Для чего приходил Христос?

«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного,
дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.
Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир,
но чтобы мир спасён был чрез Него»
Ин. 3:16-17

«Никто так не глух, как тот, кто не желает слушать»
Еврейская пословица

    1.
    Верующий православный человек, пожалуй, без особых затруднений ответит на вопрос, вынесенный в заголовок. «Для того, чтобы нас спасти» – скажет он без запинки. Христос вочеловечился не только ради этого, но о Его искупительной Крестной Жертве нам ещё не раз поведают богословы и толкователи-экзегеты.
    В Богоявлении и Христовой Жертве миру открылось Божественное милосердие по освобождению человека от власти над ним греха, от надлежащего по суду правды Божией осуждения, и от жала смерти – духовной и физической. Однако помня, что «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2 Кор. 5:19), мы не можем ответить со всей ясностью и очевидностью на вопрос: почему для нашего спасения потребовались именно такие, а не иные явления и события, или в чём конкретно состоит их спасительность? Искупление – Тайна, всю глубину которой не передать никакими изощрёнными богословскими определениями, поскольку эта Тайна за пределами возможностей нашего понимания.
 
    Христос пришёл не для того, чтобы предъявить миру очередные порции богословских загадок и ребусов, которых у человечества всегда хватало. Эссе о другом: проходят годы и даже столетия, но никакого «спасения» не наблюдается. Люди страдают, грешат и умирают, как будто Пришествия Христова и не было, и на дорогах не встретишь ни одного «спасённого»… Подавляющее большинство верующих не только не имеют заметных достижений духовного рода на своём жизненном пути, но, как им кажется, «ничего не получают от Бога», хотя хвалятся исправным хождением в храм, постятся, молятся и делают добрые дела. В лучшем случае, обретают впотьмах себя эпизодические, но весьма зыбкие надежды или путанные возвышенные состояния и другие проявления психики, и принимаемые ими за «духовное развитие». Впрочем, подобные «достижения» в целом стихийны, поверхностны и несерьёзны, что язык не поворачивается называть их «духовными». Потому и выветриваются естественным ходом событий и суетой – делами и заботами, весельем и забавами, стрессами и скандалами, скорбями и иными стихиями наших содержательных судеб. «Крайне занятой» повседневными хлопотами среднестатистический прихожанин храма искренне недоумевает, окидывая мысленным взором круговерть прожитых лет: почему его, «немощного и несчастного», Господь не только «не спасает и не помогает» ему в текущих жизненных проблемах и бедах, но, более того, их даже умножает!

    2.
    В чём же дело? Чего мы ждём от Бога? На что рассчитываем в воздыханиях между «делами» и поглядыванием на часы? Какого такого «спасения» ожидаем мы от Господа? Уж не волшебного ли перемещения в рай – телепортации – вместе с богатым личностным содержимым? С «чемоданами ценностей», накопленных нами в течении жизни… Многие так и полагают, что Христос спасёт их чудесным образом – ТАКИМИ, КАКОВЫ ОНИ ЕСТЬ СЕЙЧАС – ведь «Бог нас любит»! Они безпечно пропускают мимо ушей слова Господни о каких-то усилиях при «стяжании Духа Святого», и «думать прежде всего о Царствии Небесном» – это не для них. Или фантазируют, что уж точно спасёт – после смерти, оправдываясь эпизодом из Евангелий с рассудительным разбойником на кресте.
    Однако всемогущий и любящий Господь мог бы спасти нас и БЕЗ Своего пришествия и вочеловечивания. Как говорят сейчас – «удалённо», «автоматически». Мы бы даже не почувствовали перехода в Вечность!
    Умерший человек не будет «спасён» абстрактным образом – «вообще», в соответствии с расхожей и размытой трактовкой этого слова, но окажется по определению Божиему в том «загробном мире», в точности соответствующем устроению его души: «…в доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14:2) – предупреждает Христос. Каждый получит ровно то воздаяние, что заслужил к концу жизни: посмертная судьба будет лишь её отзвуком. Нетерпеливым и любопытствующим не лишне помнить о грядущих Втором Пришествии Господнем, Суде Божием и Воскресении мертвых: «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение» (Евр. 9, 27-28).
    Именно тогда и выяснится, кто будет «спасён», а кто лишь «помилован», и в чём выразится сие обетование.

    Так для чего приходил Христос? Попробуем разобраться в этом с помощью основ догматического Богословия, как и в том, где «спотыкается» едва ли не большинство верующих людей.

