Особенное сердце. Глава 1

Соня добралась, наконец, до постели, забралась под одеяло, но нервное возбуждение помешало уснуть сразу, вот зачем было перед сном смотреть фильм ужасов, ну, да, днём и вечером некогда, а рекламировали усиленно и даже оказался неплох, адреналин в крови так и бурлил, теперь точно всякое разное сниться будет. Девушка вздохнула. Вечно так, думаешь, ну, все же не по-настоящему, не напугает, новости по телевизору куда более жуткие, сама жизнь превратилась в фильм-катастрофу чуть ли не о конце света, причём, все сразу, и гибнущая постепенно природа, сошедшая с ума экология, когда погода даже в течении недели может поменяться несколько раз, с холодной на тёплую, и лето, осень и даже зима меняются местами, как в калейдоскопе, не всегда ясно, чего там на дворе, в данный момент, и атака смертоносного вируса, унёсшего много жизней, и СВО, по сути, третья мировая война, способная, в любой момент, стать ядерной, и удерживала от подобного лишь трусость мировых лидеров (слава за это Творцу), и то, что раком теперь многие болели чаще, чем гриппом, нельзя сбрасывать со счетов.


По сравнению со всем этим, придуманные ужасы смешны, вроде как. Но, мозг, отчего-то, к доводам не прислушивался, и все одно трясло, как в лихорадке, хоть валериану принимай, честное слово! Закрыла глаза и вот сразу возник образ главного монстра - маньяка из фильма, огромная голова с лопоухими ушами, маска с изображёнными на ней ртами, смеющимися, скалящимися, открытыми в крике, и все они беспрестанно перемещались, лишь изредка один какой-то останавливался напротив места, где и должен находиться рот, чтобы выразить чувства владельца, глаза отсутствовали полностью, да они и не требовались. Туловище порождения тьмы так же постоянно менялось, то раздувалось, бугрясь мускулами или жиром, то становилось маленьким, то длинным и гибким, при соответствующих костюмах, но неизменно мерзких и жутких.

В списке имелись и бомж с улицы, и саван покойника, и залитый кровью и всякой дрянью фартук мясника, и мундир солдата, погибшего в бою, судя по дыркам, грязи, крови, поту, и почему, и многие другие, так же не обошлось без особого оружия, каждый убийца обязан иметь такое, в данном случае, полицейский электрошокер, с проводками, которые втыкаются в жертву, но он имел явно больше функций и возможностей, чем обычный, и регулировал силу тока, от тридцати вольт, до нескольких тысяч, в зависимости от того, желало ли чудовище помучить жертву или прикончить. Разумеется, оно сначала долго пытало, запугивало и доводило до ручки, и лишь в конце, когда преследуемый начинал молить о смерти, добивало. И вот этот «красавчик» и привиделся. Соня тут же вскочила с криком и узрела его же у кровати, за ахала руками, отпрянула и упала на матрас, поползла в противоположную сторону, пока не рухнула на пол, ещё и ушиблась и боль оказалась настоящей. Только убийца никуда не делся, к сожалению.


— А-а-а-а, — только и смогла выдавить из себя несчастная.


— Конечно, ты хочешь знать, откуда я здесь? — спросила тварь голосом, не имевшим ничего общего с человеческим. — Богатое воображение способно творить чудеса, а страх привлечь из мрака самые темные силы, питающиеся негативными эмоциями. Итак, привет, ты же знаешь, историю моего происхождения и в чем нуждаюсь, на самом деле? Я был цирковым артистом и довольно знаменитым, гастролировал по всему миру. Только в каждом городе, который посещал, непременно пропадала одна девушка, из современных, таких, что носят пирсинг во всех местах, украшать тела татуировками, красят волосы в разные жуткие цвета, предпочитают следовать нелепым модам в одежде, курят, выпивают, не чураются наркотиков, спят с кем ни попадя, и все в том же духе, а когда находили их трупы, обнаруживали, что отсутствует кожа, волосы, ногти, а также сердца, и все это с них сдирали заживо и вырезали без анестезии. И никаких улик или следов. Но, однажды, жертве, лишившейся всего, кроме сердца, удалось вырваться и нанести убийце удар пальцами в глаза, а после сбежать на улицу. Ослепший, несмотря на раны, кинулся догонять и наткнулся прямо на полицейских, которые использовали электрошок. Только у маньяка были серьезные проблемы с сердцем и потому помер благополучно. Но, как часто бывает, в аду оценили его старания и пожелали, чтобы продолжил поставлять им грешниц, вернули обратно, снабдив маской и одеянием. И, первая, к кому он пришёл, оказалась недобитая девушка, теперь никуда не делась, лишилась сердца, и с тех пор служит мне, отыскиваем преступниц и помощница забирает себе их кожу, волосы и ногти, но увы, чтобы освободиться и обрести покой, ей требуется особенное сердце, умеющее любить и сострадать, но где его взять в ставшем таким равнодушным и жестоким мире?


