Тёмные воды души моей. Продолжение 1

                Возвращение. Новая задача. (Август 1941г. Соловьёво.)

    Иван вернулся в часть, когда командир закончил проводить мозговой штурм. Участники расходились в задумчивости. Кто-то перешёптывался, прикрыв рот рукой.
    Остались вокруг Доватора четверо, включая младшего брата, узнать которого было непросто – лицо обветренное, волосы зачёсаны назад, огрубевший голос, - это и хорошо, Лев Михайлович,- басил он с хрипотцой, - Без неё нам будет лучше. Больше маневренности и свободы передвижения, а нам нужен спурт. Возьмём только станковые пулемёты. Их у нас есть 32. Прорвёмся товарищ полковник, только надо срочно передислоци…

    Полковник смотрел поверх его головы, - Вовка запнулся на полуслове словно почувствовал угрозу за спиной и резко обернувшись замер. Брат удивлённо смотрел на него.

-   Товарищ полковник разрешите доложить. Сержант Горин прибыл из мест лечения для прохождения дальнейшей службы. Разрешите войти?
   Командир улыбнулся и пошёл навстречу Ивану широко расставив руки, - конечно заходи. Герой. – Он крепко обнял Ивана, похлопал по спине, - ну что хорошо там тебя подлатали? Готов к новым подвигам? А то у нас тут намечается веселье. Ты нам очень пригодишься. Вот командир разведвзвода посвятит тебя в детали. Младший лейтенант Горин!
-   Так точно товарищ полковник!

   Вовка подошёл и смущённо улыбаясь протянул руку брату. Тот смотрел на его синие петлицы с одним красным эмалевым «кубиком».

-   Обскакал.  И когда ты успеваешь?
-   Прошел краткий курс командиров пока некоторые раны зализывали.
-   Ну да… Ну может обнимешься с сержантом? Или возгордился уже?
Они радостно обнялись.
-   Рад за тебя, братишка.
-   И я рад, что ты живой, брат.

   Старший политрук Лузиков и майор Ясенев тепло пожали руку вошедшему.

-   А с капитаном Фоминым вы ещё не знакомы. Александр Васильевич представляет особый отдел фронта.
-   Ну как же. Я очень даже хорошо наслышан о похождениях Сержанта Горина. Как, впрочем, и его младшего брата. Рад познакомиться лично, - капитан протянул худую бледную руку с длинными тонкими пальцами (как у пианиста промелькнуло в голове Ивана).
-   Благодарю, - Иван слегка кивнул головой,- взаимно.
-   Говорят, сержант вы лихой наездник и конь у вас волшебный. Подумайте, как нам прорваться в глубь захваченной врагом территории, а то мы уж
несколько дней не можем пробить брешь. Теряем личный состав. Так ведь товарищ полковник? -  Обратился капитан к Доватору продолжая неотрывно смотреть в глаза Ивана.
-   Верно Александр Васильевич. Моя недоработка. Но теперь, пожалуй, есть шанс выполнить поставленную задачу. Налегке, острым коротким и быстрым ударом.

-   Очень сложная задача, товарищ капитан, - попытался защитить командира начальник штаба майор Ясенев, было бы правильно пробить коридор артиллерией или хотя бы танками, а мы бы уже в этот прорыв…
-   Нет, майор, - перебил его особист,- не будет танков, не будет артиллерии.
   Но надо мобилизовать волю, дух русского воина, патриота. Упадничество, неверие — это слабость. А она нам не помощник.
-   Вы меня не поняли капитан.
-   Нет это вы меня не поняли майор,- капитан говорил тихо и медленно с приветливой улыбкой на лице. - Двадцать восьмого июля взят Смоленск, четыре дня назад взят Николаев, сейчас идут бои у Киева. Мы обязаны отвлечь часть сил противника на себя.
-   Конечно. Кто же спорит. Вопрос какой ценой?
-   Цена, майор не имеет значения. Речь идёт о существовании отечества!  К тому же я должен напомнить, что существует приказ НКВД СССР № 00941 от 19 июля 1941 года, обязывающий разобраться с трусами и паникёрами в течение 12 часового срока. Параграф 4, пункты: А и В.
-   Капитан, вы не зарывайтесь,- майор Ясенев побагровел лицом и ухватился за кобуру,- здесь есть офицеры и постарше вас по званию.
-   Успокойтесь, майор. Я вовсе не имел в виду вас. Я говорил обобщенно.