    3.
    Бог никого не наказывает и не награждает. Он есть ПОЛНОТА ЛЮБВИ. Благодать Божия действует в человеке в соответствии с его духовным состоянием. Меру благодати определяет он сам – степенью своих устремлений к миру Горнему.
    Однако история являет нам вполне очевидный факт, что на весах ценностей, важного и не важного, «спасение» в людских умах занимает далеко не главное место. Претенденты на Небеса будто говорят: «Ты, как Создатель, лучше нас знаешь, что к чему. Мы – люди простые и немощные, не святые. Тебе надо – Ты и спасай, коль любишь нас! А у нас – дела и заботы. Мы же кладём денежку в кружку храма, и ставим Тебе свечу? Чего Ты ещё хочешь от нас?»

    Но… Христос никого не тянет волоком в Царствие Небесное и не может ПРИНУДИТЬ нас к святости, пока мы САМИ её не возжелаем: Он не посягает на человеческую волю, предоставляя НАМ САМИМ ДЕЛАТЬ ВЫБОР в любом действии. «Бог не принуждает никого. Если Он хочет, а мы не хотим, то спасение наше невозможно не потому, что хотение Его было безсильно, но потому, что Он принуждать никого не хочет» (Свт. Иоанн Златоуст).
    Вот что говорит Господь: «…не беззакония ли ваши произвели разделение между вами и [между Мною]» (Ис. 59:2)? «Ты забыл закон Бога твоего, и Я забуду [тебя]» (Ос. 4:6) и «…удаляющие себя от Тебя гибнут» (Пс. 72:27). В Евангелии мы читаем: «…сколько раз хотел Я собрать чад твоих, и вы НЕ ЗАХОТЕЛИ» (Лк. 13:34). И опять слова пророков: «Я приходил, никого не было, Я звал, никто не отвечал» (Ис. 50:2); «…во что вас бить ещё, продолжающие своё упорство? Вся голова в язвах, и всё сердце исчахло» (Ис. 1:5); «О, Господи! … Ты поражаешь их, а они не чувствуют боли; Ты истребляешь их, а они не хотят принять вразумления; лица свои сделали они крепче камня, не хотят обратиться» (Иер. 5:3). Подобных «претензий» к человеку много.
    Выходит, что вследствие неких необъяснимых причин, мы удивительным образом отворачиваемся от Бога – единственно возможного источника блага, но страдаем, когда чего-то не достигаем или не получаем. Утвердившись в странных представлениях о всеобщей Божественной любви, мы, очевидно, безответственны к собственной жизни, пуская всё на самотёк, и превращая её в ад. Посему Господь настойчив именно в том, что МЫ САМИ образуем пропасть между собою и Богом и сами бываем виновны в своих несчастьях и даже погибели.
    Однако обличающих слов Господних оказывается недостаточно. Проблема вроде ясна, но её формулировка в головах в виде строгой констатации текущего положения вещей или умного богословско-философского манифеста отнюдь не способствуют «спасению» и не побуждают к нему в практическом смысле, понятном большинству. Кроме словесной постановки «вопроса спасения» нужно что-то ещё.

   4.
   Мы, уверенные в непререкаемости евангельских текстов, невнимательны к словам и смыслам в сказанном Господом. Если же мы с разумением и дотошностью вникнем в вопрос из заголовка эссе, то окажется, что привычное «Христос пришёл, чтобы нас спасти» не будет исчерпывающим. Изъясняясь высоким языком богословия, онтологически, Христос, безусловно, пришёл нам во спасение – от рабства греху и обречённости смертью. Однако зла на земле не становится меньше, как и кладбищ, и естество человека, по-сути, не меняется. Поэтому трактовать это выражение надо в иных образах и понятиях.

    В представлении большинства живущих на земле людей христианство – это религия любви: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13:34). Сей заповедью, воспринятой сердцами миллионов, чаще всего ограничиваются верующие, и иные усилия на пути к Небесам не предпринимаются вообще. К сожалению, и в ряде богословских трудов до сего дня подчёркивается исключительно «этическое» значение в деле спасения человека: в «искуплении» нам дан только идеал высочайшей жизни человека по образу Иисуса Христа, как идеал «сострадательной любви» к падшему человечеству, охватывающей собою всех и каждого из нас в отдельности. Утверждается, что нравственное-моральное значение «искупления» якобы лежит в основах Священного писания и творениях Св. Отцов. Однако если принять, что вся «заслуга» Христа пред родом человеческим заключается только в возвещении миру нравственного закона, как и образца выполнения этого закона, явленного Его смертью, то таким учением отвергается полное ПОВРЕЖДЕНИЕ в первородном грехе всей природы человека – духовной и телесной. Признаётся только нравственное падение человека – воззрение, известное как пелагианская ересь. Подобными модернистскими идеями об «искуплении» Сам Искупитель – Христос – из Богочеловека превращается в величайшего моралиста среди людей. Крестная смерть Иисуса Христа, таким образом, теряет свою исключительную ценность в деле спасения человека. Вместе с тем и догматы, лежащие в основе христианства, – великая тайна Боговоплощения и Воскресение Христово – отпадают, как ненужные.
    Итак, осмысление подвига Христа-Искупителя, сводимое к перемене отношения Бога к падшему человечеству ВНЕ связи с повреждённой природой человека, является догматически недопустимым.

