Повесть о Моисее. Часть1. Гл. 1. Продразвёрстка

                «Жизнь дается всего один раз, и прожить
                ее надо так, чтобы не было мучительно
                больно за бесцельно прожитые годы, чтобы
                не жег позор за подленькое прошлое.»
                (Островский – «Как закалялась сталь»)

Я пришёл сегодня в гости к своему старенькому соседу по лестничной площадке, дяде Мише Вамзеру – герою революции и трёх войн, с просьбой, рассказать, как это всё у него начиналось? Бабуля моя говорила, что он воевал с шестнадцати лет ещё в Гражданскую. Потом участвовал в финской компании, в 1939 году. А в Отечественную войну он служил в разведке. Потом, когда ушёл с воинской службы, выучился на реставратора мебели и до своих 73–х лет, работал по этой профессии в Эрмитаже.
Дело в том, что нам, в школе, я тогда учился в 6 классе ленинградской школы номер 30, задали домашнее сочинение на тему «Как становятся героями?». Было предложено два варианта: пионер-герой Павлик Морозов или, второй вариант, —  твой знакомый, ставший героем. Все ребята решили писать о Морозове, он был ближе по духу, да и о нём было больше информации в учебнике.

- Ой, Боренька, - начал свой рассказ сосед – правда - она такая, что о ней сегодня и нельзя писать-то вслух.
Но я тебе, конечно, расскажу, нужно поддержать советскую школу. И дядя Миша хитренько улыбнулся.
А знаешь что, сосед, хочешь я дам тебе рассказ о своей жизни, который написал давно, когда глаза мои ещё могли хорошо видеть.

Рассказ дяди Миши.

Родился я очень давно, ещё в 1903 году. Место моего рождения – Украина, маленькое еврейское местечко. Семья наша была почти бедная, как, впрочем, и все остальные еврейские семьи в округе. Местечко наше называлось ЗабЫтовка. Оно было небольшим, но и не таким, чтобы уж совсем маленьким. У нас была даже своя синагога и Раввин. Поэтому к нам, в Забытовку, по субботам, съезжались евреи со всех близких местечек. Так вот, в той–то синагоге, первого апреля 1903 года, в книге «Рождённых», был записан мальчик Моисей Вамзер, рождённый от Соломона и Ребекки Вамзер. Это-то и был я.

Ближе всего к  Забытовке находились три поселения: русская деревня Покровка, украинское село Волынька, да польское село Урода, что в переводе с польского на русский язык – красота,

Каждый народ занимался своим делом. Все, кроме евреев, занимались сельским хозяйством. Евреям же было запрещено властями иметь земельные наделы. Нет, малюсенький огородик, под окнами, жители Забытовки имели. Как-то выживали. В основном, занимались всякими ремёслами и чуть-чуть торговали.
В нашем районе жизнь была спокойная. Случались, конечно, и еврейские погромы в других местечках, но в Забытовку погромщики не заходили.
Причиной тому был наш мудрый Раввин - Арон Михелзон. Наши, и не наши евреи (и даже не евреи) часто приходили к нему за советом. Этот человек, казалось, знал ответы на все вопросы. Арон Михелзон организовал у нас в местечке пожарную дружину. Дружина была хорошо слажена и даже тушила несколько раз пожары в соседних сёлах. А ещё, так, на всякий случай, дружинники имели несколько настоящих ружей. Так что, если Раввин, не смог бы договориться с погромщиками оставить нас в покое, так мы могли за себя постоять. И они таки это знали.
А ещё, наши пожарники имели пожарную, общественную лошадь по кличке Красотка. Правда, это была очень старая кобыла с большим животом, заплетающимися ногами и бельмом на левом глазу. Нет, кажется на правом. Ну, это смотря с какой стороны смотреть, сказал бы сейчас на это наш Раввин Михелзон.

Я, тогда ещё не Миша, а четырнадцатилетний Мойша, участвовал в той пожарной дружине, и наравне со взрослыми мужчинами, учился стрелять и «скакать» на Красотке.

О свершившейся в 1917 году революции, мы ничего такого не подозревали и жили своей нормальной, тихой жизнью. Но однажды, это была весной 1918 года, к нам нагрянули вооружённые люди, как она себя называли - «Банда революционных большевиков». Они-то и объяснили, про революцию, Ленина, и что теперь мы свободные и можем делать всё, что хотим. Наши евреи сразу стали запахивать земли вокруг местечка, те, что веками пустовали. Мне же такая судьба, копания в земле, была не интересна, и я прибился к той банде красных конников. Мне выдали коня, и винтовку. Воевал я смело и даже был награждён карманными серебряными часами с надписью на них «Любимому мужу Александру». Они и теперь живы, только больше не ходят. Так я воевал, пока не ранили в ногу. Когда меня подлечили в госпитале, то возвращаться домой мне уже не хотелось, и подался я в Петроград на курсы, которые назывались «Пулемётные». Тогда-то, при получении документов, чтобы не было в будущем лишних вопросов, я не сказал, что я Мойша, и записали меня как Михаил Семёнович.

