Мороженое

Глава местного отделения НКВД квартировал с известным шиком. Помещения в его апартаментах имели потолки не менее семи метров, а холл с видавшим виды лестничным маршем и вовсе выглядел тесным из-за того, что люстра там висела на уровне второго этажа, где были расположены и окна. Посреди холла стоял одинокий стул, к которому для допросов привязывали человека. Допросы шли часами. Допрашиваемый уже не понимал, что происходит, где он находится, но тут в какой-то момент у него в голове появилась странная и неуместная ясность... Он осознал, что всё это пространство с коричневым полом и стенами выкрашенными темно-зелёной масляной краской до самого потолка – бывший кинотеатр. Это объясняло и маскароны на лепнине и люстре, которая не имела уже плафонов, но зачем-то также была выкрашена в зелёный цвет. После такого неожиданного открытия пытки прекратились, а на небольшой галерейке лестницы, в бельэтаже появился лысоватый с усами человечек в галифе и расстегнутом кителе. Он был без фуражки, но с каким-то подобием выправки и Юрий понял, что это начальник. Старичок поедал мороженое и с любопытством глядел на Юрия. Закончив с мороженным, начальник, не спускаясь с галерейки, начал:
- Знаете, Юрий, вы мне нравитесь. От всей души желаю вам самого лучшего, но я человек строгих правил! Надеюсь, фортуна будет на вашей стороне. Без фортуны ведь и жить незачем. Так?
Во время своей недолгой речи начальник разглаживал обертку от мороженного о перила, чем напоминал не то школьника, не то коллекционера. Закончив и рассмотрев, что получилось, он остался доволен оберткой, а затем продолжил:
- Знаете, я очень люблю мороженое! Это здорово помогает слушать допросы. Вы не представляете, как неприятно такое слушать. Особенно если часто! Я бы давно с ума сошёл, если бы не мороженое. И вот, за время службы, я выработал странную привычку считать количество оберток... Не заранее, конечно, а в конце, после допроса.
Тут он щелкнул пальцами и адъютант, который, как предположил Юрий, вёл записи, вынес пачку с покоробленными обертками от съеденного недавно мороженого. Начальник взял её и начал считать, попутно продолжая свою речь:
- Вот я не сам прервал ваш рассказ, заметьте, и ничего не подгадывал, раз-два-три-четыре... Но у меня такие правила, пять-шесть-семь... Если количество оберток, восемь-девять-десять... чётное! – у меня удобный двор, расстреляем тут же, мучить не буду!.. Одиннадцать-двенадцать... А если не четное, тринадцать-четырнадцать-пятнадцать... Я вас отпущу! Шестнадцать-семнадцать... Мне тут доверяют, спрашивать никто не станет. Восемнадцать-девятнадцать... Очень бы хотел, чтобы фортуна была на вашей стороне. Двадцать!
У Юрия всё похолодело. Меж тем начальник, не теряя задора в усталых глазах, достал обертку от последнего, недавнего мороженого и, положив сверху, закончил свой счёт:
- Двадцать один! Ну что, Юрий, любит вас фортуна! Искренне за вас рад, - сказал он со слабой улыбкой, а затем гаркнул. - Освободите и проводите до калитки!
Юрия развязали, взяли под руки и проводили через двор. Тут он заметил, что вся стена здания в усыпанном осенними листьями саду испещрена выбоинами от пуль. Ночью он, конечно, не мог этого видеть. Его довели до калитки и вытолкнули. Он остался на мостовой в совершенно безлюдной улице. Собрав остатки сил, не чувствуя ног, Юрий, держась за стены словно пьяный, поплелся подальше от бывшего кинотеатра и его начальника. После этого он до конца жизни не мог видеть как кто-то ест мороженое.