    Надо не забывать, что повреждение нашего естества произошло вследствие губительного нарушения Божественной иерархии прародителями человеческого рода – пренебрежением запретительными указаниями Бога через ослушание – СВОЕВОЛИЕ. Люди утратили качества, тождественные Вечности и Безсмертию, что привело к ПОТЕРЕ ЦЕЛОСТНОСТИ И ГАРМОНИИ МЕЖДУ СОЗНАНИЕМ И ВОЛЕЙ, деградации и тлению – смерти. И вот Сам Бог принимает на Себя бремя человеческой смертности и умирает плотью на кресте, дабы, оставаясь Богом, воскреснуть в Своей человеческой природе, и, тем самым, стать «первенцем из мёртвых» (Кол. 1:18).
    Воскресший Господь открыл путь к ПРИЖИЗНЕННОМУ ИСЦЕЛЕНИЮ погибающих душ, или, иначе говоря, возможности ВОССТАНОВЛЕНИЯ в человеке исходного богоподобного состояния – быть «образом Божиим» ещё до гробовой доски. Святитель Афанасий Александрийский выразил сие великое таинство такими парадоксальными словами: «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом».
    И что с того? Прошёл ли кто этим путём ДО КОНЦА и восстановил ли в себе утраченное богоподобие? Сумел ли кто «гармонизировать» свои разобщённые сознание и волю? Ведь достаточно оглянуться вокруг, чтобы убедиться: человек не торопится «стать богом».
    Заблуждение современного человека в том и состоит, что ОН ПОЛАГАЕТ СВОЮ ПСИХИКУ ЗДОРОВОЙ, ТО ЕСТЬ ИСХОДИТ ИЗ НЕСОМНЕННОЙ «НОРМАЛЬНОСТИ СЕБЯ». Потому и поступки свои расценивает как «правильные» и «позитивные», уверенно и без раздумий следуя заповеди христовой о всеобщей любви в духе поверхностной моралистики, будто никакого повреждения человеческой природы не было. Библейскую трагедию он относит, в лучшем случае, к сфере религиозных метафор, чем совершает ключевую онтологическую ошибку.

    5.
    Во Христе божественное и человеческое – прообраз и образ – соединены в совершенном ипостасном единстве: человек обретает высшее предназначение в единении с Богом. Смиренный подвижник, осознавший свои помрачённость и немощь, вручает мятущуюся волю во врачующие руки Божии: «да будет воля Твоя». Другими словами, именно ЧЕРЕЗ ОБОЖЕНИЕ МЫ ПЕРЕЖИВАЕМ БОЖЕСТВЕННУЮ ПРИРОДУ ХРИСТА. ПРЕОБРАЖЕНИЕ И ОБОЖЕНИЕ – вот что является целью жизни христианина!
    Святые Отцы настаивают на том, что «спасение» не одномоментно, и оно не сводимо к «разовой акции», как полагает большинство, но является волевым ПРОЦЕССОМ ВО ВРЕМЕНИ. Он состоит из последовательных этапов: узревании и осознании нами своей ущербности, желании измениться, проявлении нами же ряда особых действий-усилий по осуществлению внутренних изменений психики и поведения, и последующих за ними исцеления и преображения.
    Однако среди читателей духовной литературы найдутся тысячи верхоглядов, которые лихо уравнивают значения важнейших, но разнородных терминов – «спасение» и «исцеление». Популярное религиозное понятие «спасения» не безупречно: термин возник в результате самочинных манипуляций переводчиков и переписчиков с текстами и смыслами. Это – именно процесс, который надо понимать, как ИСЦЕЛЕНИЕ, и, более того, обретения ЦЕЛОСТНОСТИ, и понимать сотериологически: не как латинское soteria – спасение, но как греческое слово, в точности переводимое как исцеление, оздоровление, преображение… Тогда картина духовного восхождения предстаёт перед нами в ином ракурсе, что в корне меняет понимание методизма внутренней работы.
    Итак, нужно говорить именно о ПРОЦЕССЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ИСЦЕЛЕНИЯ души, а не о её мгновенном и чудесном «спасении».

    Господь ясно указал, Кто есть «Врач», без участия которого исцеление невозможно, и Сам не раз употреблял это слово в соответствующем контексте – «болезнь», «больные», «лечение»… Значительная часть евангельских историй связана с подобными образами и событиями, где «Врач» НЕ «СПАСАЕТ», НО «ЛЕЧИТ» И «ИСЦЕЛЯЕТ». Христос говорил языком притч о нездоровом состоянии человеческой души, которая нуждается во врачевании и планомерном исцелении – обретении ЦЕЛОСТНОСТИ разобщённых первогрехом воли и сознания – важнейших составляющих человеческого естества. Стало быть, изменение состояния души влечёт за собой искомое исцеление души.

