На даче

- Моя ты лапочка, дай прикрою тебя! Вот тебе одеялко, - ворковала шестидесятилетняя садовница над грядкой. Раскладывала шершавыми загорелыми руками листья лопухов на тыкве, чтобы спрятать её от сорок. Птицы клевали и царапали сочную оранжевую кору, от чего тыквы портились и не хранились долго.

Разогнулась, закряхтела, упёрла руки в широкие бёдра и подставила лицо под вечерний ветерок. За забором из металлической сетки послышались голоса соседей и забрякал бидон. Женщина встрепенулась и поковыляла к сараю в конец участка. Тапки шаркали по узким полоскам старого паласа, который лежал в бороздах между грядками и превращал огород в подобие комнаты.

Июльское солнце уходило за шиферный треугольник крыши. Светило уже не прямо, а с прищуром, словно проверяло, все ли с пользой провели день. Бусины малины и ежевики наливались соком, огурцы крепли и покрывались щетинкой из острых иголочек, усики гороха вились по деревянным колышкам, весело торчали зонтики укропа и зелёные дудки лука. Земля дышала вечерней сыростью и ядрёным навозом.

Садовница ходила с жестяным ведром, из которого совком набирала свежие козьи шарики и щедро раскладывала их под ягодными кустами. Заметила краем глаза, что соседка – учительница на пенсии - поливает у себя газон из шланга  и наблюдает за ней. Женщина не смутилась, а ещё больше загребала навоза и энергичнее передвигалась по кустам.

Соседка подобралась к забору и сказала:
- Зоя Петровна, какой у вас порядок на даче! У меня даже трава сикось-накось растёт.
- Любите дачу больше и ваша будет в порядке.
- Что ж вы всё одна? Без дочки.
- Повысили её. До поздна на работе. Завтра приедет. У меня нынче банки с огурцами взрываются. Не знаете, что делать?
- А вы как закатали крышку, так сразу тулупчик на банку киньте. Пусть тепло хранит. Не остужайте резко.

Зоя Петровна кивнула в ответ. В одну секунду её нога зацепилась за вбитый колышек для фасоли, рука схватилась за колючую ветку малины и женщина упала как сноп:
- Бляха муха!
- Зоя Петровна, голубушка! – соседка вцепилась в сетку забора и вставила в дырку нос.
- Сглазливая ты, - Зоя Петровна сплюнула. Подтянула локти к коленям, постояла на четвереньках и поднялась с одышкой. Её подбородок, руки, футболка измазались в помёте.
- Ой, вы вся в навозе!
- В говне родились, в говне и помрём, - взяла ведро с совком и побрела к крыльцу.

Перед дверью сняла тапки, отряхнула крупинки земли с козьими шариками и зашла в дом. Свет включать не стала, в сумерках переоделась в ситцевую ночную рубашку. Напилась на кухне холодного чая, умылась. Вода попала в свежие царапины на руках, от чего Зоя Петровна поморщилась и прижала полотенце к ранкам.

Вдоль стены у кровати выстроились ещё горячие трёхлитровые банки с мариноваными огурцами под железными крышками. Полюбовалась ровному ряду и бросила сверху свой старый плащ. Убрала с постели стёганое атласное покрывало, легла и задремала.

Проснулась от шума мотора под окном. Шлёпнула дверка, машина уехала. Брякнула щеколда калитки, каблуки зацокали по крыльцу, хлопнула входная дверь. Зоя Петровна вышла босая в прихожую, включила свет и зажмурилась с темноты.

Девушка в коктейльном платье с голыми бледными плечами пошатывалась на шпильках и придерживалась рукой за стену. Маленький домик заполнился горьким ароматом духов в перемешку с запахом сигарет и спиртного. Девушка добрела до кухни, налила в кружку воды, поперхнулась и начала икать.

Зоя Петровна сложила руки на груди, сдвинула брови и спросила:
- Соседка тебя не видела?
- Не знаю.
- Не топчи помытое, скидывай туфли.
- Я устала. Как холодно.
- Утром смородину соберёшь.
- Меня бросил Олег.

Зоя Петровна махнула рукой и ушла в спальню. Только легла, как из туалета донеслись сдавленные звуки, несколько раз смывался унитаз, а потом хлынуло рыдание. Женщина подкинулась, подскочила к открытому окну и закрыла его. Плач за стеной не утихал.

Зоя Петровна в темноте нащупала атласное покрывало, распахнула и укутала им со всех сторон банки с огурцами. Вернулась в кровать, повернулась на бок. Голову спрятала под подушку, прошептала: «Огурцы спасла» и закрыла глаза.