Хроники Крылатого Маркграфа. Клуб Эвиан

Эвиан или как можно было спасти евреев Германии и Австрии

Статья в еженедельном журнале Vrai Crime (Реальные преступления)

Дата: 5 июля 1948 года

Автор: Николь Ру, главный редактор

Одним из основополагающих мифов советского и западного агитпропа является миф о якобы исключительной ответственности германских нацистов за Холокост.

Это враньё – и враньё наглое. Ибо Холокост – сиречь массовое и в высшей степени «технологичное» уничтожение евреев Европы в 1941-45 годах стало возможным не только благодаря содействию граждан других стран (литовцев, латышей, поляков, украинцев, русских, французов, румын, итальянцев и т.д.), но и преступному бездействию лидеров вполне себе «демократических» стран Запада.

Об одном из самых вопиющих примеров такого преступного бездействия я и поговорю в этой статье, которую я написала к (печальной) десятой годовщине печально знаменитой (увы, в довольно узких кругах) Эвианской конференции.

Ещё задолго до прихода к власти, нацисты поставили перед собой задачу полностью очистить Германию от евреев. Придя к власти в 1933 году (точнее, превратив страну в тоталитарный Фюрерштаат в марте 1933 года), они приступили к практической реализации этой программы.

Вопреки, увы, весьма распространённому заблуждению, решение об «очистке Европы путём физического уничтожения евреев» было принято лишь летом 1941 года – практически сразу после нападения Германии на СССР.

До того нацисты стремились добиться желаемого результата путём вынуждения евреев к эмиграции. Иными словами, сделать жизнь евреев «под нацистами» столь невыносимой, чтобы им не оставалось ничего другого, как покинуть страну.

Результат оказался... не очень успешным. Ибо к началу 1938 года (за пять лет) из Германии уехал лишь каждый четвертый немецкий еврей - в общей сложности около 150 000 человек. При этом после того как Германия аннексировала Австрию в марте 1938 года, во власти нацистов оказались еще 185 000 евреев.

Вопреки заявления нацистов о том, что евреи контролируют всё и вся чуть ли не во всех «демократических» странах, бедственное положение евреев ни во власти, ни даже в СМИ особенно никого не волновало... да почти все эти пять лет.

Но всё же после аншлюса Австрии некая «критическая масса» накопилась. Даже совсем упёртым антисемитам (не говоря уже о просто равнодушных) стало понятно, что надо что-то делать. Ну, или хотя бы (что гораздо более вероятно) симулировать бурную деятельность.

Проявление такого вот «классического сибурдизма» (трёпа много, толку - ноль) и стала приснопамятная Эвианская конференция (к сожалению, ныне мало кому известная за пределами довольно узкого круга историков Холокоста).

Конференция получила название от города Эвиан-ле-Бен (Франция), где она проходила с 5 по 16 июля 1938 года (целых десять дней, однако). Это была международная конференция с участием представителей аж тридцати двух стран, на которой решались (точнее, делался вид, что они решались) вопросы помощи еврейским беженцам от режима Гитлера в Германии, Австрии и Чехословакии.

Конференция была созвана после аншлюса Австрии в марте 1938 года по инициативе президента Соединённых Штатов Америки Франклина Рузвельта (который, правда, отправил в Эвиан чиновника уж совсем низкого уровня). 

Список участников был впечатляющим. США, Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды, Венгрия, Ирландия, Дания, Норвегия, Швеция, Швейцария, все страны Латинской Америки, Австралия и Новая Зеландия.

А также (ну как же без него) генеральный комиссар Лиги Наций по делам беженцев. Только вот евреям теперь уже Большой Германии (Германия + Австрия) это не помогло нисколько.

Ибо подавляющее большинство стран-участниц конференции заявили, что они... уже сделали всё возможное для облегчения участи около 150 тысяч беженцев из Германии, Австрии и Чехословакии (и для этого нужно было созывать международную конференцию???).

