Как и почему возникла философия

         РАЗМЫШЛЕНИЯ О ТОМ, КАК И ПОЧЕМУ ВОЗНИКЛА ФИЛОСОФИЯ.               
               
               
     В существующих системах философии в основу положены очень отвлечённые от личного человеческого опыта понятия. Поэтому они зачастую очень неопределённы, интуитивны и привносят в философию слишком много неоднозначности и толкований. «Чистый дух», «абсолютный дух», «дао», «эйн-соф», «трансцедентальное», «энтелехии» или «монады»  и прочие такие понятия нельзя полагать в основание философской системы. Каждый мыслит, воображает за этими понятиями нечто своё, каждый вкладывает своё содержание, а порой вовсе не может ничего себе представить за ними, а потому философия для него становится оторванной от его внутреннего опыта, от его жизни схоластикой, упражнениями в логических построениях, не наполненных сколь-нибудь значимым для человека содержанием. Многим справедливо начинает казаться, что все эти «философии» созданы лишь для того, чтобы заморочить простому человеку голову.
 Потом всегда возникал вопрос: почему именно это, а не другое понятие или систему понятий нужно положить в основание системы? У авторов некоторых философских систем были попытки обосновать свой выбор, но зачастую у других таких попыток вовсе не было, а была простая констатация основ, которую философ считал очевидной и просто самой по себе убедительной.
   
 Мой опыт преподавания говорит, что для превращения ИНФОРМАЦИИ в более-менее полноценное ЗНАНИЕ нужно, чтобы внутри у человека сложилось, как минимум, две вещи:
 1)ясный образ, стоящий за данным термином, словом, понятием (правое полушарие);
 2)ясная картина возможных и невозможных операций с данным понятием, объектом-образом (левое полушарие).
 А для возможности развития данного знания нужно ещё третье:
 3)чтобы образ в правом полушарии хорошо корреспондировался с системой операций в левом полушарии, и они помогали уточнению друг друга, увеличению детальности, расширению связей между собой и другими образами в сознании и объектами окружающей действительности.

 Николай Бердяев говорил, что основным орудием работы философа является философская интуиция. Это в значительной мере верно не только для философов, но и для исследователей в других областях знаний, а также для творцов художественных ценностей. Однако беда некоторых философов (отчасти и самого Бердяева) состоит в том, что они почти, а порой совсем не пытались показать, выявить СТЕПЕНЬ ВСЕОБЩНОСТИ своих интуитивных прозрений, связать их в логическую систему, обосновать их на простом доступном индивидуальному человеческому опыту уровне. Им, к сожалению, хватало того, что они сами были уверены в своих выводах. Логика часто подменялась пафосом, эмоциональным накалом текста, логические связки были в основном фрагментарны, о системности вообще не задумывались.

 Особенно ярко это проявилось в сочинениях Ницше. Его пример и успех стали заразительными и, как это водится, получили своё развитие до пределов абсурда именно в России. Например у Л. Шестова в его «Апологии беспочвенности». Так же как эксперименты по всё большей абстрактности в живописи получили своё «окончательное решение» в «Чёрном квадрате» Малевича. Вот почему философия того же Бердяева или Хайдеггера не могла иметь полноценной  преемственности.  Учеников у Бердяева не было.
 А  про философский метод Ницше можно сказать, что он мог иметь только подражателей, но никак не преемников, развивающих и продолжающих этот метод. Такой философский метод в какой-то мере можно назвать «интуитивной философией».
  Вообще, ТАКАЯ ФИЛОСОФИЯ БЛИЖЕ К ПОЭЗИИ, ГДЕ УБЕДИТЕЛЬНОСТЬ ОБРАЗА СОСТОИТ НЕ В ЛОГИЧНОСТИ И СВЯЗИ С СИСТЕМОЙ ДРУГИХ ЗНАНИЙ, А В ЯРКОСТИ  «ВСПЫШКИ» ДАННОЙ ЧАСТНОЙ ИСТИНЫ, КАК БЫ «ВЫХВАЧЕННОЙ» ПОЭТОМ ИЗ ОКРУЖАЮЩЕЙ «ТЬМЫ НЕВЕЖЕСТВА».
 
