Оранг Медан.. Глава первая

Материал из свободных источников...

Малаккский пролив расположен между Малайским полуостровом (западная Малайзия) и индонезийским островом Суматра. Он соединяет бассейны Андаманского моря Индийского океана и Южно-Китайского моря Тихого океана. Южный путь в пролив расположен в акватории порта города-государства Сингапур.
В стратегическом и экономическом плане Малаккский пролив, наряду с Суэцким и Панамским каналами, — один из самых важных морских путей. Это основной путь, соединяющий Индийский океан с Тихим, по которому осуществляется связь между наиболее населёнными государствами мира — Индией, Индонезией и Китаем. В год через пролив проходит около 50 тыс. судов, обслуживающих, по разным оценкам, от одной пятой до одной четвёртой всего морского товарооборота.
Движение здесь крайне оживленное-спереди, сзади, слева, справа десятки судов: встречных, попутных, самых разных размеров и предназначений.
Всё это делает пролив очень привлекательным местом для действий террористов и пиратов. Малаккский пролив стал, вероятно, самым опасным местом в мире в отношении угрозы пиратства. Еще одну опасность для судоходства представляет собой задымление, образующееся в результате ежегодных лесных пожаров на острове Суматра. Снижение нагрузки на Маллакский пролив сегодня одна из основных задач для мирового судоходства...


 Малакка  февраль 1947 года.

Сегодня исполнился ровно год с того дня, как я впервые поднялся на борт этого корабля.  Орангутанг- в переводе с   "Человек из леса", как нельзя лучше подходил к своему названию: нечто эдакое лохматое, длиннорукое и топорное, вылезшее на свет из глубины непролазных джунглей.  Так и название этого пароход " Оранг Медан" - Человек  с Медана, как нельзя лучше характеризовало его как снаружи, так и внутри.  Грязное, зачуханное и местами изрядно проржавевшее корыто с изношенной машиной и чадящей дымовой трубой, полный крыс, тараканов и прочей мерзости, столь присущей для подобных мест- был прямым отражением нищеты и дикости этих мест.  По всей видимости это судно являлось в военные годы коммерческим пароходом, зафрахтованным союзниками. Не смотря на свое название, " Оранг Медан" ходил под голландским флагом, что в недавнее время по всей видимости и позволило ему избежать роковой встречи с японской подлодкой.
Однако чистокровных голландцев на борту было всего лишь несколько человек- среди них капитан, старпом и радист. Разношерстная и разномастная  команда большей частью состояла  из сомнительного рода личностей- негров, малайцев и сингапурцев, разбавленной малой частью европейцев, составлявших только офицерский состав. Исключение составлял лишь один из механиков- Йохан Кильтер, бывший немецкий подводник, застрявший в Сингапуре и по видимому не без оснований опасавшийся ареста международным трибуналом. А так же американец Арни Кенавэн- молчаливый, угрюмый человек лет пятидесяти с небольшим. Про него говорили, что в детстве он пережил крушение "Титаника", а пару лет назад ему посчастливилось уцелеть в катастрофе "Индианаполиса". По неизвестным обстоятельствам судьба его занесла на "Оранг Медан". Здесь он исполнял должность электрика, носил заслуженное прозвище  "непотопляемый" и являлся неким негласным талисманом нашего корабля.
Ну и, соответственно ваш покорный слуга Виктор Логан, так же волей судьбы попавший на борт этого самого обыденного для этих мест парохода.
