Это всё моё родное

Посвящается семье Урванцевых, Елене и Александру.
1.
Вчерашний день длится сегодня. Плавно перетекает.

В нём неба свет и облака.
В нём путь в Калтай, в деревню. Легко запомнить: Шалтай-Болтай-Калтай.
Нет, не Алтай, но тоже распрекрасен.

В автобусе, в самом задке обеденной духовки раскалённой, досталось место. Как погремушка из гороха, подпрыгивала в ней часок.

Макушку лета шевелил июль. Ветер играл листвой, трепал, причесывал то на прямой пробор, а то наискосок. Солнце на всех просыпало веснушки.

Дорогу обняла Сибирь.  Мелькали сёла, в перемешку лето с лесом.

2.
Отправилась к друзьям. Рюкзак тянула дыня. За незнакомым поворотом притулилась остановка, — та самая. 

Вспомнила, что язык до Киева доводит, а уж до улицы Сосновой, — совсем легко. Спросила местных.

Что любопытного? Здоровается — каждый встречный, словно вчера здесь виделись. У палисадников в повалку велосипеды без присмотра, игрушки. В доверии здесь люди. У себя они. Спокойны за своё добро.

Дома не закрываются на ключ. Один другого краше. Окна приветливо моргают, и облако улыбкою плывёт, и Аня с Леной на пороге машут: привет!
Вот она — встреча!
Обняла!

Ступенчато поели. Одно, другое, третье и блины. Хозяйка назвала "перекусить перед походом". Судя по "перекусу", мы на неделю собрались. Вышли из-за стола и по-ка-ти-лись колобками. В лес.

По обе стороны тень сосен и других деревьев, — всё, как у людей. Толпятся. Приседают. Легко танцуют. Грудь колесом. Кто-то — трухлявый пень. Кого-то жизнь согнула. Кто-то упал. Но его помнят: величина, не перешагнуть.

Птицы поют. Кузнечики стрекочут. И — земляника. Земляника, если, конечно, кланяться захочешь. Ягодный путь.

Розовощекий богатырь Иван-чай собрал дружины, распределил по лесу, на сотни, тысячи: то там, то тут привалы. Дозорный подняли пики высоко. И "факелы" горят спокойным цветом. Ждёт. Ты подходи — любого угостит.

Чем дальше в лес, тем выше головы трава. И не без комара. Он, кровопивец, любит нас. Медовый дух в Яру. Набрали таволгу, лабазник, он же —белоголовником зовётся. Запасы в зиму.

А после, по крутой тропинке скатились в сказочное место. Протока. Протока Панькова. Не глубоко — не мелко. В самый раз.

Три стрекозы цвета ночного неба, иссиня-чёрные, приглядывались к нам. Порхали. Красовались. Танцевали.

Чёлка травы у берега — это река спросила:  "Я ли не бабонька? Прихорошилась к вашему приходу. Любуйтесь, так и быть". И разлеглась под солнцем, облаками. Прикрылась с двух сторон деревьями: пусть сторожат.

Ну, мы и любовались.  До вечера. Купалась голышом. Мальков там, видимо-невидимо. Всю обступили плотно. Играли. Щекотали. Рукою проведёшь, они — за нею.

3.
Вернулись в дом. Хозяин, Александр, уже там. Из города, с работы, и — ну траву косить. Лена дикий виноград высадила вдоль плетня, живая изгородь даст высоту и тенёк узорных листьев.

Ужинали со свечой в застолье. Такой порядок. Еда и свет. И всё, что выше, настраивают нас на добрый лад. Делились днём.

Потом все вышли и присели на крылечке в ряд, даже любимец кот пришёл. Слушали сумерки и мир. Мир песни птицей пел красиво. Жабой увесисто пропрыгал мимо. Трава звенела тихим звоном — это кузнечики ходили, кричали по деревне "всем спать, всем спать".

Мне постелили там, где певучая стена. Музыка надо мною примостилась. Спряталась в гитары, в балалайки и в гармонь.
Свои мелодии они во сне играли.  А в приоткрытое окно сверчки ночные пели. 

Урванцевы мои, спасибо.
Чудесный выпал день.