Представитель США заявил, что по въездной квоте 1938 года для беженцев из Германии и Австрии США приняли 27 370 человек и исчерпали свои возможности. Аналогичную позицию заняли Франция и Бельгия.

Канада и страны Латинской Америки мотивировали свой отказ в приёме беженцев большой безработицей и экономическим кризисом. Нидерланды предложили помощь по транзиту беженцев в другие страны.

Великобритания предложила для размещения беженцев свои колонии в Восточной Африке, однако отказалась пересмотреть квоту на въезд евреев в Палестину, которая была установлена в 75 тысяч человек в течение пяти лет.

Австралия отказалась впустить большое число беженцев, опасаясь возникновения внутриполитических межнациональных конфликтов, но согласилась принять в течение трёх лет 15 тысяч человек.

Только Доминиканская Республика согласилась принять большое число беженцев и выделить необходимые земельные участки (спасти удалось в конечном итоге всего несколько сотен человек).

Комитет по делам беженцев начал переговоры с нацистской Германией о том, чтобы эмиграция из Германии была упорядочена и беженцам было разрешено вывозить хотя бы часть принадлежавшей им собственности. Однако эти переговоры (предсказуемо) результатов не дали.

Комитет, тем не менее, добился от правительства США максимально использовать существовавшую иммиграционную квоту в интересах беженцев из Германии, Австрии и Чехословакии. Также было заключено международное соглашение о транзите, позволившее беженцам пересекать государственные границы без паспортов (хоть какая-то польза).

Во время Второй мировой войны последнее помогло некоторым беженцам добраться в Доминиканскую Республику и в некоторые страны Южной Америки, согласившиеся предоставить им убежище.

Что характерно, представители беженцев (сиречь еврейского сообщества)... не были допущены к участию в работе конференции и представители от самих беженцев. Безуспешными были попытки представителя Всемирного еврейского конгресса при Лиге Наций, и президента Американской сионистской организации, добиться разрешения на участие в работе конференции.

Хаима Вейцмана, представлявшего Еврейское агентство, американский представитель Тейлор даже отказался принять накануне начала работы конференции, ибо Великобритания отрицательно относилась к подобной встрече (и-за перманентных траблов между евреями и арабами в Палестине.

Комментируя результаты Эвианской конференции, правительство Третьего рейха с большим удовлетворением и иронией отметило, что другие страны, критикуя действия Германии в отношении евреев, все же не захотели открыть свои двери, когда представилась реальная возможность помочь им.

Не увенчались успехом и отдельные попытки американцев спасти хотя бы детей: в 1939 и 1940 гг. Сенат отклонил билль Вагнера-Роджерса, требовавший принять двадцать тысяч детей еврейских беженцев, которым угрожала опасность.

Ключевой причиной отказа принять еврейских беженцев стали (кто бы сомневался) широко распространенные среди американцев расовые предрассудки, включая антисемитские настроения в самом Государственном департаменте США.

Как позже горько отметил Давид Бен-Гурион, если бы каждая страна-участник конференции согласилась принять всего 2о тысяч (капля в море населения) евреев, все без исключения евреи Германии и Австрии были бы спасены.

Поэтому да, руководители всех вышеупомянутых тридцати двух стран несут свою долю ответственности за Холокост...

Колокольцев внимательно прочитал статью, положил свежий, с пылу, с жару, номер журнала на прикроватную тумбочку, глубоко вздохнул и мрачно констатировал: «На самом деле, дорогая моя Ольга Николаевна, всё было ещё хуже. Намного хуже…»

Великая княжна Ольга Николаевна Романова – она же Николь Ру – изумлённо повернулась к нему: «Насколько хуже?»

Они лежали нагие в грандиозной, королевского размера кровати (даже с балдахином, оставшемся от предыдущего владельца-коллаборациониста) в огромной квартире в элитнейшем XVI районе Парижа.

