Остров в огне. Гл. 6 Наташа - радости и тревоги...

          
                15 апр -----30 окт 24г      
Любить человека с отважной душою,
Встречать и опять провожать.
Сегодня живой он, и завтра живой он,
А вот послезавтра - как знать.

             Инна Гофф
.................
     Отряд добровольцев, с Николаем  и Наташей, под командованием Педрико отправился в лагерь генерала Ривера. Многие   были вооружены мачете — тяжёлыми изогнутыми ножами для рубки тростника и подлеска. По пути их ряды пополнялись, и, когда они входили в селение, раздавались крики:

  — Viva Cuba libre! Independencia o muerte!  (Да здравствует свободная Куба! Независимость или смерть!)

Наташа наслаждалась чудесной природой. Холмы с травянистыми склонами и горы вдали, не очень высокие, но казавшиеся бесконечными, долины с дымкой тумана и густой зеленью — всё  вызывало у неё чувство умиротворения. Ей с трудом верилось, что где-то есть запыленный родной Царицын, посещенные ею загадочная Абиссиния и экзотический остров Ява. Однако  отчётливо вспоминала шумную Москву и  любимого сына Сережу.

Как же хорошо, что они с Николаем снова вместе! Она ещё не привыкла к мысли, что больше не придётся его   упорно искать. Он же не отходил от неё, подбадривал и ласково касался её руки и лица. Она на мгновение прижималась щекой к его плечу, стесняясь окружающих. Удивительно, но сейчас она чувствовала прилив бодрости. Лишь  биение в висках под широкополой шляпой напоминал о недавних переживаниях. От жары и усталости спасала  свежая вода из фляжки.

Педрико  шагал, забросив карабин за спину. Прокладывал тропу среди гущи деревьев и выбирал удобные места для передышки. В воздухе стоял запах смолы и лесной гари. Усталость и духота брали своё: спины взмокли, одежда липла к телу, но люди упорно шли вперёд.

Мимо Наташи прохромал негр с грязной матерчатой обмоткой на ноге.

— Эй-эй! Ну-ка, покажи мне, — остановила она его.

Улыбаясь толстыми губами, он поднял полотняную штанину и размотал серую тряпицу. От раны шёл гнилостный запах.

Она всплеснула руками:

— Да у тебя же гангренозная рана!

Достав инструменты из медицинской сумки,  очистила нагноение, промыла рану разведенным в кружке с водой раствором карболовой кислоты и стянула ногу чистым бинтом.

Впоследствии этот негр Том, помогал ей обслуживать других бедолаг. Они сдружились, и она узнала от него много интересного о жителях и обычаях. Особенно её интересовала секретная секта поклонников змеи Вуду и её зловещие традиции.

Ещё в Америке они с Николаем узнали о существовании  такой секты на Кубе, куда они собирались. Оказалось, что здесь, в глубине чащоб, скрываются ее  жертвенники с жуткими древними африканскими ритуалами. Возглавляют темнокожих сектантов вожаки "папа Вуду" и "мама Вуду". И не только безграмотные люди поклоняются им, но и зажиточные. образованные креолы. В малолюдных местах содрогались от них белые поселенцы с детьми, к которым поклонники испытывали неприязнь.

Николай, вникнув в ситуацию, задумчиво произнёс:

— Ната, когда человеку нет защиты в обществе, он уже не полагается на справедливость. Люди созревают для веры в сверхъестественное, как в последнее убежище. Темные массы без образования и культуры уже не верят властям и обращаются к суевериям  и колдовству. И после нас люди нахлебаются этой чертовщины. Жажду поклонения нечисти должна заменить жажда знаний, но до этого далеко.

И добавил с тревогой:

— Поразительно, что на Кубе оказались бессильны против секты испанские власти, эти мастера жестокой инквизиции, борьбы с колдовством и иноверием.

Наташу, как журналистку, увлекала эта закрытая   тема, и она при удобном случае дотошно расспрашивала негров и мулатов о ней. Даже завела письменные записи. Кто-то охотно делился о слышанном, но большинство с опаской отходили от подозрительной белой женщины, выпытывающей об их скрытых религиозных обрядах. Как бы чего не вышло плохого, узнай об этом мстительные жрецы Вуду! Другие косились на Тома и зло ругали, что он много говорит о их закрытых делах. Кто-то пригрозил, что жрецы расправятся с ним и отрежут ему болтливый язык!

