в таз, настолько большой, что, будучи поставленным на прометейку , он закрывает собой сразу две конфорки. Томат булькает в тазу, образует на поверхности томатные кратеры. Одуряющий запах (варенье, повидло, джемы и компоты, взявшись за руки скорбно стоят в уголке, не силах конкурировать с томатом по силе прекрасного аромата) витает над Заветами Ильича, вызывая крамольную мысль, что одним из заветов, оставленным Ильичом перед смертью, непременно должен быть завет насчет обязательного выращивания помидоров и варки томата тазиками.
Во имя выполнения этого неписанного завета папа пару раз за лето берет Катю, и вечером они идут на близлежащее поле собирать кизяк, иначе говоря сухие коровьи лепёшки. «Перцы и помидоры сами себя не удобрят», – говорит бабушка. Закатные лучи золотят разнотравье, высоко в небе летают ласточки (и без ласточек понятно, что дождя можно не ждать), кузнечики охристыми каплями выбрызгиваются из-под ног. Во время такой вылазки за землеудобрительным припасом можно набрать не только ведро кизяка, но и травы для разлюбезных Изабеллы, Леонсии и прочей сериальной пернатой братии. Куры будут довольны, ведь по огороду им гулять не разрешается во избежание превращения последнего в филиал психиатрической лечебницы, если допустить, что пациенты по недосмотру персонала и зову сердца похватали вилки, выбежали наружу и в исступлении расковыряли двор лечебного заведения.
Налюбовавшись на капли кузнечиков, разнотравье и ласточек, набрав ведро кизяка для помидоров и ведро травы для Алвара Сантана де Соуза и Ко, Катя с папой возвращаются домой. Землеудобрительная добыча передается бабушке, которая разводит навоз в нужной пропорции. Поскольку подкормка растений дело высокой степени точности, на внутренней стене сарая, где хранится комбикорм для кур, бабушка мелом делает понятные ей одной пометки, когда, чем, сколько была подкормлена та или иная культура. Из-за этих записей сарай изнутри слегка смахивает на пристанище безответственного шифровальщика, который по ошибке расквартировался в Катином дворе и по какой-то необъяснимой причине привез с собой мешки с комбикормом.
Отдав бабушке кизяк, Катя бежит за калитку. Рядом с домом растет огромное дерево тутовника. Под ним в пыли валяются тютины, похожие на жирных черных гусениц. Раз, руки хватаются за ветку, два, ноги по очереди упирается в теплый шершавый ствол, три, девочка сидит на развилке шелковицы. Водянистые фиолетовые тютины, идите к Кате, если она вас не съест, вы, дурашки, упадете в пыль к своим неудачливым соседкам по дереву.
Язык, губы, подушечки пальцев делаются синими. Перезрелые ягоды столь нежны, что едва докоснувшись до майки, расползаются темно-сиреневыми кляксами. К счастью, Катя знает, как с ними справиться. Надо взять неспелые ягоды тутовника и намазать пятна на одежде, после чего пятна исчезнут.
***
Однажды в начале августа в гости приехала тетя Света Бережна;я, мамина сестра и Катина крестная. Если поставить перед собой задачу охарактеризовать тетю Свету одной историей, то история про крещение подходит идеально.
В церкви перед тетей Светой мнутся три женщины с младенцами, подлежащими крещению в этот же день. Тетя Света держит на руках маленькую Катеньку. Батюшка проводит опрос.
– Как зовут рабу Божию?
– Анна.
Поп окрещивает девочку. Переходит к следующей моленнице.
– Как зовут рабу Божию?
– Анна.
Вторая Анна ловко введена в лоно церкви. Батюшка у третьего младенца.
– Как зовут рабу Божию?
– Анна.
Очередная Анна окрещена и пополняет ряды добрых христиан.
Доходит очередь до тёти Светы.
– Как зовут рабу Божию?
– Анна.
Поп крестит девочку.
– Ой, Катерина она, Катерина! Рабу Божию зовут Катерина!!!
– Да ты что, кума, пьяная что ли?!
Тетя Света, услышав три раза подряд, что рабу божию зовут Анна, позабыла все имена, кроме Анны. Так Катю при крещении нарекли Анной. На семейных застольях тетя Света, выпив рюмку коньяка (обязательно с присказкой «Чтобы сердцу дать толчок, надо выпить коньячок»), любит повторять историю крещения Кати.