Ныне принадлежавшей Михаилу Евдокимовичу Колокольцеву, который при въезде на территорию Французской республики словно по мановению волшебной палочки превращался в бригадного генерала французской армии Луи де Лиона.

Он вздохнул – и рассказал. Рассказал всё, что произошло с ним ровно десять лет назад, в Эвиан-ле-Бен - французском курортном городе (бальнеологическом курорте, если быть более точным) на южном берегу Женевского озера, у подножия горного массива Шабле в Савойских Альпах.

Дабы избежать грандиозного международного скандала, организаторы Эвианской конференции ясно дали понять, что не допустят на неё представителей Третьего рейха – как и слишком дружественного ему фашистского режима Муссолини. Ибо оба они были проблемой, а отнюдь не решением.

Что категорически не устраивало руководство рейха, которое с каждым днём всё более обеспокоенно относилось к еврейскому вопросу и всё более твёрдо и бескомпромиссно было намерено окончательно и бесповоротно решить этот вопрос раз и навсегда.

Однако для этого фюреру сотоварищи было жизненно необходимо знать реальную позицию европейских правительств по этому вопросу. Ибо именно эта позиция в значительной (если не в решающей) мере определяла выбор метода окончательного решения еврейского вопроса.

А для этого обязательно нужно было кого-то отправить на конференцию… разумеется, под прикрытием. Выбор пал на Колокольцева… собственно, других вариантов особо и не было. Причём по целому ряду причин.

Во-первых, он был личным помощником рейхсфюрера СС Гиммлера по особым поручениям, а в руководстве рейха уже всем было понятно и очевидно, что окончательно решать еврейский вопрос будут именно СС.

Во-вторых, Колокольцев… то есть, извините, СС-штурмбанфюрер Роланд фон Таубе свободно владел всеми языками, на которых будут говорить на конференции. Английским, французским, испанским… даже идишем и ивритом.

И, наконец, в-третьих, он был знаком (причём достаточно близко знаком) с ключевым партнёром Третьего рейха – причём пользовался колоссальным уважением и благодарностью этого партнёра (были на то основания).

Этим партнёром был Его Святейшество, Викарий Христа, Верховный Понтифик, Папа Римский Пий XI. Который был также крайне обеспокоен еврейским вопросом… однако совсем с другой стороны, нежели руководство Третьего рейха.

Пий XI не только сам не был антисемитом (хотя и совершенно справедливо констатировал антихристианский дух иудаизма), но и категорически и публично осудил антисемитизм.

В публичном выступлении в Ватикане обращаясь к бельгийским паломникам незадолго до начала Эвианской конференции, Пий XI заявил:

«Авраам — это наш патриарх и родоначальник. Антисемитизм несовместим с высокими идеалами христианства. Это движение, с которым мы, христиане, не можем иметь ничего общего. Для христианина невозможно и недопустимо участвовать в антисемитизме. Через Христа и во Христе мы все — духовные потомки Авраама. Духовно, мы, христиане, все семиты». В смысле, евреи.

Однако отношение Верховного Понтифика к евреям в Ватикане разделяли далеко не все – и это ещё очень мягко сказано. Это заявление Его Святейшества не было ни опубликовано ни в официальной газете Святого Престола L’Osservatore Romano, ни передано по официальному Радио Ватикана. Что почти гарантировало его быстрое забвение.

Лишь много позже это заявление было опубликовано в бельгийской католической газете La Libre Belgique (Свободная Бельгия), а затем во французской католической газете La Croix (Крест). Однако ни первая, ни вторая публикации не вызвали общественного резонанса, ибо газеты были, мягко говоря, не особо влиятельными.

А поскольку сформировать общую позицию Святого Престола по еврейскому вопросу не удалось, а Пий XI был слишком демократичен для того, чтобы силой навязывать свою волю, было принято решение не отправлять официального представителя Ватикана на Эвианскую конференцию.

