Сороки

Во дворе стариков Воротынских сороки облюбовали ясень для гнездовья. Их сын, Андрей, был против, приехал вечером на мотоцикле, проведать мать с отцом, и предложил залезть на дерево, чтобы разорить это начавшееся строительство.

-   Не надо. – запретила Раиса Кузьминична.

-   Мам, она у вас всех цыплят перетягает.

-   Ни одного не тронет и другим сорокам не даст. В своём дворе сорока не шкодит, так всегда было. – пояснила Раиса Кузьминична.

-   Ну смотрите сами, после не жалуйтесь.

Сороки и правда в этом дворе вели себя примерно, цыплят с утятами не таскали, а когда их птенцы выросли и покинули родные пенаты, сороки-родители подолгу сидели на дереве или в самом гнезде, наслаждаясь отдыхом, ведь совсем недавно они не успевали приносить корм для своего прожорливого потомства, уставали так, что засыпали на лету.

А однажды они куда-то улетели, с утра, к концу дня возвратилась только самочка. Вся понурая, а ночь тихонько просидела на сухой ветке акации.

-   Дед, наверное, наша сорока свою пару потеряла, ишь как горюет, прям, как человек.

-   А как же, у всякого живого существа есть душа и сердце.

-   Ну хорошо, что самец пропал, когда детки выросли, а то, что б она сама, бедная, с ними делала?

Зимовала сорока одна, в своём надёжном гнездовье. Сделали они его на совесть, с крышей, в самой гущине вяза, так что и от дерева была, как будто вторая крыша. Питалась с кормушек, в которые хозяева насыпали корм для кур и уток. Антон Пантелеевич заходил на хоздвор и звал сороку:

-   Мать, ты там живая?

Сорока высовывала наружу сначала голову, а потом и сама показывалась из гнезда во всей своей красе, и, перепрыгивая с ветки на ветку, спешно подбиралась к кормушкам. Потом Антон Пантелеевич собак кормил, их две в этом дворе, а сорока, наевшись, прыгала по забору следом за хозяином и трещала на весь двор, что-то рассказывая Антону Пантелеевичу.

-   Да ну тебя! – шутя отмахивался хозяин. - Я всё равно тебя не понимаю.

Старики надеялись, что сорока, с приходом весны, найдёт себе пару и снова будут вдвоём хлопотать над последующим выводком, но ничего подобного не случилось, самочка по-прежнему оставалась одинёшенька, а летом стала надолго улетать со двора, лишь к вечеру являлась и сразу в гнездо.
Ближе к осени пропала и она, упорхнула как-то ни свет ни заря, и не вернулась. Дед с бабой горевали по ней, уже так привыкли к сороке, будто она и в самом деле полноправный член семьи.

-   Дед, а может она в гнезде померла? Давай внука попросим, пусть влезет на дерево и посмотрит.

-   Давай.

Внук, Сашка, в свои десять лет выглядел на все пятнадцать, до гнезда добрался за считанные минуты, потом вдруг охнул, чем сильно напугал стариков.

-   Ну что там, дохлая лежит? – крикнула Риса Кузьминична.

-   Да никого тут нет, кроме клада. – ответил Сашка.

-   Какого ещё клада? – поинтересовался Антон Пантелеевич.

-   А вот сейчас слезу…

Когда Сашка оказался на земле, он вытащил из кармана рубашки золотую цепочку с крестиком, два обручальных кольца и серебряную ложку.

-   Вот это ничего себе! – удивился Антон Пантелеевич, а Сашка смеялся, очень довольный сам собой.

-   Ой, Божечки! – всплеснула руками Раиса Кузьминична. – Это ж она, как будто рассчиталась с нами за хорошее к ней отношение, прям хоть плач. Я знаю, где она всё это раздобыла. Люди говорили, что на базе отдыха воришка объявился, у некоторых отдыхающих золото поворовал. А вора-то мы нашли. Сашка, давай сюда драгоценности, завтра на базу пойду, хозяев буду искать, у кого наша сорока побрякушки позаимствовала.

-   Ба, может мне хоть цепочку отдашь, я давно о такой мечтал.

-   Обойдёшься. Ещё сопли под носом золото носить.

Зимой старики приболели, сын забрал их на время к себе, потому что за ними нужен был уход. Домой они вернулись аж к лету, а соседи им сказали, что прилетала сорока, не одна, с другом, и долго сидела на крыльце, вроде их выглядывала.

-   Ну надо же. – расстроилась Раиса Кузьминична. – А нас дома не было, как жалко.

-   Ничего, ещё прилетит. – поддержал её Антон Пантелеевич. – Обязательно прилетит. Главное, живая.

-   Ага, и друга нашла. Теперь ей легче будет, одной-то по жизни плоховато.