  Однако нельзя ввиду сказанного выше совсем отрицать ценность такого метода в философии. Часто для развития новых системно-логических подходов в науке нужны начальные толчки, свежие неординарные идеи, которые сами не имеют никаких убедительных логических оснований или имеют их очень мало, но интуитивно привлекательны своей «красотой», новизной, яркостью. И не всегда одни и те же люди являются одновременно авторами таких интуитивных образов и они же их логически последовательно  развивают. Поэтому такие работы тоже по-своему ценны, чтобы черпать из них идеи и вдохновение.
  У философов, которые заботились о ЛОГИЧЕСКОЙ обработке своих интуитивных воззрений, таких как Декарт, Гегель  были серьёзные последователи и попытки развить философские системы.
  К сожалению, а может и к счастью, философия сегодня не имеет столь важного значения, какое она имела в XVI-XIX веках нашей эры и ещё раньше – в эпохи, близкие к концу прошлой и началу нынешней эры. Прагматизм, довлеющий над человечеством, делает поиски смысла жизни и прочих «высоких материй» не увлекательными в мире, охваченном жаждой комфорта и сверхпотребительством.

   Процитируем упомянутого выше Н. Бердяева (Из работы «ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР»):
   «Где есть опека над людьми, кажущаяся забота о их счастье и довольстве, соединённая с презрением к людям, с неверием в их высшее происхождение и высшее предназначение,- там жив дух Великого Инквизитора. Где счастье предпочитается свободе, где временное ставится выше вечности, где человеколюбие восстаёт против боголюбия, там - Великий Инквизитор. ГДЕ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ИСТИНА НЕ НУЖНА ДЛЯ СЧАСТЬЯ ЛЮДЕЙ, ГДЕ МОЖНО ХОРОШО УСТРОИТЬСЯ, НЕ ВЕДАЯ СМЫСЛА ЖИЗНИ, ТАМ - ОН».
 
    Если очень коротко объяснять причину такого положения, то сначала нужно разобрать, почему и где в своё время философия получала толчок к развитию, почему к ней возрастал интерес? Чтобы быть небезосновательными в данной проблеме, нужно признать верным то, что отражено в преданиях практически всех народов мира в отношении описания причин того, как и благодаря чему они переходили от примитивного «доисторического»  способа существования к цивилизованному историческому способу. Материалистически настроенные учёные связывают это в основном с появлением земледелия, с началом оседлого образа жизни. Отсюда появление городов и развитых ремёсел. Этот фактор действительно можно признать очень важным. Цивилизации кочевников всегда отставали от земледельческих цивилизаций.
 Но стоит прислушаться к голосам самих цивилизованных предков и обнаружится, что все они «в один голос»  говорят о том, что основы цивилизации, семена культурных растений, основные орудия и технологии землеобработки, основы ремёсел, медицины и т.п. им принесли какие-то более высокоразвитые существа.
Особенно это подтверждается тем, что в любой высокоразвитой древней цивилизации был необычаен интерес к АСТРОНОМИИ, как и наличие весьма развитых астрономических познаний. Это с точки зрения материализма объяснить никак нельзя, ибо такие познания требуют хороших инструментов для достаточно точных, систематических и многолетних, если даже не многовековых наблюдений за астрономическими объектами. Всего этого у доисторических цивилизаций не было, а в исторических цивилизациях довольно высокоразвитые астрономические знания появляются как-то «сами собой» в уже готовом виде.
 А ведь особых практических нужд в таких точных познаниях о положении небесных тел и прочих астрономических премудростях мы и до сих пор (!) не имеем, так что материалистические аргументы здесь ничего не объясняют.
 
 Ещё одним из доказательств  справедливости слов древних людей об источниках их познаний, об источниках основ древних цивилизаций можно считать развитую АРХИТЕКТУРУ. Тот уровень архитектуры, который мы наблюдаем во многих древних  сооружениях, до сих пор поражает воображение и кажется, если не вовсе невыполнимым, то, по крайней мере, очень трудным для воспроизведения современным строителям. Откуда он мог возникнуть в древних цивилизациях?! Объяснение ими самими даётся исчерпывающее, а вот попытки дать альтернативные объяснения, основанные только на возможностях самих тогдашних людей, только на эволюционном пути познания и развития наук, ремёсел, технологий встречаются порой с непреодолимыми трудностями или же столь «натянуты», что не выдерживают серьёзной критики.
 Таким образом, скоро уже исторической наукой будут приняты концепции, которых придерживались древние авторы, конечно, не в той архаичной трактовке, но с учётом представления об исторических условиях, в каковых проявлялся повышенный интерес к философии.Эти условия коротко можно выразить следующим образом:

  Когда человечество жило за счёт Откровения миров высших, когда задачи ставились, нормы утверждались, цели определялись для человечества из этих миров, тогда ГЛАВНЫМ КУЛЬТУРНЫМ ТРУДОМ человечества было УСВОЕНИЕ ЭТИХ ЗНАНИЙ, следование этим законам, целям и нормам. Не было оснований для каких-либо критических обсуждений, дискуссий, сомнений в этих нормах, целях и направлениях, т.к. они были освящены авторитетом богов – существ несравненно высших и мудрых по отношению к человеку. Так, например, в еврейском народе почти весь древний период его существования, вплоть до рассеяния, не было склонности к философии из-за сильного профетического фона, на котором проходила история этого народа. (Профетизм - от греч. "пророк" - пророческая направленность деятельности человека, в которой возвещаются истины свыше, через пророков). Проще говоря, этот народ сильнее других находился «на связи» с высшей силой, а потому потребности в осмыслении собственного опыта и критическом осмыслении старых откровений у них практически не возникало.

 Народ греческий «питался» в основном одним на всех (что и объединяло долгое время разрозненные греческие полисы) источником духовных откровений – оракулом в Дельфах. Доступ к нему был ограничен. О многом приходилось думать самим. Кроме того, греческие боги часто ссорились и противоречили друг другу. В такой ситуации у народа появлялась ПОТРЕБНОСТЬ КРИТИЧЕСКИ ОСМЫСЛИВАТЬ то, что говорили боги. На таком историческом фоне и формировалась греческая философия.
 
 В первые века от Рождества Христова христианская церковь так же жила на фоне сильного профетизма  и питалась свежим ещё Откровением. Но с момента, когда церковь стала государственно признанной, профетизм стал угасать, а потребность в собственном осмыслении Откровения, полученного уже как наследство, стала возрастать. Интенсивное осмысление и догматическое оформление результатов этого осмысления были интеллектуальным фоном жизни первых христианских государств.
 Но профетизм угасал и далее. Кроме того, некоторую роль сыграл ещё один эффект, связанный с интеллектуальным развитием, который непременно влечёт за собой подавление интуитивных и даже «экстрасенсорных» начал в человеке. Это привело к тому, что интеллектуальная элита в христианских странах постепенно всё более критически стала относиться к полученному духовному наследству. Оно уже  в очень малой степени подтверждалось у интеллектуалов собственным внутренним опытом. А потому возникала и крепла потребность в собственном глобальном переосмыслении мировоззренческой картины.

 Появилась критическая философия Запада, построенная уже не столько на полученных когда-то Откровениях и духовном опыте, сколько на простом жизненном практическом опыте и его критическом осмыслении. Системы философии плодились и размножались. Появилась и позитивная наука, подстегнувшая развитие математики. История перестала соответствовать своему названию (термин «ИСТОРИЯ» происходит от словосочетания «ИЗ ТОРЫ», то есть описание событий жизни реальной и духовной еврейского народа). Высший пик развития такого подхода пришёлся на 18-20 века нашей эры.

 В данный исторический период мы находимся на иной стадии, особенно народы России - страны, которая снова прошла дальше всех по путям экспериментов. Страна, ставшая первой страной официального и политически насаждаемого атеизма. Мы попытались создать иную мировоззренческую модель, где вера объявлялась вредным пережитком прошлого.  Мы пошли в реализации этой модели дальше Европы, родившей основы, концепцию этой модели. И как всегда, мы дошли до абсурда. Теперь постепенно становится ясным, что нужно, с одной стороны, возвращать былые ценности, но с другой стороны, «невозможно войти ещё раз в одну и ту же реку». Весь предыдущий опыт требует критического осмысления для построения новой, по-настоящему соответствующей наступающей эпохе, мировоззренческой модели, которая потребует и нового Откровения. А оно обязательно будет, ибо без него человечество не в состоянии только из своего ограниченного опыта построить такую модель.