Кроме того, существовало вполне обоснованное опасение, что участники конференции немедленно вспомнят христианское вероучение (Нагорную проповедь, Заповеди Христовы и всё такое прочее)… и немедленно взвалят проблему еврейских беженцев на плечи руководства Святой Римско-католической Церкви. Чего святые отцы не могли себе позволить от слова совсем.

Тем не менее, Пий XI сотоварищи, как и руководство Третьего рейха, остро нуждались в информации из первых рук о реальном отношении европейских лидеров и правительств к еврейскому вопросу. Дабы сформулировать максимально эффективную собственную политику по этому вопросу.

Поэтому совершенно неудивительно, что (при посредничестве пронацистски настроенного папского нунция в Берлине архиепископа Чезаре Орсениго) было достигнуто соглашение между Третьим рейхом и Святым престолом о, в некотором роде, совместном предприятии.

Которое заключалось в направлении в Эвиан… правильно, Роланда фон Таубе. С документами на имя сотрудника Бюро Информации Ватикана (внешней разведки Святого Престола) Ханса Крюгера. Швейцарского немца-католика… якобы.

Колокольцев провёл на конференции все десять дней (прилетев в Эвиан на фактически собственном Тайфуне Bf.108), переобщался практически со всеми… и даже переспал с несколькими весьма информированными дамами из антуража официальных, полуофициальных и неофициальных делегаций.

И понял только то, что ничего не понял. А если что-то и понял, что тут не просто дело ясное, что дело тёмное. Очень тёмное. Он понял… точнее, почувствовал, что на его глазах даётся грандиозный спектакль.

Грандиозное театральное представление, за которым скрывается нечто страшное. Реально страшное. Жуткое. Кошмарное. Инфернальное… Однако все его попытки проникнуть за театральную маску оказались безуспешными. Словно кто-то очень и очень могущественный поставил перед ним совершенно непреодолимую стену.

Поэтому он был (мягко говоря) очень удивлён, когда почти сразу же после окончания последнего заседания, шестнадцатого июля, в кафе-кондитерской (как и все Львы, Колокольцев был неисправимым сладкоежкой) на берегу Женевского озера с шикарным видом на горы к нему подсел некий (судя по одежде) джентльмен неопределённого возраста и совершенно неприметной внешности.

Джентльмен, которого Колокольцев совершенно точно раньше не видел – разве что мельком (как и у каждого профессионального оперативника, у Колокольцева была почти фотографическая зрительная память).

Джентльмен представился: «Меня зовут… впрочем, это неважно. Пусть будет Джон Смит…»

Судя по произношению (как и все почти все полиглоты, Колокольцев очень хорошо умел распознавать акценты), джентльмен был джентльменом… в смысле, британцем. Точнее, даже англичанином, который явно обитал в Лондоне.

«… зато я точно знаю, как на самом деле зовут Вас. Вы Роланд фон Таубе, штурмбанфюрер СС и личный помощник рейхсфюрера этой организации Генриха Гиммлера по особым поручениям…»

Колокольцев никак на это не от реагировал (спасибо многолетней практике игры в покер, к которой его ещё в детстве приучил его ныне покойный отец Евдоким Михайлович Колокольцев).

«Джон Смит» продолжал: «Как Вы, наверняка, догадались, всё это десятидневное действо – этим людям явно время некуда девать – является не болеет чем театром. Представлением. Лицедейством»

Колокольцев кивнул: «С этим я полностью согласен. Вы хотите пригласить меня за кулисы?»

«В некотором роде» - улыбнулся джентльмен. И продолжил: «Официально конференция была созвана по инициативе президента США Франклина Рузвельта…»

«А на самом деле?» - в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев.

