Счастливая встреча в Баку

На пути в Караганду
Из Моздока мы выехали в сторону города Орджоникидзе, так тогда называлась столица Северной Осетии. Помню цветущий луг, на котором была сделана остановка, помню, как играл на берегу арыка с нависшими над ним ивами, бросая в воду палки и камешки, и  потерял ручные часики. Какое это было для меня несчастье! Разревелся,  взрослые бросились на помощь, но найти пропажу в грязном  и бурном потоке было невозможно. Он навсегда унес дорогую для меня игрушку, мой талисман, связывавший меня с моей малой родиной, с довоенным детством.
В Орджоникидзе на время  нас приютила осетинская семья, глава которой был каким-то руководителем. Эти люди жили в постоянном страхе за свою жизнь и не ночевали дома. Они  рассказали, что с наступлением темноты в городе орудуют бандиты, которые убивают партийных и советских работников, похищают их имущество.  Нетрудно представить, какими тревожными были для нас те несколько дней и ночей, которые нам пришлось пережить, пока мы дождались оформления эвакуационных документов и выехали в Баку.
Столица Азербайджана запомнилась мне изнуряющей, липкой,  душной жарой да запахом нефти, от которого было кисло во рту. Выбрав место в тени на раскаленной от зноя улице, мы сидели на узлах с вещами и ожидали отправки на корабле через Каспийское море в Красноводск. Я нашел две автомобильные свечи, которые скрасили мне горечь от потери часов, и играл рядом с домом, в котором, как, оказалось, находилась военная комендатура. И здесь произошло невероятное чудо: мама вдруг увидела, как из дверей комендатуры выходят двое мужчин в армейской форме без погон, держа в руках какие-то документы. Один из них снимает армейскую фуражку, обнажая лысую голову. Мама узнает в нем отца и бросается за мужчинами, крича им вдогонку: «Витя! Витя!». Да, это был отец, который получил в комендатуре предписание на эвакуацию в Казахстан. Родители тут же поспешили в комендатуру, где маме изменили маршрут эвакуации и вписали нас в эвакуационное удостоверение отца. Нет необходимости описывать бурю чувств, которые мы пережили от радости, что встретили отца и что мы снова вместе.
После проводов отца в армию в станице Каменнобродской 1 августа 1942 года не было ничего известно о его местонахождении. Выяснилось, что комиссия по вопросам бронирования военнообязанных для работы в тылу признала целесообразным использовать отца на работе в сельском хозяйстве, и военкомат предоставил ему  отсрочку от призыва, то есть забронировал. В семейном архиве сохранилось командировочное удостоверение №020/2 от 22 августа 1942 года, подписанное уполномоченным треста совхозов Союза СССР Н. Васильевым, об откомандировании отца вместе с семьей из семи человек в  Караганду.
Этот документ позволяет сделать вывод, что вскоре после получения командировочного удостоверения в третьей декаде августа  мы эвакуировались через Каспийское море в Красноводск. С погодой нам не повезло. Паром, на котором мы эвакуировались, попал в сильный шторм. На него беспрерывно обрушивались огромные волны, то, как щепку, подбрасывая вверх, то, швыряя в темную мрачную пучину, накреняя из стороны в сторону. Мы пережили многие часы страха, тревоги и даже отчаяния, что судно не сможет справиться со стихией  и нам не удастся  перебраться на противоположный берег Каспийского моря. Впервые в жизни я испытал морскую болезнь, которая выворачивала наизнанку, и хотел только одного, скорей бы это закончилось. В общем,  воспоминания от этого плавания остались самые мрачные. И не только у меня. Мне рассказывала моя классная руководительница  Галина Ивановна Жолобова, что в августе 1942 года она эвакуировалась из Ставрополя в Красноводск и тоже на барже через Каспий  и тоже попала в страшный шторм. Это оставило такой тяжелый след в ее сознании,  что после войны она даже ни разу не ездила отдыхать на море, несмотря на возможность побывать в престижных санаториях.

 На снимке мама Василенко Галина Илларионовна, неожиданно встретила мужа и нашего отца в Баку.