Наконец их усталый отряд заступил в лагерь генерала Ривера! Педрико сообщил ему, что привёл добровольцев. На побережье царил гвалт, гудели голоса, мелькали шляпы, патронташи и карабины.

И тут Педрико на виду у собравшихся, при генерале, скинул с себя рубаху и, к изумлению всех, размотал обёрнутое вокруг туловища опалённое, в дырах полотнище.

Порыв ветра взметнул и развернул его. Шум и говор притихли. То было их родное, потрёпанное знамя!

Педрико сказал, что оно с погибшего судна добровольцев, они достали его в волнах моря. Пояснил о их геройской гибели. Люди с горечью на лицах замолчали.

Один-другой громко крикнули:

— Вива Куба! Независимость или смерть!

И голоса подхватили возглас, разнесшийся над побережьем.

В палатке генерала Ривера оживлённый Педрико рассказал о спасённых на море двух русских, и тот пригласил к себе взволнованных Николая и Наташу. На них уже с интересом поглядывали.

Ривера тепло улыбался:

— Buenas noches! (доброго вечера). Я получил от Эстрадо Пальмо из Нью-Йорка сообщение, что русские журналисты, муж и жена, должны прибыть на Кубу на том судне. А перед погибшими склоняю голову. Очень печально, что пропали смелые люди, вооружение и боезапасы.

Николай рассказал, как они выживали после погони испанского корабля за их судном.

Генерал примолк и добавил:

— Вам необычно повезло! Мы помним жуткую трагедию с добровольцами на пароходе «Виргиниус», зафрактованном нашим революционным комитетом в Нью-Йорке. Корабль перевозил к нам волонтёров и боеприпасы.

Но судно у острова Ямайка захватила испанская канонерка и препроводила в город Сантьяго-де-Куба. Команда до ареста успела выбросить за борт запрещённый груз. Однако всех, кто находился на борту, испанский трибунал приговорил к смерти, как лиц, замешанных в незаконных военных действиях. Пятьдесят два человека были казнены у расстрельной стены. Их трупы кинули в повозки и забросали землёй в общей могиле.

Ривера молвил:

— На нашем острове многое сплелось в клубок: одни воюют за свободу, другие за власть, третьи за свои плантации и сбережения.

Он  лукаво прищурил глаза и распорядился, чтобы сюда зашли молодые волонтеры из России. И тут же представил их изумлённым землякам.

Конечно, радости Наташи и Николая не было предела, когда они увидели Петра, Евстафия и Николая. После они не раз собирались и много говорили об оставленной Родине, своём будущем в рядах повстанцев.
 
Над лагерем и побережьем каждый день нещадно палило тропическое солнце, обжигая раскаленными лучами. Даже попугаи, спасаясь от жары, укрывались в густой листве деревьев. В воздухе висела удушливая духота.

— Мы так далеко  скрылисьот тропиков Явы и Ломбока, а попали точно в такую же жару! —  шутили Николай и Наташа, вытирая крупные капли пота с лица.

— О, я изнываю от зноя! Всё отдала бы, лишь бы искупаться в прозрачной заводи, о которой говорил Педрико!

— Сейчас он отведет тебя туда, — ласково улыбнулся Николай. — А мы последим, чтобы никто не мешал.

В маленькой заводи блаженная прохлада окутала тело Наташи. С берега её закрывали густые ивы, и ветви их тянулись к воде. Она оттолкнулась и легко поплыла.

Ах, ну словно купается в Волге! Вверху такое же  небо без облачка, на берегу такая же зелень деревьев, песочек… Взмах руки — и из-под ладони с шелестом рассыпаются по глади крупные брызги!

Её восторженные глаза заблестели, и она заплескалась, нахлынула волна радости.

«Господи,   хорошо-то как! Спасибо тебе за всё! За этот покой и водицу! Что молода и любима! Что помню родную Волгу и юность на ней! Пошли и дальше свою благодать!»

  Вдруг среди деревьев что-то треснуло, в зарослях мелькнула какая-то тень. И опять затрещало. И внезапно затихло. Сердце её заколотилось, она застыла на воде, едва шевеля руками.