 Корабль совершал регулярные рейсы между Бирмой и Сигнапуром, не редко заходя в Сиамские порты, а так же время от времени совершал походы в Сидней, провозя судя по всему какие-то нелегальные грузы. По крайне мере лично нам-членам команды никто ничего не говорил. Нам просто хорошо платили за выполняемую работу и советовали поменьше задавать разных вопросов. Так во всяком случае любил повторять Янсон-старший помощник капитана, который по сути дела и разговаривал от его лица со всей командой. Именно он, когда я нанимался сюда, недвусмысленно намекнул насколько они не любят длинные языки, а так же пьянство на борту. При этом сам же Янсон практически постоянно ходил под шафе и не редко засекали как он под покровом ночи приволакивал в свою каюту с берега очередную путану, которую в такой же тайне потом спроваживал обратно. Капитан, про которого я только и знал, что его звали Марк, общался с командой сугубо через офицерский состав, вероятно считая её членов неким подобием крыс- во всяком случае из всех их он здоровался лишь со мной, Кельтером и Кенавэном. С другой стороны добрая половина не говорила по английский, часть не ведала малайского, а по голландский практически не знал слова никто, кроме, естественно самих голландцев. Однако взаимопонимание здесь было все же развито хорошо: передаточным звеном для местного диалекта служил Эванс Мансека, исполняющий обязанности боцмана, а для негров старший такелажник Жозеф Карлос Онана. Вот в принципе эти двое и были тем исключением из цветных, кто заслуживал аудиенции у капитана. Пожалуй единственным существом на корабле, которое понимало на всех языках- был корабельный пес Бинго- громадный, старый ньюфаундленд, всеобщий любимец и баловень. Жаль только что он сам не умел разговаривать. Однако при всем этом дисциплина на борту поддерживалась на должном уровне- Янсон с нарушителями не церемонился и в случае чего мог принять и крайние меры. Маллакский пролив, не смотря на обилие судов  и в мирное время представлял из себя весьма неспокойное место, что уж говорить о том, что происходило тут в послевоенные годы, когда  пристальное внимание бывших союзников переключилось на СССР. Многие порты Медана, Суматры и Малазии были настоящим логовом контрабандистов, торговцев оружием и поставщиков опиума. Влажный тропический климат являлся просто рассадником малярии и ядовитых змей.  А многочисленные острова, раскиданные по всему проливу служили пиратским гнездами или  пристанищем последних японских оккупантов, отказавшихся сложить оружие, и даже после официальной капитуляции продолжавших свою бессмысленную, фанатическую борьбу. Словом опасности подстерегали здесь на каждом шагу и в таких условиях гуманизму сюда вход был просто заказан.
Примерно такие мысли бродили у меня в голове, когда я стоя возле леера на баке "Оранг Медана", курил, смотря вниз на плескавшуюся о ватерлинию темно-зеленую грязную воду, столь характерную для здешних портов . До начала моей вахты осталось чуть меньше часа и теперь я лишь неторопливо готовился к заступлению. Был шестой час вечера и солнце уже шло к горизонту. Жарко не было, однако стояла неимоверная духота, был полный штиль и над Малаккой завис влажный купол недвижного воздуха Зеркальная поверхность воды видневшаяся между корпусами стоявших на швартовке судов была какой-то необычайно плотной и вязкой-казалось что мы стояли словно в кастрюле какого-то жирного супа. А  медленно колыхавшиеся возле ботов водоросли, мусор и другая разнообразная дрянь, включая студенистые тарелки заплывших сюда медуз, только усиливали это сходство. Рубашка от пота прилипла к спине и в штанах было горячо как в домне. В такую пору хорошо сидеть в какой-нибудь пред портовой забегаловке под бамбуковым навесом, обнимая хоть и грязноватую, но весьма экзотическую местную красотку; пить ледяной джин и курить толстую гаванскую сигару. Мне же сейчас приходилось выбирать между двумя злами меньшее: торчать как пень на постылой палубе в ожидании своей вахты или сразу спуститься в душное нутро. И то и другое не вызывало у меня рьяного желания, поэтому я просто выбрал третье: тупо стоял, наблюдая за движением на пристани и думал ни о чем.
