Ихиль и Алиса

Это история двоих, отображающая эпоху страны, народа и поколения. Это история мезальянса. История выживания. История любви. Их история. 

И так начнем с него. В небольшой бессарабской деревеньке Шолданешты, где мирно соседствовали евреи, румыны, молдаване, и русские, жила еврейская семья Цалик. Семья, как и полагается была большая с многочисленными дядьями и тетками, бабушками и дедушками и кучей кузенов и кузин. Одного из братьев звали Иосиф. Он была женат, и растил двоих сыновей и дочь. Кормилось семейство с небольшой корчмы. Дело шло хорошо. Молдавская кухня не для гурманов. Она простая и вкусная. Тут главное что? Чтоб вино не слишком кислое и чтоб в мамалыге было достаточно муки что бы не разваливалась. 

Старшего сына, красавца здоровяка звали Абрам. Родился он в тысяча девятисотом году став ровесником сумасшедшего века, который прожил почти до конца пережив погромы, две мировых войны, революцию, репрессии, оттепель, перестройку и развал государства. Но это всё потом. А пока ничто не предвещало столь бурных перемен. Местечко жило в своём тихом размеренном ритме, и красивый, рослый подросток помогал отцу в заведении, ухаживал за скотиной, стоял на разливе вина, и чутко реагировал на негромкий голос отца, когда тот принимал очередной заказ на выпивку от слегка перебравших клиентов. В таких случаях отец переходил на иврит: 

– Абрам, хеци яйн хеци маим. (Половина вина половина воды) 

И Абрам послушно и незаметно разбавлял. 

Он учился в хедере, и с детства знал три языка- идиш, румынский, русский и немного древнееврейский. В 18 лет его призвали в армию. К этому времени Бессарабия стала румынской. И призвали его в румынскую армию. Родители, у которых еще не остыли воспоминания о погромах 1905-го года и антисемитских судах 1911-го, пришли в ужас от такой перспективы. Еще не закончилась Первая Мировая. В соседней России уже шла Гражданская. Так что спокойно не было нигде. А значит еврейский мальчик, призванный в армию, имел все шансы не вернуться домой. Отец семейства поступил так как должен был поступить. Он обратился за советом к раввину. Он позвал раввина в гости и накрыл стол. Он сделал щедрое пожертвование местной синагоге. Раввину надлежало придумать внятную причину по которой Абрам не может служить. Например, по причине слабого здоровья. Раввин пришел в назначенный день, поел, поблагодарил за пожертвование и начал прощаться. Отец растеряно спросил 

– Ребе… а как же мальчик? Что писать в прошении? Может всё-таки по состоянию здоровья? 

Раввин глянул на высокого, атлетически сложенного Абрама и вздохнул. 

– Что писать? А что тут напишешь? Иди служить мальчик. И будь осторожен. Думай головой. 

Абрам пошел служить. По началу его хотели сделать кавалеристом. Он хорошо разбирался в лошадях и имел к ним подход. На распределительном пункте маленький кривоногий офицер с восторгом оглядел Абрама и распорядился. 

– Выдать ему лошадь! 

Но полуголодные армейские лошади не выдерживали его веса и приседали, когда он садился верхом. Так что службу свою он прошел пехотинцем. В положенный срок Абрам вернулся домой. И пошел работать управляющим к местному помещику. А через год женился. 

Его избранницей стала Фаня. Они приходились друг другу дальней родней. Семья Фани была богаче и выше статусом. Они владели кондитерской. Три сестры- Фаня, Миля и Оля, учились в Одесской Женской Гимназии. Фаня владела французским и немецким языками, играла на фортепиано. Наверно это были жизненно важные навыки для будущего вахтера музыкального училища. Ибо это была единственная должность, которую в последствии ей предложила советская власть. 

Жили Абрам и Фаня хорошо. Денег хватало. В 1928 родился их сын Ихиль. Через шестьдесят с лишним лет, оказавшись в Израиле, он будет писать свое имя в оригинальной еврейской транскрипции Ехиэль- имя, прославляющее Бога. 

А пока это был шустрый, мелкий, очень смуглый мальчик с веселыми темными глазами. Алиса, глядя на его детские фото говорила, что он похож на детей палестинских беженцев из газет. Он рос здоровым и хулиганистым как большинство деревенских мальчишек. И первые десять лет жизнь была спокойной и радостной. А потом грянула вторая мировая война. Бессарабия вошла в состав Советского Союза. И с 1940-го года, начался ураган мотавший и швырявший большую семью Ихиля по всей бесконечной шири Урала и Сибири. В последствии он с горькой усмешкой говорил, что неизвестно кто вложился больше в истребление его семьи, Сталин или Гитлер. 

