Без вести

– У нас пропал Санька. Дочь, Вика, вылетела к его матери, к Оксане. Они сейчас там, в Запорожье, пытаются что-то сделать.

Ребята пошли в тыл за линию соприкосновения. Их птичку засекли, начался обстрел, Саньку ранило, а там подтянулись какие-то ВС-ушники. Санька передавал данные, а своих отправил обратно, прикрывал отход. Я так поняла, что кого-то из ребят тоже ранило, поэтому Санька приказал им вернуться в расположение. Без него! Ладно, кто-то нес раненых, но за командиром обратно не вернулись! Он остался. По сути вызвал огонь на себя, диверсантов остановил, по крайней мере, прорыва не было, а мальчишек своих пожалел. Сейчас его разведгруппа разное говорит, но понятно, что испугались, струсили, никому толком ничего не сказали, сами за ним вернуться побоялись.

Оксане – маме – сообщили через день, что пропал без вести. Она как раз там сейчас с Викой. Вроде позже была вылазка в тот район, его не нашли. Так надеемся, так надеемся! Всё же он разведчик, кадровый офицер, может быть, спрятался где-то. А может быть, другое подразделение вытащило, так бывает.
Девчонки стали искать по госпиталям, часто ведь раненые без сознания, назвать себя не могут. Потом вроде кто-то сказал, что девушка-санинструктор в тот район ходила за линию фронта и кого-то вытащила. Но пока ничего ясного, никаких зацепок. Господи! Я всё время плачу. А Оксана! Какая всё-таки она сильная!
Может быть, в плену, тоже есть такая надежда. Не знаем… Вика возвращаться не хочет. Она всё время с Оксаной.

Я стараюсь всем, кто разведчикам нашим помогает, рассказать. Пусть помолятся, пусть в храме свечку поставят! Я уже была в святых местах, на север области ездила, мой пошел вместе с крестным ходом, когда мощи сюда привозили. Карточку Санькину прикрепил на груди.

Пошла к гадалке, меня тут подруга очень уговаривала, сказала, что наверняка. Я боялась, а потом пошла. Взяла фото, думаю, если скажет, что он погиб, просто ее прокляну. Когда к ней приехали, думали много народу у нее, обычно очередь очень большая, день-два ждать надо. А в этот раз почти никого, один мужик перед нами зашел, и я пошла. Страшно, очень страшно. Она взяла фото и сразу говорит: «Нет его в живых». Я фотографию схватила, думаю, зачем сюда вообще приехала! Не верю! А гадалка говорит: «Дайте обратно! Что-то другое есть». Потом говорит, скорее всего жив, но очень тяжело, очень темно. Так и уехала с этим…

Но Оксана и Вика верят, ждут вестей. Я тоже жду.


– Мой любимый, мой родной… Живи, живи, держись!.. все равно тебя найдем… Как ты говорил: я военный и по-другому жить не могу. Только так. Родина, народ – очень громкие слова, ты сказал, лучше так: людям жить безопасно, чтобы было будущее у детей, родителей. Мы с мамой Оксаной сразу решили, что верим – ты жив! Хочется передать веру всем, кто рядом с нами. Я не могу вернуться домой, я хожу за мамой Оксаной и делаю, что она скажет. Вот отвозили оборудование из центра в дальний госпиталь, а вчера я помогала санитаркам. Народу не хватает.

Утром передали флешку с видео последнего Сашиного боя. Единственный вывод: понятно, что ничего не понятно. Видно только раненый… Начальники разговаривают с нами так, как будто им плевать на наших мальчиков! Господи, дай силы!

Знакомая попросила погадать какую-то бабушку мусульманку (деньги за гадание она не берет, просто помогает). И она сказала, что Саша живой, лежит в каком-то казенном доме, болеет. С ним еще один парень лежит. Буду молиться, пусть вернутся наши герои живые и здоровые.

Любимый мой, найдись! Ты же всегда говорил, что просто так не пропадешь, выкрутишься. Нет безвыходных ситуаций! Будь, будь!..  Ты обещал вернуться!


– Как я боялась этого, и именно так и получилось… Надеялась, что моего сына пронесет, убережет судьбинушка. Отвоевал ведь только четыре месяца и восемь дней. Сбор пожертвований, поиски неравнодушных, которые помогут, поддержат. Закупки, транспортировка, передавала лично в руки тебе, мой сын. Боялась воровства. Сколько километров накрутила за баранкой! Думала, этим заслужу тебе жизнь!

Без вести… Четыре недели ада! Мы с Викой постарались сделать всё возможное и невозможное. Теперь остается только ждать. Есть еще пару дел, которые надо сделать, и, пожалуй, всё. Поиски продолжаются, но от нас уже ничего не зависит. Ниточек и зацепок больше нет. Проверяем повторно, если хоть где-то были какие-то зацепки. Осталось не так много вариантов: плен и 200. В первое нам верится больше всего. Проверка всех госпиталей проведена, среди раненых, потеряшек Санечки нет. Больше всего устали от противоречий, вранья, бардака в МО. Вопросов к ним не убавилось, а еще прибавилось. Если кто-то подумал, соврав мне в глаза, что я «проглотила», ничего не сказала, то они глубоко ошибаются! Я всё вижу, анализирую, я знаю, как воспользоваться такой информацией. Двигаемся дальше. Ведь в общей массе люди относятся хорошо и участливо, а кто не хочет помогать – обходим стороной. Всё равно приходим к своей цели.

Вчера погиб еще один парень из Сашиного подразделения – Михаил. Ему 24 года, как и Санечке, единственный сын у мамы! Когда воин ушел от нас, то по нему душа плачет во время молитвы. Пусть наши воины живут вечно в нашей памяти! Мы обязательно с ними свидимся. Просто надо постараться достойно дожить до этой встречи! Быть воином – жить вечно. Все они мальчики наши, родные!

Где ты, где ты, мой сынок… Днем верю, что есть еще надежда. А ночью невмоготу. Хочется кричать и лезть на стену. Вика принесла свечу горящую из храма, поставила перед иконой. Как она ее донесла? На улице же ветер. А в комнате свечечка то ровно горит, то рвется, вспыхивает. Вика думает, это твоя душа живая борется за жизнь, борется. Так свечка до конца горела, не потухла, до самого конца горела.

Есть у меня внутреннее чувство, что Саша жив! Пусть неопределенность не угнетает. Сколько примеров, когда воин через месяцы появлялся! Кто-то был ранен, и находили и выхаживали воинов простые жители. Сын мой, мы ждем тебя, ждем. Мы верим…

Ведь сколько я бессонных ночек         
Провела у кроватки, мой малыш,      
Но нет, мириться я не стану               
И переспорю бюрократов и эту смерть.               
Ведь звание мамы дано нам Богом свыше.               
И не отнять у меня сынка.               
А кто не верит – идите в жопу,               
Когда найду, то посмеюсь сама…