Сзади ко мне подошел Кенавэн и так же, достав сигарету, присоединился ко мне. Он так же заступал в мою вахту, но в отличие от меня, предпочитал, даже на длительной стоянке, болтаться по кораблю, не сходя на берег. Лично мне, особенно после длительных переходов, например, когда мы шли в Путайю или Сидней, осточертевал этот самоходный, металлический островок, который я уже успел изучить наизусть от носа и до кормы, а  так же одни и те же рожи, которые видишь круглые сутки напролет, и от которых потом начало просто выворачивать. Кенавэн же просто  стал неотъемлемой частью этого корабля и, казалось что лично для него весь окружающий мир ограничивался лишь его габаритами- Кенавэна редко можно было увидеть на берегу, и то он по какой-то причине никогда не отходил от "Орагн Медана" на длительное расстояние. Так что можно было с уверенностью сказать, что он неделями не сходил на берег, предпочитая смотреть на окружающий мир с борта этой посудины, что кстати сказать он мог делать долгими часами. Странный он был тип- нечего сказать, явно после  "Индианаполиса" у него возник привет в голове. Вскоре к нам присоединился и Кильтер. Этот же внутренне терпеть не мог корабль на котором работал и видимо только непреодолимые обстоятельства заставляли его оставаться здесь. На берегу Кильтер исчезал сразу же после окончания своей вахты и пропадал до самого ее начала. В море же он превращался в настоящего затворника и после  окончания своей вахты, молча уходил в свою каюту, пределы которой редко покидал. В отличие от неразговорчивого, но довольно позитивного Кенавэна, Кильтера разражало буквально все и он мог часами сварливо промывать кости всем и вся. Особенно он ненавидел негров и старался лишний раз не пересекаться с ними. С головой у этого нациста так же было не все в порядке, к тому же у него явно наблюдались садистские наклонности. Вот и теперь он подошел к нам, чтобы выплеснуть очередную порцию желчи, которая накапливалась в нем с быстротой воды в тонущем пароходе.
Рожа- произнес он с презрением показывая зажжённой сигаретой в сторону мостика: Вот отожал -то! На грузовике не объедешь!
Со злобой он сплюнул за борт. Эти слова адресованы были некому невысокому, но весьма упитанному японцу, появившемуся сегодня с самого утра у нас на борту. По видимому он являлс либо хозяином того груза, который должен был принять в свои трюмы "Оранг Медан", либо ответсвенным за него лицом. Он то неторопливо расхаживал то по пристани, наблюдая за погрузкой; то его видели на мостике в компании Марка; то он что-то показывал Янсону. Одет этот тип был неброско и являл из себя самую заурядную с виду личность, и единственно что непроизвольно привлекало к чебе внимание- был странный, зарубцевавшийся шрам  в виде бабочки,  красовавшийся на его левой щеке. Это был новый для нас человек, так как база наших постоянных клиентов была сравнительно небольшой и мы знали в лицо каждого из них. В основном это были  крупные воротилы местного пошива, занимающиеся как правило нелегальной перевозкой разных таинственных грузов , среди котрых не редко попадались и запрещенные. Кильтер дал каждому из них какое-нибудь едкое прозвище, однако если кто то из них обращался к нему, ( а они отнюдь не гнушались при случае по свойски поболтать с нами), то говорил с ним на верху любезности, чтобы буквально через пять минут после того уже находясь в нашей компании отвесить в его сторону какую ни будь гадость. Так и сейчас он в своей излюбленной манере начал охаивать нового клиента и его груз, который уже начали погружать в трюм номер два. Внизу, на пристани стояли около десятка полуторатонных грузовиков, крытых брезентом. Стоящий на одном из них Мансека кричал, махая рукой крановщику, уже заводившему стрелу с висящими на них мягкими стропами.  Янсон мельтешил на борту, беспристанно подгоняя и так уже вовсю суетившуюся команду. Раскрытый трюм номер два смотрел своей пустотой словно голодная пасть, вокруг него как сверкающие  глаза горели грузовые люстры. Таинственный японец стоял на мостике вместе с Марком, внимательно смотря за погрузкой. Грузчики потащили брезент с первого грузовика, под которым обнаружилось два огромных деревянных ящика и Мансека самостоятельно начал заводить стропа. Это говорило об особой важности груза, так как только в таких случаях боцман самолично начал выполнять функции стропальщика. Так же как и Янсон опускался до роли боцмана именно в таких обстоятельствах. А присутствие непосредственно Марка, пристально наблюдавшего за каждой деталью рабочего процесса лишь подтверждало эту догадку. И вот уже первый ящик взмыл в воздух и, пересекши линию борта, начал опускаться в трюм и вскоре исчез в его недрах. Но что-то по видимому пошло не в том русле, так как Янсон неожиданно побагровев, начал яростно орать, жестикулируя руками. Мансека кричал снизу крановщику, грозя ему кулаком. Следуя взглядом за его полемикой, я обернулся и увидел как стропы крановой стрелы резко провисли- так бывает когда груз резко остановился, а крановщик продолжал майновать. С трюма донёсся пронзительный крик, который снизу подхватило множество голосов. Спуск прекратился и в ту же секунду стропы резко выпрямились, закачавшись в воздухе, крановая стрела изогнулась вниз, а потом снова выпрямилась, подпрыгнув и затряслась- на секунду мне показалось что она вот-вот рухнет. Из трюма донесся глухой удар, от которого мягко содрогнулось все судно- было полное впечатление что оно на миг даже осело в воду.