«Туда же никто не проходил, — заметались мысли. — Да и мужчины мои никого бы не пропустили!  И бог знает, кто видел меня раздетой. Но кто же?»

Ни с притихшего берега, ни с воды ни звука. Чуть шелестит листва. Тишина.

Она не могла расстаться с охватившей её тревогой, однако не пропадать же ей в воде! Да и Николай станет волноваться за долгое отсутствие. Медленно поплыла к берегу, не сводя глаз с зарослей.

Мелькнуло в голове, ведь Педрико упоминал, что в этой глуши хоронятся лесные бродяги и сектанты Вуду со всякими злодействами.

Однако одежка на месте, лежит на горячем песке. Вглядываясь в переплетение зелени и обворачиваясь, накинула её побыстрее, чувствуя, словно в затылок упирается чей-то взгляд. Птички, прыгая по веткам, вдруг застрекотали, словно кого-то заприметили.

Пересилила себя и оглянулась — никого нет, за спиной лишь яркая, густая листва.

Беспокойство не покидало её — что это было, поразившее в самую душу, когда она так радовалась жизни?

«А, будет мне страху напускать на себя!» — отмахнулась она от назойливых мыслей, может ей всё показалось.

Нагнулась поднять с песка шейный платочек, как вдруг из листвы ближнего дерева бросился на неё лохматый негр. Да благо, успела увернуться или он неудачно кинулся и подвернул ногу. Охнул, но тут же вскочил, брякнул: "Вуду!" Ощерил в гримасе зубы и заморгал глазом, второй был как слепой — и хватко потянулся к ней, обдав  дыханием, от которого стервятник  рухнул бы с небес.

Женщина взъярилась и в бешенстве двинула его ногой в пах, раз и другой! Как когда-то её, репортера, учили в плаваниях  для самообороны офицеры на пароходе "Кострома". Тот скорчился, схватился руками за болючее место и повалился на песок. Она  ногой сыпанула песок в его рожу и без оглядки кинулась по берегу. Там шумели люди, горели костры, пахло жареным мясом.

Дойдя до них с колотящимся сердцем, успокоилась и решила никого не волновать, в том числе и Николашу. Ведь всё обошлось благополучно. И не распускать же ей нюни перед бойцами из-за подобных гадостей. Тогда её и уважать не станут!

О загадочном случае  никому  не сказала. Хотя в душе тревога не отпускала. Может, тот лиходей порывался затащить её в залив и утопить? Но за что? Или овладеть ей,  женщиной? Она бы орала, звала рядом людей. Загадка...

Наташа видела, что повстанцы старались поддерживать её,  свои   лечебные запасы  разместила в палатке. Благодаря  тщательному уходу хворые начали поправляться. Командир Ривера при встрече улыбался и говаривал с ней.

В лагере даже  раненые горели желанием доставить с побережья оружие и боеприпасы к бойцам Масео! И скорее выгнать испанцев вон!

— Боже мой, пришедшие еле на ногах держатся, — сетовала она. — Сейчас поселенцы пригнали коров. И они, где молоком, где мясом послужат нам.

Раздобыла ведерко, положила перед коровенкой охапку травы и принялась доить. Струи молока дзинькали о дно. Кубинцы, раскрыв рты, глядели на русскую, которая отпаивала парным молоком раненых.

— Сейчас бы горбушку хлеба да щепотку соли, — вздыхали её земляки.

— Окститесь, православные, — укоряла, — ишь, размечтались. Эти люди забыли их вкус с начала войны.

Конечно, бойцы, не избалованные женской заботой, обсуждали иностранку, кто же она такая? Ведь не чурается всякой работы, хотя видно, что образована и повидала немало. Вон как ловко возится с ранеными и сколько в ней энергии да сноровки.

Так и продолжали теряться в догадках. Уважая медсестричку, ограждали её от сбора хвороста для костров, таскания воды для стирки. Любо было смотреть на её стряпню у котлов, где разрумяненная,  бойко хлопотала.

Николай с изумлением видел её во всех делах - и перед ним открывалась другая, незнакомая ему женщина, которая вдали без него постигала науку жизни. Это озадачивало, а что же у неё было в прошлом? И сердце его наполнялось недоумением, восхищением и гордостью. В ней удивительно сочетались уверенность в себе, ненавязчивая женственность и скрытый темперамент.