Войну семья пережила в эвакуации в Кемеровской области, и в 1946-ом вернулась в Молдавию. Предстояло заново строить жизнь. И слава богу что дома. Молдавия хоть и побитая войной, всё-таки была теплой и гораздо более живой чем Кемеровская область. Семнадцатилетний Ихиль пошел учиться на инженера строителя. И обязательно стал бы молодым специалистом через четыре года, но жизнь рассудила иначе. 

В 1949-ом году, когда большая часть страны восстанавливалась после войны и верила что самое страшное позади, за несколько дней, почти полмиллиона молдавского населения было депортировано в Сибирь по шустро сфабрикованным делам. Напрашивается вопрос за что, или как минимум зачем это было нужно. Боюсь объяснить это, мне не под силу. Слишком много книг про это написано. Слишком много фильмов снято. И все они ни черта не объясняют. И как показывает история, никого ничему не учат. 

Ихиля и его родителей тоже депортировали. Причем в разные города. Парадокс заключался в том что ему было запрещена любая переписка и воссоединение с родными, а родителям разрешено было селится вместе с сыном. Так что недоучившийся инженер осваивал практику за долго до получения диплома, на стройках коммунизма, в богом забытом Новокузнецке. Там же и доучивался в местном техникуме. 

К тому времени это уже был здоровый красивый молодой мужчина. Шутник и балагур, он находил общий язык с кем угодно. Очень нравился девушкам. Фаня ругалась, встречая сына, который приходил под утро веселый, со следами помады на воротнике. 

– Абрам что ты молчишь? Посмотри на него! Хилик где ты был? Что с этого будет Хилик? 

Абрам миролюбиво отвечал 

– Фаня швак (хватит). Пусть идет спать, ему скоро на работу 

–Что значит швак?! Я мать я имею право знать! Он же путается с шиксами. Не приведи господь еще женится на такой. 

Работяги уважали его крестьянское трудолюбие, умение пить и поддерживать компанию. Он бессарабский мальчик, приученный к вину с детства и потому точно знающий меру. А еще, в те годы в Новокузнецке оказалось немало высланной интеллигенции – профессора, врачи, учителя. Многие были евреи. А евреи в тяжелых условиях ищут своих и прибиваются к своим. Много хороших, по-настоящему своих людей нашел среди них Ихиль. И слушая вечерами за чаем их рассуждения, обсуждения театральных постановок, книг и научных статей, понимал, как много он не знает. Поэтому он читал и слушал, слушал и читал. Из тех лет, проведенных в Новокузнецке, на всю жизнь сохранилось две вещи: боли в обмороженных ногах и любовь к чтению. Читал он запоем всё что было под рукой. Особенно полюбил Бабеля. 

Вернулся он в Кишинев в 1957-ом. С момента смерти Тараканища прошло долгих четыре года. Ихиль успел жениться и у них с Алисой в Новокузнецке родился сын. И вот наконец реабилитация. Можно вернуться. Только он, вместо того что бы рвануть на всех парах домой (домой!!), потратил половину месячного заработка и поехал в Москву. Поехал с одной единственной целью. Прийти в мавзолей и своими глазами взглянуть на труп того, кто переломал ему молодость и уничтожил половину его семьи. Что бы всей своей кровью почувствовать, что победил. Потому что ты сдох, а я живой. Постояв в порядке бесконечно движущейся очереди две минуты перед гробом, он не задерживаясь более, уехал в Кишинев. 

Здесь мы оставим Ихиля в том самом 1957, и вернемся к семье Алисы. Переместимся на юг Бессарабии в начало двадцатого века. Городок Чимишлия. Семья Штернберг принадлежала к местной интеллигенции. Исак, старший сын в семье, в положенный срок пошел поступать в Харьковский Политехнический Институт. И пролетел. Количество поступающих евреев строго лимитировалось и его оценок не хватило что бы попасть в список лучших. Пропускать год не хотелось и Исак уехал в Германию, где с успехом поступил и окончил Лейпцигскую Высшую Коммерческую Школу и стал финансистом. Самое смешное, что его младший брат Лейбл поехал поступать в Харьковский политехнический через год, и поступил, используя аттестат Исака. В деканате не слишком интересовались инициалами – Штернберг И. или Штернберг Л. 

