Итоги Прохоровского сражения. Фейки и реальность

      В западных публикациях последних лет активно продвигается версия, дискредитирующая действия Красной армии в танковом сражении под Прохоровкой в ходе Курской битвы. "Отцом" этой версии считается немецкий историк, бывший полковник бундесвера Карл Хайнц Фризер - редактор 8-го тома немецкого десятитомного исследования «Германский рейх и Вторая мировая война». В этом томе, посвященном событиям на советско-германском фронте в период с лета 1943 до конца 1944 года, опубликован параграф «Миф о Прохоровке», в котором Карл Фризер сделал вывод о сокрушительном поражении танковых войск Красной армии в сражении 12 июля 1943 года под Прохоровкой, поскольку, по его подсчетам, в этот день советские войска потеряли 235 танков и самоходных артиллерийских установок (САУ), а немецкие – лишь 3 танка. Версия Карла Фризера была поддержана рядом западных историков - немецким Матиусом Уль, британскими Беном Уитли, Адамом Тузом, Робином Кроссом и др.  А редактор исторического отдела немецкого издания Die Welt Свен Феликс Келлерхофф в своей статье, написанной летом 2019 года, призвал снести мемориальную звонницу на Прохоровском поле на том основании, что под Прохоровкой якобы не было грандиозного танкового сражения, а советские войска не одерживали никакой победы.
      Версия упомянутых выше западных историков фейкова: она основана на умышленном искажении масштабов Прохоровского сражения, методической некомпетентности в оценке результатов действий и боеспособности немецких танковых соединений под Прохоровкой 12 июля 1943 года и неадекватности выводов.  Рассмотрим подробнее эти "основания" западных историков.

                Умышленное искажение масштабов Прохоровского
                танкового сражения
      Карл Фризер и его западные единомышленники преднамеренно сокращают масштабы Прохоровского сражения во времени, в пространстве и в численности участвовавших в сражении танков и САУ.
      Временные рамки Прохоровского сражения западные историки ограничивают лишь одним днем - 12 июля 1943 года. Но реально Прохоровское сражение происходило семь дней - с 10 июля 1943 года, когда войска 2-го танкового корпуса СС начали наступление на Прохоровку, по 16 июля включительно, когда командование немецкой группы армий "Юг" начало отвод своих войск, в том числе из района Прохоровки.
      Пространство Прохоровского танкового сражения западные историки ограничивают только так называемым "танковым полем" шириной 4-5 км, расположенном юго-западней Прохоровки, где вели бой войска советской             5-й гвардейской танковой армии с войсками 2-го танкового корпуса СС. 
      В действительности же 12 июля 1943 года танковое сражение происходило на двух участках местности вблизи железнодорожной станции Прохоровка:
         юго-западнее станции - войска 5-й гвардейской танковой армии без 5-го механизированного и 2-го танкового корпусов вели бой с войсками 2-го танкового корпуса СС 4-й немецкой танковой армии: моторизованными дивизиями СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", "Дас Райх", и с частью сил моторизованной дивизии СС "Мертвая голова"; 
         южнее станции – сводный отряд 5-й гвардейской танковой армии под командованием генерала Труфанова К.Г. вел бой с войсками 3-го немецкого танкового корпуса (6-я, 7-я и 19-я танковые дивизии и приданные корпусу 503-й тяжелый танковый батальон и 228-й дивизион штурмовых орущий) оперативной группы "Кемпф" и с частью сил моторизованной дивизии СС "Мертвая голова".
       Суммарно танковое сражение происходило на местности радиусом до 20 км от Прохоровки. 
       Численность принимавших в боях 12 июля 1943 года немецких танков и САУ западные историки существенно занижают.  Карл Фризер, например, утверждает, что в сражении под Прохоровкой против 672 советских танков вели бой лишь 186 немецких танков и штурмовых орудий.