Ого!-злорадно произнес Кильтер: Чего-то уронили, придурки...
Громкий взрыв разноголосой ругани перекрыл его слова. Позеленевший Мансека, яростно визжа, метался по борту словно тигр в клетке. Янсон с берега бешено орал на крановщика. Тот наполовину высунувшись из кабины отругивался в ответ, махая в воздухе руками словно ветряная мельница. Мы видели как японец, повернувшись в Марку что-то сказал ему, показывая рукой на трюм и капитан с недовольной гримасой начал кричать в рупор, по всей видимости начав самолично руководить погрузкой. Видимо вскоре дело вновь пошло на лад так как ящики один за другим начали начали исчезать в трюме.
Видимо действительно какая-то вип персона- презрительно произнес Кильтер, закуривая новую сигарету: Смотри как все прыгают вокруг. Когда же ты видел как кэп сам начал работать. Часто ли ты видишь подобное?! Нет?! Так вот я тоже. О, смотри, видишь типок на канатной бухте  сидит.
Да- сказал я, взглянув куда он указывал: Малаец какой-то...
Малаец!- презрительно бросил Кильтер: Сразу видно, что ни черта ты не разбираешься в национальностях. Это ещё один японец, черт бы его побрал. А вон ещё один и ещё. Да их не меньше двух десятков вокруг слоняется среди общей кучи, и якобы не при чем. И причем все вооружены.
Охрана- пожал плечами Кенавэн: Что тут мало со своими головорезами приезжают что-ли?!
Тоже скажешь- хмыкнул Кильтер: Да это не просто охрана. Гляди как смотрят- точно волки. Сразу видно бывшая местная жандармерия. Жаль что их всех не перевешали в сорок пятом. Не просто так они здесь. Видать груз-то особо ценный, коли бдят они его в оба. Вроде, видишь, как и не причем сидят, а попробуй только сунься...
Смотри-ка- с удивлением сказал я: Второй трюм закрыли, а четвертый открывают. Что они последовательно начали загружать?
Так и есть- сказал Кильтер, пуская дым: Ни первый ни пятый даже не открыли.
А дефлектора в них зачем-то на полную мощность пустили- сказал я: Что они там сквозняк хотят создать что-ли?
Наверное  вентиляция нужна- озадаченно сказал Кильтер: Видать разное грузить будут в оба  трюма, да не хотят чтобы контачило оно про меж собой. Вот типа подушки что-то и создают...
Из радиорубки, располагавшейся прямо над нашими головами вышел наш радист по имени Льюис и недовольной физиономией начал спускаться по трапу на нашу галерею.
Чего озадаченный такой?- спросил я, когда он поравнялся со мной.
Кэп чего-то совсем сдурел...- ответил он, осторожно оглядываясь, словно нас могли подслушать. Марка он почему-то очень боялся и практически никогда не решался спорить с ним.
Чего такое?- равнодушно спросил Кильтер, выбрасывая окурок за борт.
Ночью будет шторм в пять баллов, а к двум часам вообще до семи баллов обещали. Тут такая свято пляска предстоит. От  Букит-Мелавати  до Калуа-Селангор всем судам ниже Малламакаса предписывается принимать меры предосторожности.  А этот в самую гущу так и лезет. Уже даже Янсон с ним переугался в хлам.