   Так, товарищи офицеры! Halte! Pas compter! Альт! Па контэ!  – голос полковника Доватора прозвучал громко и жёстко, - Бой остановлен! Уколы не засчитаны!  Задача у нас у всех одна и будет лучше если мы все объединим наши знания, умения и волю к победе. Все свободны. Завтра в 4 утра в штабе.

   Умение с ходу оценить обстановку, проявить ответственную инициативу, а также личная храбрость и не дюжие организаторские способности Льва Михайловича Доватора позволили последнему, подчинив себе
разрозненные, отходящие части, сколотив из них заслон, остановить противника. Отстоять Соловьёвскую переправу. Тем самым блестяще выполнить поручение командующего Западным фронтом Маршала Советского Союза Тимошенко.
   Наградой полковнику стал орден Красного Знамени. И уже в августе Доватора назначили командующим кавалерийской группой из двух (50 и 53) дивизий. Фактически-кавалерийским корпусом.
   Конечно и Лев Михайлович не поскупился на награды для своих подчиненных.

   Новая задача, поставленная Доватору, казалась не выполнимой.
   Прорваться с севера, из района Жарковское к Духовщине и Демидову, в тыл 9-ой армии немцев. Перерезать её коммуникации, уничтожить штабы, склады, линии связи. Оборону врага, при этом прорвать самостоятельно. Готового коридора, пробитого артиллерией, танками и пехотой не будет. А своих средств для прорыва обороны у кавалерийских дивизий было очень мало. Артиллерии - немного, танки отсутствовали. Да и не могла бы артиллерия поспеть в рейд за быстрой кавалерией.
   Восемь суток кавгруппа Доватора не могла пробиться через оборону немецкой дивизии.

-   Что-то мне не по себе. Немного. – Вовка ухватился рукой за сердце.
Они вышли от командира озабоченными и возбуждёнными. Прохладно.

-   Смотри-ка,- указал Вовка на звёздное небо,-  как красиво! Тихо и мирно! Кажется, так будет всегда.  Просто не верится, что завтра тут начнётся светопреставление.
   Иван тоже поднял глаза к небу,-  да! Действительно. Красиво. А что с сердцем? Не рановато тебе в пятнадцать то лет за сердце держаться?
-   Да нет, это я так… машинально. Все нормально. Просто думаю, как нам завтра успеть передислоцироваться и врезаться в их оборону налегке с востока в низине.  Это единственное место, где противник рассредоточен. Мы провели скрытую разведку. Там овраги и болотистая почва. Плотность обороны снижена. Не ожидают там нас. Поэтому без тяжёлой техники, только кавалерия. Ну и возьмём станковые пулемёты.
Тут главное внезапность и скорость. Прорвёмся внутрь и начнём там крошить изнутри.  Что? Что ты на меня так смотришь? Говорю же всё нормально.
   Расскажи лучше, как там дома? Как мама? Что Сероштан? Свирепствует? А Нина?
   Иван мотнул головой словно жеребец, стряхивающий ненавистного слепня и пропустил вопросы.

-  Да-а. Что-то сыровато становится. Осень подкрадывается.  А ты уверен, что нам хватит напора. Я слышал они там хорошо окапались. К тому же у них есть танки. Лошадь против танка? Расклад как-то не очень вдохновляет. Надо что –то придумать. Может лучше не утром, а ночью начать. Они же ночью не воюют. Темно.  Просочиться тихо, тонкой струйкой, незаметно.

-  Неплохо, но тонкой струйкой будем долго просачиваться. Корпус всё-таки… Хотя если начать завтра вечером, например, в 22. Уже темно будет. То, наверное, к рассвету успеем. – Эх, Ваня, как же я рад тебя видеть,- Вовка в порыве чувств обнял брата. - Знаешь, что, а давай мы с тобой выпьем за встречу!