    «Диагноз» поставлен. Каких же действий «Врачующий» ждёт именно от нас?

    6.
    Вот как звучат слова Христовы: «Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мк. 2:17). Пришёл, в том числе и для того, чтобы именно ПРИЗВАТЬ и ВОЗВЕСТИТЬ нам о необходимости ИЗМЕНИТЬСЯ – ради того, чтобы ИСЦЕЛИТЬСЯ. ВЕСЬ СМЫСЛ ХРИСТИАНСТВА СОСТОИТ ИМЕННО В ТОМ, ЧТОБЫ МЫ ИЗМЕНИЛИСЬ. Надо полагать, что верующий христианин окажется честным и рассудительным, и со вниманием и побуждающей к действию решительностью задумается над дилеммой своей праведности или грешности. Но это лишь первый шаг на пути изменения себя. Разумеется, ни о каком «спасении» на данном этапе не может быть и речи!

    В Евангелиях не раз упомянуто о необходимости такого изменения – прежде всего, ИЗМЕНЕНИИ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ, или, как образно пишут и говорят, – «ума», поскольку именно сознание определяет наше бытие. В Благой Вести этот процесс именуется по-гречески «метанойей» – словом многозначным, которое трактовалось переводчиками по-разному: как «перемена ума», «сожаление о содеянном», «переосмысление», но чаще как «покаяние». Однако этому литературно-эффектному и ставшего «модным» варианту оказался присущ однобоко-нравственный трагичный оттенок, вызывающий у верующих оторопь: люди, зачастую, не понимают, в чём им нужно каяться? Они никого не грабили и не убивали, и вроде как не совершали иных злодеяний, которые можно было бы предъявить в виде «смертных грехов», впрочем, найдутся и такие кающиеся.
    Подобное недоумение преследует очень многих людей до конца жизни, и является едва преодолимой драматической преградой во время исповеди, когда строгий батюшка требует «каяться». В ходе общей разрешительной молитвы после перечисления и описания лавины разнородных «грехов» священник в некотором смысле «вытягивает» из исповедующихся слова признания: «кайтесь»! И прихожане механически повторяют их за иереем, дружно и торопливо кивая головами: «каемся». Но внутренне остаются НЕИЗМЕННЫМИ: кивнуть и сказать «каемся» отнюдь не то же самое, что осуществить сие в действительности. Экзистенциальной перемены с нами, по-существу, не происходит!
    И ведь так повторяется годами…

    7.
    В умах исповедующихся укрепилась ложная мысль о МГНОВЕННОМ разрешении душевной проблемы – достаточно без промедления согласиться с требованием священника о «раскаянии». Так выходит потому, что в слове «покаяние» упущено глубинное понимание ПРОЦЕССА перемен. Но именно этого избегает вольнодумец: ПЕРЕМЕНЫ ПУГАЮТ!
    В головах возомнивших о Небесах умников всё сводится к отвлечённым рациональным конструкциям. По сути, – миражам из слов и мечтам, – о том, чего чаще всего не произошло в действительности. Покаяние в сознании большинства, привыкшего мыслить лозунгами в «православном стиле», по-прежнему остаётся декларативным явлением, мысленным «протоколом о намерениях», которые отнюдь не приводят к заявленным преображениям очерствевших душ в ближайшей перспективе. «Кающийся» торопыга, словно капризное дитя, рассчитывает получить ВСЁ и СРАЗУ, полагаясь лишь на «милость Господню». Лицемерно воздыхая о своих проделках, он не задумывается должным образом о мерах по своему исправлению, поскольку лукаво надеется, что ему «всё сойдёт с рук». Мол, милосердный Господь не может быть слишком суров и взыскателен к нашим проступкам – ведь они якобы слишком ничтожны в свете Его величия и любви. Однако жизнь устроена так, что нам не избежать приложения собственных душевных сил и времени, чтобы умозрительное «сожаление о содеянном» привело не только к «переосмыслению», но исполнилось фактическими событиями, противоположным совершённым – «греховным». Человеку предстоит утвердиться в последующих своих действиях устойчивым и даже необратимым образом, чтобы они уже не приводили к очередному спотыканию или падению, и, более того, не оставалось бы даже самой мысли об их возможном повторении. Таким образом подлинное изменение внутреннего состояния – «покаяние» – в принципе исключено без осознанного ПЕРЕЖИВАНИЯ ПРОЦЕССА перемен, часто болезненно-скорбного и продолжительного. Поэтому у «кающихся» лицемеров в некотором смысле НЕТ БУДУЩЕГО. В их бытии изменения невозможны, поскольку таковые не производят в себе ничего исцеляющего и преображающего, чтобы искомые перемены наступили.
    Итак: если вместо устрашающего «каяться» решиться на оптимистичное «измениться», а вместо абстрактного «спастись» задумать «исцелиться», то тогда всё становится на свои места! Заповеди Христовы обретают внятный и практически исполнимый смысл: Господь пришёл призвать не праведников, но грешников для того, чтобы они РЕАЛЬНО ИЗМЕНИЛИСЬ, а не «как-то там», в фантазиях ума, «покаялись» и непонятным образом «спаслись».

