Саддам кидался. Но не попал. Я жив

Саддам был нехорошим человеком. Но – любил антиквариат. Он любил его кидать, запуская с платформ где-то на западе иракского нагорья. Время подлета Фау-2, то есть, тьфу, СС-1, то есть, пардон за извинение, ракеты «Скад» было что-то вроде пяти минут. Ну и – сварить простенькую фосфорорганику, и налить ее в верхушечку ракеты – тоже не вопрос. Было бы желание…

И к чему это я? В огороде бузина, а в Киеве дядька. Дело в том, что я за неделю до этого схватил жутко блатную работу – санитаром в тель-авивском психиатрическом центре, основной специализацией которого была болезнь Альцгеймера.

Я, в основном, мыл. Пациентов, посуду, полы, толчки. Окна. Дефект, спроектировавший эту больничку, в прежней жизни был рыбой, поэтому применил стиль «аквариум», и во-первых, проходившим мимо были видны – в деталях - аппетитные будни психуши, а во-вторых, постоянно был виден я - с хитрой резиновой шваброй, наяривавший стекла. Чтоб сияли!

Докторов в нашем центре было двое. Глава центра – профессор Хесс (самое то фамилие - для Израиля, однофамильцы – как на подбор – один – комендант Аушвица, второй - интимный дружок Гитлера - тоже неплох, причем  склеил ласты в тюрьме Шпандау за четыре года до начала моей карьеры в местной психуше), и я – санитар Алекс Подьсюды. Алекс, умеешь тонометром пользоваться? А лифтом? А кофеваркой? Алекс почему ты не любишь кафэ с кардамоном? А у вас там, откуда ты прибыл, пили кафэ? Вымоешь посуду, быстро с тележкой на кухню, пора второй завтрак везти… Хесс меня не трогал, всю эту прелесть я хавал от медсестер. Умнички – девочки… Ничего, отольются кошке…

К делу. Вся эта идиллия накрылась после первой ночной тревоги, когда упали пять боеголовок, наделавших, не так реального вреда, как жуткого шороху. Старшая медсестра, персиянка Брурия примчалась от начальства в мыле – СРОЧНО готовить отделение к защите от! От! От газов! От химии! От взрыва! От вообще! Противогазы в коробках привезли, каждый из нас, (и ты, Алекс!), как сирена завоет, должен СЕМЕРЫМ пациентам противогазы надеть, и на себе всех СЕМЕРЫХ перетащить в хедер атум (это такое мудацкое изобретение местных теоретиков – изолированная комната – без окон, и облепленная скотчем – офигеть как поможет при реальной боевой химии). Ой, а где у нас хедер атум?

И тут они все разули глаза и посмотрели через сияющие (моими трудами ), надраенные (мной) стекла на мирную панораму северного Тель-Авива. Виллы. Пальмы. Бугенвиллии. Какой, бл@#&, атум?

Причем - я видел, что к роскошному раздолбайству и пожиранию бабла из благотворительных фондов у них у всех во взгляде, в рожах, в словах - добавилось НЕЧТО. Общее дело. Война, знаете ли. И еще – а если @бнет неподалеку? Боеголовка - от полутонны. Фарш. И химия не понадобится…

Причем – сидим на реальном собрании трудового коллектива. Вперемешку. Хесс, медсестры, клерки, санитары, доброволки – английские старушки а-ля мисс Марпл с опытом трех-четырех войн… Судя по добрым улыбкам и манерам, возможно, с англо-бурской начали…

Хесс – Все высказались? А ты, Алекс? У тебя пока нет иврита, давай на англите. Что думаешь?

И тут я им, б&$###, показал. Чесс-откровенно, хвастаюсь.

