Глава восемнадцатая. Нина Ивановна

ЛИХОЛЕТЬЕ.Книга третья.
Глава восемнадцатая. Нина Ивановна.

 Галина Сергеевна Ланская с большим уважением относилась к своему заместителю Нине Ивановне Печерниковой, которая сразу же влилась в коллектив единственной и очень большой производственной аптеки в Крутом Яру. Печерникова импонировала ей не только добросовестным отношением к делу, но и достаточно большим опытом работы в фармации. Своим чрезвычайно высоким уровнем квалификации.
 Провизором она была от Бога. Более того, Ланской нравился крепкий её характер: твёрдый и решительный, умеющий отстоять свои взгляды и её тщательность при выполнении любой работы. В том числе, строгий контроль за работой своих подчинённых. Качество её личной работы всегда было на самом высшем уровне.
 Кроме того, Печерникова была ещё и прекрасным организатором, умеющим мобилизовать коллектив на любую работу и создать рабочую атмосферу дружбы и товарищества, взаимопомощи.
 А это в женском коллективе дорогого стоило. Ланская всегда могла во всём на неё положиться в своё отсутствие. И такое бывало довольно часто.
 Потому, когда Галина Сергеевна собралась переходить работать заведующей одной из аптек в Туле, где она проживала, она без раздумий рекомендовала высшему начальству на своё место в Крутом Яру, именно, Печерникову. Лучшей кандидатуры она не видела.
 Хотя, Нина Ивановна, вначале-то и отказывалась от повышения в должности, ссылаясь на недавнее здесь время работы. Но потом, под уговорами или же под нажимом начальства, она добровольно-принудительно согласилась.
 В Аптечном управлении области в ней не ошиблось. Ланская оказалась права. Её характеристики и оценки деловых качеств Печерниковой были предельно точны.   
 Нина Ивановна не только уважительно относилась к себе и своей профессии, но и ко всем своим сотрудницам. И точно также требовала относиться своих подчинённых  друг к другу и покупателям. Требовать она умела, причём слишком жёстко. Силы воли было в ней достаточно, не занимать.
 Под её началом в этой аптеке работали более тридцать человек: техперсонал, кассир, бухгалтер, фасовщицы, фармацевты, в том числе, и два провизора. И каждую из своих работниц, за четыре года здесь работы, она узнала досконально. Их характеры, привычки, способности и личные качества. И имеющийся свой опыт работы с людьми она умело использовала в работе с ними. Со всеми работницами у неё сложились хорошие товарищеские, рабоче-производственные отношения.
 Аптека была настолько большой, что занимала почти весь цокольный этаж длинного пятиэтажного дома по улице Алексея Пешкова. На каждой из сотрудниц аптеки  лежала большая ответственность по изготовлению лекарств и нагрузка не только по обслуживанию населения, более чем двадцатипятитысячного посёлка, но ещё и целого больничного комплекса в самом Крутом Яру.
 В том числе, обслуживание не только самой поселковой поликлиники, с большим стационаром хирургии и терапии, но ещё и родильного дома, стоящий отдельно от поликлиники, прямо напротив аптеки. А также четырёхэтажного санатория-профилактория комбината, который находился на самой окраине посёлка у леса, да ещё множества всяких медпунктов на крупных и мелких предприятиях расположенных на территории посёлка. В том числе, и на самом металлургическом комбинате.
 А летом, вдобавок ко всему, аптека обеспечивала ещё лекарствами пионерский лагерь, что на реке Вороньей, зону отдыха на Оке. Кроме этой непосредственной работы по обеспечению населения и медицинских учреждений, на фармацевтах аптеки лежала ещё большая нагрузка по выполнению плана по заготовкам лекарственных трав.
 Нина Ивановна сама лично, во главе своих сотрудниц, не только собирала лекарственные травы, но ещё и привлекала к этому жителей посёлка. Так что теперь Печерникова многих из них знала в лицо, а они её тоже. Да и аптека в Крутом Яру была одна и его жителям редко удавалось миновать её услуг.
 А вот Сергея Гончарова она как-то и не примечала среди посетителей аптеки. Хотя он и работал в газете и его тоже многие знали в лицо. Не доводилось ей с ним общаться-встречаться, давать ему интервью. Видимо, это приходилось делать самой Ланской. Да, ведь и работала сама Печернкова в Крутом Яру не так много. Так что это и не удивительно.
 Но тут вот, в столовой санатория-профилактория, он сразу же и попался ей на глаза. То ли своей запоминающейся внешностью, то ли слишком уж серьёзным видом? Явно, что он был, действительно, чем-то необычен и отличался от всех других, не только в санатории-профилактории, но и от всех проживающих в Крутом Яру. И даже чем-то напоминал ей её прежнего мужа. Или это ей так казалось?
