Глава тридцать восьмая. Агония

ЛИХОЛЕТЬЕ. Книга третья.
Глава тридцать восьмая. Агония

 Вот таким образом совершенно добровольно Виктор Степанович Беляков, секретарь парткома на правах райкома Крутяровского металлургического комбината, подал заявление и ушёл со своего высокого поста в начальники литейного цеха. Ушёл переводом и по протекции самого директора комбината Литвинова . Не мог директор отказать секретарю в его просьбе. Много лет они отработали вместе и он понимал в каком сейчас трудном положении Беляков оказался.
 Не многие осуждали Белякова за такое вот его дезертирство, понимая всю сложность времени и бесперспективность работы в партии при взятом её таком курсе на самоуничтожение. А это с каждым днём становилось всё очевиднее даже для рядовых партийцев. В поредевших её рядах оставались только лишь самые преданные идее социализма люди или же ничего пока не понимающие что происходит в стране и в партии.
 Таким был и Сергей Гончаров. Он не понимал ещё до конца всего происходящего, но начинал догадываться. И от этого ему было не по себе. Предвидя же плачевный исход проводимой верхушкой партии перестройки и ломки всей жизни партии и страны, ощущая неизбежность краха всей своей жизни, Сергей совершенно не видел возможности избежать этого и того, что можно было бы этому противопоставить. Не видел силы, способной остановить разгул демократии и враждебной силы, непонимая даже того, откуда она исходит. 
 Находясь в таком вот неоднозначном состоянии растерянности и тоски он не знал, что предпринять и как ему быть, к кому обратиться за советом и помощью. Но таких людей, кому бы он доверился бы рядом с ним не было, да и кто бы мог тогда дать ему такой совет? Все вокруг тоже находились в такой же растерянности, как и он сам.
 Не покидал же Сергей партию в тот момент только лишь от большой злости и презрения к партийным бонзам-функционерам, типа Ельцина, побросавшим партийные билеты и враз превратившихся в правоверных либералов-демократов. Вопреки всем им партийным чинушам, которых он и раньше не любил. А теперь-то просто возненавидел, хотя они перекрасились в демократов и на всех углах ругали коммунистов. Он считал себя подло обманутым, как многие тысячи других рядовых коммунистов-работяг.
 Как-то встретился Сергею на территории комбината его одноклассник Владимир Валкин и стал высказывать ему претензии:
 - Как же вы могли коммунисты допустить такого беспредела в стране? Полного развала народного хозяйства и засилья спекулянтов-кооператоров? 
 - На этот вопрос Сергей ответил вопросом:
 - А ты сам разве не коммунист?
 - Мы пахали,- зло ответил Владимир,- непосредственно ишачили в цехах. И потому только с вас спрос, пропагандистов-идеологов!
 - А надо было не только "ишачить", но и думать, не спать на партийных собраниях, понимать, что к чему. Но ты прав, да и я тоже до сих пор мало чего понимаю: что происходит и что делать сейчас.
 Они не поссорились и разошлись с миром, но произошедший разговор подтолкнул их обоих к дальнейшим размышлениям. Последующие события в стране приведут их обоих к правильным выводам и они окажутся по одну сторону баррикад. Но это произойдёт не сразу. Потому-то Сергей и Белякова не осуждал, а только лишь жалел его да сочувствовал, считая его последним настоящим секретарём парткома на комбинате, много сделавшего хорошего для его работников и посёлка. Простые люди тоже, как и многие рядовые коммунисты, это тоже отлично понимали и ценили его, как человека и коммуниста, потому и относились к нему с должным уважением.   
 Точно также относился к нему и сам Сергей, понимая в каком сейчас сложном положении оказался секретарь. Как впрочем, и все коммунисты страны, в том числе и он сам Сергей. Коммунистов считали с подачи оголтелой демократичной прессы и других средств массовой пропаганды прорабов перестройки виновниками всех бед, исчезновения продуктов питания и товаров первой необходимости, развала экономики страны. 
 Однако же многие вышестоящие начальники цехов и отделов Управления помнили недавнее секретарство Белякова, его принципиальность в решении производственных и общественно-воспитательных вопросов в жизни предприятия и в проведении курса партии на перестройку. И потому они не все столь доброжелательно и однозначно относились к нему как простые работяги, считая его тоже причастным ко всему тому, что происходит сейчас на комбинате и в стране.
 Хотя они тоже сами были все коммунистами-руководителями высокого ранга на комбинате и на них лежала не меньшая ответственность за судьбу предприятия и страны. Ведь все они стояли во главе трудовых коллективов, а многие избирались и в органы местной власти.