Исак обладал незаурядным умом, широким кругозором и очень эффектной, даже аристократической внешностью. Красивое лицо он сохранил до старости. Помимо этого, был очень строен и худощав. Пошитый на его свадьбу фрак впоследствии не удалось ни продать, ни подарить- не находилось обладателей столь тонкой талии, при таком росте и ширине плеч. 

Устроившись на работу в банке, Исак женился на девушке Рике, выпускнице Венской консерватории. Родились их дети- мальчик Фриц и девочка Алиса. В семье уважали немецкое воспитание. Детей воспитывали няни и обучали бонны, жившие в доме. В семье любили искусство и музыку. В доме царил идеальный порядок и чистота. Если Исак замечал, что убрано плохо, он ворчал: 

– Польский порядок. – Поляки в его представлении были олицетворением неряшливости. 

А дальше теми же этапами что в семье Ихиля, война и новый строй методично начали крушить весь этот спокойный построенный быт последовательно отбирая работу, дом и жизни близких. Война, эвакуация в Узбекистан, возвращение в Кишинев и ссылка. 

В 1949-ом Исака с Рикой, той же лавиной что и Абрама с Фаней, унесло на восток. Но так случилось что в ту ночь, когда за ними пришли, Фриц ночевал у друга, а Алиса к тому моменту студентка медицинского института, была в отъезде на практике. И их не тронули. Фриц уехал вместе с семьей своей будущей жены в Харьков, а Алиса, став дипломированным врачом, добилась распределения в Новокузнецк, к родителям. Где и познакомилась с будущим мужем, который вряд ли мог претендовать на её руку в прошлой жизни. Но здесь, за тысячи километров от родных мест, после войны и ссылки, эти условности уже казались абсолютно нелепыми и неуместными. В 1955-ом они поженились. А через год родился их сын, которого по просьбе Абрама назвали в честь его отца Иосифом. Дома мальчика звали Юзиком. 

Сорок лет спустя, четырнадцатилетняя старшая внучка Ихиля, единственная из всех внуков знавшая бабушку Алису, спрашивала его: 

– Деда, а ты в неё сразу влюбился? А какая она была? Красивая? 

И он с тихой грустью задумчиво отвечал 

– Она была очень хорошая. Непохожая ни на кого. – и непередаваемая нежность была в этой фразе. И бесконечная боль. 

Абрам принял Алису сразу и навсегда. А вот Фане невестка по началу не понравилась. Не такой она видела мать своих внуков. Алиса была слишком тонкая и ранимая. Непрочная. Но со временем и это сгладилось. И впоследствии именно Фаня, чей авторитет для Ихиля был непререкаем, неизменно вставала на сторону невестки и выговаривала сыну за все огрехи и ошибки, о которых деликатная Алиса молчала. 

К концу шестидесятых обе семьи Цаликов и Штернбергов вернувшись в Молдавию, обосновались в теплом зеленом Кишиневе, за исключением Фрица. Он остался в Харькове. Вернулась Миля- сестра Фани, прошедшая войну полевой медсестрой. Вместе с мужем и сестрой Олей они поселились вместе в небольшой квартирке в центре. Вернулся Исак похоронивший свою Рику, чтобы помогать детям и воспитывать внука. Женщины по-прежнему заглядывались на него, когда он гулял по парку с маленьким Юзиком. В те годы особенно сильно ощущалась нехватка мужского населения. Но он больше не женился. Не хотел. 

Ихиль наконец получил желанный диплом инженера, к которому шел десять лет. Стаж его работы в ссылке шел год за два, так что к моменту получения диплома получалось что инженером он работал чуть ли не с 14-ти лет. 

Алиса работала педиатром в местной поликлинике. «Непрочная» девушка, она была рождена в том мире, где профессия врача — это выигрышный билет и пропуск в достойную обеспеченную жизнь. Но она стала врачом в СССР, и это всё меняло. Бесплатная медицина, очевидно, подразумевала не только бесплатное лечение для больных, но и мизерные зарплаты для врачей. И что бы хоть как-то держаться на плаву, после смены в поликлинике Алиса шла на дежурства и вызовы на дом (и хорошо если недалеко от дома, а ведь бывали такие районы что без наряда милиции и пройти по улице страшно). Подобный образ жизни неизбежно сказывался и на настроении, и на здоровье. Хорошо еще что раз в год был законный месячный отпуск. И возможно не на море, не на всесоюзном курорте, а в третьесортном доме отдыха, где купание в местном водоеме строго запрещалось по причине плавающих в нем химических отходов, всё равно это было счастье, возможность отвлечься, почитать книгу, посмотреть кино. Те мелкие, но необходимые для счастья вещи на которые у неё не оставалось времени в ежедневной мясорубке. 