Не выдержит- говорит: Наше корыто такого. Так на дно и пойдет месте с ящиками этими! А Марк ему все свое твердит: "Судно меньше чем на половину загружено"
Ну да- ответил Кильтер: Грузим трюм через трюм.  Два и Четыре под завязку забиты, а Три и Пять пустые как барабан.
Этого то я и боюсь- ответил Льюис: Что сложит нас на хорошей встречной волне при таком размещении. А при боковой скручивать начнет. Был бы корпус порочней...
Да ничего не будет, не боись- хмыкнул Кильтер: Если  бы первый и третий трюма были бы нагружены, тогда может быть. Вот тогда при тяжелом носе пустоту второго могло бы начать ломать. А так пройдем... Знает Марк что делает. Он ведь ещё не совсем сумасшедший...как и я.
С этими словами он сам же и захохотал над своей шуткой, которая, правда зависла в воздухе. Льюис пожал плечами и заскользил по галерее дальше.
Тоже со своим приветом- сплюнул ему вслед Кильтер (Люьиса он не переваривл так, будто тот был цветным). Однако в самом деле странно все это...очень.
Чего странного?- спросил я.
Да то, что Марк так расщедрился. Сам же знаешь его, каждый раз загружает судно под самую завязку, а ж чуть трюмные люки не лопаются. Ему волю дай, так ещё и в каюты напихал бы. "Пустые места убыток рейсу"- говорит. Баржу бы ещё за собой таскал, жадюга проклятый... за цент удавиться готов. А тут на тебе- половина корабля пустая. Это не по его правилам... Ладно. Скоро моя смена. Пойду эту рухлядь( так он величал судовую машину) ковырять...
Бросив за борт окурок, он удалился, не взглянув ни на кого. Кенавэн вздохнул и так же молча покинул меня. Я посмотрел на часы- половина седьмого вечера. Что же пора и мне. Я было повернулся, что бы уйти, но задержался. Погрузка закончилась, трюмы закрыли и грузовики один за другим вскорости исчезли с пристани. Вместе с ними ушли и неведомые люди, охранявшие их.  Людей на палубе осталось так же немного сейчас должна была быть смена вахты и все разошлись по местам. Мне же сейчас смертельно не хотелось идти в душную котельную и желание хоть лишнюю минуту побыть на свежем воздухе было сейчас сильнее всего. Отсюда мне хорошо было видно как открылась дверь мостика и на галерею вышел тот самый неведомый японец, неторопливо пошедший к сходням. Выскочивший следом за ним Марк чуть ли не бегом принялся догонять его, и догнав, принялся что-то жарко втолковывать ему. Японец на секунду остановился, немного подумал и что-то утвердительно ответил капитану. Тот видимо обрадованный, кивнул головой и, махнув рукой на прощанье, поспешил обратно. Таинственный гость неторопливо спустился на берег, где к нему немедленно присоединилось двое по виду носильщиков, до той минуты сонно сидевших на бухтах канатов по обе стороны трапа. Вся троица неспешно проследовала  среди толпы, но мне сверху они были видны хорошо. Я даже залез повыше на шпиль, настолько меня разбирало любопытство. Вот они миновали ряд пыльных пальм, отгораживавших зону пристани, вот один из них распахнул перед таинственным гостем дверцу громадного черного  Хорнера.  Японец исчез внутри салона, оба сопровождающих последовали за ним: один вперед рядом с водителем, другой назад, возле него. Машина тронулась с места и за ней двинулась ещё одна, стоящая неподалеку.
Важная шишка, наверное- подумал я, провожая их взглядом. Мельком посмотрел на часы! О, дьявол! Через полторы минуты я должен сменять! Стремглав я понесся вниз. Только штрафа мне сейчас и не хватало. Этим дай волю- последние штаны без зазрения снимут.
Где ты пропадал?- с явной угрозой спросил Карлос, когда я появился на рабочем месте. Ниже меня ростом чуть ли не на голову, он при этом гораздо шире меня в плечах и как минимум раза в два превосходил комплекцией.  Черная как сажа кожа, громадная борода, покрывавшая могучую грудь, густая копна смоляных волос на квадратной голове делало его похожим на орангутанга. При этом злобы в нем было как у сущего бабуина и разговор с ним у меня редко носил спокойный характер.
