Энтропия судьбы - II

23 октября 1986 года, четверг. Поля, Папул, Бодя и Агеша плавали в бассейне на Челюскинцев. Была очередная тренировка и обычная для неё норма в три километра. Папул оттачивал баттерфляй, Бодя — брасс, Агеша неутомимо отмеривал одну за другой пятидесятиметровки на спине. Работали его руки, ноги, лёгкие и пресс. Только голова, точнее мысли в ней были безучастны к тренировке. Наверное только здесь и теперь Дима (Агешей он был для своих) отчётливо понял, что вся его устоявшаяся жизнь закончилась. Не будет больше тренировок, да и эта текущая — есть сущая бессмыслица, чисто для поддержания целостности сборной пловцов мореходки — по инерции. Вспомнился их недавний командный триумф на универсиаде в Ростове — их победная эстафета! Не будет больше соревнований...

В раздевалке Бодя с Папулом дурачились, шлёпали друг друга вьетнамками. Потом все натягивали суконные фланки на разгорячённые тела. Сохли под гретым самумом из жестяного короба. Тянуло скорее оказаться на улице, вдохнуть прохладного воздуха с кружащимися в нём снежинками. Шинель застёгивать не хотелось, и Дима поймал себя на мысли, показавшейся ему занимательной. До отчисления при походах в город нетерпелось облачиться в гражданку, надеть лёгкую и удобную куртку-аляску, привезённую с морей. Теперь вот он в шинели, и было желание, наоборот, быть и выглядеть как все друзья, по форме. А ещё в голове сидела статья из сегодняшней “Рыбацкой Смены”. Был четверг, именно в этот день недели выходил очередной номер газеты.

“ОПРАВДАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ” назвала свою статью корреспондент Наталья Николаевна Чеснокова. Вообще-то она работала на Мурманском радио, но вот у неё родился ребёнок, потребовался щадящий график работы, чтоб больше времени проводить дома. Подруга Людмила Петровна Зацарная, будучи редактором газеты, предложила ей место со свободным графиком. Временно, ненадолго. Дочь подрастёт, и та вернётся на свою более денежную работу на радио.

С утра к доске объявлений роты был приколот разворот газеты со статьёй. Только этот лист, больше ничего в ней никого не интересовало. Обычно данный туалет-ньюс использовался по назначению без прочтения, но не в этот раз. Статья про родную вторую роту интересовала каждого. Читали здесь же, стоя гурьбой. Читали и чертыхались. Текст — всегдашний набор клише, ярлыков и штампов, написанных заурядным суконным газетным языком. Призывы ко всему хорошему и критика всего плохого. Лексика проста и однообразна вследствие либо глухого равнодушия, либо профанации темы. Не без обязательной дозы преданной ливрейности по отношению к политике партии.

Дима прочёл статью днём, ещё перечитал, и в его сознании даже не приказ ректора, а именно эта статья поставила точку в деле об его отчислении. Он словно увидел себя со стороны тем поверхностным взглядом журналистки, ощутил брезгливые её чувства и полное непонимание ситуации. Как ей было уразуметь, что Дмитрий не мог поступить по-другому. Не мог он оставить товарища. При любом раскладе без исключения его плечо обязано было быть рядом. Ведь это именно он урезонивал Стаса, а в серьёзной драке Диме пришлось бы вписаться и стоять рядом до конца, как на войне. Таков курсантский закон, исстари.

Он явственно ощутил непреодолимую стену между собой и теми, кто ревностно отстаивал “мудрость” (в кавычках) положений того самого Указа Горбачёва, решений партии и Постановления Совмина. Юридически, отбросив сантименты, только употребление алкоголя стало единственной причиной отчисления — преступлением Дмитрия. Вместе с тем, совесть его терзал червь сомнения. А вдруг правы они? Он чего-то недопонимает? Захотелось наказать, буквально высечь самого себя за совершённую глупость.