    8.
    В своих мечтах нам следует перестать безпечно и безответственно возлагать на распятого Господа то посильное нам, что обязаны сделать сами. Усвоив высокие этические идеалы, преподанные Иисусом Христом, необходимо озаботиться преобразованием своего ущербного нутра и начинать методично исправлять состояние своего психопатичного сознания собственными усилиями. Не только образ и характер мыслей, но, что куда важнее, – ПОВЕДЕНИЕ И ПРИВЫЧКИ, совокупно ведущих к безконечной череде разнородных заблуждений и ошибок, в том числе и нравственного рода, – неизбежно погибельных, и шаблонно называемыми «грехами». Дабы не Христос «автоматически» изменил людей, как безсловесных, но злобных существ, сделав из них существ добрых, или «отформатировал», как бездушные и безвольные микросхемы, чего Он и не делает поперёк нашей воли, но, чтобы МЫ САМИ ДОБРОВОЛЬНО ПРЕДПРИНЯЛИ ОСОБЫЕ УСИЛИЯ по изменению собственной нездоровой психики! А Господь был бы нам в помощь.
    Важно, чтобы мы становились существенным образом ДРУГИМИ. И тогда вопросы священника во время исповеди звучали бы в умах по-другому: переосмыслил ли ты свои привычки-поступки-жизнь, и какими ты видишь их завтра? Что ты СДЕЛАЛ для изменения своих заблуждений и ошибок, пусть даже и грехов, после их осознания? ИЗМЕНИЛСЯ ЛИ ТЫ по существу? Готов ли ты СНОВА «наступать на прежние грабли»? Пожалуй, что и ответ «кающегося» был бы более предметно-осмысленным и честным. Тогда и «прощение» нас, осуществляемое иереем по праву служения, не было бы поверхностно-формальным, и таинство исповеди обрело духовные целостность и полноту.

    Нелишним будет напомнить, что и дежурно-шаблонное в умах слово «грех» у большинства тоже изобилует весьма надуманными смыслами – вплоть до фантазийно-метафизических, а для кого-то стало умозрительной тюрьмой, из которой нет выхода. Важно понимать, что грех – понятие не только этическое, но сугубо религиозное: в первую очередь оно означает искажение взаимоотношений с Богом, становясь причиной неминуемого и тотального растления человеческого естества. Слову «грех» в русском языке соответствуют два греческих слова: «амартия» – «промах, ошибка», которое можно перевести и как «попадание мимо цели», «отклонение», «заблуждение», «падение», а также «паравасис», переводимое как «преступное действие», «преступление», то есть не только как ошибочный шаг, но ещё и как радикальное изменение самого направления пути, «маршрута», – вследствие извращения представлений о необходимом и должном. Если целью человека является Бог, уподобление Ему и единение с Ним (обожение), то тогда и «отклонение от цели – от Бога» будет главной онтологической ошибкой, «промахами» сознания и волеизъявления, требующих немедленного исправления, причём добровольного, с приложением известных усилий. Таким образом, туманный и абстрактный «грех», исполненный мистического ужаса в умах боязливых и нерешительных искателей «дармового рая» оборачивается весьма конкретной и предельно ясной рабочей задачей, стоящей перед человеком.
    Нам явно следует навести порядок в собственных головах.

    МЫ ЗАПУТАЛИСЬ В ПОНИМАНИИ СМЫСЛОВ СОБЫТИЙ двухтысячелетней давности. Оказывается, что в этой длинной истории мы до сих пор не разумеем внятно не только того, для чего пришёл Христос, но и КАКОВА СТЕПЕНЬ УЧАСТИЯ САМОГО ЧЕЛОВЕКА В ЭТИХ СОБЫТИЯХ. ЧТО САМОМУ ЧЕЛОВЕКУ НУЖНО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ИЗМЕНИТЬСЯ И ПОТОМ ИСЦЕЛИТЬСЯ?
    Вот как должна формулироваться задача, стоящая перед претендентом на Небеса!