 Но они-то сами так не считали! Главную же свою задачу они видели даже сейчас только лишь в решении производственно-технических вопросов на комбинате, а партийно-политические да общественные дела, это же удел лишь секретаря и его парткома.
 Да и многие из них были в партии просто по необходимости. И партийные нагрузки были для них в тягость. Но расставаться же с партийными билетами они даже сейчас не решались. Неизвестно ещё как дело обернётся? Вот потому-то этакого своего  неприязненного отношения к бывшему секретарю никто из них пока явно не показывал. Но однако же, сторонились, как прокажённого. Понимая, что грядут сейчас иные времена и Беляков сейчас в опале, но всё может ещё и измениться. 
 Беляков же держался мужественно. На оперативках у директора был сдержан и конкретен в докладах по работе цеха. По образованию был он инженером- металлургом и хорошим специалистом-руководителем. Ранее,до своего секретарства, он хорошо проявил себя ещё в доменном цехе в должности начальника смены.
 Но здесь-то он и литейное дело быстро освоил. Не всем это нравилось и верилось в его профессионализм. Но молчали. Для многих он по-прежнему оставался секретарём парткома. Хотя его уход с должности партийного лидера комбината не лучшим образом сказался на его репутации и авторитете.
 Открыто об этом никто не высказывался. Но это чувствовалось в повседневном  общении с ним, да и вообще отношение к коммунистам на предприятии и в стране становилось всё более не адекватное, усиливающиеся демократической прессой, обвинявшая наиболее активных из них во всех грехах, в сегодняшних трудностях и недостатках в жизни страны. И на эти обвинения, при создавшемся положении в стране, было что-то трудно возразить.
 К 1991-му в результате «перестройки» и созданной системы двоевластия в Москве (два конкурентных и соперничающих друг с другом правительства – СССР и РСФСР, Горбачева и Ельцина) развал в экономике уже доведён был до полного хаоса. В некоторых регионах начинаются табачные бунты, в том числе и на самом комбинате, так как даже по карточкам сигареты было не купить. Они просто «исчезли».
 Одним из главных направлений нагнетания социального напряжения в обществе стало также и искусственное создание проблем с обеспечением населения товарами народного потребления, в первую очередь — продовольственными. С середины восьмидесятых годов во многих городах и населённых пунктах с прилавков магазинов постепенно исчезали не только деликатесы, но и продовольственные товары повседневного спроса. Этот процесс нарастал из года в год.
 Дефицит был создан искусственно, как позже понял Сергей, причём не на стадии производства, а в сфере распределения. Цель — создание социальной напряженности в стране. Так в телепрограмме «600 секунд» Александра Невзорова в 1990 году были показаны такие убедительные репортажи о том, как уничтожались колбасы, сливочное масло и другие продукты ставшие в ту пору дефицитными.
 Сергей всегда с уважением относился за эти репортажи к тележурналисту Невзорову и не переставал удивляться его смелости. Не пропускал ни одной его программы. В одной из таких публикаций факты уничтожения продуктов питания, с целью создания дефицита в столице, признавал бывший мэр, а позже советник мэра Гавриил Попов. В печати сообщалось, как одновременно были остановлены на ремонт все табачные фабрики и предприятия по производству стиральных порошков.
 Дефицит товаров в СССР создавался намеренно. Во времена работы Лужкова на посту обеспечения Москвы продуктами (он был тогда «начпродом» Москвы) в газетах появилась статья за его подписью, что, мол, мяса в Москву мы могли бы поставить и значительно больше, до полного удовлетворения спроса, но «фронт выгрузки» рефрижераторных секций не позволяет.
 Ибо не хватает «подъездных путей», холодильник не успевают выгружать и так прочее. Это была полная бредятина для знающих, но довольно убедительно звучало для людей в этой области несведущих.
 Все предприятия пищевой промышленности работали на полную мощность, были обеспечены сельскохозяйственными и другими видами сырья, необходимыми материалами и трудовыми ресурсами. Значит, развитие экономики пищевых отраслей никак не могло спровоцировать появление дефицита продовольственных товаров.
 Хотя запасы продуктов и товаров народного потребления и были на складах – их запрещали вновь подвозить в крупные промышленные центры, те же что были уже подвезены – не разгружали из вагонов и так далее.
 Значительно позже Сергей поймёт, а это и для многих станет ясно, что ещё задолго до 1991 года была создана в стране и работала «пятая колонна», постепенно внедряя в сознание людей неуважение к социалистическому образу жизни, создавая порой искусственные проблемы. Велась не только антисоветская пропаганда, использовавшая определенные трудности социалистической системы, но и скрытая до поры, до времени подрывная деятельность.