Показалась “Четвёрка” в противоположную сторону от Системы. Дима зачем-то сел в троллейбус. Водитель лихо вёл вагон по опустевшей вечерней улице, в салоне было немноголюдно. Разом перелетели через сопку. Здесь, на остановке “Семёновское озеро”, Дима вышел. Ноги несли его неведомо куда по собственному их усмотрению. Тихий морозный вечер. Ветра почти не ощущалось. Молодая зима вступила в свои права. Тонкий лёд хоть уже покрыл поверхность озера, но не стал помехой для Димы, решительно шагнувшего в черноту и стылость вод.

Судьба ли была утонуть кандидату в мастера спорта по плаванию в Семёновском озере? Даже при всей не на шутку разыгравшейся энтропии отвечу определённо — нет! Дима поплавал туда-сюда, в шинели плавать было не с руки, и решил выбираться. Подумал так: не утонул, так простужусь и заболею. Направил свои стопы через весь город в Систему. Пешком к середине ночи он добрёл до общаги. Вот оно наказание.

Народ, кто не спал, принял его с шутками. Каждый находился в своей шкуре, не суждено им было настроиться в такт колебаний Диминой души, учуять его вайб.

— Ха, говоришь простудишься?

— Это вряд ли! — оценили гогочущие полуночники румяные щёки и широкие плечи атлета.

— Давай лучше руку сломаю, чтоб наверняка! Заодно в армию не пойдёшь!

— Ломай, — согласие Димы было немногословным.

— Чего, прямо здесь, в кубрике? Пошли лучше в курилку, там лопата есть!

В курилке Дима положил руку на бочку. Замах черенка. Треск. Щепки берёзового древка резлетелись по полу курилки. Рука не то что бы цела, но не сломалась. Распухла, и синяк потом заживал долго. Так, по-курсантски, товарищи провели сеанс психотерапии. Впрочем, сеанс вполне результативный — целебный, ибо наутро мысли Димы были всецело об Оксане. Ему надо было созвониться, договориться о встрече, чтоб надвигающиеся выходные не прошли зазря. Мотивы самобичевания упокоились в глубине Семёновского озера, свежий лёд за ночь затянул полынью.

Пошли свидания одно за другим, Дима теперь часто провожал Оксану. В подъезде возле батареи первый поцелуй, жаркие объятия. Оксана не могла даже представить, что всё будет именно так. Она каждый раз вспоминала слова своего строгого отца, произнесённые как-то ранее. Тот как-то указал на компанию молодёжи, греющуюся у батареи, те бренчали на гитаре, возможно выпивали, и коротко произнёс: “Увижу тебя в подобной компании — убью!” Конечно фигурально, но для серьёзной и целомудренной девушки Оксаны эти слова прозвучали как табу. И вот она снова в объятиях Димы, эта пресловутая батарея, и нет сил сопротивляться, минуты счастья скоротечны. Так пролетел месяц.

Они гуляли… Кажись, то был день рождения Диминой тёщи. Я хочу сказать, его будущей тёщи, Оксаниной мамы. Да, никакой интриги не будет! Всё предопределено, пора уже обуздать энтропию и вселенский хаос. А навести порядок, консолидировать уклад и привести всё к ранжиру предстояло им сообща, соединёнными любовью. Всё более чем предсказуемо, но есть удивительные тонкости, о которых не принято говорить на людях, и о чём речь пойдёт ниже.

Они гуляли, и Дима сделал предложение. Просто сказал:

— Пойдём подадим заявление. Как раз, ЗАГС рядом! — ладонью указал направление.

Оксана, ошарашенная таким кавалерийским наскоком, была не готова. Она была влюблена, это несомненно. Чувствовала всей своей женской природой самобытность Дмитрия, уникальную, ответную ей сочетаемость. Полной убеждённости, что это подлинная любовь, любовь на всю жизнь, однако не было. Не было уверенности в серьёзных чувствах Димы, даже в её собственных чувствах тоже уверенности не было. Она решила схитрить, выждать и оттянуть время, чтоб разобраться в сумятице страстей.

— У меня паспорта нет с собой, наверное дома оставила, — попробовала схитрить она.

— Так вот он, — Дима невозмутимо вынул из кармана два паспорта: его и её.