— Но, я совсем не такая, как вы описываете, — Соня вжалась в стену, — я не ношу пирсинга, волосы крашу просто в светлый цвет, не особо следую модам, пью разве пиво нечасто, не курю, и тем более никаких наркотиков.


— Потому ты и жива, до сих пор, — кивнул маньяк, — однако, что-то меня привело, значит, не совсем уж безгрешна, лучше сознайся, или поможет искать электрошокер, открою секрет, чем преступнее жертва, тем сильнее её бьет током, не заставляй применять оружие, если начну, не остановлюсь, пока не закончу. Пока, требую лишь раскаяния, но поспеши, терпение не входит в число достоинств, что признаю.


— Не знаю, — паника поглощала разум девушки, мешала сосредоточиться и собраться, — я как все, ничего особенного, нет, только не бейте, признаю, немного ленива, не люблю работать и делать что-то по дому, и ещё, иногда, беру канцелярские принадлежности из офиса, и да, оговорила Маринку, поссорив с женихом, но она такая противная. Грех было не наказать. Что ещё, не знаю, не помню. Я не поздравила бабушку с днём рождения, забыла, замоталась. И на экзаменах по химии в институте списала, воспользовалась шпаргалкой, что ещё? Вроде ничего такого.


— Ты врешь, — возразил убийца, — лучше продолжай вспоминать, потому как почти все перечисленное, кроме лжи, лени и воровства, не существенно. Самое мерзкое из всего, о чем даже не думала, ну же, считаю до трёх и почувствуешь на себе всю боль греховности.


— Я-я-я, — несчастная судорожно пыталась понять, о чем речь, — почти не религиозна, не хожу в церковь, только яйца крашу на Пасху и разок окунулась в прорубь, но больше не хочется, понимаю, нехорошо, но...


— Это тоже плохо, но все же не главное, за подобное покарали бы просто в аду, обычным порядком, — стоял на своём монстр.


— Да что же тебе нужно? — вскричала Соня. — Умоляю, хоть намекни.


— Ему нужно особенное сердце, для меня, — послышался ещё чей-то голос, и из мрака появилась женская фигура, но без кожи.


Узрев такое, жертва заверещала от ужаса, метнулась к двери, но та просто исчезла, а вместо неё на стене появились рты, некоторые улыбались, другие скалились, третьи кричали беззвучно. Соня отступилась, завертелась, пытаясь найти хоть какой-то выход.


— Твоё сердце никакое не особенное, холодное, — пояснил маньяк, — не нужно мне, не требуется и тебе, изменись, или смерть окажется ужасной. Итак, назови свой грех, последний раз прошу.


— Не такая уж я и холодная, — девушка поёжилась, — да, не влюблялась ни разу, но разве есть в кого, современные мужчины слабые, ленивые, жадные, глупые, ни защитить не могут, ни обеспечить нормально, не все готовы даже обед в ресторане оплатить. А после обижаются, когда отказываю им в интиме. Но, это же не грех, не распутница, которая готова возлечь с кем угодно!


— Вопрос не в том, что ты отказываешься быть с кем-то, но в неумении любить, — бескожая подняла указательный палец вверх, — не чувствуешь достоинств потенциального партнёра, видишь в нем лишь средство для удовлетворения желаний, того, кто будет содержать, обеспечивать всем и платить по счетам, а искать надо своего человека. Эгоизм и равнодушие страшнее всего, худший грех, и расплата за него велика.


— Хорошо, если я признаю вашу правоту, отстанете? — Соня сглотнула.


— Нет, ты должна научиться любить, есть всего три дня, — маньяк вытащил из кармана гниющую, в язвах и гное, человеческую кисть с тремя пальцами и показал, — не справишься, в первую ночь лишишься ногтей, во вторую волос, в третью, кожи, а это смерть. И я никуда не денусь, буду все время рядом, каждую минуту, пока же, для осознания того, что происходящее истинно и реально...