  Иван не оценил внезапного порыва брата,- ты что это, уже закладываешь что ли? Тебе 15 лет! Вот Сероштан бы тебя выпорол. И правильно бы сделал.

-  Наверное. Но только я уже не дома. И я уже не Вовка на побегушках. А Офицер Красной Армии. И потом мы же по чуть- чуть. А ты знаешь какой у нас появился военврач второго ранга? С лазоревыми глазами, длинными ресницами, тонкой талией. Блеск! – Вовка с чувством поцеловал кончики пальцев, сведённых в щепотку, - ты бы видел! И имя у военврача чудесное – Катюша.

-  Да-а, брат ты кажется и впрямь повзрослел. Полагаю, у тебя к военврачу второго ранга чисто платонические чувства?
-  Ну, ты знаешь… Я попробовал к ней подкатить… Всё-таки почти герой,- он погладил свою медаль «за отвагу».
-  Хвастун ты. Она поди старше тебя?
-  Да, вот тут проблема,- потускнел Вовка. – Знаешь, что она мне сказала? - Я очень ценю ваш порыв юноша, но мне кажется у вас ещё все впереди. А у меня в той жизни дочь осталась. Почти ваша ровесница.
  Впереди хрустнула ветка и послышался резкий окрик: - Стоять! Стрелять буду!
-  Да тихо ты, свои.  Младший лейтенант Горин.
-  Не двигаться.  – Из-за кустов вышел человек в униформе, - какой ещё Горин? - в его руках была винтовка, направленная на собеседников. – Вот тебе раз? – солдат в недоумении уставился на братьев,- Вовка! Ты что пацан, какой лейтенант? Ты же несовершеннолетний.
-  Василий, а ты как здесь? – Вовка радостно пошел навстречу бойцу.
-  Я сказал стоять! – тот злобно направил ствол винтовки в живот младшего лейтенанта.
-  Смотри-ка,- Вовка восхищённо показал на винтовку в руках Василия,- СВТ-40. Усовершенствованная. Сорокового года. Самозарядная. А у нас всё больше Мосина.
-  Ты бы не тыкал винтовкой в людей, - Иван подошёл и отодвинул рукой ствол оружия в сторону,- что ты здесь делаешь? За мной что ли бегаешь?
-  Да нужен ты мне… как собаке пятая. На службе я.
-  Да-а? И что же это за служба такая, - Иван указал головой на чёрную фуражку земляка, - зэков караулить? Пристроился?
-  Заткнись недомерок. Это вы тут паникёры и дезертиры. Бежите с фронта.
А мы тут вас окорачиваем. Так что пошли быстро в часть, а то я рассержусь.
-  Будешь мне указывать?  Ты значит полномерный? Ну так давай со мной недомерком один на один. – Иван говорил тихо. Без эмоций, но убедительно.

  Василий видимо поверил ему,- стой где стоишь. Ещё шаг и я стреляю. Без предупреждения.
-   Да что ты? Ну вот я делаю этот шаг.
   Раздался выстрел. – Вовка держал в руке трофейный парабеллум, который подарил ему Урка, - разойтись! Я как старший по званию приказываю вам немедленно разойтись или по законам военного времени буду стрелять на поражение. Вам понятно бойцы? – Он сделал ещё один выстрел вверх. – Расходимся.
 
   Взяв брата под локоть, младший лейтенант Горин потихонечку увлёк его в обратный путь. Навстречу уже бежали Старший политрук Лузиков с двумя бойцами.
-   Что здесь происходит, младший лейтенант? Что за стрельба?
-   Да показалось, Кирилл Никифорович. Извините.
-   Завтра бой, а вы тут развлекаетесь. Немедленно отдыхать.

   Они возвращались под свет яркой и почти полной луны. А Политрук ещё и освещал путь тусклым фонариком, с нажимной ручкой на которую он ежесекундно нажимал рукой. При этом фонарь отзывался жужжанием майского жука.