Тетя Света, погостив недельку, засобиралась в Ростов-на-Дону на базу отдыха с малопонятным названием «Минплита». Владимиру Ильичу в число заветов следовало бы внести завет «не давать базам отдыха непонятных названий». На «Минплиту» на летний сезон устроился работать тети Светин муж, дядя Жора. Теперь тетя Света уговаривала сестру отпустить Катю пожить недельку на базе отдыха:
– Люда, пусть ребенок отдохнет от жары. Дите чахнет. У вас ночью спать невозможно! А на базе Дон, тенек, ветерок. Будут с Ваней рыбачить!
Как известно, нет такого родителя, который не был бы счастлив отправить свое любимое дитя куда-нибудь подальше на недельку-другую под предлогом пользы и отдыха для этого самого дитя, поэтому уже вечером Катя собирала чемоданчик, готовясь в дорогу. У тети Светы заранее был куплен билет на поезд до Ростова. Для рабы божьей Катерины билета не было. Бывшему зэку, отсидевшему за кражу сапог, больше шансов попасть в рейтинг миллиардеров, чем в самый сезон купить билет на юг. Отдыхающие из центральных и северных регионов страны устремляются к заветному теплу подобно строительным подрядчикам, устремляющимся к смете на строительство дороги Тула-Новомосковск. О билете для Кати можно было не мечтать. Поэтому было принято стратегическое решение преступить букву железнодорожного закона. Проводнице с лицом, глядя на которое вспоминалась фотография к газетной статье «Вор у порога: мошенники ходят к пенсионерам под видом соцработников», была вручена банка шпаночного варенья, и она с радостью нарушила железнодорожные нормы, согласившись, чтобы Катя ехала валетом на одной полке с тетей Светой.
Катя ехала в поезде первый раз и ей безумно нравилось. Полустанки, запах мазута от шпал, чай, изнывающие от жары пассажиры, дородная плутоватая проводница, подметающая коридор вагона мокрым веником, влажные от пота простыни и необходимость подстраивать походы в туалет под расписание движения. Не зря человечество придумало поезда и любит на них ездить. Нет ничего более романтичного, чем летняя поездка в плацкартном вагоне по южному направлению. Конечно, всегда есть особи, которые найдут тысяча и один недостаток в чем угодно. Закинь их судьба в качестве дорогих гостей в покои к персидскому шейху, скажут, что рахат-лукум нехорош, и спросят, почему им не предлагают бычков в томате. Попади они на высокогорный луг с прекрасными цветами, травами и чистейшими ручьями, начнут жаловаться на навязчивое пение птиц и избыточную сырость росы. Таким людям летом в плацкарте жарко, потно, липко и скучно, но поскольку устанавливать кондиционеры и биотуалеты в вагоны еще не придумали, а до планшетов и ноутбуков с интернетом еще жить и жить, придирам ничего не остается, как сидеть на полках, мрачно глядеть, как убегают рельсы, обмахиваться газетой «Аргументы и факты», и мечтать о скорейшем завершении поездки.
Однако в основном человечество с удовольствием путешествует на поездах. Мудрому железнодорожному руководству еще не пришло в голову навялить проводникам необходимость распространять сувенирную продукцию и лотерейные билеты, поэтому пассажирам не нужно стыдливо отворачиваться и тихонько мямлить «Спасибо, не нужно». Проводники и пассажиры честно смотрят друг другу в глаза. На станциях и полустанках еще не расшугали местечковых торговцев: бабушек с вареной картошкой и малосольными огурчиками, крепких мужичков с копченой рыбой, подростков с мороженым, торопливых женщин с дынями, кукурузой, лотками пирожков и ведрами сухофруктов. Всё это можно купить и тут же съесть, если природа наградила пассажира крепким желудком либо случайное небольшое отравление никоим образом не нарушает его планы. Если пассажир трепетный и отравлений не любит, можно просто поглазеть, рассеивая скуку. Во время стоянки путешествующее человечество может физически размяться с помощью пробежки до станционного туалета или магазина, а лучше и до того и до другого. В пути можно пить чай из граненого стакана с подстаканником, есть захваченные из дома вареные яйца и помидоры и закупленную на перроне снедь. В общем, брать от жизни все.
