Вольному воля, спасенному рай

Миниатюра на конкурс, тема которого - "Воля".

                « Человек может поступать по воле Божией или
                против воли Божией, но только поступки,
                совершенные по воле Божией, приведут
                человека в рай.»
                (Андрей Ухтомский - кандидат богословия)

Отправили меня родители на летние каникулы, а было мне тогда 15 лет, в деревню, к дальней родственнице отца, тёте Шуре. Деревня та называется Жабы и затерялась она в глубине Псковских лесов. Тётю Шуру я в жизни своей ни разу не видел, но слышал, что такая родня у нас имеется. Да и в деревнях-то мне, Питерскому подростку, по сути, и бывать-то не приходилось, поэтому поехал с интересом открывать для себя новый мир.

Баба Шура, была старушкой ещё крепкой, держала корову, двух овечек, несколько кур с петухом, маленькую собачку Жульку, на цепи, да, не пойми сколько, кошек.

На второй же день после приезда, я заскучал. Делать там было абсолютно нечего. Лес - как лес. Озеро – как озер. Блины Шурины – как блины. Петух раздражал своим криком, собака лаем. Интернета нет.

Почувствовала Шура моё душевное состояние, да призадумалась, как же расшевелить-то меня. И вот что удумала моя тётушка.

- Борька, а не хотел бы ты, всё равно бездельничаешь, деньжат подзаработать, да к деревенскому делу какому-никакому пристроиться?
- А что, есть идея?
- Есть! Сосед мой, дед Василий, подрядился к дачникам, что дом купили на краю деревни, баньку рубить. Так, ему помощник надобен. Вот, он и обратился ко мне, не продам ли я тебя ему на время. Деньги, понятное дело, получишь ты, а кормёжка, пока работаете, за общий счёт. Научит тебя и с топором обращаться, и о красоте мест наших поведает.

Деда того – Василия, видеть-то я видел, но знаком не был, поэтому, прежде чем согласиться идти к нему в работники, решил порасспросить бабу Шуру о мужичке этом.
- Васька-то, — начала Шура свой рассказ – по молодости знатный кобель был! Это я в хорошем смысле. Уж скольких деревенских баб счастливыми сделал он, наверняка, и сам не помнит.
- Так и тебя, баб Шур?
- Ой, дурачок ты, Борька. Разве ж такое у женщины спрашивают? Нет, не довелось мне, - и тихо-тихо прибавила, вздохнув, как мне показалась, с сожалением, – бог уберег.
Да Ваське и теперь, только предложи, так не откажется.
- Так у него же вроде жена есть - тётя Прасковея, ещё и не старая. Так, он ей изменял что ли?
- Ну, это, с какого боку посмотреть, парень. Может быть, Василий-то считал, что он всем деревенским зазнобушкам, как раз, с женой изменяет.
Но знай, Борька, коль возьмёшься с Василием работать, то заднего хода у тебя не будет. Не любит он трепачей, да и мне позору не оберёшься потом.

И пошёл я в подмастерья к плотнику Василию, о чём и не пожалел вовсе. Человеком он был совсем необычным.
А большей его странностью оказалось то, что Василий, в отличие от всех местных: мужиков, баб да детей, не матерился. Вообще! Если остальные деревенские одним матерным словом, говоря его с разной интонацией, могли высказать абсолютно всё, то у Василия, вместо мата, было слово «ВОЛЯ». Им он выражал и радость, и красоту, и боль, и любовь, и веру в Господа Бога.

Вот, к примеру, сели мы в обед с ним перекусывать пирожками, что напекла нам баба Шура, так Василий, откусив от одного, пожевав, произнёс восторженно:
- Вольные пироги получились.
А и когда учил меня, какой стороной брёвна кладутся в срубе, то говорил:
- Видишь кольца на срезе бревна? Они не посередине расположились, а жмутся к одному боку. Так вот, тем боков и нужно на волю класть.
А бревна-то волить на стену не нужно. Ты лишь один край бревна подними, а перед тем, место то, жиром каким-нибудь наволь, тогда бревно только толкни, оно само, вольно туда залетит.

Через день я уже стал понимать образную речь Василия.

В воскресенье, понятное дело, мы не работали, и Василий предложил мне поехать с ним на рыбалку.
Приглашение звучало так:
- Если ты, Борька, хочешь на волю, то поедем с тобой туда, где эту волю можно есть ложками. Возьмём ту волю с собой, – указав на лодку плоскодонку, лежащую на телеге у его дома, продолжил, – проверим все воли (удочки), накопаем хороших воль, да поволимся мы к круглому озеру.
Когда мы закатились с лодкой на бугор, с которого, как на ладони, открывается гладь озера, Василий неожиданно для меня, возможно и для самого себя, громко и раскатисто закричал в небо:
- Воооооооолюшка вооооля!
Восторг от увиденного, так переполнял меня, что захотелось повторить за Василием, выдохнутое им слово.
Вот уже и моё «Воооооооолюшка вооооля!» разнеслось эхом по лесу, утонув в водяной глади озера. Чем удивил и, пожалуй, даже напугал своего наставника.

Когда я вернулся домой, то, показывая бабе Шуре улов, прибавил на деревенском, псковском языке:
- Гляшь бабуль, сколь мы окуней тута наволили.

Шура была в полном восторге. План её с одеревенением парня удался на славу. Таперяча его, пожалуй, из наших-то Жаб и оглоблей не выгонишь. Узнал, что такое Рай.

Фото автора.