Денисов Валера

Задраены верхние люки,
Штурвала блестит колесо.
Ввиду долгосрочной разлуки
Всем выдан Абрау-Дюрсо.

        Прощайте, красотки, прощай небосвод,
        Подводная лодка уходит под лед,
        Подводная лодка - морская гроза,
        Под черной пилоткой стальные глаза.
                (Ю. Визбор)

Вот и за Валерой задраился верхний люк. Теперь навсегда.
При приватных встречах я всегда пел ему эту песню, последний раз позапрошлый год на базе Колгоо кар, где по его просьбе мы собрались посидеть. Посидели. Последний раз.
Печальная весть пришла от Ильи Перельмана на странице Фейсбука,  где он выложил фото Валеры в морской форме. Правильно Илья. Молодой, красивый моряк, пусть и останется в памяти таким.

Служил Валера на атомной подводной лодке в Североморске, участвовал в секретных походах и «пару раз» (по его словам) было совсем хреновато, но дослужил и вернулся к своим горам. Долгое время был руководителем секции альпинизма завода им. Фрунзе, под названием «Сельмашевец». В последнее время жил в Германии с женой и сыном, а в Кыргызстан приезжал на лето руководить фирмой Топ Азия, соучредителем которой состоял много лет.
Я думаю многие его товарищи ещё напишут тёплые слова о нашем друге-альпинисте. Вот соберёмся помянуть и скажем всё, о чём стеснялись говорить ему при жизни. К сожалению так уж повелось. Земля пухом Валере.


                Юра, привет! Дорогой Тега!
                Рад увидеть тебя.
Сообщение на Facebook.
                Valery Denisov оставил (а) публикацию для Шевяхова Юрия
                25 мая 2013.
               
Это последнее послание от Валеры. Он увидел на сайте мою фотографию, обрадовался и сообщил о себе. Я тоже что-то написал… всё как обычно.
Валера долго болел, но как-то не думалось, что вот скоро, всего через … дней его не станет.
Какая-то тоска в душе, досада на себя, самобичевание… Надо было бы… Эх, не успел сказать, подбодрить, обнадёжить. Умом понимаешь, что твои слова ничего бы не изменили, ничего от тебя не зависит и ничем ты перед ним не грешен. Но! Это самое «но» гложет, досаждает.
Знакомы мы были ещё до армии, он призывался годом раньше меня, а возвратились мы с ним в один год: он служил в море, я на суше. В последнем интервью, для Славы Александрова, он вспоминает о нашем общем «кумире» ; Викторе Фёдоровиче Перекальском – альпинисте, который вывозил нас на тренировки скальные в выходные дни. Мало кто помнит Перекальского, а Валера и я вспоминали о нём часто, и нам обоим было приятно от тёплой памяти об этом человеке.
 Сейчас, просматривая видео, вспоминаю разные случаи и совместные приключения, которые объединяли нас с Валерой. На первый взгляд, они кажутся пустячными, незначительными для  памятного материала. Вроде ничего такого значительного не припоминается, героические эпизоды не возникают в памяти. Неужели же ничего такого и не было? Подумав, начинаешь осознавать, что обыденные мелкие события и есть жизнь, наша жизнь, другой нет. Возможно, наши будни могут показаться героическими для кого-то,  нам они таковыми не казались.

                Валера решил ставить «свою» заводскую горнолыжную канатку и приехал на Оруу-Сай, где я под руководством Вольдемара Палыча Трелевского (директор горнолыжной базы Оруу-сай) варил чего-то железного.  Валера приехал просить рекомендаций о месте установки канатки. Вольдемар бросил рукавички, велел мне завязывать и мы тут же пошли смотреть склон. Склон был рядом, за полтора километра до Оруу-Сая, там, где сейчас стоит база Колгоокар. Вопрос решился положительно, и вскоре альпинистская братия, затащив наверх вагончик, начала ставить свою канатку.

Вот еще один эпизод из наших встреч. Два альпиниста секции – Шура Фаустов и Толя Пыжиков ; разговаривали на модном тогда сленге, используя выражения типа: «ну ништяк», «тошняк», «бухняк» и т.п. Валере надоела эта белиберда, он строгим голосом призвал к порядку своих подопечных и пригрозил, что, если повторится подобное, – пропуск восхождения. Реакция осуждённых не замедлила ждать и вопль хором: «Ну-у-у, ни-иштя-як!»