 Не сложилась у неё с мужем семейная жизнь. Не сложилась. И трудно сказать почему? Не из-за ли его пристрастия к спиртным напиткам? Хотя, он ими особо и не увлекался. Только лишь в праздники. Редко в день получки. По профессии он простой рабочий, наладчик станков. Выпивох она вообще не терпела. Просто они, возможно, оказались разными по жизни людьми. Видимо, это так. .
 Этого она и сама не поняла. Как только вернулись они из Германии, где он служил, а она работала по договору, где у них в Лейпциге родилась дочка Аня, так что-то у них получилось не так. Хотя работой они были обеспечены, а мужу её Владимиру вскоре на химкомбинате выделили трёхкомнатную квартиру в пятиэтажном большом доме в Новомосковске.
 Но жизни у них и в этих новых прекрасных условиях не случилось. Разбежались у них в разные стороны пути-дороги. Вот всё! Не сошлись они, видно, характерами и взглядами на жизнь. По мелочам они ссорились, которые и привели их к разрыву. Потому она и оказалась в Крутом Яру у своей тёти, маминой младшей сестры, работавшей директором одной из школ посёлка.
 Потому Нина Ивановна теперь с большой осторожностью стала присматриваться к Сергею, к его поведению и поступкам в санатории-профилактории. К выражению его лица, глаз. К его невесёлому настроению.
 И потому, однажды, спросила у одной из своих близких знакомых, учительницы той же школы посёлка, где работала тётя директором:
 - Не из одесских ли он французов?
 На что получила однозначный ответ:
- Чистокровный русак!               
 И это ещё больше заинтересовало Нину. Вскоре, она узнала, что он недавно тоже развёлся с женой и сейчас находится просто в неприкаянном состоянии. И это было видно всем. Потому он и ходит по санаторию-профилакторию и вне его с таким отрешённым видом человека, потерпевшего жизненную катастрофу. И все относились к нему с сочувствием.
 Чем больше она присматривалась к нему, тем больше он ей, казался, всё более знакомым, что она его уже где-то видела. Но где?
 И тут, неожиданно, она вспомнила: так это же был он?! Да-да, он! Тот самый парень, заглянувший к ней однажды в аптеку, как-то перед самым её закрытием, и игриво спросивший слишком шутливым тоном:
 - Девушка, а у вас спирта нельзя здесь купить?
 Это было, кажется, в октябре или в ноябре восемьдесят второго года! Да-да, тогда. Она только-только лишь второй год здесь работала. Это у него несколько неловко, даже грубовато, получилось. Можно даже сказать, как-то дерзко. Это ей тогда не очень понравилось. Очень даже как. Можно сказать, и напугало.
 Но сейчас-то он в профилактории совсем не такой? Вежливый и культурный, отрешённый от всего мира. Жалкий и потерянный. Может быть, такая фамильярность в обращении к ней у него получилась от стеснительности или же от волнения? Это тоже могло быть. Судя по сегодняшнему его состоянию. 
 Она же тогда подумала иначе. Тогда ещё она не знала, что он, вовсе, не алкаш, не хулиган, не ловелас, а корреспондент местной газеты Гончаров Сергей Семёнович, довольно уважаемый на комбинате и в посёлке человек. Просто тот спирт был нужен ему для лечебного настоя. Мама его тяжело и неизлечимо болела. Но об этом она узнает только после знакомства с ним.
 Но получилось у него тогда, это обращение к ней, потому, как у какого-нибудь забулдыги, что он редко так знакомился с понравившимися ему женщинами. Тем более, с такими вопросами. Хотя по внешнему виду Сергея нельзя было сказать о нём, что он алкаш. Но алкаши и такие бывают. с этим Нине Ивановне приходилось встречаться за время своей работы и не только в Крутом Яру.
 Не только алкаши нормальными на вид бывают, но и наркоманы. Но их в то время было немного, они были редкостью. И когда один такой любитель кодеина появился рядом с их аптекой, то на него посмотреть они сбегались всей аптекой. 
 Так что она тогда просто органически не терпела алкашей всех видов, даже культурных и приличного вида.
 К тому же, был тогда конец рабочего дня и Нина Ивановна спешила домой. Она раскладывала лекарства по ящичкам в отделе готовых форм. К посетителю она стояла спиной и не видела его. И потому, вот такая нагловатая бесцеремонность позднего посетителя, не столько напугало от неожиданности, сколько покоробило и оскорбило, словно кипятком обожгло, а игривого тона, показалось пошловатым. 
 Она резко бросила на него такой гневный взгляд, что тот сразу осёкся, смутился и тихо произнёс:
 - Извините!
 И сразу же в дверь. С тех пор она его больше никогда не видела, ни на улице, ни в аптеке, а вот теперь-то всё это ей и вспомнилось. И ей было на руку, что он её не узнал. Иначе она чувствовала бы себя неловко.