Кате очень хочет, чтобы тетя Света купила пирожок с ежевикой, но тетя Света говорит:
– Покупать еду на перроне, все равно что переходить болото, прыгая по кочкам. Никогда не знаешь, какой будет следующая кочка.
Приходится ехать без пирожка, но Катино огорчение длится недолго. Неожиданно рельсы размножились, и за окном выстроились буквы «Ростов-на-Дону».

На платформе стоял загорелый усатый дядя Жора Бережной и махал рукой. Загрузив Катю и тетю Свету в УАЗик, он стал засыпать их вопросительными и побудительными предложениями. При этом на вопросительные предложения ответы ему не требовались.
– Как добрались? Поехали, Ваня заждался. Жарко было в вагоне? Я вам рыбы нажарил, приедем на базу, поедим. Катя, плавать умеешь? 
База отдыха «Минплита» состояла из главного корпуса, символизирующего трехпалубный корабль и нескольких корпусов поменьше. Корпуса поменьше символизировали отсутствие идей у архитектора и были самыми обычными прямоугольными постройками. Террасы-палубы главного здания опоясывали весь корабль, объединяя комнаты-каюты. Отдыхающие могли бы фланировать по этим террасам, вдыхая донской воздух и наслаждаясь окрестными видами зарослей кустарника, качелей и сетки-рабицы, но они, как любые уважающие себя отдыхающие, предпочитали проводить время в столовой либо на пляже.
Дети отдыхающих, предоставленные сами себе, бегали по территории базы, плавали, загорали, ловили рыбу, сорились, мирились, играли в подкидного и переводного дурака, и занимались прочими интересными вещами, например, игрой в водолазов. За будкой сторожа стояла бочка с дождевой водой. В ней колготились дафнии. Ребята вылавливали дафний с помощью носка и выпускали в Дон. Считалось, что благодаря этому к причалу около базы приманиваются рыбы. Игра же в водолаза состояла в следующем. На палочки наматывалась глина или грязь, что называлось «сделать водолаза». На счет три игроки кидали водолазов в бочку. Пока те шли ко дну, их грязевые костюмы размывались водой, и палочки начинали всплывать. Водолаз, всплывший первым, приносил победу своему создателю. Некоторые водолазы оказывались столь тщательно опутаны грязью, что не всплывали никогда, находя свою гибель в пучине, и только дафнии знали, в какой части дна бочки покоятся останки героев.
Ваня был старше Кати на три года. Тетя Света и дядя Жора были светленькие, и голубоглазые, а Ваня внешностью пошел в бабушку, родился смуглым, кареглазым и черноволосым, поэтому для незнающих людей казался приемышем. С этим была связана забавная история. Когда Ване было годика два-три, тетя Света пошла с ним на базар покупать арбуз. Пока она выбирала арбуз поспелее, вокруг мальчика столпились чеченки, заохали, взяли за руку и попытались увести. Тетя Света бросила сумку, кошелек, арбуз и за ними. Как выяснилось, женщины подумали, что тетя Света украла чеченского малыша и решили забрать его, чтобы вырастить ребенка как полагается, в чеченских традициях. Получается, Катина бабушка волновалась, что Катю украдут злые чеченцы, а чеченские бабушки в то же самое время переживали, что их внучат украдут русские.  Взаимный круговорот подозрений и переживаний.
Из всех базовских развлечений Кате больше всего нравилось ловить рыбу. Сразу после завтрака они Ваней брали удочки, банку с червями, макуху для прикормки, забирались под причал и рыбачили до вечера.
– Смотри, клюет, клюет…
– Тихо. Подожди, не подсекай, пусть распробует. Ведет, ведет, подсекай!!! Эх, ушел!
– Опять повела. Дергает! Тащи! Это чехонь! Нужен подсадок! Есть!  Какая красавица!
Чехонь снималась с крючка и добавлялась в садок в компанию к подлещикам, окунькам, красноперкам и гибридам неизвестных видов. Иногда ребята булькались в реку и плавали между опорами причала. Самым интересным было на счет «Раз, два, три!» рвануть на скорость от одной опоры к другой, Иван всегда приплывал первый и, когда Катя доплывала до своего столба, скользкого от тины и царапучего от ракушек, уже успевал отдышаться и несколько раз нырнуть. Кто сказал, что на рыбалке нужна тишина? Рыба если и распугивалась, то ненадолго, и когда ребята снова забирались под причал и забрасывали удочки, возвращалась обратно и мелькала серебристыми боками вокруг поплавков.