 Журнал "Огонек" времён Яковлева под редакторством Виталия Коротича, выходивший тиражом 4 мл. экземпляров превратился в огромную фабрику лжи...Коротич действовал по принципу: " Чем чудовищнее ложь, тем тем легче в нее поверить... ". Нельзя не отметить в этом беспримерном одурачивании десятков миллионов советских людей заслуги самых активных членов общества советской продажной интеллигенции: всяких солженициных, волкогоновых, шмелевых, нуйкиных, ципко и прочих. Имя этим князьям тьмы - иуды искориоты.
 И советское общество, наивное в основе своей, свято верившее газете "Правда" и лучшему в мире советскому телевидению, поверило всей густо приправленной лжи, которая печаталась в Огоньке. Поверило и ужаснулось, впало в уныние и депрессию... сдало без сопротивления правое дело своих великих отцов, своих великих "мертвых". Сдало, как говорится в Евангелии, " за чечевичную похлебку".
 Вот такое отношение было к коммунистам в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов не только на комбинате, но и в стране. Так что прав был Сергей в незавидном положении бывшего их секретаря парткома Белякова. И в том прав, что Беляков сделал правильный шаг оставив пост в уже преданной и не существующей партии. В этом Сергей ещё более утвердится, когда на предприятиях и в организациях парткомы будут ликвидированы, а сама партия будет запрещена.
 Отдавая всего себя работе Беляков вскоре восстановил работу цеха до нормального состояния, но проблем в его работе было ещё много, а сил-то у у него, как у нового начальника цеха, оставалось мало. И в литейном цехе ему демократы не дадут спокойно жить и работать. А таких или равнодушных на предприятии становилось всё больше и больше.
 Тогда по просьбе Белякова его возьмёт к себе работать начальником смены близкий ему на комбинате и по мировоззрению человек, многолетний руководитель ТЭЦ-ПВС Евграф Сергеевич Кудинов. Виктор Степанович сразу же с большим желанием включится в работу на тепло-электростанции. Одновременно и в работу редакции многотиражной газеты "Калининец". И это уже по предложению Сергея Гончарова.   
 Он часто встречался с ним на станции. Такие рабкоры Сергею были нужны. Беляков и раньше будучи начальником смены в доменном цехе, ещё до своей работы в парткоме, писал в газету. И это у него неплохо получалось. Сергей это помнил. На новом же месте работы Беляков оказался не только замечательным специалистом-руководителем, но ещё и неплохим литератором. И этого нельзя было не оценить. 
 Его заметки о людях теплоэлектростанции читались с большим интересом. Материалы  написанные им были наполнены не только глубоким знанием производства, но и  душой, искренним уважением к рабочему человеку. Особенно Белякову удавались психологические портреты, что нравилось Сергею, а для газеты было ценно вдвойне. Особенно в столь тяжёлые и непонятные времена, когда люди ожесточились и доброта становилась дефицитом.
 "Калининец" продолжал трудиться и регулярно выходить раз в неделю, освещать все происходящие события как на комбинате, так и Крутом Яру. Теперь-то Сергею было на кого опереться на станции, кроме самого начальника. Информацию он получал теперь здесь из первых рук со знанием предмета и красиво изложенную по форме. В каждом цехе, в отделе, службе Сергей старался иметь такого рабкора и это помогало делать газету живее и интереснее.
 Тем временем на страницах "Калининца" развернулась жёсткая и непримиримая борьба всех партий и течений возникавших и исчезавших в этом смутном времени. Борьба шла за влияние на работников комбината и всех жителей Крутого Яра. Хотя эти партии мало чем отличались друг от друга. Все они были рупорами нарождающейся криминально-спекулятивной буржуазии, окрестившими себя "новыми русскими". Многие из них надели на себя красные пиджаки и навесили на шеи золотые цепи.
 1991 год стал пиком популярности Ельцина. 30 мая 1991 года Борис Ельцин в рамках предвыборного турне посетил Тулу. На главной площади города был аншлаг, поддержка кандидата в Президенты Ельцина была подавляющей. Противостоять ему было некому.
 В выборах участвовали шесть кандидатов - Б.Н.Ельцин, Н.И.Рыжков, А.Г.Тулеев, В.В Жириновский, А.М. Макашов и В.В.Бакатин. Несомненным фаворитом предвыборной гонки был на тот момент Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцин. Выбирать было не из кого. В большинстве своём народ был в растерянности. Но привычка голосовать требовала избрания кого-то из этой шестёрки.   