 Тот случай сейчас показался ей не только смешным, сколько не случайным. Как бы предтечей к их сегодняшней встрече в санатории-профилактории.   
 Познакомившись же они с Сергеем близко, той самой волшебной ночью под старый-новый 1983 год. Когда все чудеса сбываются и счастливые случайности. Она перед тем всё время приглядывалась к нему, можно даже сказать, что и привязывалась за это время.
 Искала непроизвольно его глазами в санатории-профилактории и вне его. Поближе  познакомившись с ним после той новогодней ночи, она стала испытывать к нему чувство какой-то особой женской нежности и сострадания к нему, видя, как он страдает и переживает свой развод, как он несчастен и одинок.
 Постепенно все более и более она проникаясь к нему чувством уважения, как к личности и человеку, имеющему чувство собственного достоинства, честному и порядочному, справедливому и открытому, но беззащитному перед людьми бесчестными и подлыми, наглыми по жизни. Ей хотелось его защитить от них. Ей нравилось быть рядом с ним.
 Нина Ивановна увидела в нём человека очень страдающего от всякой несправедливости, не только в отношении него, но и ко всему не умеющему жёстко защищаться от людей хитрых и коварных, способных на обман и предательство. 
 Неожиданно для себя Нина Ивановна, сама того не зная, взяла его под свою негласную защиту. Ей было интересно с ним разговаривать, встречаться, обсуждать какие-то темы из сегодняшней жизни в стране и в Крутом Яру. Времена наступали неясные, смутные, тёмные, грозящие переменами в жизни не только для страны, но и для каждого человека. И это чувствовали все, эта опасность просто витала в воздухе. Но не все это чувствовали, особенно зомбированные перестроечной прессой и телевизором.
 Тревожили их не только политические события внутри страны, но и за рубежом. Особенно война в Афганистане. Сергей потянулся к ней из-за её понимания и желания помочь ему облегчить его душу. Стремился найти в ней свою отдушину, союзницу, своё успокоение.
 Общение с новой знакомой словно бы воскрешало его, спасало и возвращало к старой его до женатой жизни. О стал приглашать её в их "родовое гнездо", знакомить со своими родными, а также брать с собой её в самые различные экскурсионные поездки, организованные редакцией газеты для своих рабкоров.
 Часто они ездили по знаменитым местам Тульской области и за её пределы. Побывали в различных музеях Москвы. В том числе, и в самом Кремле, в Оружейной палате, Алмазнои фонде,в Третьяковской галерее, побывали они во МХАТе. Не раз посетили Ясную Поляну, познакомились с музеем Вересаева, побывали в художественном музее в Туле, с музеями космонавтики и Циолковского в Калуге. 
 Вместе с рабкорами "Калининца" побывали в музее-усадьбе Тургенева, что в Спасском-Лутовиново, в Орловской области.
 Особое впечатление произвёл на них город-музей Суздаль. Старинный город поразил их своими монастырями и церквями. Особенно, своей первозданной тишиной старинных ночных улиц.
 Но это уже была поездка с комсомольцами комбината. В последнее время на комбинате просто разразился настоящий бум, какая-то просто страсть к туристическим путешествиям.
 Сергею, как историку, эти поездки были очень интересны и он описывал их в своей газете с особым желанием. В поездку к Тургеневу Сергей взял с собой не только Нину, но и брата Аркадия с маленькой племянницей Олей. И эта поездка тоже не только им всем понравилась, но и всех ещё более сблизила. Они, как бы сроднились.
 В экскурсионном автобусе оказалось тогда много свободные мест. Так что это сделало их дорогу менее утомительной. Но вот в самом музее случилось непредвиденное несчастье, что сильно напугало Сергея.
 В одном из залов музея маленькая Оля неожиданно потеряла сознание и упала. Разбилась бы об музейную старинную мебель, если бы Сергей не успел подхватить её на руки и вынести на свежий воздух.
 Там ей стало лучше и она пришла в себя. С тех пор Сергей стал более бережнее  относиться к племяннице, вспоминая и о Свете. Очень сожалел, что нет её рядом с Олей.
 Нина и здесь проявила своё сочувствие и внимание. Однако, несмотря на этот случай с Олей, все они осталась довольны этой поездкой. Вместе с Аркадием Нина продолжила осмотр дома-музея, а Сергей остался с племянницей на свежем воздухе. В музее было слишком жарко и душно. Слишком был тяжёл воздух. Музейные помещения редко проветривался.   
 Так постепенно в поездках и проходило их сближение. Оно было неизбежным, ибо в этом и рождалось новое ощущение жизни у Сергея, жизнь его всё более и более наполнялась событиями. Смыслом жизни для него теперь становилась не только одна лишь работа да родовое их гнездо, но и их совместное времяпровождение с Ниной.