Юзик рос болезненным замкнутым ребенком. С хроническим гайморитом и недовесом. По ночам его подкармливали сметаной что бы хоть как-то набрать вес. Он был очень похож на Алису, скопировав даже родинку на щеке. Как выяснилось в последствии их схожесть была не только внешней. Когда он подрос оказалось, что они любили одни и те же книги, одни и те же фильмы, и могли часами их обсуждать. Любили долго неторопливо анализировать новости, исторические факты. Ихиль относился к этому времяпрепровождению не то чтобы отрицательно, нет, он и сам любил иногда поучаствовать, а настороженно. Ему хотелось, чтобы сын был хоть немного похож на него. Что бы мог подраться и победить, что бы играл в футбол. Юзик всё это конечно делал, но как-то без азарта. Осторожно. Эту осторожность он сохранил на всю жизнь. Он редко повышал голос, смущенно улыбался и глубоко и сильно переживал любую неудачу. После окончания школы Юзик был отправлен родителями поступать в Харьковский политех учится на инженера электрика- хорошо оплачиваемую профессию. И не поступил. Алиса плакала и уговаривала мужа включить какие-то связи и помочь сыну. Но Ихиль жестко постановил- никакой помощи. Не поступил в Харькове, пускай поступает в другом городе. Попытка заставить сына повзрослеть окончилась очередной поездкой на Урал- именно там Юзик пошел учиться на инженера металлурга. 

Через четыре года после Юзика у Алисы родилась девочка Рика. Её сходство с братом было почти карикатурным. Но характером она пошла в отца. Была напористая, громкая и уверено достигающая любой желаемой цели. Для Ихиля она стала любимицей, не знающей отказа ни в чем. От неё Ихиль не ждал самостоятельности- девочку можно и нужно баловать. И потому в нужный момент, когда Рика захотела учиться в Москве, все родственные связи были мобилизованы и поступление прошло гладко. Поселили Рику в московском доме Алисиного двоюродного брата Жана. Жан и Инна были бездетны и с радостью приняли племянницу. Воплощение мечты из фильма <<Москва слезам не верит>>. 

Дом Алисы и Ихиля был теплым и гостеприимным. По выходным приходили друзья Ихиля с женами, накрывался стол, где непременным деликатесом главенствовала <<красная рыбка>> – копченный лосось или форель, слушали песни Галича и Высоцкого. Если удавалось планировали общие отпуска. 

А еще были коты. Много котов. С утра до вечера все представители дворового кошачьего братства приходили на кухню, где их неизменно ждали два тазика с едой. Некоторые особо умные, оценив преимущества личного жилья оставались в квартире. На постоянной основе в доме жило две три кошачьих особи. Алису они воспринимали как местное божество. С Ихилем чувствовали себя на равных. 

Годы шли, семья росла и менялась. Умер Исак воссоединившись со своей половинкой. Тихо старели Абрам и Фаня. Абрам с недоумением смотрел на окружавшую его жизнь так мало похожую на ту прежнюю и глядя на сына вздыхал- где это видано, чтобы инженер и врач отработав всю жизнь не смогли скопить буквально ничего…Фаня к этому моменту была счастливее мужа- у неё прогрессировал тяжелый склероз. Узнавала она только мужа, сына и внука. Ихиль полысел и поседел. Лысину он прикрывал отращённой прядкой перекидывая её от одного виска к другому. Алиса по-прежнему много работала. Она погрузнела, а в глазах навсегда поселилась тихая грусть. Больших сюрпризов жизнь не предвещала. 

И тут – Юзик женился. Это произошло настолько неожиданно и быстро что и описание события предложением в четыре слова подходит как нельзя лучше. Он приехал на каникулы под конец учёбы и попал на свадьбу своего троюродного брата. Посреди праздника он познакомился с девушкой Раей и через шесть часов сделал ей предложение, которое она и приняла. По сути, это был первый и последний в его жизни быстрый необдуманный шаг. 

Алиса и Ихиль были настолько растерянны и удивлены что не возражали. Невестку они приняли. Молодые уехали в Новотроицк, где Юзика ждало распределение как молодого специалиста и вернулась оттуда Рая уже беременная. И в положенный срок появилась девочка весом в 3800. В семье давно не было младенцев. Так что заряда любви, который достался этому ребенку, хватило бы на сотню таких как она. Девочка стала центром мироздания. Алисе хотелось назвать девочку каким-то необычным, королевским именем- например Генриетта. Но на семейном совете решили, что Генриеттой в СССР лучше не быть. И назвали вроде и необычно, но пристойно- Гелена. А для своих- Геля, Гелечка, Гелюсик. 

