Дитя тёмных углов

И звенела малиновая, терпкая жара, жаловались на жизнь стрижи в вышине. И дремало раскалившееся за день голубое небо. Я уже подходила к подъезду, когда у меня закружилась голова. Без сил рухнула  на скамейку.

Поздоровалась с Юлей,  женщиной, поселившейся на третьем этаже в самом конце весны. Жила она очень замкнуто вместе с тётей и четырёхлетним сыном. Никогда не приглашала домой подруг, не устраивала шумных вечеринок. Во взгляде её больших зелёных глаз читались безысходность, страх и тёмное, ставшее привычным горе.

Сейчас Юля с напряжённым вниманием наблюдала за сынишкой, мрачным, черноволосым мальчиком. Пожилая женщина, сидевшая рядом с ней, болтала без умолку о ценах на сахар, высоком артериальном давлении и судьбах мира. 

Ромка, сын Юли,  с сосредоточенным видом   строил замок из песка. Девочка в алом платьице помогала ему. Украшала  рассыпчато-песочное строение увядшими колокольчиками и странными круглыми камушками.

Картинка выглядела идеальной, журнально-искуственной. Алело, переливалось, кокетничая с солнцем, дешёвое платьице, купленное в эконом-магазине, золотилась в звонких лучах тоненькая косичка. Ухмылялась ядовито-зелёная лопатка. Чёрные, как смоль, волосы мальчика оттеняла бело-голубая, в полосочку футболка.

- И вот я считаю, что отвар... - вещала старушка в соломенной шляпе.

- Рома! - закричала Юля и бросилась к детской площадке. И успела вовремя. Ещё секунда, и Ромка опустил бы ведёрко с песком на золотистую головку своей ровесницы.


- Сколько раз я говорила тебе, что девочек обижать нельзя! -  увещевала его Юля. - Зачем ты хотел ударить Вику? Что она тебе сделала?

- Да иди ты на х.., сука! - Ромка  бросился на мать с кулаками. Не сразу, далеко не сразу Юле удалось успокоить разбушевавшегося сына. Вика, судя по всему, даже не догадывалась об опасности, грозившей ей. Она продолжала спокойно играть в раскалённом, львиношкуром песке.

- Вот права была Клавка с девятого этажа, - глубокомысленно заметила старушка в соломенной шляпе, когда мать и сын скрылись в подъезде. - Она говорит, что Юля раньше на панели подрабатывала. Там и прижила ребёнка непонятно от кого. Сейчас вроде как остепенилась, продавцом-консультантом работает. А сына такого ей бог дал в наказание за грехи. Клавка недаром своему внуку Славику запрещает с Ромкой играть. И я  Вике  больше не разрешу.


Холодно попрощавшись, я встала со скамейки и скрылась в подъезде. Больше всего не люблю шипяще-змеиных сплетен.


Прошло несколько дней. Я вновь присела отдохнуть на  потрескавшуюся скамейку неопределённого цвета. Поздоровалась с землисто-бледной женщиной в мешковатом черно-жёлтом гороховом платье. Это была Антонина Павловна, тётя Юли, тихая, скромная женщина, получающая пенсию по инвалидности.

- Вы про Юлю не думайте плохо. О ней всякое болтают в доме. Я же знаю, - голос у Антонины Павловны был тихим, шелестящим, как осенняя листва. - Всё это не имеет никакого отношения к реальной действительности. Да, Юля сглупила. Не ожидала от неё такого, когда отпускала в город. Зрелая женщина, а мозги, как у пятнадцатилетней девчонки.  Но дорого же она заплатила за ту ошибку! Очень дорого.  И всю жизнь будет расплачиваться. Ромка же и в садике на самом плохом счету. Девочек постоянно обижает, воспитателям грубит. Что мы только ни делаем! И воспитываем, и нотации читаем.  И к психологу Ромку водим. Всё без толку. Видно, внутреннюю злобу ничем не исправишь. Как говорится, яблоко от яблони...

И Антонина Павловна поведала мне печальную историю, столь характерную для нашего городка. Яркое и короткое счастье в мгновение ока перетекло в мрачный, тяжёлый кошмар, стоило  железной двери захлопнуться за Юлей...

***



Юля переехала в Золотогорск в самом начале декабря.  Обитель хмурых лиц, железных дверей, обшарпанных мрачных домов и граффити  вызвала у Юли тоску. Мир этот с первых же дней принял её в штыки. Ещё никогда в жизни Юля не чувствовала себя такой потерянной и одинокой.


