Тёмный Король. Шестнадцатая глава

Шестнадцатая глава,
о том, почему Эрениум Эладэнар влюбился.

   Вытянутые пальцы скользнули по поверхности свитка. Тот, кто записывал в него свои видения, словно издевался над читающим. Сложный текст путался, нить мысли терялась, и чем дальше продолжалось чтение, тем тяжелее было понять, что изначально хотел сказать автор.

- Эти придворные предсказатели сведут всех нас с ума, - отметил один из императорских советников, Гендретт. - А вы вновь заняты не тем делом, что мы ожидаем от вас, Эрениум.

- ...я почти что закончил с этим текстом, - голос молодого дрэтта звучал ровно и холодно. Его хозяин не хотел отвлекаться от работы со свитком.

Когда зелёный змей пал,
Боги заступились за него.
Судьба его поделена надвое.
Смерть бога — плата за неё велика.

Испытание змея проводит богиня,
Храм возведён будет в её честь.
Ворон без гнезда летит над миром,
Юный кабан играет с его птенцом, не зная.

- Вам стоит уделять время не политике, алхимии и этим гнусным бумагам, - отрезал советник. Он был высокого роста темеосец, худощавый и крайне неприятный. Его светлые короткие волосы были аккуратно уложены, и весь его костюм был буквально вылизан до совершенства. Речи его, правда, оставляли желать лучшего. - А тому, что мы ожидаем от вас. Императрица…

- Императрица может забыть обо мне, - увлечённый исследователь начал говорить заметно тише. - Я занят сейчас. Я так близок к тому, чтобы разгадать этот текст… Зелёный змей — если вдуматься, кажется, я начинаю улавливать смысл…

- Ваши мысли не на месте. Так же, как и ваше сердце. Зачем вы везёте в город эту беглянку?

   Гендретт использовал термин «беглец» лишь тогда, когда хотел принизить кого-либо, в чей адрес были направлены его слова. Очевидно, невесту, избранную лордом Эрениумом, он не признавал. Как и императрица. Как и мать Эрениума.

- Она не беглянка, - Эрениум оторвал взгляд от свитка. Его голубые глаза заблестели холодной яростью, и продолговатые зрачки, схожие с кошачьими, сузились.

- А кто же? - самовлюблённый советник ликовал. - Хотите назвать её выразительные черты достаточными для того, чтобы считать её членом общества? Не соглашусь с вами. Адэонка из Каштэона — это…

- Хотите, чтобы я отрезал вам язык или подсыпал вам в ночной напиток яд? Выбирайте, я щедр сегодня.

   Проходившая мимо служанка испуганно охнула и поспешила удалиться.

- Почему эта тихая библиотека так популярна сегодня? - Эрениум не сменил гнев на милость, но очаровательно заулыбался. Так он делал всегда, когда заходил в тупик. Притворство обеспечивало ему спокойную жизнь и время на «капризы». - Я просто хотел провести день в одиночестве.

- Если вы думаете, что я поверю вашим манипуляциям, вы ошибаетесь, молодой человек, - Гендретт покачал головой. - Ваш визит в Адэон нарушил моё к вам доверие.

- Я лишь хотел проверить, насколько вероятны события, которые вы описали на стратегической карте, - молодой лорд не сдавался. Всё же, плести сети лжи и лести он мог лучше всех во дворце. - Я убедился в вашей правоте на собственном опыте. И вы вините меня за это?

- Это не отвечает на вопрос о невесте.

- Это лишь моя прихоть. Я же не спрашиваю у вас о тех девах, что посещают вас, когда ваша почётная супруга…

   Советник сморщился. Кажется, нужный эффект был достигнут.

- Чтобы не замечать подобных деталей местной жизни, я увлечённо читаю тексты разной древности. Этот, например, не так стар, но информативен. Что же касается моей невесты... - голос Эрениума дрогнул, выдав его внутреннее волнение. Гендретт был любителем цепляться к чужим эмоциям, и эта только что успешная манипуляция могла вылиться в катастрофу. - Думаю, вся важная информация будет доступна для вас чуть позднее, когда обо всём будет объявлено публично. А теперь я бы хотел продолжить, если вы не против.

- Как пожелаете, мой лорд, - советник не заметил хриплости в голосе собеседника, и молча вышел прочь.

   Облегчение было недолгим.

   Вечно играть выбранную за тебя роль взбалмошного, сумасбродного и крайне неудобного всем господина было невозможно. Конечно, хорошо, что можно было в любой момент неприятного разговора улыбнуться и сделать вид, что ты ничего дурного не имеешь в виду… Но жить, делая из себя другого, просто невыносимо.

   Эрениум громко вздохнул.