Злодей вскинул электрошокер, выстрелил, в жертву вонзились холодные стальные иглы, по проводам побежали крошечные молнии, а потом стало так больно, что Соня заверещала, как не скончалась сразу и не потеряла сознание, не ведала, минут пять билась в конвульсиях, пока монстр не отпустил. При этом, на коже остались заметные следы от ожогов, напоминавшие когти звериные. Жертва билась на полу, давясь слезами, мучитель же расхохотался злым, безумным смехом, сменив соответствующий рот. Там, где должны были быть глаза, находились рты с опушёнными уголками вниз. Походили на закрытые, опущенные веки немного.


— Помни, лишь истинная любовь способна избавить от страданий, — ещё раз произнесла бескожая девушка.


И вот оба мучителя исчезли, растаяли вернулась на своё место дверь, но вокруг все ещё разливался иномирный холод, из-за которого жертву озноб пробирал до костей, и никуда не делись раны. Страшнее всего, даже не сама расправа, а малый срок, за три дня проще научиться водить космические корабли чем любить, многие это так и не осваивают даже за целую жизнь, не то, что за несколько жалких суток. Недаром о тех, у кого получилось, пишут книги и фильмы снимают. Неужели все, смерть и максимально жуткая? Соня, подползая к кровати, забралась на неё, но сон не шёл, более того, в ушах так и стоял смех маньяка, а перед глазами его образ, пусть теперь и призрачный. Кривлялся, строил неприличные жесты и прочее. Но, худшее ждало утром, когда не выспавшаяся, издерганная, с мешками под глазами, Соня подошла к зеркалу в ванной комнате и увидела себя, кричала долго, ибо перед узрела совсем другую девушку, не себя, волосы раскрашены в зелёный блеклый цвет с розовыми и синими кончиками, прическа коротенькая.

Лицо сплошь в пирсинге, в бровях, носу, губах, пупке. Заранее нанесён максимально вульгарный макияж, темно-зеленые тени, слипшиеся ресницы, стрелки, татуаж на губах, так же зелёных, щеки чёрные. Автозагар оранжевыми пятнами, неравномерный. Все тело сплошь в татуировках, причём, картинки не связаны никак, просто чего ни попадя, и все мерзкое, паутина со скелетами мух, «вылезающие» из-под кожи черви, спаривающиеся черти и чертовки других другом в отвратительной групповухе, летучие мыши с кровавыми клыками, свастики, какие-то руны и символы, натуральная девочка - заборчик. На запястьях появились шрамы, словно резала их остервенело, на венах следы от уколов, ожоги, будто кто-то сигареты тушил. Ногти на пальцах длиннющие, раскрашены чёрным, зелёным и красным лаком. Но не только плоть изменилась, ночная рубашка исчезла, сменившись бел ем, которое, судя по всему, год не стирали и не меняли, а также рваными колготками. Даже одежда в шкафу изменилась, не всякая проститутка-бомжиха решилась такое носить.

И как теперь любовь искать, если способна распугать всех женихов приличных? Да и неприличных так же, что уж скрывать. Впору сразу на себя руки наложить, чтобы, значит, уйти без мучений долгих. Иногда и ад лучше реальной жизни, выходит. Однако, решиться на подобное непросто, особенно, если ты – юная девушка, у которой вся жизнь была впереди. И человек такое существо, надеется до последнего, как бы ни малы шансы в принципе, и даже если их нет совсем. Первым делом, выбросила ужасное белье в мусорную корзину. Макияж не снимался в принципе, ничем, ни существующими для этого средствами, ни растворителем, ни спиртом, хоть кожу ногтями сдирай, честное слово. На работу, в таком виде, нельзя, не пустят, репутации конец сразу, да и до неё ли, когда осталось физически существовать меньше, чем половину недели? Позвонила начальнику, сначала, решила соврать, но вспомнила вовремя, что её за грехи наказывают, добавлять новый, мягко говоря, не благоразумно.

Потому, ограничилась полуправдой, пояснила, что ночью встретила кое-кого, не очень приятного, и после такого столкновения на работе никак не появиться, чтобы не пугать своим видом коллег и посетителей, вымолила три дня за свой счет, пообещала, что, если будет жива и здорова, конечно, железно отработает, и согласится вообще на все, кроме интима, трудиться в выходные, задерживаться и приходить раньше, замещать ушедших в отпуск и декрет, даже уборщицу. В голосе Сони было столько отчаяния и мольбы, даже руководитель смилостивился, но предупредил, обманет, пусть пеняет на себя, уволит и позаботится, чтобы больше нигде, никогда и никем, в их отрасли её не взяли, даже помощницей посудомойки или уборщицы. Девушка благодарила долго, в душе послала начальника куда подальше с его угрозами и даже пожелала в сердцах, встретиться с таким же маньяком, как ей, но вспомнила, что так делать нельзя, желать другим дурного, закаялась и даже произнесла молитву, как вспомнила.