       Но, во-первых, подсчитанные Замулиным В.Н.  (книга "Прохоровка. Неизвестные подробности об известном сражении") реально участвовавшие в боях 672 танков и САУ 5-й гвардейской танковой армии сражались на обоих участках Прохоровского танкового сражения (на первом – 515 танков и САУ, на втором – 157 танков и САУ), а приведенные Карлом Фризером 186 немецких танков и штурмовых орудий из состава 2-го танкового корпуса СС действовали только на первом участке сражения – "танковом поле". Немецкие танки и штурмовые орудия 3-го танкового корпуса, воевавшие на втором участке сражения, Карл Фризер вообще на учел.  По данным шведских исследователей Никласа Цеттерлинга и Андреса Франксона (книга "Kursk 1943: a statistical analysis"), 12 июля 1943 года под Прохоровкой сражались не менее 294 танков и штурмовых орудий 2-го танкового корпуса СС и около 135 танков и штурмовых орудий 3-го немецкого танкового корпуса – суммарно примерно 430 танков и штурмовых орудий.
       Во-вторых, в численности танков и САУ 5-й гвардейской танковой армии учтены все имеющиеся САУ (СУ 76М, СУ-122 и Су -152), а в немецких танковых корпусах практически все западные историки учитывают только штурмовые орудия StuG III (с 75 мм или 105 мм орудием). Но на вооружении 2-го танкового корпуса СС и 3-го немецкого танкового корпуса, кроме того, состояли противотанковые (ПТ) САУ "Мардер" с 75 мм орудием, самоходные гаубицы (СГ) "Химмель", "Грилле" со 150 мм орудиями и "Веспе" со 105 мм орудием. Численность перечисленных САУ на 13 июля 1943 года в войсках немецкой группы армий "Юг" привел немецкий историк Роман Теппель (статья "Войска СС и вермахт в Курской битве. Сравнительный анализ боевого применения" - сборник "Войска СС. Новые исследования". Издательство Ferdinand Schoening, Padebom, 2014). По его данным, во 2-м танковом корпусе СС действовало 148 ПТ САУ и СГ, а в 3-м немецком танковом корпусе - 63 ПТ САУ и СГ. Учитывая перечисленные САУ, под Прохоровкой с немецкой стороны вели боевые действия около 640 танков и САУ, т.е.  12 июля 1943 года в Прохоровском танковом сражении с обеих сторон участвовало примерно равное число танков и САУ.  Суммарно в сражении приняли участие более 1300 танков и САУ. 
         
           Методическая некомпетентность в оценке результатов Прохоровского
                танкового сражения
       Методическая некомпетентность западных историков в оценке действий и боеспособности дивизий 2-го танкового корпуса СС и 3-го немецкого танкового корпуса проявилась в выборе показателя оценки результатов   Прохоровского танкового сражения. Таким показателем Карл Фризер и его сторонники считают численность безвозвратных потерь танков и САУ, т.е.  численность танков и САУ, не подлежащих восстановлению или захваченных противником.
       Возможно, выбор этого вида потерь – преднамеренная уловка для дискредитации военного мастерства советских танкистов, но скорее всего – это свидетельство непонимания западными историками, что для оценки уровня боеспособности танковых войск численность безвозвратных потерь танков и САУ принципиально непригодна.  Дело в том, что численность безвозвратных потерь танков и САУ характеризует утрату боеспособности танковых войск лишь частично. Другую часть утраты боеспособности войск составляет численность тех подбитых противником и требующих ремонта танков и САУ, которые не вернулись в строй до конца сражения.
        Игнорирование этого обстоятельства ведет к чрезмерно завышенным оценкам боеспособности немецких танковых войск. Так, Роман Типпель в упомянутой статье пишет об "удивительно малых" потерях войск СС в операции "Цитадель" и в подтверждении этого приводит в таблице 2 статьи данные о безвозвратных потерях танков и САУ 2-го танкового корпуса СС и 3-го немецкого танкового корпуса за период с 5 по 14 июля 1943 года. Из таблицы следует, что моторизованная дивизия СС "Мертвая голова" и 7-я танковая дивизия, имея 5 июля 1943 года 165 и 93 ед.  танков и штурмовых орудий соответственно, к 14 июля безвозвратно потеряли 12 и 10 танков соответственно. По этим цифрам выходит, что боеспособность указанных дивизий с 5 по 14 июля 1943 года уменьшилась незначительно: на 7,3 % у дивизии СС "Мертвая голова" и на 10,8 % у 7-й танковой дивизии.