   Притворяться другим… Наверное, каждый раз, как это происходило, он всё сильнее разочаровывался в себе. Мало того, что уши его, самая нелюбимая часть тела, пошли даже не в мать, а куда-то ввысь, к небу, так ещё и глаза, которые видели больше многих других глаз, не походили на дрэттские. Голос его, слишком шелковистый и одновременно холодный, и манеры явно не здешние. Эллская лесть текла в его жилах, как он надеялся, вынужденно. Однако, что если, всё-таки, он сам в себе ошибался? Пытался думать о себе лучше, чем он есть на самом деле? Что же тогда? Что он будет делать тогда, когда окажется с очищенной от наигранности версией себя один на один?

   Вытянутые пальцы скользнули по поверхности свитка. Тот, кто записывал в него свои видения, явно издевался над читающим. Он смотрел на него свысока своего темеосского опыта, не давая и шанса на простую и быструю расшифровку.

Ворон без гнезда рождение бога наблюдает,
Кабан его птенца так и не признает.
Блестящий змей повержен рыбой, но борется.
Кто победит? Решать их чешуе — они одно.

Жадным червём ящер выбирается на свет,
Из пещер крадётся прочь.
Птенец ворона от кабана улетает, чтоб
Блестящему змею-рыбе помочь.

   Эрениум уныло сверился со своими заметками. Разгадать ему удалось лишь первые четыре строки текста, прочие так и были для него в тумане.

- Змей — символ Темеоса, все белые дрэтты и боги их исходят от него. Зелёный — цвет Альтанты, а символ их — жаба. Смешение цветов и символов может означать одно, тот, о ком пишет предсказатель — правитель Альтанты, рождённый вне брака, несущий в себе белую кровь, - говорить с самим собой приходилось из-за отсутствия рядом Ладаона. Хоть его болтовня утомляла, но он единственный по-настоящему слушал Эрениума. - «Когда зелёный змей пал...» Следовательно, умер или был убит… Тут можно провести аналогию с королём Лейжерартом, но разве его отец был из Темеоса? Стоило бы уточнить у покойной королевы Эрмарин. Это бы объяснило хотя бы её скорую смерть, быть может любящий муж отравил её, узнав об измене? Или верные слуги истинного отца Лейжерарта? Но змей… Вряд ли Лейжерарт имел отношение к Идриху. Впрочем... «Боги заступились за него.» Ещё до этого свитка, в других мифах, описываются случаи, когда рождение новых версий старых богов происходит через подобные… Случаи.

   Разговор с самим собой явно не клеился.

- Бог жалеет смертного, отдаёт ему свою жизнь, и тот становится богом. Цель подобных трансформаций — возвращение богов на землю, к люду. Но это может означать лишь конец света. «Судьба его поделена надвое.» - скорее говорит в пользу случайности произошедшего. Смерти змея не должно было случится, оттого и защитник так скоро решился помочь. Не выдержал подобного поворота событий. И теперь на змее лежит плата за новую божественную жизнь…

   Ещё один тяжёлый вздох вырвался из груди Эрениума.

- Нет, не могу разобрать, - с досадой признал он. - Мне нужен кто-то другого состава разума, чтобы понять…

   Свою оторванность от культур Надрэттиса признавать всегда труднее всего, ведь это приводит к единственно верной мысли о своём недрэттском происхождении, но порой для молодого лорда это было необходимо. Если бы кто-то, кто знает традиции дрэттов, их старые писания, объявился бы в его жизни…

   Тёмный Король, восседавший в Эвакавте, подходил под эту роль только с первого взгляда. Он оказался слишком хитёр, и визит к нему был скорее изматывающим, нежели продуктивным. Впрочем, Эрениум не собирался сдаваться. Тем более, обратный путь подарил ему надежду.

- Та леди, что прибудет к нам, - перед ним возникла Аниолла, сестра его советника. Дочь эллов, скромная мудрая целительница. - Что нам приготовить к встрече?

   Остаться наедине со своими мыслями было практически невозможно — в эту библиотеку каждый входил и выходил тогда, когда считал нужным, через арки, не имевшие дверей.

- Ми-Онна и Ла-Нира Гиберн назначены ей в служанки, как вы и просили, - Аниолла заметила на лице господина лёгкое недоумение. - Что-то ещё?

- Ты должна будешь забрать украшение, что я заказал для неё у Календри Белорит. Это лунный обруч… Вернее, подвеска, выполненная в стиле легендарного обруча — с маленькими каплями, стекающими с силуэтов звёзд, и центральным украшением, луной — месяцем внутри полнолуния. Традиционный подарок, - Эрениум не совсем понимал, что от него хочет Виолла, эта загадочная алхимичка. - Но больше… Я не помню, чтобы было что-то ещё. Какие-либо встречи и их проведение я буду обсуждать с твоим братом. С Ладаоном.