Тут же под причалом потрошили рыбу перочинным ножиком, требуху скидывали в воду на подкормку ракам, чистили улов от чешуи и несли добычу тете Свете. Тетя Света жарила рыбу на большой чугунной сковороде, черной от нагара. Свежайшая нежная рыба, обжаренная до золотистой хрустящей корочки, сладкая, вкусная до такой степени, что слов для описания еще не придумано. Если есть люди, которые никогда не рыбачили и не пробовали такую рыбу, то им можно посочувствовать и посоветовать, как можно быстрее закончить заполнять очередную никому не нужную эксель-таблицу, поставить на паузу Ютуб ролик про очередные козни Запада или рецепт драников, закончить уборку, ремонт машины или кто там чем занимался, поехать до ближайшего зарыбленного водоема, всласть порыбачить и нажарить полную сковороду улова. Говорят, что в случае опасности прожитая жизнь проносится перед глазами. Разве не будет славно, если вместо бесконечных эксель-таблиц, уборки, ремонта и Ютуб роликов, одним из воспоминаний окажется воспоминание о сверкающей на солнце чешуе, комочках облаков, раскиданных по небу, и сковороде, полной хрустящей поджаристой рыбы?
В один из дней Ваня с Катей приняли стратегическое решение порыбачить в новом месте. Стратегическому решению предшествовал разговор с пацанами с соседней базы. Пацаны уверяли, что в нескольких километрах от «Минплиты» стоит заброшенный дебаркадер, с которого дивно клюет чехонь, а вокруг водится много раков. Никто (вот вам крест), про дебаркадер не знает, место безлюдное, поэтому за два часа (не верите, сходите сами, матерью клянемся) можно наловить вот такущий кулек чехони. При этом для обозначения размера кулька использовались движения руками, имитирующие обхват небольшого бочонка. Кто против такого устоит? Только человек с куском камня вместо сердца.

Ребята взяли раколовку, удочки, кусок макухи для приманки рыбы, пару подлещиков и чеснок для приманки раков (подлещики были полежавшие на полуденном солнце и потому слегка попахивающие, чтобы ни один рак не устоял), и кусок батона для себя. После ужина выдвинулись в путь. Шли по кромке воды вдоль берега в сторону, где ожидалось обнаружить дебаркадер. Босые ноги приятно хлюпали по теплому мелководью, закатное солнце желтило Дон, и Кате казалось, будто они бредут по реке чая, выплеснутой великаном из огромной-преогромной кружки. В чае играла рыба. Она всплескивала из глубины дугой, и, булькнув, уходила обратно в толщу воды. У самого берега стайки мальков чаинками сыпались в разные стороны при каждом шаге в их сторону. Катя и Ваня пролезли сквозь камышевые чепыжи и ура, пацаны не обманули, впереди показался старый дебаркадер. По ржавчине, трещинам, наполовину отсутствующей надстройке было понятно, что пристань давным-давно отжила свое. По покосившимся сходням ребята забрались на верхнюю палубу и сразу наткнулись на привязанную к перилам веревку. Карие глаза Вани радостно округлились:
– Давай вытянем? Вдруг там садок с раками?
– Или рыбой. Давай!
Мальчик стал тянуть. Веревка шла туго, чувствовалось, что к ней привязано что-то тяжелое.
– Еще чуть-чуть…
 Под водой стало угадываться что-то темное и большое.
– Может камень?
– Да ну. Какой дурак будет привязывать камень?
Катя бросилась помогать брату. Но что это? Ухо, нос, рога. Стало жутко.
– Голова барана!
Это и вправду оказалась голова барана. С потемневшей мокрой шерсти стекали ручьи воды.
– А-а-а-а, Ваня, я боюсь! Вдруг это маньяк? Он убил барана, отрезал ему голову и утопил. Вдруг он где-то здесь? Увидит, что мы вытащили голову и убьет нас тоже? Давай быстрее уйдем!
– Дурында, какой маньяк? Это прикормка для раков. Там раков должна быть прорва. Опускаем голову обратно. Давай сюда раколовку.