       Но совсем другая картина получается, если считать не безвозвратные потери, а укомплектованность дивизий боеспособными танками и штурмовыми орудиями на начало и конец оцениваемого периода битвы.  По данным Н. Цеттерлинга и А. Франксона, 14 июля 1943 года в дивизии "Мертвая голова" боеспособными числились 73 танка и штурмовых орудия, а в 7-й танковой дивизии - 24 танка и штурмовых орудия, что составляло 44,2 % и 25,8% от численности указанных дивизий на 5 июля 1943 года соответственно, т.е. боеспособность дивизий с 5 по 14 июля 1943 года снизилась – дивизии СС " Мертвая голова" - более чем на 55%, а 7-й танковой дивизии – на 74,2 %.
       Таким образом, для корректной оценки боеспособности танковых войск необходимо учитывать две составляющие их потерь: во-первых, численность танков и САУ, не подлежащих восстановлению или захваченных противником, а, во-вторых, численность подбитых противником танков и САУ, не вернувшихся в строй до конца сражения. Обе эти составляющие можно объединить одним термином - убыль танков и САУ в ходе сражения.
       Обратимся теперь к танковому сражению, состоявшемуся 12 июля 1943 года под Прохоровкой. Применительно к нему в убыль советских и немецких танков и САУ следует включить численность уничтоженных или захваченных противником 12 июля 1943 года танков и САУ, а также численность подбитых противником 12 июля 1943 года танков и САУ, не вернувшихся в строй к утру 13 июля 1943 года.
       Здесь нужно отметить, что недостаточность и противоречивость имеющихся сведений о потерях бронетехники войск (особенно немецких) в Прохоровском сражении не позволяют получить точечные оценки потерь танков и САУ под Прохоровкой. Речь может идти лишь об интервальных оценках потерь с точностью не выше 10 единиц бронетехники.
       Вначале определимся с убылью танков и САУ советской 5-й гвардейской танковой армии. В этом отношении имеются основательные подсчеты сгоревших и подбитых советских танков и САУ, проведенные В.Н. Замулиным (книга "Прохоровка. Неизвестные подробности об известном сражении") и Л.Н. Лопуховским (книга "Прохоровка без грифа секретно"). По их подсчетам, 12 июля 1943 года в 5-й гвардейской танковой армии сгорело и было подбито 340-360 танков и САУ. Этот диапазон следовало бы уменьшить за счет отремонтированных и вернувшихся к утру 13 июля 1943 года в строй танков и САУ, но сведений об этом мне не удалось найти (есть сообщения об эвакуации советскими ремонтными подразделениями части подбитых советских танков с поля боя в течение 12 июля 1943 года, но они были возвращены в строй после ремонта только вечером 13 июля 1943 года). Поэтому будем считать, что нн один из подбитых 12 июля 1943 года советских танков и САУ к утру 13 июля 1943 года не был восстановлен, т.е. убыль советских танков 12 июля 1943 года составляла 340-360 танков и САУ.
        Поскольку по цифрам немецких потерь танков и САУ существует чрезмерно большой разброс данных, то убыль немецких танков САУ за 12 июля 1943 года подсчитаем сравнением численностей боеспособных танков немецких войск на утро 12 июля 1943 года и на утро 13 июля 1943 года с учетом возможного пополнения войск отремонтированными танками и САУ, подбитыми в период с 5 по 11 июля 1943 года.