- Конечно, мой господин, я лишь хотела уточнить… Ваша мать попросила меня.

- Это многое объясняет. Ведь я не ждал твоего визита. Мне казалось, мы всё уже обсудили.

- Да, но она…

- У императрицы сегодня тоже занятой день… Почему же я попадаю в зону её интересов?

- Она просила настоять на том, чтобы вы одумались.

- Вот как? Можешь не настаивать.

- Да, я знаю, что разубедить вас мне невозможно. Что же до личности той леди… Я сомневаюсь, что всё так, как это пытаются расписать при дворе.

- Ты на моей стороне?

- Ровно как и мой брат, Ладаон.

- Откуда тебе знать, что он думает? Он уже месяц знаком с моей невестой, может быть он увидел куда больше меня… В её характере, я имею в виду.

- Я целительница из эллских алхимиков, я могу чувствовать других людей. Дрэттов, эллов и прочих. Любых.

- Что же ты можешь сказать о ней?

- Леди очень закрыта, но при этом добра. Я не могу разобрать, что творится с ней. Если бы я не знала, то сказала бы, что с ней ничего не происходит. Но, скорее всего, она просто закрыта для моего взора. Кто-то прячет её.

- Кто-то? Могущественный покровитель… Как интересно.

   Эрениум улыбнулся. Затея эта казалась ему всё более и более удачной.

- Но всё же, что именно вы нашли в ней? Вы ведь знаете её так недолго, а уже собираетесь жениться… Год молчания вряд ли сблизит вас. Я просто не понимаю, - Аниолла присела на свободный стул. - Это попытка избавиться от навязанных вам местных невест?

- Ты спрашиваешь это по просьбе моей матери, по просьбе императрицы, или… - молодой господин свернул свиток, предчувствуя продолжение и без того затянувшегося разговора. - Ведь ответ мой будет отличаться.

- Я хочу узнать это для Ладаона.

- Для моего верного слуги?

- Конечно. Порой ему трудно с вами, и тогда я прихожу ему на помощь.

- Хм… Думаю, если говорить о моём выборе, он сможет рассказать тебе больше, чем я.

- Почему вы так говорите?

- Это вопрос сердца, неразрешимая дилемма. Думаешь, я знаю, что сделал? Я лишь поддался надеждам… А что выйдет из этого… Надежды мои высоки.

- Вы лукавите, мой господин.

   Улыбка сползла с лица Эрениума. Обмануть Виоллу, урождённую Аниоллой, он ещё ни разу не смог. Она видела его насквозь.

- Если ты знаешь ответ на свой вопрос, то зачем задаёшь его мне? Просто взгляни в меня, и всё станет понятно, - расстроенно пробормотал он. - К чему это?

- Ваше сердце говорит: «Это единственный и последний наш шанс!» Но я не могу понять, почему в этой любви столько отчаяния. Объясните мне, - мудрая дочь эллов явно нервничала. - Если это связано с вашим здоровьем, Ладаон должен знать.

- Тогда пусть и спросит меня об этом.

- Но, мой господин!

- Я не намерен больше разговаривать, у меня есть дела.

   Если лесть и ложь не играли на руку, в ход шла холодная и закономерная грубость, со следующей за ней жестокостью. Вряд ли простое прерывание разговора и уход в другое крыло дворца можно назвать по-настоящему проявленной жестокостью, но для самого Эрениума это было чуть более невыносимо, чем улыбаться. Он хотел быть вежлив со всеми, открывать себя миру, но порой просто не мог этого сделать.

   Как хорошо, что ему правда было чем заняться, потому что иначе он провёл бы часы в угрызениях совести.

   Алхимический набор ждал его в покоях, за специально отведённым для этого столиком. Древний свиток, изъятый из библиотеки, был аккуратно размещён на полку над кроватью, и Эрениум уже был готов приступить к опытам, но его снова прервали.

- Мне нет ни секунды покоя в этом городе, - озлобленно буркнул он, разворачиваясь к своему очередному визитёру.

   Лигеат вплыла в комнату тёмной тенью, без стука. Тётушка часто делала так, но ни разу ещё не тревожила Эрениума в его комнате. Её постаревшее лицо искривилось от беспокойства, а привычно волшебные робы казались излишне потрёпанными. Быть может, виной было её настроение или надвигающаяся на неё глубокая старость…

- Этот город любит тебя, о Эрениум, - голос старухи звучал слабее и неувереннее обычного.