Потом себя по губам постучала, нашла правильный текст в интернете, снова попробовала, но шло тяжело, на каждом слове спотыкалась и заикалась, словно разучилась читать вовсе, не хотели слова на язык ложиться. Тяжко с этим, когда на душе мгла. Но, вроде как, с такими вещами, никогда не поздно, вообще-то. Однако, после того, как сделала все возможное, занялась собственным спасением, вернее, попыталась, выбрала в шкафу все относительно, приличное, теперь выглядела как, относительно, дорогая проститутка, подумала, при таком облике, на белье можно не заморачиваться вовсе, тем более, этим летом, ходить без лифчика стало модным. Повезло, что утро, меньше всяких любителей распутных удовольствий, не станут приставать, как думала девушка, но забыла, что силы тьмы, раз уж надумали кого погубить, так не отпустят, просто так, и все сделают, чтобы потопить гибнущую душу. Не успела выйти на улицу, навстречу несколько эмигрантов, не слишком трезвых, видать, и не ложились, так сказать. Сразу красотку оценили, один поспешил вслед, схватил за нижнее окончание спины грубо, заставив бедняжку вскрикнуть. Остальные засмеялись.


- Вах, красавица, не хочешь со мной пошалить, не обижу, - начал надоеда, - пойдем в ресторан, вина купим, понравиться.


- Простите, - пролепетала Соня, когда немного пришла в себя, и вернулся дар речи, - я бы с радостью, но тороплюсь, отпустите, пожалуйста, прошу, у меня важное дело очень.


- Эй, что может быть важнее меня? – возмутился эмигрант, мрачнее. – Или брезгуешь, неужели не нравлюсь, а кого надо, русского Ивана? Так у них нет столько денег, не строй из себя недотрогу, сразу видно, кто такова, или цену набиваешь? Смотри, добром прошу, пока что, ещё и заработаешь, а нет, силой возьму, хуже будет.


И вправду схватил за волосы, заставив несчастную закричать уже от боли. Вот когда подумала, как страшно общее равнодушие, когда с человеком можно делать все, что угодно, хоть бить, хоть убить, хоть изнасиловать и никто не вступится, отучили население, ведь и зарезать могут, а справишься со злодеем, посадит уже Российский суд, самооборона почти под запретом, чуть перебрал и конец. Неужели так закончит свои дни, под злым кавказцем, неужели для него себя берегла, да лучше бы и вправду распутничала. К сожалению, или к счастью, нашелся какой-то герой, притормозил шикарный Мерседес, вылез из него крупный мужчина лысый, одетый в дорогой костюм, пиджак не малиновый, но и времена не те.


- Эй, брателло ты чего творишь? – поинтересовался незнакомец, недобро сощурившись.




- Ты ещё кто такой, вообще, вали отсюда, пока цел, э-э-э. – протянул гастарбайтер, - не видишь, свою девку учу уму – разуму, совсем ошалела, разучилась себя вести, забыла, с кем разговаривает.


- Это правда? – лысый повернулся к Соне.


- Нет, душой клянусь, - девушка расплакалась, - спасите, умоляю, я не знаю этих людей, прицепились, требуют невесть чего, угрожают, побить и изнасиловать, вызовите полицию.


- И без них обойдемся, загребут всех, устанем откупаться, думаю, тебе что под «Кавказом» стонать, что под мусором, разницы никакой нет, - отмахнулся богач, повернулся к приезжим, - а вы, очень советую, скройтесь с глаз, а то сделаю один звоночек, приедут люди и похоронят вас заживо, и искать никто не станет, понятно?


Эмигранты не хотели просто так сдаваться, сразу вытащили ножи, но и лысый оказался не так-то прост, сразу расстегнул пиджак, отклячил полу, показывая свой пистолет, и гастарбайтеры как-то сразу сникли, стушевались, убрали оружие и прочь заторопились, один выкрикнул угрозы, что, мол, ещё встретят и тогда иной разговор пойдет, но удалились достаточно поспешно. Эти храбры лишь когда их много, да и против слабых противников, а богач на такого не походил.