        Численности боеспособных немецких танков и штурмовых орудий к 12 июля 1943 года приведены Н. Цеттерлингом и А. Франксоном: во 2-м танковом корпусе СС – 294 танков и штурмовых орудий, а в 3-м танковом корпусе - не более 135 танков и штурмовых орудий. Но, если данные по 3-му танковому корпусу приведены на утро 12 июля 1943 года, то сведения по 2-му танковому корпусу СС - на вечер 11 июля 1943 года.  При этом нужно иметь в виду, что вечером 11 июля и ночью с 11 на 12 июля корпус пополнялся отремонтированными машинами, поврежденными в боях с 5 по 11 июля. Точной цифры пополнения нет, но она могла быть значительной. Лопуховский Л.Н. цитирует архивный немецкий документ 2-го танкового корпуса СС "В ночь с 12 на 13 июля в корпусе было 122 танка и штурмовых орудий, восстановление которых ожидалось в ближайшие 4 дня", т. е.  в среднем ежесуточно намечалось восстановление не менее 30 танков и штурмовых орудий. Этот прогноз, опиравшийся на успешный предыдущий опыт работ ремонтных подразделений 2-го танкового корпуса СС, дает основание считать, что за ночь 11 июля немецкие ремонтники 2-го танкового корпуса СС вполне могли восстановить до 15 танков из тех, что были подбиты в период с 5 по 11 июля (таких танков вечером 11 июля в корпусе, по данным Р. Типппеля,  насчитывалось более 200 ед.). Это значит, что утром 12 июля 1943 года во 2-м танковом корпусе СС было 300-310 боеспособных танков и штурмовых орудий.
         Численности боеспособных немецких танков и штурмовых орудий к утру 13 июля 1943 года приведены в разных источниках: во 2-м танковом корпусе СС, по данным немецкого историка Й. Энгельмана (книга «Zitadelle. Die Grosse Panzerschlacht im Osten,1943») - 131 танк и штурмовое орудие, а в 3-м танковом корпусе, по данным Н. Цеттерлинга и А. Франксона – не более 100 танков и штурмовых орудий.
         Пополнение немецких танковых войск танками и штурмовыми орудиями, подбитыми с 5 по 11 июля 1943 года и отремонтированными в течение 12 июля и ночи с 12 по 13 июля 1943 года точно не известно, но ориентировочно его можно определить по имеющимся данным немецких архивных документов. 
         Во 2-м танковом корпусе СС, как уже отмечалось, в период с 13 по 17 июля предполагалось в среднем ежесуточно ремонтировать более 30 танков и САУ. В реальности цифра эта могла быть больше. Американский исследователь Деннис Шоуолтер (книга «Битва на Курской дуге. Броня и кровь») сообщает, что за ночь с 13 на 14 июля 1943 года только ремонтным службам дивизии СС "Дас Рейх" удалось восстановить и поставить в строй около ста танков.  Вряд ли всегда ремонтным немецким службам удавалось за ночь восстанавливать столько танков, но можно предположить, что ожесточенность боев и большие потери 2-го танкового корпуса СС 12 июля 1943 года вызвали весьма интенсивную работу немцев в этот день по восстановлению поврежденных ранее (в период с 5 по 11 июля 1943 года) танков и штурмовых орудий. Реально за ночь ремонтные службы каждой дивизии (ремонтная мастерская дивизии, ремонтные роты танковых полков и ремонтные взвода танковых батальонов мотопехотных полков) могли восстановить до 15 танков и штурмовых орудий. Это значит, что к утру 13 июля ремонтные службы корпуса могли отремонтировать и поставить в строй примерно 30–40 боевых машин, подбитых в период с 5 по 11 июля 1943 года.
        Ремонтные возможности танковых дивизий 3-го танкового корпуса также были достаточно большими. По сообщению Лопуховского Л.Н. со ссылкой на немецкий архивный документ, танкоремонтные подразделения 19-й немецкой танковой дивизии за 14 дней боев восстановили 113 танков (в среднем 8 танков ежесуточно). Следовательно, среднесуточное восстановление танков и САУ в 3-м танковом корпусе, состоящем из трех(6-й, 7-й, 19–й) танковых дивизий и приданных 503-м тяжелым танковым батальоном и 228-м дивизионом штурмовых орудий, составило не менее 25 танков и САУ. Остановимся на этой цифре -  примем, что за сутки с утра 12 июля до утра 13 июля 1943 года ремонтные подразделения 3-го немецкого танкового корпуса отремонтировали 25 танков и САУ, подбитых советскими войсками с 5-го по 11 июля 1943 года.
         Несложные подсчеты по приведенным выше цифрам дают следующие оценки убыли немецких танков и штурмовых орудий в сражении 12 июля 1943 года:
Во 2-м танковом корпусе СС: (300-310) – 131 + (30-40) = (200-220) ед. 
 В 3-м танковом корпусе: 135-100 + 25 = 60 ед.
Суммарная убыль – (200-220) + 60= 260-280 ед.
