Тайна старого моря. Часть I. Университет. Глава 17

Глава 17
ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Шурку выписали через десять дней. После передозировки наркотиков у него диагностировали острую сердечную недостаточность. Морозов столько выпил таблеток, что еще немного, и его сердце остановилось бы. Я постоянно мысленно благодарила Добронравова, который вовремя вошел в ванную комнату.
Шурка после больницы был по-прежнему слаб и не появлялся на работе еще неделю. В издательстве все уже беспокоились и постоянно спрашивали у меня о состоянии моего друга. Морозов лежал дома, а я по-прежнему боялась встречи с его родителями, поэтому не могла проведать: скорее всего, Шуркина мама ждала Наташу и уговаривала ее вернуться, чтобы у сына наконец наладилась семейная жизнь и он перестал «жрать наркотики и запивать их алкоголем». Шурка, конечно, обижался, что я не давала о себе знать, и сам пару раз набирал мне.
Однажды мы наконец договорились, что я приду к Морозову в выходной. У него родители как раз уезжали к родственникам в Челябинск. Я поднялась на третий этаж и позвонила в давно забытую дверь… За ней тут же раздались шаги, и появился Шурка. Под ногами у него прошмыгнул кот Бон Джови.
– Заходи, Натаха! Наконец-то! – обрадовался Морозов. – Чувствуй себя как дома!
Последние слова немного кольнули меня, ведь буквально три недели назад здесь командовала его жена, вон даже ее тапочки были оставлены в прихожей.
Боня приветственно ткнулся мордой мне в руки и, неожиданно взревев, сорвался в кухню. Всем своим видом нагло глядевший на меня кот словно хотел нажаловаться на хозяев: «Караул! Здесь совсем не кормят!»
Шурка пригласил меня в большую комнату и торжественно принес пиво и чипсы, а потом достал из кармана сникерс, который припас специально для меня. В то время импортные шоколадки только стали появляться, и Морозов помнил все мои гастрономические предпочтения, что было чертовски приятно.
С кухни неспешно пришел блаженно облизывающийся во всю морду Боня и забрался сначала ко мне на колени, а потом, передумав, прилег поблизости, отстранившись и с интересном наблюдая за происходящим.
Мне так не терпелось обо всем поговорить со своим другом, ведь наши разговоры по телефону никак не могли заменить живой беседы.
– Шурка, – начала неуверенно я, – расскажи все-таки, что же случилось в тот день, когда ты…
– Назюзюкался с Добронравовым? – весело договорил за меня Морозов.
– Ну да…
– Ну перебрал немного. Мы веселились с Брониславом три дня… – начал Шурка.
– Ты из-за Наташи это сделал…
– Из-за тебя, Натаха! – не дал договорить мне Шурка, глотнув из банки.
Я недоуменно замолчала.
– Да пошутил я! – посерьезнел Морозов. – Что я хлюпик какой-то, что ли, таблетки с горя жрать?! Ну я решил себе настроение еще поднять немного и не рассчитал.
– Наркотиками?! Ты часто так делаешь?
– Не часто… – замялся Шурка, ему явно не нравилась эта тема. – Когда есть колеса, тогда – да. Но они же не всегда есть.
– Я не знала…
– Да спокуха, Натаха, никакой я не наркоман! Если надо, я брошу и алкоголь, и сигареты, и наркотики, и женщин, в конце концов! – Шурка громко рассмеялся.
– Так легко не бросить, Шурка, если ты давно уже на этом сидишь.
– А я брошу! Ради тебя! Правда, Натаха!
Воцарилась тишина, Бон Джови лизал свой бок. Шурка смотрел на меня честными глазами, затем и кот оторвался от своего дела и тоже уставился в мою сторону, закусив кончик розового языка.
Шурка вытащил из старого шифоньера гитару, сдул с нее пыль и оттянул струну. Та робко звякнула, Морозову понравился звук, и он начал наигрывать какую-то очень простую мелодию.
– Погоди, Натаха, я еще учусь! – заметив мой взгляд, смутился Шурка.
И я улыбнулась, вспомнив, как Морозов однажды использовал для игры на гитаре столовую вилку вместо медиатора.
– Помнишь, ты вилкой играл? – спросила я.
– Когда? – увлекшись инструментом, исподлобья глянул на меня Шурка.
– Ну когда мы сидели здесь: ты, я, Добронравов, Эмир и Макс.
– Было много водки! – деловито пояснил Морозов.
Шурка заметил, что его музицирование так и не отвлекло меня от печальных мыслей, отложил гитару и полез в тумбочку с видеокассетами.
– Может, фильм посмотрим? – предложил он.
Я грустно пожала плечами.
– Слушай! – подпрыгнул он. – Девяносто пятый автобус в полпятого сегодня с Контрольной отходит! Погнали на Глухое! Я же тебе озеро показать обещал!
– Прямо сейчас? – опешила я.
– Конечно! – загорелся Шурка.
Через секунду мне передался его азарт и жажда приключений.
– Пойдем! – уже совсем другим голосом согласилась я. – Я же еще не разу не была там. Правда, ты вроде сначала на другое озеро хотел…
– То в лесопарке, мы туда еще успеем. На Глухом мы с Эмиром два раза рыбачили. Там природа классная! И никого!.. – многозначительно подмигнул мне Морозов. – Купим мяса с манаглом по дороге. Шашлы там пожарим. Сапоги только одень Натахины.
– Я не буду Натахины. Они мне не полезут! – запротестовала я.
– Тогда мои, – тут же согласился Шурка. – А я отцовские одену.
– А обратно на чем поедем? – спросила я, примеряя Морозовские сапоги, которые явно были мне велики на два размера.