    9.
    В Евангелиях нет историй о том, что Господь кого-то «спас» – в онтологическом смысле. Воскрешённый Христом Лазарь не был «спасён» даже в силу личных дружеских отношений со Христом, «по знакомству», но был вновь чудесно призван к жизни, и впоследствии умер вторично, как и все остальные люди на земле – без исключения! Люди умирали и сейчас умирают без очевидных признаков «спасения». Как же всё это понимать?
    Однако мы вновь читаем о событиях, когда Христос именно исцелял людей, их телесные немощи, например: «Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом, и ИСЦЕЛИЛ всех больных» (Мф. 8:16). Или: «И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он ИСЦЕЛИЛ их» (Мф. 21:14). В них отнюдь не шла речь о преображении душ или обожении – тех самых непредставимых трансформациях человеческого естества, которые крепко засели в умах фантазёров именно как абстрактное «спасение». Вот и в эпизоде с женщиной, страдавшей кровотечением, слово «спасла» надо понимать, как «исцелила»: «Иисус же, обратившись, и увидев её, сказал: дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя. Женщина с того часа стала здорова». (Мф. 9:22). Вера женщины «спасла» её не в смысле тотального экзистенциального преображения порочной души до божественного сияющего состояния и обретению ею качеств инобытия, пригодных для Царствия Небесного, но избавила её лишь от физического недомогания и иных телесных страданий.
    В подобном смысловом ключе следует понимать и другие истории с исцелением слепых, прокажённых и прочих «расслабленных».

    Также следует помнить, что далеко не все, кто окружал Христа, были исцелены. Здоровые не нуждались в исцелении, поэтому не попадали в «поле зрения» Христова. Господь исцелял именно от телесных недугов, но сие Он не делал против воли болящих: «И вот подошел прокажённый, и, кланяясь Ему, сказал: Господи, если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы» (Мф. 8:2-3). Исключение составили редкие и тяжёлые случаи с исцелением повреждённых рассудком или вообще потерявших человеческий облик, как в истории об одержимом бесами человеке в цепях, или иных душевных пороках, которые врачи диагностировали бы как эпилепсию или лунатизм.
    Господь прежде вступал в диалог со страждущим человеком, в процессе которого выяснял его волевые устремления – намерения и желания, готовность исцелиться, а так же степень его веры – не столько для сиюминутного оздоровления телесной ущербности, но и с целью приуготовления верующего для Царствия Небесного.

    10.
    Людские прошения об исцелении от телесных болезней, упомянутые выше, символизируют главное – осознанный ЗАПРОС НА ИЗМЕНЕНИЕ СЕБЯ. Человек впервые участвует в ДИАЛОГЕ С БОГОМ, чтобы уврачеваться и в перспективе исцелиться с помощью Божией: «Я есмь лоза, а вы – ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нём, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Впрочем, из окружавших Христа НЕ НАШЛОСЬ НИКОГО, кто бы озаботился не только сиюминутным исцелением плохого зрения или кишечного расстройства, но, прежде всего, задачей по добровольному изменению себя именно РАДИ Царствия Небесного – ради предстоящего обожения, за исключением некоего юноши: «Что мне ДЕЛАТЬ, чтобы наследовать жизнь вечную?» (Лк. 18:18) и (Мф. 19:16).

    Мы, безусловно, помним, что спасает Христос, промыслительно искупив нашу повреждённую природу и открыв нам путь к праведности. Тем не менее, Он ждёт от нас личной готовности обновиться, чтобы МЫ САМИ захотели исцелиться от букета душевных пороков, любого вида страстности и прочих непотребных привычек и привязанностей, телесных и умственных – ОБЪЕКТИВНЫХ ПРЕГРАД, чем заблокирован путь на Небеса. И, более того, ждёт ВЫПОЛНЕНИЯ РЯДА УСЛОВИЙ – ОСОБЫХ ДЕЙСТВИЙ ПО ИЗМЕНЕНИЮ СЕБЯ, которые следует предпринять именно самому человеку, и без которых «финальное спасение» невозможно. В Христовых притчах и проповедях, с которыми нас знакомят Евангельские тексты, подобные условия обозначены и названы. Их и предлагает Христос нам к исполнению – прямо и недвусмысленно. Попробуем вникнуть в некоторые из них:
    «Так всякий из вас, кто не ОТРЕШИТСЯ ОТ ВСЕГО, ЧТО ИМЕЕТ, не может быть Моим учеником» (Лк. 14:33);
    «Если хочешь быть СОВЕРШЕННЫМ, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною» (Мф. 19:21), и, у другого евангелиста: «…кто хочет идти за Мною, ОТВЕРГНИСЬ СЕБЯ, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34);
    «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а ПРИТОМ И САМОЙ ЖИЗНИ СВОЕЙ, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26);
    «Кто хочет душу [личность] свою сберечь, тот потеряет её; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её» (Мф. 16:25)...