 Ровно за год до этого, 12 июня 1990 года первый съезд народных депутатов РСФСР принял декларацию о государственном суверенитете РСФСР, которую подписал Председатель Президиума Верховного Совета России Б.Н.Ельцин.
 С каждым днём приближалось время выборов. Гласность и демократия стали знаменем этого времени. Противостоять разгулу и напору этой разнузданной стихии было невозможно. Учредителем "Калининца" теперь уже были не дирекция, партком, профком и комитет комсомола, чьим органом ранее являлась газета, а трудовой коллектив комбината во главе которого стоял его Совет. Противиться Совету это означало бы идти против воли народа и трудового коллектива. И это понимали все сотрудники газеты, включая редактора Бутинову. Не стало никаких теперь запретов для публикаций. Гласность и свобода слова торжествовали.
 Стихийная уличная разноголосица для ничего не понимающего народа выплёскивалась и на страницы "Калининца", захлёстывая все берега. Крутояровцы желали понять что происходит не только в стране, но и на самом комбинате, в Крутом Яру. Всё множество партий стремилось высказать свою правду на страницах газеты, перестройка требовала большей демократии, свободы слова и гласности. 
 Митинговая улица набирала силу и под напором новоявленных лидеров либеральной оппозиции демократия выливалась и на страницы газеты при бездействии администрации комбината, парткома и профкома комитета комсомола. Всё боялись прослыть тоталитарными и противниками перестройки, врагами демократии и гласности.
 Парткомы и комитеты комсомола были ещё пока не запрещены верховной властью на предприятиях, в организациях и учреждениях, но они уже потеряли своё значение и влияние на трудящихся под огульной критикой центральных и региональных средств массовой информации. Особенно телевидения.
 Редактор газеты "Калининец" Бутинова радовалась тому, что газета становилась более острой, боевой, многосторонней и читаемой, с самым разнообразием мнений и воззрений, более демократичной и свободной.
 Сама же Бутинова, как казалось Сергею, придерживалась тех же демократичных взглядов, что и Яков Константинович Строгов, ставший на комбинате и в Крутом Яру лидером движения "Демократическая Россия". Но открыто этого она пока не высказывала, а только лишь довольно потирала руки и говорила:
 - Правда, Серёжа, хорошо, что у на на комбинате есть такой рабкор, как Яков Константинович? Возмутитель спокойствия! Газета с ним становится живее и интереснее?
 На что Сергей только неопределённо пожимал плечами. Но что он мог на это возразить? Строгов был довольно умелым журналистом и в мастерстве ему не откажешь. Его материалы брали многих за живое. И все они были направлены против советского образа жизни, в котором было, действительно, немало недостатков. Высмеивал он их и зло издевался над ними возводя в абсолют. 
 Бутинова же с этим лидером местной демократической оппозиции находила общий язык. Смеялась и радовалась, читая его материалы. Сергею эти отношения не очень нравились, но он ей в то время старался возражать. Потому что, как он понимал, это было бесполезно и небезопасно для него. Народ в Крутом Яру, благодаря потворству администрации посёлка и руководителей крупных предприятий, словно осатанел, почувствовав свободу нести с трибун всё, что угодно, зная что ему за это ничего не будет.
 Подобное Сергею довелось наблюдать на площади у Дома культуры накануне выборов. "В преддверие выборов 7 июня 1991 года,- как потом будет написано в "Калининце",- впервые в Крутом Яру состоялся свободный демократический (санкционированный) митинг в поддержку кандидата в президенты РСФСР Ельцина. Митинг проводила крутояровская инициативная группа народного движения "Демократическая Россия".   
 Во главе всего этого действа, организатором и вдохновителем его стал мастером цементного цеха Яков Константинович Строгов. Он довольно продуманно и основательно подошёл к проведению этой акции. На колоннах портика Дома культуры он вывесил рисованные на ватмане большого размера плакаты с карикатурными изображениями кандидатов, соперников Ельцина, с подписями к ним. Особенно досталось Рыжкову. Над его рисунком было написано: "Плачущий большевик". А под ним: "Дядя Коля, иди на дачу и сажай капусту!".
 Инициативная группа была весьма разношерстной. Многие из них, как показалось Сергею, попали в неё по недоразумению. Никакими они вовсе не были демократами. А просто обиженными сегодняшней жизнью людьми. Один из них Юра Мухов, к примеру писавший в газету неплохие стихи, был очень даже больным человеком и пользовался всеми благами для этой категории людей. Когда после этого митинга Сергей объяснил ему, что при капитализме он лишится всех этих льгот по линии профсоюза, то он очень этому удивился. А в лихие девяностые он напишет в газету статью "Исповедь на голодную тему".