– Там и заночуем! – развеселился Шурка и, заметив мое смятение, тут же успокоил: – Последний автобус вроде десять вечера. Успеем! Правда, пару километров по болотам топать. Но я там был, знаю, как добраться.
 По дороге зайдя в магазин и купив все необходимое, мы приблизились к остановке. Морозов тащил за спиной рюкзак, а в руках – гитару. Я поняла, что сейчас это его новое увлечение, и он не расстанется в ближайшие недели с этим инструментом.
– Сыграю тебе, Натаха! – пояснил Шурка.
На полпути он вдруг остановился, хлопнув себя по лбу:
– Коньяка не купили! Ну ладно, к черту спиртное. Я же тебе обещал, Натаха, что все брошу.
Я благодарно взяла Морозова за руку, тут же вспомнив, как это было в первый раз: тогда я долго представляла – какая же у Шурки рука, сначала думала, что мягкая, а она оказалась жесткой и крепкой.
Автобус не заставил себя долго ждать, мы вскочили на подножку и отправились на озеро. Через пятнадцать минут уже была наша остановка – поселок Светлая Речка. Название явно контрастировало с Глухим.
– Его потому и называют Глухим, что оно находится вдали от цивилизации, – охотно принял на себя роль экскурсовода Шурка. – Сейчас начнется болото.
И действительно, почва в лесу, в который мы свернули, оставив позади населенный пункт, становилась влажной и начала чавкать под ногами. Появились кочки, заросшие выгоревшей длинной осокой, а под ними проступала вода.
– А если нас засосет здесь где-нибудь? – вдруг задумалась я, на секунду отойдя от охватившей нас эйфории перед предстоящим путешествием.
– Не засосет! – уверенно ответил впереди шагавший Шурка. – Я уже был здесь!
Морозов остановился, заботливо окинул меня взглядом и высоко подпрыгнул, ухватившись за торчавший на сосне старый сук.
– Это тебе, – старательно отломил от него ветки Шурка. – Будешь почву впереди себя прошаривать. А это мне, – и отломил еще одну палку.
По мере продвижения кочки становились все более неустойчивыми, а вода доходила уже до щиколоток.
– Может, обратно свернем? – с тоской оглянулась я на оставленный позади поселок.
– Спокуха, Натаха! – в очередной раз заверил меня Шурка. – Скоро будем. Там, направо настоящее болото, мы туда не пойдем. В прошлый раз мы с Эмиром пошли налево – там суше.
– И часто вы так налево ходите? – усмехнулась я.
– Только по крайней необходимости, – задорно подмигнул мне Морозов.
И действительно, Шурка оказался прав – метров через сто воды под ногами стало меньше, и мы свернули на тропинку.
– Я знаю, как из болота выходить! – гордо подбоченился Шурка, когда мы оказались на дорожке, устеленной сосновыми иголками.
– Сусанин! – скептически заметила я, готовясь к новым опасностям.
Впереди постепенно лес стал редеть, и мы вышли к озеру. Созерцая природные красоты, я наконец расслабилась и почувствовала насыщенный аромат травы и соснового леса. Воздух был влажный и перенасыщенный кислородом. В спокойной глади воды отражались сосны. Прибрежный песок казался золотистым от мягких лучей начавшего клониться к закату солнца.
– Давай шашлы жарить, – начал доставать складной мангал Шурка.
Преодоленное расстояние и целительный воздух вызвали у меня нешуточный аппетит, и я с тоской посмотрела на Шуркины приготовления – огонь был не разведен, а сырой шашлык лежал в пакете.
– Сейчас все будет! – Шурка резво наломал веток и бросил их в мангал.
Затлевший огонек перерос в язычки пламени, мучительно долго превращавшие наши дрова в угли. Морозов уселся напротив, нежно обняв гитару. Шурка небрежно тронул струну и начал увлеченно импровизировать что-то непонятное, похожее на марш, энергично постукивая подушечками пальцев по корпусу инструмента.
Нанизав шашлыки на шампур, Шурка снова взялся за гитару и романтично взглянул в мою сторону.
– Наташка, выходи за меня замуж. У меня гитара есть! – как бы невзначай произнес он.
Я смущенно улыбнулась и совершенно не знала, что ответить: ведь только что мне было сделано предложение – вот так вот просто, по-Шуркиному, меня еще никто никогда не звал замуж, тем более аргументируя гитарой. И что я могла ему ответить – этот парень сильно притягивал меня к себе, но и с не меньшей силой пугал…
Шурка снова поколдовал над нашим ужином, развеивая козырьком бейсболки щекочущий ноздри дым.
– Я научусь, обязательно научусь на ней играть! Ты можешь не торопиться с ответом, – Морозов смотрел на меня детскими серьезными глазами, как будто дело было только в гитаре.
Но в тот момент мне тоже страшно захотелось побыть ребенком, и я с удовольствием представила, что вся проблема именно в ней и с любовью погладила ее нагревшийся на солнце деревянный бок.
Шашлык получился вкусным и сочным, несмотря на то что был пересолен. Мы с аппетитом впились в него зубами, торопливо разжевывая и обжигаясь.
– Сейчас чай заварю! – Шурка достал котелок и водрузил его над мангалом – каким же он на удивление предусмотрительным оказался тем вечером.
– Может, тебе что-то все-таки помочь? – спросила я.
– Нет, сегодня я шеф-повар! – не отвлекаясь от процесса, ответил Шурка.
Попивая ароматный травяной чай, мы молча провожали глазами уходящее солнце, никуда не хотелось торопиться и никто не мог здесь помешать – слишком в глухое место мы тогда забрались…
Продолжение следует