Иван взял раколовку, куском камня раздавил чеснок и лежалых подлещиков, засунул в нее получившуюся массу, учуяв которую любой мало-мальски соображающий в гастрономии рак должен потерять голову и помчаться запихиваться в ловушку, и опустил раколовку рядом с головой барана.
– Всё, теперь ждем. Скоро сюда столько раков набьется, еле до базы дотащим.
Покончив с раколовной частью плана, ребята приступили ко второй, рыболовецкой, и принялись разматывать удочки.
И тут Катя услышала скулеж. Он доносился откуда-то снизу.
– Ты слышишь? Что это?
– Как будто скулит кто-то…
– Пойдем посмотрим.
Бросив удочки, ребята пошли на звук и, спустившись на нижнюю палубу, стали заглядывать во все двери. Нагромождения ящиков, шлангов, тросов, тумбочек, ржавых инструментов, всё это щедро сдобрено бумажками, которые при ближайшем рассмотрении оказались актами санитарного осмотра судна. Вероятно, помещения использовались как складские или мастерские. Своей захламленностью они могли привести в восторг даже самого взыскательного обладателя синдрома Плюшкина. В одной из полутемных каморок на грязном полу лежала маленькая худая собака. Она была привязана веревкой за металлическое кольцо в стене и, похоже, находилась здесь давно. Мисок с водой и едой видно не было. Ваня выругался:
– Вот черт. Кто ее так? Сейчас я перережу веревку.
Через несколько секунд собака была свободна. От истощения и обезвоживания она ослабела и не могла даже встать, только испуганно смотрела и жалась к замызганной стене.
Иван взял собаку на руки, и ребята подняли на верхнюю палубу. Кате было страшно.
– Ваня, давай уйдем отсюда! Вдруг тот, кто ее привязал, вернется?
– Да, валим. Только раколовку заберем.
Вытянули сетку. Раков в ней не было. Наверно, ракам, обитающим около дебаркадера, не сказали, что им следует любить тухлую рыбу с чесноком. Катя их не осуждала.
Спустившись на берег, поднесли пёсика к воде.  Бедняга лакал и лакал, никак не мог остановиться. Затем отдали ему остатки батона. Когда он напился и наелся, двинулись к базе. Спасенное животное несли на руках по очереди.
На базе песика с комфортом разместили под лестницей-трапом. Найденыша назвали Франтиком. Он был черный с белой грудкой, похожий на маленького модника в черном фраке с белой манишкой. Оставшиеся до Катиного отъезда дни он был с ребятами неразлучен. Франтик быстро поправлялся, набирал вес, принимал участие в рыбалке, оказавшись на редкость гавкучим. Он громко лаял на каждую выуженную рыбу, бегал по мелководью, распугивал мальков, играл с местными собаками, в общем, был сыт и доволен. Кто и зачем его привязал, оставив умирать от голода и жажды на заброшенном дебаркадере, так и осталось невыясненным.
Катя решила забрать Франтика с собой в Грозный.
– Поедешь со мной, Франтик? Мама с папой будут рады. Будешь жить в будке у цыплятника, и никто никогда тебя не привяжет.
Франтик смотрел внимательными глазами и был абсолютно согласен с высказываемыми планами.

Наступил день отъезда. За Катей приехал папа. Против того, чтобы увезти Франтика с собой, он возражений не имел. Катя сбегала к Дону и бросила в воду монетку, чтобы обязательно вернуться (монетка сработала не так уж хорошо, на «Минплиту» Катя вернулась спустя 25 лет – проехала мимо на прогулочном теплоходике).
Ваня расцеловал Франтика в морду, дав ему напутствие не шуметь в вагоне, вести себя хорошо и не бояться. Тетя Света целовать Франтика не стала, поцеловав только Катю. За связку вяленой чехони проводница без проблем предоставила Франтику полное право быть пассажиром плацкартного вагона, при условии, что спать он будет под обеденным столиком.
Франтик не возражал. После голодного заточения на дебаркадере место под столом представлялось ему райскими кущами. Он устроился на подстилке и всю дорогу был хорошим мальчиком. На остановках папа покупал себе и Кате мороженое в брикетах, и они быстро ели его, стараясь успеть до того, как мороженое начнет таять. Папа отгрызал свое мороженное огромными кусками, справляясь с брикетом за пять укусов. Катя за ним никогда не успевала. В жаре вагона мороженое быстро начинало течь по пальцам липкими сладкими каплями, но это было весело. Франтику доставались кусочки мокрой сладкой вафли.