"Не раскисай, -  убеждала себя  Юля в чернильно-синие утренние часы. - У тебя есть работа, съемное жилье. Скоро  сможешь забрать тётю, и вечера перестанут быть пустыми.  А, может, здесь ты наконец-то встретишь любовь. Это  в деревне одни алкоголики и древние старики. Здесь - другое дело".

И декабрь, хмурый, седой, нехотя кивал ей. Миновал белый, томно-снежный январь. Пробежал, ссутулившись, вечно куда-то спешащий февраль. И в задумчивый мартовский день, когда треснул лёд на озёрах, и где-то за городом запахло весной, к ним в магазин зашёл мужчина. Скромный, грустный и очень стеснительный. Они разговорились, обменялись телефонами. 

И каждый вечер в одиннадцать, как в старом советском фильме, Юля и Денис болтали  по телефону. Делились радостями и горем, говорили о работе и далёких детских годах. Влажным  субботним днём они прошлись по торговому центру, заглянули в кафе, насладились  двухчасовым фильмом. В следующие выходные всё повторилось.

 Юля расцвела и наконец-то перестала чувствовать себя чужой в закопчено-фабричном городе. Через месяц она переехала к Денису. "А не поторопилась ли ты?" - иронически улыбнулся черный кожаный диван. "Ты же совсем его не знаешь", - передёрнула плечами красногубая женщина на картине.


Поначалу всё шло неплохо, а потом Денис начал каждый вечер пить пиво, сидя перед телевизором. Зачастую он засыпал прямо в кресле, помпезном, черно-кожном.

- Прости, солнышко. Просто я очень устаю на заводе. Поработай с моё,  тоже будешь пиво пить по вечерам, - оправдывался Денис. - Да и горя я много пережил. Мать от рака умерла, а до этого жена в аварии погибла.

Как-то раз Денис не вышел на работу, зеленошкурый змей под названием Похмелье опутал его с головы до ног. Спустя несколько дней ситуация повторилась. Потом Денис загулял с друзьями и отсутствовал целую неделю.  Юля поняла, что её избранник - алкоголик, который вот-вот потеряет работу и тогда уже с полным правом пустится во все тяжкие. Последовало объяснение,  Денис обещал исправиться, но... Но Юля ушла. Последнее, что осталось у неё в памяти о неудачном романе, это обшитая черной кожей тумбочка в прихожей, насмешливое зеркало и потрясенное лицо Дениса.

Июнь, едва родившись, заболел, загрустил и расплакался.  Деревья дрожали от холода в шелковых зелёных нарядах. Небо впало в депрессию, затосковала  и Юля. Вернулись одинокие вечера, город опять стал чужим, враждебным. Дома с ненавистью смотрели на Юлю, прохожие оглядывали её с хмурым любопытством. Субботнее утро стучалось безнадёжным сероглазым дождём. Кофе казался безвкусным. Плед не желал согревать, книги стали непонятными, скучными. Фильмы  напоминали бессмысленные, бредовые видения. Жизнь пошла какая-то ненастоящая, как выразилась бы Надежда Тэффи.

И вот однажды  под вечер вышло тихое солнце. Юля отправилась в скверик напротив дома и загрустила, запечалилась. Недавно ей исполнилось тридцать лет. А мужа, детей, семьи даже не предвиделось. Не было у неё и друзей. Единственным близком человеком оставалась тётя, с которой они каждый вечер болтали по телефону. И злобно скалились девятиэтажки, бросала недобрые взгляды компания, отмечавшая праздник жизни  на ближайшей лавочке. Бессмысленное существование Юли  напоминало размокший, никому не нужный лист бумаги, медленно умирающий в луже.

Юле вспомнились детские годы - жизнь с родителями в огромном мегаполисе, красновато-золотистые посещения театров, голубонебный, крикливый зоопарк, детские кафе - обитель оживших сказок.  А потом мир потемнел. Юля смутно помнила то страшное время. В квартире появились чужие, все сочувствовали ей, гладили по голове. В краю серых камней, желтых листьев и черных птиц громко плакала тётя. Небо вторило ей беззвучно, безнадёжно. Родители погибли в автокатастрофе, Юля в одночасье стала сиротой.