-   Кто они, товарищ старший политрук? Эти за нашей спиной? Вы знаете, что они тут делают?
-   Знаю товарищ сержант. Надеюсь у вас не с ними была перестрелка? Они здесь чтобы … остановить дезертиров. К сожалению, есть и такие.
-   Ясно. Заградительный отряд. Будут стрелять нам в спину. – разочарованно подытожил Иван.
-   Ну зачем вы так, сержант?

   Наступила длинная пауза. Тягостная и не добрая. Каждый думал о своём.

-   А вот я считаю, что кавалерия себя уже изжила,- решил разбавить сгустившуюся тишину Вовка,- надо создавать инженерные войска. И новые виды оружия. Эх, друзья мои, открою вам маленькую тайну. Вернее, даже не маленькую. Ну да ладно, завтра кого-то из нас уже не будет. Что я видел во время учёбы в Воронеже. Сказочное оружие – БМ-13 называется со снарядом 132 мм. Есть ещё и БМ-8, и БМ-31, эта вообще 310 мм. Боевые машины реактивной артиллерии.  Залповый огонь, летят горящие снаряды один за другим и уничтожают все на своём пути. Голое выжженное поле на площади в несколько гектар. Зрелище сумасшедшее. Становится светло как днём.

-   Да-да, я слышал, - подтвердил политрук,- бойцы их обозвали катюшами.
-   Что в честь лейтенанта медицинской службы? – иронично спросил Иван.
-   А что? Я был бы не против. – Ответил политрук мечтательно.
-   Да. – Согласился Вовка,- такая же красавица.
-   Кирилл Никифорович,- обратился он к политруку слегка понизив голос, - а почему красноармеец Юрков остался без наград. Его даже не упомянули, а ведь это он первым бросился в бой. Свалил фрица. Взял языка по сути он.

   Старший политрук Лузиков тяжело вздохнул, - видите ли младший лейтенант, мы не всегда можем повлиять на решения вышестоящих органов. Командир подавал рапорт, мы пытались убедить… в отношении красноармейца Юркова, но рапорт был отклонён с формулировкой… Ну в общем сын отвечает за отца.
-   Да он же у него учёный. Просто математик. Да и причём здесь…
-   Мне жаль, - политрук искренне развёл руками. -  Не в моих силах.
 
   Иван искоса бросил взгляд на брата.
-   Надо же, - промелькнуло в его голове, - как он быстро превратился в мужчину, просто не узнать, как будто другой человек, малознакомый. Странно. А ведь завтра бой.

               
                Тьма. (Август 1941г.)

   Он лежал на спине нелепо разбросив руки. С открытыми остановившимися глазами. Серый вперемешку с чёрным воздух липко перемещался сквозь распластавшееся на рыжей земле тело Ивана.                               
   Он ничего не видел, но слышал какой-то отдаленный тугой звук. Монотонный, тягучий, занудный. Вспомнился младший брат Николенька, вымучивающий старинную скрипку, доставшуюся Сероштану от его деда, бродячего музыканта. Не реализованную страсть к музыке Сероштан пытался вколотить в неокрепшее еще сознание сына. Николенька ненавидел скрипку, но боялся огорчить отца.
   Этот монотонный и однообразный звук, извлекаемый нелюбя Николенькой из вконец замученной скрипки, болезненно высверливал мозг окружающим.

-   Вставай. Хватит прохлаждаться. Надо спасать брата. – глухая чернота словно стала пожиже. Как-будто кто-то добавил воды и стал помешивать ложечкой окружающий воздух. Он стал различать свет и тень. – Давай очнись солдат. Воин. Ты нужен брату.

   Лицо неподвижного Ивана вдруг содрогнулось. Конвульсия волной прокатилась по телу. Он повернулся на бок резко втянул в себя воздух и закашлялся, захлёбываясь словно вынырнувший из-под воды после долгого погружения. Замер на несколько секунд и прозрел. Перед ним склонилась как серебристая ива высокая тонкая фигура с изящной тростью в руке.