Семейство с восторгом и обожанием обсуждало любое телодвижение своей наследницы. Задаривали подарками, читали книжки, подолгу гуляли с ней, впадали в уныние, когда она болела и старались достать лучшие лекарства, самые недоступные деликатесы. Она была их общим сокровищем, ради которого стоило жить. Ихиль ставший отныне <<Деда Хиля>> был счастлив. С того момента что он научил её ходить, придерживая за повязанный вокруг пуза шарф, он гулял с ней часами- в мороз, в жару, всегда. Алиса мастерица вязания каждый раз приносила внучке то свитер, то шапочку, то шарфик и приходила в восторг, когда маленькая плюшка устраивала дефиле перед семьёй в обновке. А еще особое место занимали колыбельные. Ребенок готов был засыпать исключительно под колыбельную и у каждого в семье на такой случай был свой репертуар. Любимейшей песней оказалась <<Спят медведи и слоны>> из кинофильма <<Цирк>> в исполнении Алисы. Словом это было тем самым долгожданным счастьем, которого они ждали. 

Оборвалось всё страшно и нелепо в один миг. Алиса поехала в Москву навестить Рику и заболела менингитом. За пару дней она ушла. Измученный организм не смог сопротивляться. Её привезли в Кишинев и похоронили. А через несколько дней пришла посылка с её подарками для внучки- цегейковая шапка, платье и клетчатые бурочки- валенки с молнией. 

Ихиль пережил свою Алису на долгих двенадцать лет. Он женился на доброй и хорошей женщине, выдал замуж Рику. В конце восьмидесятых родились почти одновременно еще две дочки -у Юзика и у Рики. Обеих девочек назвали Алиса. В девяностом Юзик и Рика с семьями переехали в Израиль. Ихиль остался чтобы похоронить Абрама и Фаню, Милю и Олю ухаживая за ними до последней минуты. И переехал вслед за детьми. Вспомнил давно забытый из детства иврит. Тихонько наблюдал за внучками, старался быть полезным и деятельным. А через два года умер от агрессивной быстротечной онкологии. За три дня до смерти к нему привезли Гелю которой на тот момент уже было шестнадцать. Исхудавший желтый Ехиэль смеялся и плакал. Они целовались, и он повторял: 

– А носочки, носочки то желтые. Надо было купить. 

Она понимала, о чем он. Когда ей было семь лет они зашли в <<Детский Мир>>. На прилавке продавались ярко желтые носки, которые она немедленно схватила. Но дед объяснил, что желтые носки — это глупость, ни к чему не подходят. Положил их обратно и увел её к другим стеллажам. Они накупили кучу всего нужного, погуляли, съели мороженное, но за весь день она больше не улыбнулась. Дед, который о тех носках и думать забыл, не мог понять, что случилось. И наконец уже у самого дома она разревелась в голос и объяснила, что без таких замечательных носков жизнь не в радость. Он молча взял её за руку, поймал такси и поехал к <<Детскому Миру>>. Они успели прямо перед закрытием. Но носков там уже не было. Обратно они долго шли пешком, молча. И никогда больше об этом случае не вспоминали. И вот теперь прощаясь с ней навсегда, он сильный человек считал важным сказать, что он об этом помнит. 

 

P. S 

Бабушка и Дедушка это я, ваша Гелечка. Больше тридцати лет я планирую это письмо. Так много хочется вам рассказать. Да вы и сами всё знаете. К вам ведь наши новости доходят незамедлительно. Поэтому я напишу о другом. О том что я вас помню. До мелочей. Помню бабушкину улыбку, бусы (черные стеклянные и янтарные) и <<по малинку в сад пойдем>> и <<спят медведи и слоны>>. Помню дедушкину манеру звать котов ( не <<кис кис>> а <<псс псс пссс>>) и как он натирал мне щеки снегом для румянца. Помню наше купание на озере. Помню Крым. Помню подаренные вами шубку и бурочки. Я помню запах вашей квартиры и вкус <<красной рыбки>>. И мне не нужны фотографии что бы вспомнить ваши лица. Я пишу вам сидя на балконе своей квартиры и в трехстах метрах от меня плещется Средиземное море. Теплая весенняя ночь. 

Спят медведи и слоны 

Дяди спят и тети 

Все кругом спать должны 

Но не на работе.