Вообще с канатной дорогой было много приключений. Рядом с Оруу-Саем канатка прожила недолго, года два, может, три. У правительства появилась идея снести всё, что ему (правительству) не нравится, и понеслось... Под репрессии попала часть лыжных баз, альплагерь и животноводческие фермы. Если с фермами было понятно – все стоки утекали в реки, на берегах которых стояли кошары. Но с базами был полный волюнтаризм, ибо трудно представить, чем они кому-то мешали. У руководства всегда решения протекают в плоскости ; чего бы такого разрушить,  и никакая логика тут не присутствует никак. Под это дело попала и канатка завода им. Фрунзе. Мы с Валерой поехали мы искать другое место.
Почему-то он всегда меня подпрягал под эти поиски, но в данном случае у меня уже был готов вариант места, куда мы и рванули. Склоны за селом Горный Орёл я знал давно, там проводили соревнования по беговым лыжам по полям перед горами, и мы поехали сразу туда. Со старым местом было не сравнить – просторы! Но! Троса было мало, всего 550 метров, а надо было больше 1000 Тут выручил Володя Вартанов, решив отдать трос с канатки Тое-Ашу (он хотел удлинить трассу до метеостанции и поставить «швабры») на такое благое дело. Съездили, забрали трос. Дальше я в деле не участвовал. Потом Валеру попёрли и с этого места, поехали искать дальше. Уболтали Толика Макарова на транспортные услуги (у него «Москвич» был) и выбрали место за Горной Маевкой, где и просуществовала база пару лет. Дальше я не помню уже, почему и оттуда переехали в Тогуз Булак, я уже в этом не участвовал.

У нормального человека  руки опустились бы давно и он, плюнув на всё, катался бы на других базах безо всяких хлопот. Но Валера принимал  всё философски и продолжал бодаться с обстоятельствами. Новая база все-таки была создана. С канаткой, с вагончиками, а позже с домиками и прочими необходимыми атрибутами. А потом  была Перестройка, и дальше можно не продолжать.
Нынешние владельцы многочисленных баз, не помнят тех энтузиастов, что создал фундамент на всех этих местах, что впоследствии отжали ушлые функционеры. Думаю, прагматичным людям бизнеса эти заморочки ни к чему, потому как это мешает спокойно жить.

Руководитель известной секции альпинистов и туристов завода им. Фрунзе Валерий  сам сидел за рулём сперва «ГАЗ-51», потом пошёл на повышение и пересел на «ГАЗ-66». На этих «лохмотах» он ездил с грузами для канатки, обеспечивал «транспортные услуги» своих спортивных мероприятий (сборы, соревнования, экспедиции), в общем был настоящим руководителем, а не кабинетной крысой.
Вспомнил! Валера проводил сборы в альплагере Ала-Арча, и ему как-то приспичило съездить за продуктами в город, туда-обратно на три-четыре часа. Я тогда работал в лагере, не помню кем (не важно), и тоже решил съездить с ним в город. Представьте бортовой «ГАЗ-51», в кузове на лавочке (доска от борта к борту) я и Коля Подстречный, за рулём ; Валера и рядом повариха. Едем. Только проехали мостик Мурат-сая, смотрим ; впереди нашей машины катится колесо, прям как наше! Медленно, но целенаправленно докатывается до края дороги и исчезает в обрыве к речке. Тут его и Валера, видимо, заметил и затормозил машину. Машина остановилась, покачалась и припала на переднюю левую ногу. Ух ты! Наше же колесо убежало, елы-палы! Коля сходил к речке, нашёл колесо, прикатил, мы к тому времени уже поддомкратили машину. Валера под сиденьем нашёл ржавую гайку (цаппу!), всё восстановили и поехали. Доехали до города без приключений, но они нас все-таки ждали. Уже намылились ехать обратно и стояли на перекрёстке улиц Л. Толстого и Баха, пропуская встречный транспорт, вдруг ; удар! Я с лавочки ; сальто назад через голову. Очухался, подполз к заднему борту. В нас въехала «инвалидка». Пьяного инвалида из неё начали вытаскивать, потом подъехала «скорая», потом менты увезли Валеру в наркологию. Пока он вернулся, пока выдрали «инвалидку» из задницы нашей героической колымаги… В лагерь мы попали в пять утра, но все-таки с продуктами для восхождения.
Вот я и говорю, что тут поделаешь, геройством и не пахнет. Но это была НАША жизнь, а другой у нас нет и не предвидится. Какая есть, такая есть. Зато есть что вспомнить!

А вот Валеры нет. Но пока есть люди, с которыми он был знаком, есть друзья, получается, что он всё-таки есть с нами. Хотя только в памяти, но всё же есть. Есть памятник на Мемориале в ущелье Ала-Арча, живы несколько друзей, хотя с каждым годом их число уменьшается, но надеюсь найдутся и среди наших молодых последователей чистые души, кто будет хранить и Мемориал и память.