До начала ещё две минуты- ответил я, показывая часы.
Ты должен приходить минимум за пять минут- ответил тот: Принять место, выслушать текущие проблемы, подготовить необходимый инвентарь и инструмент. Тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении, в следующий раз оштрафую...
С этими словами он развернулся и, выковыривая ногами, побрел прочь.
Придурок- пробормотал я ему вслед.
Чуть не придавило его сегодня- с усмешкой ответил - маленький, тощий малаец по имени Джерри с моей вахты: Вот он и злой ходит.
Он всегда такой. А чего произошло?-со злорадством спросил я.
А когда эти ящики грузили, то этот болван крановщик резко опустил, и первый же ящик  рухнул вниз, прямо во второй трюм. Разлетелся от удара- аж щепки брызнули, пылищи было! Еле отскочить все кто там был успели. Хорошо хоть никого не прибило. А Карлос, что внизу принимал , еле увернулся. Ему прямо по ногам и чесануло. Легко правда...
Джерри был большим любителем подзаработать лишний цент, чем всегда пользовался Карлос, безбожно запрягая его меж вахтами на всякую грязную работенку. Джерри был пожалуй единственный к кому Карлос  испытывал хоть какие-то дружеские чувства, что правда не мешало последнему штрафовать его наравне со всеми. Вот и теперь, немного отдохнув от погрузки в трюме, Джерри как всегда безропотно заступал на свою вахту.
Жаль- произнес я с явным сожалением.  По мне лучше бы его раздавило в лепешку. Кстати, а что в этих ящиках?
Вот от этого то как я понял весь сыр-бор и произошел. Сколько расстройства было даже не в том, что ящик развалился, а в том, что все увидели что оказалось в нем. - ответил Джерри: А вот это судя по всему хотят тщательно скрыть от всех глаз. Вот почему и маскарад такой учудили, засунув это все в эти ящики, чтобы не знали что это на самом деле.
Не понимаю ничего- ответил я: Что же там было такое?
Бочки- ответил Джерри: Металлические бочки. Только странные какие-то. У обычных бочек пробки есть, да ребра. А эти какие-то необычные: гладкие, толстостенные и запаянные по особому. Как они раскатились, так нас их собирать послали. Причем с такой спешкой, будто тонут начали. Карлос чуть ли не с плетью бегал, все подгонял нас. Я вот и говорю: обычную бочку катишь, так она гудит изнутри хоть с топливом, хоть пустую. А эти тяжеленые, словно литые из металла целиком. Во видимо и не хотели чтобы бочки эти кто либо видел, раз их в ящики эти засунули.  Нет, нет, бочки так никогда не перевозят, поверь мне. А бочки эти в ящиках тех по два ряда впихнуты, да проложены, чтоб не болтались.
А что в этих бочках то может быть?-спросил я.
А черт его знает- ответил , на секунду задумавшись: Ни обозначения, ничего нет на них. Только этот япошка, что хозяин их, говорят аж подскочил, когда увидел, что ящик развалился, да бочки эти рассыпались во все стороны. Поэтому и крик поднял такой.
Что, за имущество испугался?- с издевкой спросил я: Дорого, видать, стоит.
Да нет, похоже- задумчиво почесав щетину на подбородке произнес Джерри: тут по ходу дела самого имущества этого бояться надо. Говорят, что как только ящик о днище грохнулся, так япошка этот чуть за борт не махнул со страху. Прям за леер схватился, да в лице перекосился. Но как понял, что все цело, аж выдохнул с облегчением. Ну а потом на Марка напустился, что, мол твои люди творят. Типа груз хрупкий и все такое...
А, поэтому столько паники было?- спросил я.
Ну так- ответил  Джерри: А по моему скорее днище нашего Оранга проломиться, чем хоть одна из этих бочек разобьется. Только вот что будет если она и в самом деле разобьется...
С этими словами он истово перекрестился.
Готовимся к отходу!- рявкнул Карлос, появившись над нашими головами: Отшвартовываемся через два часа.
Вот дела- присвистнул  Джерри: Вот это спешка. Интересно для увеличения хода в море Марк нам ещё весла раздаст?