«А на самом деле» - бесстрастным эхом ответил англичанин, «конференция была созвана, организована и проведена неформальной группой влиятельных людей, которую после этого…  театра мы назвали Клуб Эвиан…»

Сделал многозначительную паузу и продолжил: «В Клуб Эвиан вошли непубличные – это обязательное условие - политики, госчиновники и так далее, которые существенно влияют на принятие решений по еврейскому вопросу во всех европейских странах… кроме Германии. Практически определяют реальную политику этих стран в этом вопросе…»

Колокольцева это совершенно не удивило. Из того, что он знал о «еврейской политике» в Европе было бы странно, если бы такой организации не существовало.

«Джон Смит» невозмутимо продолжал: «Я уполномочен передать рейхсфюреру СС и фюреру Германии, что мы полностью поддерживаем стремление властей рейха полностью очистить территорию Великой Германии от евреев…»

Сделал очередную многозначительную паузу – и продолжил:

«Более того, мы хотели бы, чтобы Германский рейх в лице вермахта, СС и прочих организаций взял на себя почётную и жизненно важную миссию по очищению от евреев всей Европы… особенно Восточной Европы. Мы же, со своей стороны, обязуемся оказать руководству Германского рейха любое содействие, которое будет в наших силах…»

И задумчиво добавил: «Мы демократичная организация, поэтому мы обсуждаем разные методы окончательного решения еврейского вопроса. Однако большинство является сторонниками нулевого варианта…»

Колокольцев изумлённо уставился на него. Он объяснил:

«Мы считаем еврейскую расу… ну, или еврейский народ, если Вам так удобнее, экзистенциальной угрозой и для Европы, и для христианской цивилизации, и для всего человечества. А в таких случаях нужны радикальнейшие меры...»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Мы бы предпочли, чтобы вермахт и ваффен-СС оккупировали… ну, или поставили под контроль всю континентальную Европу – от Лиссабона до Урала; от Мурманска до Афин. И физически ликвидировали всех евреев… ибо даже будучи сосланными за Урал, они всё равно будут представлять собой экзистенциальную угрозу человечеству…»

Вздохнул – и добавил: «Да, совсем забыл. В наш неформальный клуб входят и влиятельные… очень влиятельные представители Церкви – католики, лютеране, другие протестанты и реформаты, православные… и, разумеется, мусульмане»

«Кто бы сомневался» - мрачно усмехнулся Колокольцев. Но промолчал.

Джентльмен пожал плечами: «Собственно, это всё, что я хотел Вам сообщить. Честь имею.»

Театрально отдал честь (что занятно, по американскому, а не британскому уставу), поднялся и быстрым шагом направился в неизвестном Колокольцеву направлении.

Ни Генрих Гиммлер, ни Его Святейшество не подозревали, что Колокольцев работал не только на них. Воспользовавшись разрешением посетить… да любую страну, на самом деле для добычи необходимой информации, он сразу же после разговора с «Джоном Смитом» вылетел в Лондон. Разумеется, на Тайфуне.

Где немедленно встретился с уже ожидавшими его (ровно с той же целью, что его официальные работодатели) президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом и председателем Еврейского агентства для Палестины Давидом Бен-Гурионом. Которых и проинформировал о разговоре с джентльменом – о провальных результатах Эвианской конференции они знали и без него.

Полученная от Колокольцева информация еврейских лидеров, мягко говоря, не порадовала.

«И что ты по этому поводу думаешь?» - мрачно (ибо было от чего) спросил Давид Бен-Гурион.

Колокольцев ответил прямо, честно и безжалостно:

«Я думаю, что наихудший вариант вполне вероятен. Большая война неизбежна; Чехословакия так или иначе будет оккупирована… или её вообще сдадут Гитлеру; Польшу вермахт распотрошит как лис курицу – особенно если Советы помогут… а они помогут, уж поверь…»

Перевёл дух – и продолжил:

«… у французов Великая Армия только на бумаге, ибо никто воевать не хочет и не будет; у Британии не армия, а смех один; у Сталина после Большой чистки армии нет вообще – только до полусмерти перепуганная толпа. Которая побежит после первого же налёта Штук и после первого же появления панцеров на горизонте…»

Сделал небольшую паузу – и продолжил:

«… так что через два-три года под контролем рейха запросто могут оказаться несколько миллионов ваших соплеменников. Которых будет элементарно некуда девать… ну как вы себе представляете насильственное переселение пяти-шести миллионов человек? Вот их и пустят под нож…»

«Как… под нож?» - растерянным хором пробормотали оба.