Наташа улыбкой одаривала его за понимание - и он успокаивался. Она чувствовала его отчужденность, с которой он держался с ней на людях, не желая давать одиноким мужчинам повод для зависти и злопыхательства.

Он пояснял ей:
        - Эти партизаны одержимые люди. Сейчас их любовь к свободе сильнее, чем к женщине. Их сердцами завладела воля к победе. Вот закончится война - и они  станут думать о любимой и семье, малых детках.

Тут же смеясь, добавлял:
          - Но к нам это не относится.
          И раскрывал ей свои объятия. Он уже сбрил бородку, заведенную при проживании в Ост-Индии. Она подшучивала.
          - Без неё ты помолодел, так и гляди променяешь меня на жгучую креолку. И оба заливисто смеялись.

Столько долгих лет, немыслимо горьких дней и ночей прожили они друг без друга, столько лет разлука терзала их. Теперь им казалось, что прошедшее происходило, как во сне. Палатка и ночь соединяли их – и думалось, что это навсегда, навечно и нет поводов для беспокойства. Пробуждаясь светлым утром, им так хотелось в это верить!

Но рядом громыхала война. Генерал Ривера снарядил разведгруппу сыскать к армии Масео безопасный проход мимо вражеских постов. В неё включили и Николая.

Собираясь в разведку и протирая карабин, он раздумывал, что сыны и дочери земли, шагая по напряженной дороге бытия, достигают оазисов счастья, как бы вкрапленных в колкие участки пути.

Ведь в них заложено желание любить и быть любимыми. Это единение души, ума и тела дает великолепное чувство полноты жизни для появления великого чуда - детишек. И тогда божественная и человеческая любовь, физическая близость соединяются в одно огромное счастье. У него оно зовется Наташей!

Расставание почему-то наполняло его болью разлуки. Обострялось осознанием невозможности обладать милой полнее и больше.   Он неистово желал охватить её в объятиях всю - всю от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног,   проникнуть в неё, чтобы внутри осязать полностью, словно раствориться в ней без остатка и стать одним-единым любящим и нежным существом.
Хотя в глубине души  понимал, что это невозможно. Он ощущал их физическое единение, а не фантастическое слияние, которое таится в подсознании мужчины. И   возвращался с небес грез на землю.

  Последняя ночь перед разлукой. Они не могли расстаться, их тела были слиты воедино, и они наслаждались друг другом, зная, что до рассвета осталось совсем немного времени.

Это была ночь несказанной нежности и грусти, которая свойственна всем любящим при разлуке   в неведомое завтра. Конечно, Наташе, восхищавшей его своим женским обаянием и так трогательно и страстно отдававшейся ему в эту прощальную ночь, нужно  беречься в его отсутствие.

Он спешно уходил на задание, наказав молодым землякам присматривать за Наташей.

Особенно его беспокоили Джек и Фред, которые  нахально  пялились на неё. Он не раз высавлял, а то и выгонял их из медицинской палатки, куда они заходили якобы для лечения болячек. Подобные наглые типы встречались ему в преступном мире портового Сингапура, где хамство было обычным делом, и с ними приходилось поступать решительно и жестко.

Он заметил, что Педрико при встрече с американцами вглядывается и хмурится, пытаясь что-то вспомнить.

Николай оставил Наташе небольшой револьвер, который помещался в кармане её юбки. Как говорится, чем чёрт не шутит, когда Бог спит!

Вокруг лагеря с покинутой женой он ощущал неясную тревогу.
Однако разведгруппа уже нетерпеливо поджидала его. Вперёд!
 
          
               
   Картина художника Макгиннеса
.....
           Продолжение. Гл.7 Мой Николаша. Случай со змеей  http://proza.ru/2023/07/17/1382

------------------------------------------

Опять расстаюсь я с тобою,
С любовью моей и судьбою.
Боюсь, что не выдержишь ты и заплачешь, -
И я улыбаюсь тебе.
Достался нам век неспокойный –
Прошли мы сквозь грозы и войны.
У смерти в гостях мы не раз побывали,
Но я улыбался тебе.

..............

Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
словно шторм с кораблем.

То ли будет, другое...
Я и знать не хочу -
разобьюсь ли о горе,
или в счастье влечу.

Мне и страшно, и весело,
как тому кораблю...

Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю.

Белла Ахмадулина, 1955

------------------