 Со стационарной трибуны перед Домом культуры, с которой обычно произносились в дни празднования Первомая и Октября торжественные речи, эта группа несла такую ахинею, обвиняя советскую власть в сегодняшнем разгуле спекуляции и засилье новых русских богатеев-кооператоров, что становилось не смешно, а горько.
 Своими руками и выступлениями они открывали дорогу тому, что потом должно их же и уничтожить - капитализму. Но они этого не понимали. Большинство же на площади были люди ничего не понимающие и любопытные. Подобный митинг был организован впервые и тем был интересен. Да и голосовать-то было не за кого. Результат был предрешён.
 Началась агония советской власти, партия коммунистов была деморализована и парализована. Николай Иванович Рыжков был слабым соперником Ельцину. Это Сергей понимал.
 Так это и случилось. В списки для голосования в Крутом Яру было внесено шестнадцать тысяч человек. Приняло участие в выборах двенадцать тысяч четыреста шестьдесят шесть человек или семьдесят семь и девять десятых процента. 
 Несомненным победителем выборов уже в первом туре стал Ельцин (первым Президентом России с 12 июня 1991 года), чей рейтинг в Крутом Яру был значительно выше среднего по России (семьдесят три и пять десятых процента против пятьдесят семь и три десятых процента).
 Вторым был Н.И.Рыжков(десять и четыре десятых процента), третьим - А.Г Тулеев (пять и пять десятых процентов), четвёртым В.В.Жириновский (три и пять десятых процента), пятым - А.Г Макашов (один и девять десятых процента) и шестым В.В. Бакатин (один и восемь десятых,).
 Крутой Яр, как и вся Россия, вступил в новое время больших надежд и огромных разочарований. В конце этого же года уйдёт из газеты Бутинова. Сергей же останется работать вместе с газетой и комбинатом. Он не мог покинуть "Калининец", так как прирос к жизни посёлка и комбината.
 Бутинова же станет корреспондентом газеты тульских воспитательных-исправительных учреждений МВД. В лихое время это было более спокойное место. И это был её очень даже хорошо продуманный шаг. Как покажет время она совершенно не просчиталась.
 Когда же она уходила из комбината, то её вызвал к себе директор Литвинов и прямо спросил:
 - Кого вы рекомендуете вместо себя на должность редактора?   
 Она ответила ему:
 - Кроме Сергея Гончарова на комбинате журналистов нет.
 Вот так с начала 1992 года Сергей и стал редактором. Но одному ему без корреспондента было бы в многотиражке работать не только тяжело, но и невозможно. И он личным своим решением взял на должность корреспондента своего племянника Егорку, к тому времени успешно окончившего школу и находившегося без работы.
 Сергей не ошибся в своём выборе. Егор оказался очень способным и сообразительным, добросовестным работником. Вскоре он прекрасно справлялся не только с обязанностями литературного сотрудника-корреспондента, но и обязанностями редактора радиовещания комбината, когда Сергей Сергеевич Жирков будет находился в отпуске.
 В Егоре оказались не только прекрасные организаторские способности, но ещё и  дикторские. Он обладал приятным голосом и чёткой дикцией. Именно это и стало его дальнейшей профессией.
 Не всё было хорошо для Сергея и Егора в те предгрозовые годы. Они отняли у них много сил, нервов и здоровья. Сейчас, вспоминая конец восьмидесятых до середины девяностых Сергей, сам удивляется тому, как это всё они смогли выдержать. Тем более, что с начала его редакторства до января 1997 года он работал без отпуска. 
 Время было такое, что оставить газету он не мог и она чётко выходила по четвергам. Почему-то принято считать, что самыми трудными, лихими и тяжёлыми были только девяностые годы.
 Для Сергея же и вторая половина восьмидесятых была не легче. Тем что они были более непонятными, запутанными и лживыми. Это была агония не только партии коммунистов, но и великой первой в мире страны рабочих и крестьян. 
 Эти годы были лживыми, потому что никто ничего не понимал, не понимал что же  происходит и как дальше жить. А тех, кто понимал, обливали грязью и ложью, обкладывали наветами.
 Но всё это Сергей с Егором выдержали и работали в "Калининце" до января 1997 года, когда накануне дефолта комбинат прекратит газету финансировать и она прекратит своё существование.   
А.Бочаров.
2020.