    В сих парадоксальных словах, речь идёт, разумеется, отнюдь не о материальном богатстве – имуществе – не только о нём, сколь О НЕЗДОРОВОМ ВНУТРЕННЕМ МИРЕ ЧЕЛОВЕКА. Привязанность к бытовым вещам – не более чем разновидность привычек «привязываться» вообще к чему-либо, будь то близкий человек, любимое животное, чувственное наслаждение, образ мышления, идея или мечта. Безсознательное устремление к земному стяжанию-обладанию-владению кроется в потаённых глубинах заболевшей психики.
    Совершенно ясно сказано, что проблема исцеления заключается именно в едва преодолимой ПРИВЯЗАННОСТИ К «БОГАТСТВАМ» ЛИЧНОСТИ – тем самым «чемоданам ценностей», «имению», которые пуще всего в жизни оберегает их ревнивый владелец и отнюдь не торопится с ними расстаться – «отрешиться от всего, что имеет», ибо они стали частью его самого и едва ли не смыслом жизни: «…трудно богатому войти в Царство Небесное» (Мф. 19:23). Нельзя протиснуться в Небесные Чертоги со столь «габаритной и тяжёлой» ношей – «богатым» внутренним миром человека!
    Нелегко изменить себя, и исцелиться непросто... Однако Господь обнадёживает:
    «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему» (Мк. 9:23);
    «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное» (Мф. 18:3);
    «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7:7-11)…

    К сожалению, НЕОБХОДИМОСТЬ ИЗМЕНИТЬСЯ ЛИШЬ ДЕКЛАРИРУЕТСЯ ХРИСТИАНИНОМ: «диагноз» ставится для осмысления того, что только предстоит ему осуществить с Божией помощью. В практическом же смысле вопросы ЧТО ДЕЛАТЬ и КАКИМ ОБРАЗОМ измениться-исцелиться требуют отдельных разъяснений, выходящих за рамки эссе.

    11.
    «Спасающемуся» необходимо уяснить для себя, что дерзкие претензии на «Царствие Небесное» предполагают вполне конкретные и деятельные меры по собственному преображению и обожению ЕЩЁ ПРИ ЖИЗНИ. Господь показал нам на Своём примере, КАК сие «выглядит» – на горе Фавор. Подобное мы видим и у ряда праведников, читая, например, о просиявшем нетварным светом лике прп. Серафима Саровского... Но сколько было подвижников в истории, сподобившихся схожего обожения, о которых мы ничего не знаем? Они и сейчас среди нас, но вовсе не торопятся удивлять своими «достижениями» падких до сенсаций обывателей.
    Подобное преображение для людей возможно, и, более того, необходимо, как залог «пригодности» для Царствия Небесного: «Прежде ищите Царства Божьего и правды Его, а всё остальное приложится вам» (Мф. 6:33).

    Правильно понятых слов, мудрствований и добрых дел недостаточно: следует озаботиться тем, что выходит за пределы рационального, что невозможно придумать изощрённым интеллектом и о чём возвещает наша вера – о ЧУДЕСНОМ и НЕБЫВАЛОМ, что ВНЕ УМА, о том, что НЕ ОТ МИРА СЕГО… То, что нас преобразит, в результате чего наши имена воссияют на Небесах. Посему сказанное требует ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫХ УСИЛИЙ В ТРЕЗВЕНИИ И ВНИМАТЕЛЬНОСТИ в молитвенном делании.
    Подобные действия и лежат в основе долгого процесса по практическому изменению, исцелению и обожению собственного естества. Не о том ли заведомо наставлял нас Господь: «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12)? Безспорно, что Бог Сам решает, КОГДА и в КАКОЙ мере открыться человеку, однако от последнего требуются встречные усилия – как это произошло с евангельским «блудным сыном».
    Когда же ищущий мира Горнего избирает сей метод и УМАЛЯЕТ СЕБЯ, игнорируя свои личностные претензии к «несовершенству мира», СМИРЯЕТСЯ до такой степени доверия Всевышнему, что никаких «собственных мнений» не остаётся, то Сам Христос вселяется в него и Духом Святым постепенно научает всему нужному, полезному и «правильному». НЕ ТАК, как мы изначально полагали своим мятущимся умом, начитавшись «святоотеческих книг», но в душевной немощи, в Тишине и Молчании... Тогда богоискатель уже не своею волею действует, но «живёт в нём Господь» – подвижник «пред Богом ходит», подобно ветхому Еноху.
    Вот на что надо тратить СИЛЫ и ВРЕМЯ! У нас в запасе времени куда меньше, чем кажется. Внезапно наступает момент, когда человек начинает сожалеть не о том, что сделал, а о том, чего не сделал. Нужно не умничать, а именно ДЕЛАТЬ, помня при этом, что человеческий век короток, а «смерть ещё ни про кого не забыла». Не подготовив себя предварительно подобным образом к миру Горнему, ни о каком «спасении» не может быть и речи. Будем хранить мудрость, запечатлённую слогами евангельской образности: нельзя «прийти на брачный пир не в брачных одеждах» (Мф. 22:11).