-   Как? Опять вы? – сипло выдохнул он и вновь закашлялся. –А я думал Вы мне привиделись в прошлый раз. Зара!
   Теперь ему удалось слегка приподняться, опираясь на локоть. Он пристально смотрел на цыганку словно вспоминая что-то. – Вы красивая.

-   Ваш брат умрет если вы немедленно не поможете ему.
-   Нет- нет. Пожалуйста. Я сейчас.  – Иван приподнялся, встал на непослушные ноги, - где он?
-   Идите за мной, дама с тростью проплыла мимо Ивана и отклонилась в сторону, к осыпавшемуся от гусениц танков окопу.
   Шатаясь, едва переставляя ноги, он дошел до борта траншеи. На дне лежало присыпанное грунтом тело Вовки.
   Иван соскользнул в полуразрушенный ров и принялся неистово разгребать непослушными руками припорошенное землёй тело брата.
-   Ты что, Вовка? Ну-ка дыши! Давай брат. Русские не сдаются! Мы еще повоюем! А посмотри кто тут с нами!

-   Все теперь будет хорошо. Он сейчас очнется. Идите обратно. На восток, километров 12. Еще сможете пробиться сквозь немцев, они растянулись по линии фронта.
-   Как обратно? А где наши? Почему никого нет. Ему надо в санчасть.
-   Они отступили.
-   А почему здесь танки? -  Иван показал на силуэты гусеничных машин. Некоторые еще дымились.
-   Шесть из них ваши.
-   То есть? – обернулся он вопросительно к Заре, - в каком смы…

   Но цыганки уже и след простыл.  Словно и не было.

-   Почему так тихо, брат? – Вовка недоумённо смотрел на Ивана, - где мы? Где все?

   Иван покрутил головой вокруг. Сквозь рваный туман проступали остовы узнаваемых вражеских танков. – Ты видел её?

-   Кого? – Вовка тоже попытался осмотреться вокруг, но вскрикнув, замер, поморщившись от проступившей боли.
 
-   У тебя где-нибудь болит? Ну-ка пошевели пальцами. Ага. Теперь давай попробуем встать. – Давай хватайся за шею. – О-о, да ты тяжелый какой-то стал. Выкинь из головы, опять показалось.

   Они стояли в обнимку, слегка покачиваясь.

-   А и правда почему так тихо?
-   Ну и что будем делать?
-   Как что делать? Пойдем к своим.
-   Да? Пойдём. А куда?
   Иван огляделся вокруг. В воздухе еще стояла гарь, запах обожжённой стали, горелого масла, свежего грунта и сырых грибов.
-   На восток!
-   Почему на восток? Вань. На запад надо, к своим.
-   Нет, брат. Свои на востоке. Отступаем. Господи! – Воззвал Иван к небу, - почему мы все время отступаем?
   Успокойся, Вань. Что мы будем прорываться что ли? Вдвоем?
   Иван удивленно уставился на брата. – Да, извини. Что-то я … А ты молодец. Взрослеешь.  Давай посмотрим, может кто-то есть еще живой.
   Они двинулись вдоль окопа неловко передвигая ноги и поддерживая друг друга.

-   А я знаю Вань почему так тихо.
-   Да? Ну и почему?
-   А потому, что все умерли.
-   Да? А мы?
-   И мы тоже.
-   Э-э, да ты братец заболел. Что это?

   Перед ними стояла железная махина прямо над траншеей окопа.

-   Что это за железяка, а? Вовка ты же любитель железяк. Что вы там с Сероштаном сутками возились с железяками. Хоть что-то уяснили?
-   Мы же больше ремонтировали тракторы. Да. Но на курсах ГТО изучали мат часть. И немецких тоже. А вот в Воронеже, в учебке…
-   Ну-ну. Изучать то изучали, да толку.

   Иван обошел танк с боку. – Что такая здоровая? Что-то новенькое. Слушай, а что с ним? Он же вроде цел. Давай заглянем внутрь. Может там водитель сидит за баранкой?

-   Не водитель, а механик-водитель и не за баранкой, а за рычагами. К тому же их там пятеро. – Вовка тоже подошел поближе и положил ладонь на броню. – Странно, холодная.