         В качестве завершающего штриха нужно еще учесть потери немецких противотанковых САУ и самоходных гаубиц. По отрывочным данным различных отечественных и зарубежных источников, 12 июля 1943 года немецкие войска потеряли не менее 10 ПТ САУ "Мардер" и СГ "Химмель, "Грилле" и "Веспе".
         Таким образом, убыль немецких танков и САУ 12 июля 1943 года составила ориентировочно 270-290 ед.
         Соотношение убыли танков и САУ 5-й гвардейской танковой армии и немецких войск (2 танкового корпуса СС и 3-го танкового корпуса) в сражении 12 июля 1943 года составляло: (340-360) /(270-290) = 1,2-1,4.
         Последние цифры весьма красноречивы - при таком соотношении убыли танков и САУ ни о каком "сокрушительном поражении" советских танковых войск в Прохоровском танковом сражении не может быть и речи. Кроме того, соотношение вполне убедительно объясняет, почему немцы в течение последующих четырех дней как ни старались, но так и не смогли захватить Прохоровку.
               
                Неадекватные выводы
         Некомпетентные и некорректные оценки западных историков результатов Прохоровского танкового сражения сопровождаются двумя выводами радикального характера:
         Во-первых, западные историки убеждают читателей в том, что Прохоровское танковое сражение было "незначительным" эпизодом Курской битвы, не оказавшем никакого влияния на ее исход.  В действительности Прохоровское танковое сражение остановило рвавшиеся к Курску танковые танковые дивизии, разрушило немецкие планы захватить Курск ударом с юго-востока, вынудило немецкие войска отойти в исходное положение. Это дало возможность советскому командованию подтянуть резервы и начать наступление, завершившееся освобождением Белгорода и Харькова.
         Во-вторых, западные историки упорно навязывают общественному мнению тезис о "низких" потерях и сохранении высокой боеспособности немецких танковых войск в Курской битве. Американский исследователь Деннис Шоуолтер считает Курскую битву переломной в ходе войны, но, тем не менее. ориентируясь на немецкие цифры безвозвратных потерь в 250 танков и штурмовых орудий, называет соотношение танковых потерь в битве 8:1 в пользу немцев и делает вывод, что "немецкая армия на Восточном фронте не была ни обескровленной, ни деморализованной после провала операции "Цитадель". Этот вывод не соответствуют реалиям Курской битвы.   В ее ходе боеспособность немецких танковых войск перманентно снижалась. Так, операцию "Цитадель" (5 июля 1943 года) моторизованная дивизия "Дас Райх" 2-го танкового корпуса СС начинила со 178 танками и штурмовыми орудиями, 1 августа 1943 года в дивизии было 85 (48%) боеспособных танков и штурмовых орудий, а к 30 августа 1943 года осталось лишь 44 (25%) боеспособных танков и штурмовых орудий. Вся группа армий "Юг" 5 июля 1943 года имела в своем составе 1508 танков и штурмовых орудий, а по завершению Курской битвы 30 августа 1943 года в ней осталось лишь 310 боеспособных танков и штурмовых орудий, т.е. боеспособность группы армий "Юг" в ходе Курской битвы упала до 20% от исходной.
         При этом большое число танков и штурмовых орудий (748 ед.) числилось в ремонте. Но большинство из них были виртуальными - они существовали лишь на бумаге. В ходе начавшегося 3 августа 1943 года наступления Красной армии на южном фасе Курской дуги (операция "Румянцев"), советскими войсками были захвачены несколько немецких ремонтно-восстановительных баз, а соответственно, и техника, находившаяся на них. В освобожденном 23 августа 1943 года Харькове на территориях тракторного и паровозостроительного заводов были обнаружены сотни неотремонтированных немецких танков.
         В целом в Курской битве боевая мощь немецких танковых войск была подорвана. Это признал генерал-полковник вермахта Гейнц Гудериан, занимавший в 1943 году пост генерального инспектора бронетанковых войск Германии, знавший и понимавший состояние танковых войск вермахта в Курской битве неизмеримо глубже, чем все упомянутые в начале статьи западные историки вместе взятые. В своих мемуарах (книга «Воспоминания солдата») он писал: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя…».