«Да очень просто» - мрачно усмехнулся Колокольцев. «Очень просто… и по-немецки технологично…»

Взглянул на совершенно потерянные лица еврейских лидеров – и объяснил:

«С февраля 1924 года в нескольких штатах США в качестве инструмента смертной казни применяется газовая камера. Её изобрёл некий очень добрый доктор Аллен Мак-Лин Гамильтон, токсиколог… хотя утверждают, что первым этот метод смертной казни применил великий Наполеон Бонапарт… точнее, его генерал Леклерк при подавлении восстания рабов на Гаити в 1802 году…

Принцип казни весьма прост: осужденного помешают в герметично закрытое помещение, которое наполняют смертоносным газом. В США для смертной казни применяется синильная кислота, приготовляемая в процессе казни растворением цианидов в серной кислоте.

Синильная кислота блокирует ферменты тканевого дыхания, в результате чего усвоение кислорода, переносимого кровью, становится невозможным, и организм задыхается. Поэтому смерть наступает фактически от химической асфиксии…»

Хаима Вейцмана – химика по профессии – аж передёрнуло: «Ужас какой…». А Бен-Гурион вообще находился в состоянии, близком к обмороку.

Колокольцев бесстрастно и безжалостно продолжал:

«А теперь представьте себе газовую камеру площадью не в десять квадратов, как в США, а в пятьсот. И очень простой процесс – на входе эшелон с обречёнными; на выходе пепел из трубы промышленного крематория размером с мартеновскую печь, а посередине газовый подвал в пятьсот квадратов…»

Мрачно усмехнулся и продолжил: «Я не инженер… я вообще историк по профессии, но по моим ощущениям, такая фабрика смерти легко и непринуждённо превратит в пепел две, а то и три тысячи человек в час. Двадцать часов в сутки – пятьдесят тысяч. Полтора миллиона в месяц…»

«И ты думаешь, что они… в смысле, твой начальство… на это пойдут?» - ужаснулся Бен-Гурион. «Ведь там же будут женщины, старики, дети… или они так нас ненавидят…»

Колокольцев покачал головой: «Не ненавидят… к сожалению. Если бы ненавидели, никогда бы на такое не решились – слишком слабый это стимул»

«Тогда почему?» - удивился Хаим Вейцман. Колокольцев объяснил:

«Фундаментом национал-социалистической идеологии является догмат о неизбежности экзистенциальной войны между арийской Европой и иудейско-большевистским СССР. Войны на уничтожение – либо арийцы уничтожат всех евреев до последнего человека, либо наоборот…»

«Но это же чушь собачья…» - пробормотал Бен-Гурион.

Колокольцев снова покачал головой: «Экзистенциальная война совсем не чушь – уж поверьте тому, кто много лет жил в СССР; ещё больше лет изучал советскую систему; своими глазами видел первую попытку большевизации Европы в 1920 году – я тогда обитал в Белостоке – и побывал в Украине в самый разгар Голодомора… не говоря уже о Большом терроре…»

«Но ты же не думаешь, что…» - Хаим Вейцман запнулся.

Колокольцев усмехнулся: «Список евреев – основателей марксизма-большевизма, ВКП(б) и СССР напомнить? Или сам вспомнишь? А почти половина НКВД еврейской национальности – это тебе корова чихнула? А доблестные эсеры-террористы в основном кто? А советскими республиками в Венгрии и Баварии кто рулил? Иван Иванович Иванов? И так далее, и так далее…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «А теперь посмотри на этот перечень не своими глазами – и не моими, ибо я тоже считаю, что никакой угрозы человечеству евреи не представляют – а глазами Гитлера. Гиммлера. Геринга… и далее по списку. И членов Клуба Эвиан, кстати. Посмотрел?»