-   А ты что, думал она горячая что ли должна быть?.. А с чего пятеро?

   Вовка вздохнул и укоризненно взглянул на брата, - Если он был подбит, то был бы еще тёплый. Немецкий тяжелый танк Т-4. Экипаж 5 человек. Двое спереди, трое в башне. Калибр 75 мм. Три пулемета. Заводы Круппа. Двигатель Майбах, бензиновый. 12 цилиндров. 300 лошадиных сил. Броня 30мм. Масса 20 тонн. – Вовка проговорил все это монотонно и бесцветно как пономарь.

   Наступила длинная пауза. Иван не мог налюбоваться на младшего брата.

-   Да-а,- протянул он, опрокинув голову назад, –облака плывут, надо же. Как –будто ничего и не случилось. А тишина знаешь почему еще может быть?
-   Почему?
-   Нас контузило, и мы оглохли.
-   Ну да, - согласился Вовка, - а почему тогда я тебя слышу?
-   Я млею! Откуда ты знаешь про этот танк?

   Младший лейтенант не ответил, молча полез на громадину.
 
-   Люк открыт,- шёпотом сообщил он брату,- я спущусь.
-   Подожди ты. Давай лучше я,- тоже шёпотом ответил Иван, - и полез на танк.
-   Чего ты то? – возмущённо прошипел Вовка, - я сам, - и не дожидаясь брата спрыгнул внутрь.
-  Что ж такое… - Иван торопливо вскарабкался на танк и заглянул в люк, - ну что там?
-   Никого нет,- голос младшего прозвучал неожиданно гулко как из пустой бочки,- кажется все разбежались.
 
   Он высунул голову наружу и шумно набрал в рот воздух,- о-о хорошо, а там дышать нечем. - Кстати, - Вовка прищурившись хитро посмотрел на брата, - там полный боекомплект. Похоже они не успели даже пострелять.

-   На что это вы намекаете младший лейтенант? – недовольно уставился на брата Иван, - даже и не думай. Слезай пойдём пробиваться к своим.

-   Вы забыли, товарищ сержант, поставленную задачу: громить тылы противника с целью оттянуть на себя часть сил врага,- пафосно возразил брату Вовка.
 
   Иван всё понимал и даже испытывал какой-то нездоровый азарт, но его пугала безрассудная игривость младшего, - лучше все-таки служить без родственников, - подумал он с тоской. – Слушай, брат, а ты не помнишь, как мы здесь оказались? Далеко прорвались в глубину?

   Они спустились с массивной «туши» танка и огляделись вокруг. –Теперь я слышу какой-то гул. Как после пожарища. А заметил ты какие-то странные окопы,- показал Иван рукой на ровные борта траншеи,-  правильной формы, но расположены длинными зигзагами. Зачем?
   Вовка посмотрел в указанную братом сторону,- действительно. Наши то прямолинейные, а тут зигзагами. – Ясно что это не мы нарыли. Похоже у них это дело механизировано.
-   Экскаватор что ли?
-   Да нет. Были бы видны следы зубьев, да и так ровно бы не получилось. Это какая-то фреза.  Прицепная или самоходная. А вот зачем зигзагами? Пока не понимаю. Похоже мы пролетели далеко вглубь, а потом начали откатываться обратно. И воспользовались вражескими окопами. Да, припоминаю. Мы же с Брюликом молотили из ПТР. Я же второй отремонтировал.  И Урка был рядом с нами.  Чё-ёрт, где же они? – Вовка завертел головой и пошатываясь двинулся дальше вдоль траншеи, - Брю-юлик,-   позвал он товарища,- Урка, - но захрипел и закашлялся. Попробовал ещё раз и умолк. Голосовые связки не слушались. Он спрыгнул в неглубокий с ровными краями окоп и пошел вдоль неуверенной походкой, периодически заваливаясь и отталкиваясь рукой от рыжего земляного борта.
   Прейдя в соседний, расположенный под углом, отрезок траншеи увидел присыпанное тело красноармейца. – Брюлик! – перевернул тело лицом вверх. Нет это не он. Пощупал пульс на запястье. Нет. Тело уже остыло. Вовка опустился рядом и дождался брата.
 
