Ой ты гой еси

В школе моими любимыми предметами были русский и литература. Я много читала, и этот предмет был мне интересен. С учительницей нам тоже повезло. К нам пришла молодая выпускница Вологодского педагогического института, Ольга Сергеевна, и в обучении стала проявлять творческий подход. В частности, каждую неделю мы писали домашние сочинения. Иногда она давала нам тему, иногда мы выбирали сами. А еще писали классные сочинения по литературным произведениям. Всех к доске не вызовешь, а так сразу видно, кто читал произведение, кто нет. А потом был разбор полетов, Ольга Сергеевна зачитывала перлы из наших сочинений. Смех стоял весь урок. Например, когда проходили «Мертвые души» Гоголя, в сочинении один ученик написал: «Плюшкин навалил у себя в углу целую кучу, и каждый день туда подкладывал». Когда изучали «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, в сочинении была такая фраза про Алексея Маресьева: «На костылях летать не просто, но он научился». Звучит, как будто он летал на костылях, а не на самолете. Может, бабу Ягу вспомнил с метлой. А про мушкетеров одна девочка написала: «Пока мушкетеры не привезли подвески королеве, она вешала вермишель на уши королю и всем подданным». В сочинении про домашних питомцев любитель фауны написал: «В клетке у меня живет мой любимый пернатый друг – хомячок». В общем, было очень весело.
 Но литературным даром обладали не все. Некоторым ученикам было вообще трудно написать или сказать несколько предложений. И учительница просила их выучить небольшой отрывок из стихотворения, хотя бы четверостишие, чтобы можно было поставить тройку с чистой совестью. Однажды, когда мы в 6 классе проходили Лермонтова «Песню про купца Калашникова», Ольга Сергеевна вызвала к доске Рассохина Колю, рассказать отрывок из поэмы. «Давай, Коля, хотя бы несколько строф». Колька обреченно вышел к доске, долго вздыхал, переминался с ноги на ногу. Но Колька в душе был артистом, каждый вызов к доске он воспринимал, как актерский дебют, всегда старался насмешить одноклассников, корчил рожи, закатывал глаза, двигал ушами.  Через минуту Колька вошел в роль и объявил с пафосом: «Стих. Лермонтов, Юрий Михайлович!»  Все зашумели, подсказывая, что ответ неправильный, нужно наоборот. Колька снова принял торжественную позу: «Стих. Михаил Юрьевич. Лермонтов. Про купца Калашникова». Дальше Колька глубоко задумался, принял очень театральную позу, десять раз вздохнул, закатил глаза и начал с пафосом читать: «Ой, ты гой еси…», а дальше он не помнил. У Лермонтова фраза звучит: «Ой, ты гой еси, добрый молодец!», - что значит: «Будь жив-здоров, добрый молодец!» Колька понимал, что для тройки этих слов маловато, навострил уши и ждал подсказки. И кто-то из «добрых» друзей подсказал: «Есигошеньки!» и Колька вдохновенно продолжил: «Есигошеньки!» А потом еще раз повторил: «Ой, ты гой еси есигошеньки!» Потом что-то припомнив добавил: «Ой ты гой еси, добрый молодец! Есигошеньки!»  Колька надеялся, что тройка с минусом отработана и не понимал, что не так. Весь класс и учительница загибались от смеха, ученики валялись на партах, учительница держалась за живот. Просмеявшись, учительница сказала: «Если завтра не выучишь и не расскажешь отрывок, поставлю двойку. Сегодня предупреждаю и ставлю точку!» Вот так весело у нас проходили уроки, а Кольке до конца года вместо «привет» или «здравствуй» мы говорили: «Гой еси, Колян, есигошеньки!» что значило, как было уже написано выше: «Будь жив-здоров, Колян!»