Вейцман неохотно кивнул: «Посмотрел».

«Ну, и какие выводы?» - с усмешкой осведомился Колокольцев. Оба еврейских лидера молчали.

«То-то» - грустно усмехнулся Колокольцев.

«И что нам теперь делать?» - растерянно-безнадёжно спросил Бен-Гурион.

Колокольцев пожал плечами: «То же, что буду делать я – каждый Божий день. В меру моих, на самом деле, не таких уж и больших возможностей. Спасать кого сможете. Делай, что должен – и будь что будет…»

«Шансов на военный переворот, который покончит с режимом Гитлера, никаких?» - с надеждой осведомился Вейцман.

 Колокольцев уверенно ответил: «Будет ещё хуже»

Оба изумились хором: «Почему??». Он объяснил:

«Из генералов путчисты – как из меня балерина… даже хуже. Уж поверьте тому, кто всю эту компанию знает, как облупленных. Максимум, чего они добьются – это ликвидируют фюрера… к огромной радости рейхсфюрера»

«Который немедленно расправится с мятежниками и сядет в кресло, которое освободит Гитлер… точнее, от которого путчисты освободят Гитлера» - мрачно констатировал Бен-Гурион.

«Совершенно верно» - подтвердил Колокольцев. «И вот тогда все евреи будут гарантированно уничтожены. Ибо если у Гитлера есть какие-то проблески сострадания к вашим соплеменникам – семейный врач Гитлеров был еврей, его командир роты, который представил его к Железному кресту первого класса, дилеры его открыток, опять же… то Гиммлер будет безжалостен абсолютно…»

И резюмировал: «И тогда мизерные шансы евреев на выживание превратятся в нулевые…»

Следующим пунктом назначения Колокольцева был Рим… точнее, Государство Ватикан. Расстояние от Лондона была почти вдвое больше перегоночной дальности даже заправленного под завязку Тайфуна, так что пришлось садиться и заправляться в Мюнхене.

Его Святейшество с нетерпением ждал доклада Колокольцева, поэтому сразу же принял его в своей резиденции – в Апостольском дворце (мало кому известно, что официально это здание называется Palatium Sixti V - Дворец Сикста V).

Выслушав Колокольцева, Верховный понтифик заметно помрачнел – и предсказуемо задал тот же вопрос, что и еврейские лидеры за несколько часов до того: «И что, по твоему мнению, я должен теперь делать?»

Колокольцев пожал плечами: «Во-первых, молиться – Вы же первосвященник христианской Церкви…»

Пий XI кивнул: «Это понятно – я уже молюсь и отдал распоряжение, чтобы ко мне присоединились… все в этом государстве. И не только в этом, конечно»

Колокольцев продолжал: «Во-вторых, как можно быстрее подготовить и издать энциклику, которая хотя бы немного охладит пыл антисемитов… точнее, юдофобов…»

Его Святейшество кивнул: «Да, конечно. Начну работать прямо сегодня… точнее, прямо сейчас…»

После Преображения Колокольцев мог несколько дней подряд обходиться без сна, не теряя работоспособности… правда, обычно ему требовался секс. Много секса. Поэтому сразу же после возвращения в Берлин (снова с промежуточной посадкой в Мюнхене) и составления доклада начальству он отправился в Ашрам фрау Ульрих. Элитный берлинский бордель, из которого он выбрался только на следующее утро.

Как следует выспавшись, он сделал четыре копии доклада, вызвал курьеров СД и отправил копии Гиммлеру, Гейдриху, Герингу… и своему в некотором роде приятелю полковнику Хансу Остеру – заместителю шефа абвера Канариса. Оригинал оставил себе и поместил в сейф.