-   Ты слышал? – Иван замер и приложил ладонь к уху, - какой-то звук.
-   Нет я ничего не слышу. Вань,- он указал на неподвижное тело,- похоронить бы надо. Поможешь?
-   Да говорю же тебе я слышу. Человек. Там, дальше,- он пошёл навстречу едва слышному звуку.
 
   Вовка устало прислонился спиной к борту окопа и закрыл глаза,- теперь он отчетливо видел, как на них сквозь клубы пыли и сизого дыма надвигаются немецкие танки широкой шеренгой, грохоча мощными моторами Майбах и лязгая кружевными, стальными гусеницами Крупп. А они держат длинную паузу. Ну, кто подпустит ближе. Чтобы наверняка. Первым срывается Алмас и успешно останавливает наваливающееся грохочущее железо. – Есть один, - кричит он Вовке.

   Но Вовка почти не слышит Алмаса, зато видит, сквозь этот тугой, упругий, заглушающий всё грохот, его выставленный победно вверх большой палец левой руки. Пора. Он тоже делает прицельный выстрел из противотанкового ружья Рукавишникова. И тоже посылает жест товарищу в виде поднятого вверх большого пальца руки.

-   Нашёл, Вовка! – громкий голос брата вывел младшего лейтенанта Горина из тягучей трясины воспоминаний в которую его погрузило больное сознание.
-   Он дышит, Вовка!  – Иван тащил на себе маленькое тело с безвольно болтающейся головой и вытаращенными раскосыми глазами, безуспешно силящимися понять изменчивый окружающий мир. – Живой наш Брюлик.


                Изящная ножка в белом валенке. (Апрель 1953г.)

   Галина с трудом открыла тяжёлую, скрипучую, промёрзшую насквозь, дверь подъезда, покрытую толстым слоем белоснежного инея и оглянувшись помахала кавалеру рукавичкой.
   Теперь, этот тускло освещённый фасад и ледяные окна с оранжевыми абажурами, и неслышно падающие снежные хлопья, застилающие землю белым, казались Ивану Дмитриевичу волшебной новогодней декорацией. –   Он слегка кивнул головой в ответ.
   Глухо и резко стукнула дверь за её спиной.
   Сегодня утром, по его заданию, на входную дверь подъезда поставили дополнительную пружину и задвижку изнутри, что бы можно было запирать на ночь.

-   Очень жесткую пружину поставили,- подумал он, - надо будет подрегулировать.
   Подождав пару минут, Иван Дмитриевич двинулся к подъезду приоткрыл тугую дверь и прислушался. Кажется, всё спокойно. Хорошо. Он собрался отпустить подпружиненную дверь, но в её щель изнутри встала ножка, обутая в белый подшитый валенок.

-   Что ли вы за мной следите? – Галина улыбалась и глаза её искрились как бенгальский огонь в Новый Год.
-   Нет, я… хотел проверить… - неожиданно для себя засмущался герой- фронтовик, - очень жёсткая пружина...
-   А-а! Ясно. А я было подумала, что вы обо мне беспокоитесь. Ну ладно, спасибо. Я пойду тогда, - беспечно решила девушка и развернулась.
-   Постойте, Галина. Вы извините. Я что–то немного растерялся. Знаете, я давно не-е… - он замешкался пытаясь подобрать нужное слово.
-   Не ухаживали за женщиной, - помогла ему Галина.
-   Ну, не то что бы… но в общем то да,- он кивнул головой, - всё знаете как-то… некогда. Работа… да и … вообще. Отвык видимо и разучился. Быть кавалером.
 
   Иван Дмитриевич смотрел на Галину и ужасался в глубине души на свою, невесть откуда взявшуюся, неуклюжесть, скованность и даже робость. Будто это и не он вовсе. Кто-то запер его в чужом, непослушном и плохо управляемом теле. Ему было тесно, но он не знал, как из него выйти. Заперт как в танке.               



                В окружении. (Август 1941г.)
 