 Постепенно уходили прочь все его тоскливые мысли об утерянной семье, вытесняли их планы на будущую их жизнь, она наполнялась новыми яркими впечатлениями и красками жизни.
 Жизнь для Сергея становилась всё более динамичной, осмысленней и радостней, что и заглушало его боль и тоску по дочери. Образ Людмилы постепенно вытеснялся из его сознания. Нина всё большее место начала занимать в его жизни.
 Иногда во сне он видел свою дочь Свету. Видел, как они идут с ней из детского сада, как он держит её за руку. Видит, как качается она на качелях во дворах, что проходят они по пути до их дома.
 А то и как он вечером читает ей на ночь сказки. И как она радостно и быстро забирается к ним с Людмилой в постель и счастливо засыпает. Но только вот вместо Людмилы ему стало часто казаться, это это была не Людмила, а Нина.
 Проснувшись утром он долго не мог понять: кто же это был рядом с ним во сне? И этаким новым своим ощущениям он был сильно удивлён! Не зная: хорошо ли это или плохо? К добру или не к добру?
 Но к сестре или соседке по квартире тёте Даше за разгадкой сна он стеснялся обращаться. И Нине этого он тоже не рассказывал. Разве можно было такое рассказывать?
 Но потом его вдруг захватывал вихрь рабочего дня и он обо всём забывал. В том числе, и о своих снах, окунувшись с головой в жизнь комбината и Крутого Яра. Но болезнь его бывшей жены, после того письма, не выходила у него из головы.
 Она его страшила. Света могла остаться, не дай Бог, без матери и тогда захочет ли вернуться она к нему? Как посмотрит на это, его уже хорошо знакомая, Нина? Он этого не представлял. И не думать об этом он тоже не мог.
 Дни шли и шли. Ни плохих и ни хороших известий из Медунов в их "родовое гнездо" не приходило. Потому он несколько успокоился и с ещё большим рвением предался работе. Да и работами в их родовом гнезде.
 Олёг привёз штакетник и они вдвоём поставили изгородь их приусадебного участка с лицевой стороны и со стороны "Аллейки". А это около трёхсот метров. Всё это заняло у них довольно много времени и тоже занимало его мысли. А они были у него всё равно неспокойными.
 Тем более, что надвигались большие перемены и в редакции. Готовилась к уходу на пенсию Элеонора Кузьминична. Сергей к этому относился внешне спокойно. На редакторское место он не претендовал. Ибо об этом он был предупреждён заранее.
 А вот сама редакторша волновалась за Бутинову. Потому и затягивала она время своего увольнения, не зная того: справится ли её подопечная с этой ролью или нет. И как поведёт, в этом случае, Сергей.
 А он совершенно об этом не думал. Работал, как всегда. Старался, как меньше бывать в редакции, а больше находиться в цехах или же на территории Крутого Яра. 
 Там он себя чувствовал спокойнее и уверенней. Душа его там отдыхала. Жизнь, к тому времени, на комбинате и в самом Крутом Яру становилась всё напряжённее.
 На комбинате развернулось движение за экономию и бережливость, за укрепление трудовой и производственно-технической, технологической дисциплины, за увеличение производительности труда и оказание помощи селу, в соответствии с выполнение Продовольственной программы.
 И в этой работе с редакции был особый спрос. И не только со стороны парткома и дирекции комбината, но и самих читателей. Эффективность работы по этим направлениям заслушивалась теперь не только на парткомах, но и ещё на оперативных совещаниях у директора комбината.
 Часто материалы для выступлений-докладов на них для редактора подготавливал Сергей. А то и ему самому приходилось докладывать, когда Элеонора Кузьминична плохо чувствовала или же находилась на больничном.
 Докладывать было что. Вся работа комбината хорошо прослеживалась на газетных страницах. Это была летопись современных дней, дел и событий на комбинате и в посёлке. Многие пользовались газетными материалами, даже студенты того же пединститута. А также местные писатели и спецкоры центральных московских газет.
 Вот и сейчас, Сергей готовил такой доклад-выступление. Просматривая газету, он отметил, прежде всего, такие заметки, где рассказывалось о поиске резервов производства на рабочих местах. В них отмечалось, что многие рабочие на комбинате имеют лицевые счета экономии. И это было новое в соревновании.
  В текущем году в доменном цехе намного возросла производительность труда, сократилось число различных простоев, улучшается технологический процесс плавки. Всё это положительно сказывается на общей экономии предприятия.
 В тоже время, в газете были материалы не только с победными реляциями. Было немало критики. Сергей удовлетворённо потянулся: " Есть с чем выступить выступить ему на парткоме". 
А. Бочаров.
2020.               

            ,