Пий XI выполнил данное Колокольцеву обещание – он написал энциклику «Humani generis unitas» («О единстве человеческого рода»), жёстко осуждающую расизм, антисемитизм, колониализм и национал-социализм. Однако он умер от сердечного приступа, не успев опубликовать энциклику.

На первый взгляд, его смерть была вызвана совершенно естественными причинами (усугублёнными возрастом – он умер на 82-м году жизни). Всё началось с того, что 25 ноября 1938 года Верховный понтифик перенёс два сердечных приступа в течение нескольких часов.

Тогда он выжил, но у него остались проблемы с дыханием; более того, после этого двойного приступа он практически не покидал свою квартиру. Сердечная недостаточность в сочетании с бронхиальными приступами безнадёжно усложняли и без того слабые перспективы выздоровления.

Папа Пий XI умер 10 февраля 1939 года в 5:31 утра по Римскому времени после третьего сердечного приступа, в возрасте 81 года. Его последние слова, обращённые к тем, кто находился рядом с умиравшим, были произнесены с ясностью и твёрдостью: «Я оставляю часть своей души с вами в этом мире».

Никаких оснований подозревать насильственную смерть не было; однако по Риму и не только почти сразу же после кончины папы поползли слухи, что он был убит по приказу дуче, ибо его лечащим врачом был доктор Франческо Петаччи, отец любовницы Муссолини.

Преемник Пия XI, Папа Пий XII, которому не был известен текст энциклики до смерти своего предшественника (однако, как Государственный секретарь Святого Престола, он был, разумеется, в курсе миссии Колокольцева), решил не публиковать её… видимо, не без оснований опасаясь за последствия.

Вместо этого Пий XII написал собственную энциклику - «Summi Pontificatus» («О Верховном Понтификате»), которую опубликовал 12 октября 1939 года, вскоре после начала Второй мировой войны.

В этой энциклике он резко осуждал нападение Германии и СССР на Польшу, критиковал расизм, тоталитаризм, идеологию культурного превосходства одних наций над другими… однако гонения на евреев в Германии не упоминались вовсе. Как не было и прямой критики Третьего рейха.

Николь Ру внимательно выслушала Колокольцева, вздохнула, поднялась с кровати, накинула на себя розовый халат, запахнула и подошла к громадному окну. За которым энергично начинался очередной безумный парижский день.

«М-да» - задумчиво протянула Ольга Николаевна, «оказывается, всё было ещё хуже, чем я думала даже в самых мрачных мыслях. Гораздо хуже…»

Колокольцев пожал плечами: «Холокост был совместным предприятием… чуть ли не всех сильных мира сего и очень многих народов – не только Третьего рейха. Что неудивительно – это было время настолько повального антисемитизма, что идея о полном уничтожении евреев ради спасения всего человечества была принята на ура… только вот после войны все об этом дружно забыли…»

«Обычное дело» - усмехнулась Николь Ру. «Таков наш грешный и несовершенный мир – лицемер на лицемере сидит и лицемером погоняет…»

И тут же предсказуемо спросила: «Ты думаешь, что папу действительно отравили?»

Он вздохнул: «Я точно знаю, что дуче тут ни при чём вообще. Не его это методы – да и Верховного понтифика он слишком уважал… как и вообще всю Церковь»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «А отравить… да, отравить вполне могли. Ибо уж очень серьёзным персонажам могла сильно осложнить жизнь… точнее, их проект эта его энциклика…»

«Каким персонажам?» - в высшей степени заинтересованным тоном криминальной журналистки осведомилась Николь.

Колокольцев уверенно ответил: «Тем, кто дёргал за ниточки всего проекта по окончательному решению еврейского вопроса в Европе. Это если коротко. А если подробно, то тебе придётся подождать, пока я допишу Историю Катастрофы»

Она обворожительно улыбнулась: «Буду ждать с нетерпением». Одним элегантным движением сбросила с себя халат – и вернулась к нему в постель.