- Это не любовь, - не согласился молодой лорд. - Любовь не убивает тебя, не душит и не лишает жизни.

- Любовь разнится, - придворная волшебница грустно улыбнулась. - Я говорила с твоим отцом сегодня. Люниар встревожен. Все мы.

- Неужто он намеревается отчитать меня за мою поездку в Эвакавт? Как и Гендретт?

- Вовсе нет. Он не видит дурного в твоём стремлении завоевать уважение. Его беспокоит иное…

- Пусть тогда придёт самолично.

- ...и выскажется? Ты требуешь невозможного, мальчик мой. Вряд ли твой отец решит говорить с тобой с глазу на глаз. Ты знаешь это.

- Милиан нашёл мне время, а мой отец не может на это пойти. Как это так?

- Он не имеет возможности.

- Милиан Светлый, ужас народов, руками которого были уничтожены тысячи, если не сотни тысяч виновных и невиновных, гранд-рыцарь Темеоса смог опуститься со своего пьедестала почёта, чтобы поговорить, а мой отец не имеет возможности… Как прелестно это, Лигеат.

- Дела занимают его, так же, как и тебя занимают твои.

- Зачем же он послал тебя? Чтобы ты рассказала мне о его занятости? Я об этом и без тебя наслышан.

- Он поддержал мнение императрицы.

- Это всё?

- Он надеется, что ты…

- Я не поменяю своего решения. Теперь прошу, уходи.

   Тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась, и Эрениум вытащил свой ключ, чтобы затворить её. Остаться в покое было главным его приоритетом сейчас.

   Сначала он был взволнован, потом раздражён, теперь же он прибывал в ярости. Мало того, что свет считал его сумасбродом, так ещё теперь и указывал, как жить. Словно поведение этого света как-то отличалось в лучшую сторону от поведения его самого.

- Если бы я начал объяснять им, что сердце моё, ровное до этого, впервые ощутило это чудовищное чувство любви, - он снова говорил сам с собой. - Они не поняли бы меня, не поверили бы, выбросили бы тему чувств прочь. Но я ведь знаю, внутри себя я знаю, это мой первый и последний шанс. Верить в любовь с первого взгляда после того, что случилось со мной после одного её… Если я не смогу завоевать её сердце, то навсегда останусь в глубоком одиночестве. Я не выдержу другой кандидатуры… Я не смогу испытать это чувство снова.

   Настроение Эрениума не располагало больше к алхимической работе, поэтому он распахнул окно и выглянул наружу. Свежий воздух обдал его лицо, вернув в душу надежду. Гинетекос, с одной стороны огранённый горами, а с другой бескрайними морскими просторами, весь был покрыт новым, неясным. Старый дворец всё ещё стоит на отдалённой возвышенности, его белизна виднеется отголоском уходящей эпохи, а новый, возведённый на эллскую манеру — пирамидальный, полный окон и просторных балконов, кажется стеклянным подобием, белоснежным подражателем. Оба дворца прелестны, но лишь один из них полон текучести вод водопадов и пышности зелени садов. И в этом дворце правит жестокая императрица, желающая новым стереть старое. Из его окон открывается этот вид.

- Если бы она могла понять меня, - бормотал Эрениум, сам не зная, к кому обращается. - Весь мир бы переменился…

   В запертую дверь постучали, настойчиво громко. «Неужели прошёл час? Или каждые десять минут меня будут искать и тревожить попусту?» - молодой лорд печально отошёл от окна. Злость в нём потухла, отдав место меланхолии.

- Прошу прощения, - раздалось из-за двери. - Но, господин Эрениум, ваш советник и гостья только что прибыли в город.

- Это хорошо, - настроение его вновь сменилось. - Я их уже заждался.

   «Быть может, это неплохо, что меня потревожили сейчас.» - подумал Эрениум Эладэнар. Правда, сердце его подумало иначе и принялось разрываться от волнения, страха и резкой болезненной любви, возникшей в нём так мимолётно и случайно, что надеяться на удачное продолжение этого чувства было бессмысленно. Но Эрениум надеялся. И надежды его должны были оправдаться. Ставки были слишком высоки. В конце концов, влюбился он только потому, что в неизвестном силуэте почувствовал нечто… Что не испытывал до этого. А может подобное чувство врать? Сколько раз он пытался стимулировать его искусственно, и ни разу не удалось. Но она смогла пробудить это в нём. Что «это»? Как смогла?

- Вы ведь не собираетесь делать ей предложение прямо сейчас? - продолжили говорить из-за двери. - Если она откажет вам этим вечером…

- Не откажет, - уверенно сказал Эрениум. - Я спущусь чуть позже.

   Сказал, и всё тело его пронзило ужасом.