Во время очередной ночной остановки Катя вышла на перрон и подняла голову. Толпы звезд слонялись по черной простыне неба. Фонари тусклыми пятнами освещали вереницу вагонов. Вокруг фонарей носились летучие мыши. От нагретых за день вагонов шло тепло. Несмотря на ночь, продавцы суетливо сновали от головы к хвосту состава и обратно, тягучими мазутными голосами тянули заветные слова: «Мо-о-ро-жен-но-е-е! Пи-и-во-о-о! Копчены-ы-ый толсто-о-о-о-лобик! Пирожки-и-и!». Они понимали, что путешествующее по железной дороге человечество должно быть сыто в любое время суток. На соседней платформе сонные толстоногие проводницы загоняли своих подопечных в вагоны, пассажиры в спешке докуривали сигареты, докупали вареную картошку, торопливо протягивая бабулям деньги уже с подножек вагонов. Вокзальная жизнь бурлила как бульон, под которым хозяйка, услышав из телевизора знакомые звуки «Санта-Барбары» и убежав смотреть на перипетии судьбы Си Си, забыла уменьшить газ. Было хорошо. Ехать бы и ехать, и пусть всегда будет лето, вокзалы, поля, кусты акации вдоль путей, летучие мыши, гудки паровозов, рельсы, запах мазута, пылинки уходящего лета, папа ест мороженное и Франтик спит под столом.
Дома у Франтика сразу нашлось превеликое множество дел. Он носился между кустами помидоров, рылся в малиннике, всматривался в щели в заборе, чтобы не дай бог никого не пропустить и облаять каждого прохожего. У Кати в голове крутилась фраза «во дворе пришелся ко двору». Особое удовольствие песель находил вот в чем. Заметив, когда Катя выходила из курятника несколькими свежеснесенными яйцами, он кидался ей под ноги, начинал егозить, выражать всяческую радость, подпрыгивать и в конце концов сбивал Катю с ног. Яйца падали, трескались, Франтик ловко съедал их содержимое и с чувством выполненного долга отправлялся в будку.
До первого сентября оставалось совсем чуть-чуть. Лето заканчивалось, было пора физически и морально готовиться к школе.
Это лето оказалось последним Катиным летом в Грозном. Осенью, выходя утром во двор, Катя несколько раз находила стрелянные гильзы. В магазинах исчезли продукты, перестали платить зарплаты и выдавать пенсии. В разговорах между родителями всё чаще стали произноситься слова «беженцы», «независимость», «Ичкерия», «боевики», «государственный переворот». Витало ощущение скорой войны. Перебирались названия разных городов. Воронеж, Самара, Курск, Донецк, Лиски, Архангельск. Вскоре после долгих споров и обсуждений был выбран Переславль-Залесский. Состоялся переезд. Дом пришлось бросить, продать его в то время оказалось невозможно.
Через год, в декабре 1994 года началась Первая чеченская война. Семья Бережных уехать не успела, и тетя Света, дядя Жора и Ваня прятались от бомбежек в подвале. Позже им удалось перебраться в Мариуполь к родителям дяди Жоры. От квартиры Бережных в Грозном ничего не осталось. От дворика с огородом на улице Заветы Ильича, в котором росли помидоры и перцы, курятника, сарая, с которого можно было смотреть на нутрий, навеса, под которым всей семьей варили томат, грецкого ореха, дерева шпанки не осталось тоже ничего. Судьба Баран Бараныча неизвестна.
Зато осталась улица Заветы Ильича, Катя проверяла, она есть на Яндекс картах. Возможно, там и сейчас растут зорьки, а после захода солнца к ним прилетают бражники.  Когда-нибудь Катя вернется в Грозный, сядет в маршрутку и поедет на улицу детства, внимательно глядя в окно, чтобы не пропустить остановку. Как вдруг, что там? Невозможно поверить глазам! Неужели пхьагал?
- Пхьагал, пхьагал!
Воскликнет Катя, показывая пальцем в окно.
И бородатые черноглазые пассажиры посмотрят на нее с нескрываемым уважением.