-   Ужасно тесно! Как они в нём воюют? Сколько ты говоришь? Пятеро в нём помещаются? А что же тогда мы вдвоём не можем развернуться? А? Товарищ младший лейтенант! Зато, Вань, здесь три отделения. В башне командир, наводчик и заряжающий. А какая хорошая обзорность из башенки командира. Поворот башни электроприводом, прекрасно. Механик-водитель и стрелок ниже в отделении управления, - Вовка проскользнул вниз,- тут и рация есть, значит стрелок он же радист. А сколько люков Вань, здорово конечно. Но с другой стороны ослабляет конструкцию.

-   А двигатель где?
-   На корме товарищ сержант.
-   Ну так, что ты предлагаешь?
-   Предлагаю попробовать завести, брат. А что там Брюлик уже пришёл в себя, как думаешь? Хорошо бы посадить его стрелком.
-   А кто заряжать будет, товарищ младший лейтенант? Ух ты! Вовка посмотри у наводчика телескопический прицел.
-   Да вы и будете товарищ сержант.
-   Ну уж нет,- возмутился Иван,- я буду за командира, а ты механиком- водителем. Я-то не умею водить. А ты на тракторе с Сероштаном гонял.
-   Ты брат будешь и командиром, и наводчиком, и по-видимому стрелком тоже. От Брюлика думаю толку мало. Выжил бы.

 
                На чай. (Апрель 1953г.)

-   Ну, тогда я вам помогу. – Галина сняла рукавичку стряхнув с неё снег и смущённо улыбнувшись протянула изящную ладонь.

   Иван Дмитриевич осторожно взял её в свои руки. Их взгляды встретились.
-   Холодная, - он поднёс её ладонь к губам и подышал оттаивая.

   Хотя, кажется напротив, это он, начал оттаивать после 8 лет самозаточения в вечных снегах семидесятой широты.

   Она не отдёрнула руки как он думал, а смиренно стояла, склонив голову и смотрела ласково и устало, как мама когда-то.

-   Пойдёмте, у нас есть фруктовый чай. – Предложила она тихо и голос её ничего не выражал.
-   А не слишком поздно? Побеспокоим маму.

   Он сопротивлялся самому себе, а в глазах светилась надежда.

-   Думаю мама будет рада. Вы нам так помогли.
-   Ну что вы, - Иван Дмитриевич выпустил её руку, - какие пустяки. Ничего особенного я не сделал и потом это совершенно не важно... Он глубоко вздохнул, втянув в себя морозный воздух и поднял глаза к тёмному небу, - Кассиопея.
 
   Галина взглянула наверх и увидела светящуюся ломанную тройку из пяти звёзд.
 
-   А если повернуть голову налево, - сказала она мечтательно,-   на девяносто градусов, то можно увидеть Большую Медведицу.
-   Конечно. Вы знаток астрономии? ... Я тоже люблю смотреть в звёздное небо, - он протянул ладонь по направлению к звёздам, - Бенетнаш, Мицар, Аллиот, Фегда, Дубкхе.
-   Как красиво, что это?
-   Это имена звёзд в созвездии Большой Медведицы. А вот если Вы хотите проверить своё зрение, то над второй звездой Мицар, от начала ручки ковшика, найдёте маленькую звёздочку по имени Алькор. По ней проверяли остроту зрения римляне.
-   Да-да, я вижу. Чуть выше и наискосок. – Галина радостно сложила ладони вместе.
-   Спасибо, Вам за всё Галина, - Иван Дмитриевич тщательно подбирал слова,- но всё-таки разрешите откланяться. Я не решусь в столь поздний час нарушить Ваш привычный семейный уклад. Вы устали я вижу. Отдыхайте. Поклон и наилучшие пожелания Вашей матушке. И спокойной ночи.

   Он слегка наклонил голову, резко развернулся и зашагал прочь, оставляя за собой рыхлый двойной след на белом снегу.

   Галина смотрела как быстро удаляется его силуэт, пока он совсем не растаял в темноте. Она подняла голову к звёздам. Редкие холодные хлопья снега таяли на её лице.