Накануне в кубрике Вадик обмолвился, что собирался провернуть финт с приглашением в салон молодожёнов, то есть подать фиктивное заявление о браке и по полученному приглашению отовариться. Был такой приём доставать дефицит. Поэтому месяцем ранее Вадик попросил паспорт у Оксаны. Само собой, Дима тут же забрал Оксанин паспорт себе и теперь держал его в руке.

— А Вадюхе одолжим наше приглашение, пусть купит себе ботинки или костюм, ты не против? Нам же не жалко! — продолжил Дима. Не имея покуда этого приглашения, и спрашивал, не будет ли она против ссудить оное другу. Он как бы шагнул через предыдущие ступени: обоюдного согласия подать заявление и оформления регистратором ЗАГСа. Отворотил тем самым удачу, только-только начавшую проявлять к нему благосклонность. Как говорится: не говори "гоп", пока не перепрыгнешь!

Свободным убыл он в полярную ночь Лиинахамари. Письма оттуда, из гарнизона морской пехоты, доходили до Мурманска за 2-3 дня. Два письма в неделю получала Оксана от Димы. Расставание, разлука и те ясные письма солдата утвердили любовь в душе девушки. Она теперь не сомневалась ни в чём, и чувство их было взаимным. Твёрдое, обоюдное желание объединить свои судьбы созрело.

"Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, а девушки потом!" Слова этой песни, как одна из аксиом национального кода, занозой въелись в головы советских людей. Будь какая другая пара, возможно данное повествование пришлось бы отсрочить на два или три года, я продолжу без перерыва.

"Высылай справку о беременности, тогда меня отпустят в отпуск, и мы поженимся", — содержалось в очередном письме среди прочих нежных и искренних слов, адресованных лично Оксане. Как?! — единственный вопрос вспыхнул в сознании девушки.

И на приём к врачу в женскую консультацию с документами Оксаны пошла её подруга, как раз в тот момент пребывавшая в необходимой кондиции. Всё прошло удачно. Если не считать того курьёзного мига, который выпал на долю мамы Оксаны. Та работала в поликлинике и, в очередной раз заполняя соответствующий журнал медицинской отчётности, обнаружила себя вносящей запись о беременности собственной дочери! Объяснения между Оксаной и её мамой хоть и были громкими, но остались между ними.

25 марта 1987 года гуляли свадьбу. Все друзья, те же самые действующие лица, собрались опять, на сей раз в ресторане. Папулу, добряку по жизни, выпало исполнять роль злобного татя, похитителя невест на свадьбах. Он унёс Оксану, на руках, по лестницам вверх и вверх, требовал царский выкуп и, получив его, вернул невесту, тем же замысловатым путём обратно, с рук на руки передав её в целости и сохранности Диме. Была брачная ночь и не одна, а ровно столько, сколько положено солдату Советской армии в краткосрочном двухнедельном отпуске. Бог послал Оксане беременность, на этот раз не мнимую, а самую-самую настоящую. И в середине декабря в счастливой семье наших героев родилась дочь! Дима, отслужив, восстановился в мореходку. Трудился в Мурманске штурманом на промысловых судах. Были горькие проводы в долгие рейсы и жаркие, радостные встречи по приходе. Во время коротких стоянок в порту, когда штурману не уйти с борта, они ночевали в тесной каюте. Перешвартовки с северных на южные причалы рыбного порта и обратно... Романтика, знакомая и памятная семьям моряков!

* * *

"Преступление" — автор использовал это слово, а имело ли оно место? Формально да, Дима нарушил тот антиалкогольный Указ балабола и предателя, забравшегося в кресло генсека. Но не преступил Закон чести. А Указ тот канул в Историю — в 2020 году утратил силу.

Возможно иной читатель также задаст вопрос о подлоге, якобы совершённом Оксаной. Русскому народу, испытывающему жёсткий демографический кризис, пора менять приоритеты. Девушки, вперёд! Только тогда можно будет серьёзно говорить о тех самых самолётах.

Шли годы, случилось новое пополнение в семье Димы и Оксаны, родилась вторая дочь. 2:0, конец.

03 июля 2023 года.