    Говорит Господь: «У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын, пойди сегодня работай в винограднике моём. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошёл. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошёл. Который из двух исполнил волю отца?» (Мф. 21:28-31).
    Очевидно, что Господь призывает нас к ДЕЙСТВИЮ и не отказывает в помощи, когда таковая требуется по немощи нашей. Однако лучший способ добиться Божьих «одобрения» и содействия – начать исполнять сказанное уже СЕГОДНЯ, ибо именно сегодняшний день – ДЕНЬ СПАСЕНИЯ. И, более того, – он в текущем мгновении жизни, ЗДЕСЬ-И-СЕЙЧАС.

    Итак, Христос положил начало новым отношениям между человеком и Богом и ОЖИДАЕТ ОТ НАС ПЕРВОГО ШАГА.

    12.
    Человек ЗАБЛУДИЛСЯ В СЛОВАХ, советах, идеях и теориях, связанных с по-прежнему туманным для него «вопросом спасения». Опутанный сетями страстности и непостоянства, подвизающийся не может создать целостную системную картину своего внутреннего развития и последовательно воплощать её на деле. Спотыкаясь о мнения и версии, он не в силах различать важное и второстепенное, зато охотно разменивается на частности и несущественные мелочи, распыляет и силы, и время. Из-за личных духовной несостоятельности и непросвещённости он не находит иных решений, кроме безконечного механического вычитывания акафистов, «молитвенного» расшибания лбов в соответствии с известной русской пословицей, увлекательных поездок по «святым местам» и безполезного изнурения себя постами, сводимыми исключительно к еде, и которые, в лучшем случае, оказываются «диетой по расписанию», либо, в худшем, банально губят здоровье…
    Церковная жизнь прихожан обильно засорена мифологемами, вроде извечной проблемы, какой рукой ставить свечку – правой или левой, и прочей суеверной чепухой. Суета вокруг «добрых дел» неизбежно приводит к продолжению внутреннего дискурса «о добре и зле», то есть к продлению последствий первородного греха – самой природой мышления, которая имеет рациональный-оценочный характер. Потому и сказано: «…когда творишь милостыню, пусть левая твоя рука не знает, что делает правая» (Мф 6:3).
    Таковые же шаблонно и лицемерно «каются» во время исповеди, предъявляют священнику живописные перечни малозначащих житейских промахов, наделив их надуманной сакральностью, либо вступают с ним в продолжительные задушевные беседы или безцельно-пустопорожние прения псевдобогословского рода, извращая саму суть таинства исповеди и нимало не меняясь впоследствии. ВЕРУЮЩИЕ СЧИТАЮТ, ЧТО ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ ОНИ «СПАСАЮТСЯ», и исполняют заповедь Христову. Вульгарный догматизм и невежество в религиозных вопросах будто кандалами сковали умение думать, рассуждать трезво и ясно и наглухо перекрыли пути к исцелению.

    Вызубрив, что «Христос пришёл для всех», МЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ПРАВИЛЬНО СФОРМУЛИРОВАТЬ СОБСТВЕННЫЕ ДУХОВНЫЕ ЗАДАЧИ. Равно как выработать последующие шаги для их практического осуществления. Выяснилось, что мы не понимаем не только того, «для чего приходил Христос», но и того, что самим надобно делать, чтобы «спастись». Одно дело декларировать в уме или пафосно цитировать друг перед другом богословские максимы из Евангелий или иной духовной литературы, воображая, что с нами происходит нечто великое, а другое дело воплощать их в цепочки реальных поступков и событий. Мы и пальцем не шевелим на пути своего исцеления – нам этого не нужно. Человек, пребывающий в грёзах о райской жизни, бездумно и с лёгкостью перепоручает свою участь «милостивому Богу», находясь парадоксальнейшим образом «за скобками собственного бытия», – будто во сне, полагая свою персону как нечто постоянное и не подлежащее изменению через ЛИЧНЫЕ УСИЛИЯ, чем совершает ключевую онтологическую ошибку. Тому, кто не пытается и не хочет изменить себя, помочь невозможно.

    ПОСЕМУ НИКТО НИЧЕГО НЕ ДОСТИГАЕТ И НЕ ПОЛУЧАЕТ В «ДУХОВНЫХ ИСКАНИЯХ»: ЛЮДИ НЕ ЖЕЛАЮТ ИСЦЕЛЯТЬСЯ. Каждого устраивает персональная «зона комфорта», сложившаяся в текущий момент жизни. Потому и нет необходимости в Царствии Небесном. ПРЕОБРАЖЕНИЕ И ОБОЖЕНИЕ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЦЕЛЬЮ. Святость превратилась в расчётливых умах в химеру – странную и несбыточную мечту, не достижимую при жизни. Таковым Христос не нужен. И в этом – трагизм нашего бытия. 
    Лишь немногие находят верный путь ко Господу – в вопрошании своём они задаются важными вопросами и получают соответствующие им ценные ответы, «знают, что им делать», и делают... Но это уже другая история.

    Санкт-Петербург. Июль, 2023 г.