В-общем, леди и профессор, делим тему на три части. Первая – показуха (я употребил выражение «симьюлейшн оф активити»). Покупаем много-много скотча и залепляем эти гребаные стекла – сеточкой – типа, профилактика разлета осколков ( из опыта Второй Мировой). Вторая – медицинская сортировка – немедленно отделить более-менее пристойных пациентов и – или развезти их по родственникам, или переправить в Галилею, лучше в Цфат, там, эз фар эз ай риэлайз, достаточно мест в больницах. И Саддам, на что козел, а туда, в горы, точно не станет кидаться. Третья – на душу персонала должно остаться – в идеале – не более двух больных. Тогда ЕСТЬ ШАНС добежать с ними до убежища при известных пяти минутах подлета. Сегодня же начать тренировки!!!
 
И последнее – не носитесь вы с этими факинг противогазами, если упадет нейрохимия, даже старенький добренький зарин, то этот резиновый п@здрон -  bloody гэс-мэск - бесполезен, только несколько растянет удовольствие, это я вам, как бывший офицер медслужбы одной интересной армии, говорю! И еще, профессор, отнимите нахер у всех присутствующих шприцы с атропином из укладок, если эти дуры (жест в сторону охеревших медсестер) – со страху уколят себя и больных – затрахаемся спасать. Зэт из олл, бай ёр кайнд пермишн…

Какая лепота началась… Командующий парадом – санитар Алекс (профессор Хесс благоразумно свинтил на больничный)… Сестры, у вас откуда руки растут, кто же так скотч на стекла лепит? Фильмы надо о войне смотреть! Мэйд ин ЮЭсЭсАр! Противогаз на пациента надевать НЕЖНО! Ему, Брурия, еще ДЫШАТЬ надо! После тебя – в живых остаться! Бай зэ вей, а где мой ЧАЙ?!?! С лимоном?! И кукиз, как  Я  люблю – с изюмом?! И чтоб на тарелочке!!!!

Война в Заливе закончилась через месяц. И мое санитарство. Как они меня провожали (я имею в виду медсестер )… Как будто нож целебный отсек страдавший, извините, член… Это я им напоследок завернул из своего тезки, эфиопско-русского поэта Алекса Фошкина… В моем вольном переводе на смесь иврита с английским…

Ветер  с моря… В руке – ананас и перевязанный ленточкой миндальный торт… Медленно шлепаю в гости, будучи приглашен в на файф-о-клок мисс Наоми Филдинг, потрясающей 90-с-чем-то-летней леди – бандерше, пардон, главе юных «митнадвот» - доброволок.

Я свыкся с тем, что роль ученой обезьяны – это моё навсегда, поэтому Наоми (мы  с ней быстро перешли на «ты»), и ее жутко любознательные сверстницы - будут меня потрошить на всяческие разнообразные темы, как то – Алекс, шо, таки да, в Раше еще то-то кроме тебя, знает о Трафальгаре, Дрейке, Ютландской битве и об нашей, рыжей, хихи, упрямой девственнице, хихи, Лиззи, она же Бетси Тюдор?
 
Я, само собой, хулиганил люто, втирал им, что Федор Федорович Ушаков и Хорэйша Нелсон были корешами-собутыльниками, а Айвен зе Террибл, он же Иван Васильевич Жуткоужасный, чуть на Лизоньке не женился, вроде бы даже сватов засылал. Письма писал нежные… Лизавета Генриховна, душенька, яхонт смарагдовый моего естества… То-то людей насмешил бы… Бабульки ахают, а глаза горят…

Потом Наоми, слегка нарушив ход шутейного разговора, вдруг каааак вставит – кстати, я уже второй раз сижу именно под ЭТИМИ ракетами… Кажется, Фау, причем не первый нумер, а второй? Первый, как шас помню, смешно и медленно тарахтел, и мальчики из Ройял Эйр форс быстро научились их сбивать… Со номером два пока неудачно - до сих пор… баллистика… (глаза Наоми заледенели и сузились – во Вторую мировую – лейтенантские погоны и пара знатных медалей)… Янки пускают свои Пэтриоты, но это как-то фи… не вполне… Девочки, отвлеклась, не обращайте внимания, еще сэндвичей?

Причем, все это – правда…