В 1918 году наши места коснулась, так называемая, «Продразвёрстка», а по сути, отъём у селян продуктов. В основном, конечно, брали у тех, у кого можно было что-то забрать.  Сам-то  я в это время мотался по фронтам, поэтому историю эту знаю лишь со слов моих родителей.

В нашем районе начали изымать продукты с русской деревни. Солдаты с уполномоченными, собрав всех жителей деревни у церкви, пообещали, что те, кто поможет власти, и укажет на укрывающих продукты, будет поощряться деньгами.
Бедняки сразу стали показывать на дома зажиточных крестьян, которых называли кулаками да середняками. А один местный бездельник, Ванька Остров по кличке Пердун, даже ходил с солдатами по домам крепких хозяев и указывал места, где те могли прятать зерно.

После русской Покровки, нагрянули солдаты и в польское село Уроды. Там бедняки не стали сдавать своих зажиточных крестьян. Но один стукач всё же нашёлся...
Когда продотрядовцы пришли в дом пана Добжинского, их сопровождал Нута Подольский - местный дурачок, который работал на пана. Он рассказал красноармейцам, что видел, как хозяин на рассвете закопал огромный мешок с зерном у себя в саду, а сверху навалил кучу навоза. Красноармейцы, как были, в башмаках с обмотками, да светлых гимнастёрках, взялись откапывать из-под навоза зерно. А дурачок Нута, помогал им...

Работали долго, вымазались все в навозе, но докопались наконец, до того, что спрятал Добжинский...
А потом солдаты крепко избили дурачка Нуту.

Накануне того дня, поздним вечером, в дом Раввина Михелзона пришёл Криштоф Добжинский, зажиточный крестьянин из польского села.
- Уважаемый Рав Михелзон, ты уже слышал о грабеже в русской Покровке, что мне делать? Научи, как спастись от этой беды.
- Пан Добжинский, скажите, а там по всем домам ходили? В бедные дома, как я слышал, и не заглядывали. А сильных крестьян грабили, потому, что на них бедные указали. Если Вы, пан Добжинский, боитесь, что лишитесь всего, сделайте так, чтобы никто из бедных не мог показать и пальцем в Вашу сторону.
Вы разделите всё зерно, что имеете, на три части. Меньшую - оставьте в своём амбаре. Пусть забирают красноармейцы, ведь же они не поверят, что у вас ничего нет. Ту часть, что чуть больше, раздайте в бедные дома - с условием, что они вернут вам его, когда продотряд уйдёт.
- Так они же не вернут назад ничего.
- Ну, во-первых, имея зерно, они уже побоятся, что и у них заберут его, и не укажут на Вас.
Во-вторых, вы же только что боялись, что у Вас отберут всё. Я думаю, что умные бедняки, вернут, хоть часть. Ну, а Вам, лучше лишиться малого, чем потерять всё.
И так, пан Добжинский, Вы же отдадите им не всё зерно.
Важно как Вы поступите с основной, большей частью. И тут вы должны будете точно следовать предложенному мной плану.
- Клянусь, Раб Михелзон, я сделаю всё, как Вы скажете.

Сегодня в доме одного нашего, очень бедного местечкового еврея Соломона Гиншица, случилась беда, и он не знает, как из неё выпутаться. Соломон обязательно придёт скоро ко мне за советом. У него умер помощник - старый осёл, и он не знает, куда и как его похоронить. И я ему подскажу, что есть человек, который за небольшую услугу с твоей стороны, возьмёт все хлопоты о похоронах осла на свои руки.

А Вы, сегодня ночью, снарядите подводу с основным зерном и привезёте его сюда, к тому бедняку Соломону. Он спрячет Ваше зерно. Но сделайте это ночью, в тайне от Ваших селян. А отсюда возьмёте тушу того осла и отвезёте к себе домой.
- Я Вас, Раб Мехелзон, не понимаю. У меня и так проблем выше головы, зачем мне ещё, простите, дохлый осёл вашего Соломона?
- Но Вы же, пан Добжинский, решили мне довериться, так хотя бы начните с того, что меня выслушайте.

И Раввин рассказал, как поступить поляку. Тот сделал всё, как тот ему посоветовал. Раздал часть зерна бедным. Спрятал основное зерно у голодранца Соломона. А ещё Добжинский, отвёз труп осла к себе домой и поступил с ним так, как велел Аарон Михелзон - закопал утром у себя в саду...

Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/09/16/866