Последние годы детства, проведённые с тётей в деревне, были грустными, но тихими и спокойными. Тётя много молилась и все время говорила о  грехе, который  совершила в юности. В шестнадцать лет Юля стала ходить на свидания, и тётя рассказала о своём дурном поступке.


- Понимаешь, я... Я была молодой и глупой. Любовь, счастливые грёзы, прогулки допоздна. Ну и поняла, что ребёночка жду. Мать меня чуть не съела тогда. Пошли мы в больницу. И... умер ребёнок.  Такой грех! До сих пор снится. И детей с тех пор не могу иметь.  Запомни: никогда не повторяй моей ошибки. Храни чистоту до брака. Но уж если выйдет... Я же понимаю, какое сейчас время...

Краснея и путаясь, тётя дала Юле несколько практических советов, связанных с контрацепцией и добрачными отношениями. Юность была серой и скучной. Романы обрывались, едва начавшись. Работа, дом, книги, чаепития с тётей - вот из чего состояли лучшие годы жизни. 


Погруженная в печальные раздумья, Юля не сразу заметила, как к ней подсел худощавый, смуглый брюнет. Они разговорились. Мужчину  звали Алексеем. Любимая женщина, с которой он прожил всего несколько дней,  ни с того ни с сего ушла, и он чувствовал себя потерянным, никому не нужным. Юля в свою очередь поведала печальноглазому об одиночестве, раннем сиротстве и последнем неудачном романе.   

А потом... Потом жизнь стала похожа на сказку. Отношения с Денисом были скучноватыми и ленивыми. Он не говорил громких слов, ничего не дарил Юле. Алексей же наоборот каждый день вручал Юле цветы, ежесекундно признавался  в любви. Как-то преподнёс  дорогой браслет. Всё время говорил  о свадьбе, детях, медовом месяце на заграничном курорте.

Юля изменилась до неузнаваемости. Глаза заблестели, на бледных щеках  играл румянец. Она полюбила  мрачный, обшарпанный, утонувший в безысходности город. Юля не замечала мусора под ногами, озлобленных на весь мир подростков, облупившиеся дома. А видела лишь яркие, тянувшиеся к солнцу цветы в палисадниках, игравших на детской площадке малышей, облака, отражавшиеся в лужах.


В конце концов,  Алексей предложил съехаться, и Юля была на седьмом небе от счастья.

- И за съёмную квартиру тебе не надо будет платить. Сэкономишь деньги, и тётку быстрее в город перевезёшь, -  этот довод развеял последние сомнения.

 Как и большинство мужчин в их городке, Алексей жил с матерью. Но, в отличие от многих, копил на первый ипотечный взнос и мечтал как можно скорее обзавестись собственной жилплощадью. Алексей работал программистом и надеялся быстро встать на ноги.               

***

В первый же вечер совместной жизни  красивая, розово-лепестковая сказка начала меркнуть, гаснуть, умирать. Красивые декорации расползлись под струями тухлой воды, и вылезло что-то черное, гнилое. Мать Алексея с неудовольствием взглянула на Юлю и ушла к себе.

Комната, в которой жил Алексей, показалась Юле мрачной, холодной, черноуглой и неуютной. За окном метались в тревоге синелицые малыши, незаконорожденные дети сумерек, а Юле отчего-то стало страшно.

Ночь выпустила когти, зашипела, как разъяренная кошка и... сокрушила Юлю. Утро постучалось в окно безнадёжным дождём. Лёжа в постели, Юля с ужасом смотрела на спящего Алексея. Её любовь разбилась, мечты рухнули. Остался только страх, ледяной, тошнотворный. Ни один мужчина не вёл себя в постели  с Юлей так жестоко, так... Казалось, он за что-то ненавидел Юлю и вымещал на ней злобу, копившуюся годами.

"Нужно сегодня же уходить. Я больше не выдержу, не перенесу", -  мысли эти смешивались с перестуком летнего дождя. Юля встала с постели и начала одеваться.
 
- Ты  куда собралась? - от мрачного взгляда Алексея Юле стало не по себе.


- На работу. Сегодня проспала. Придётся идти без завтрака, - защебетала Юля, отводя глаза.


- Сегодня суббота. А у тебя пятидневка. Не надо врать.

- Суббота? А я и забыла.  Ну я договорилась с подружкой пройтись по магазинам.

- У тебя же нет подруг. А работа... Теперь тебе не  нужно туда ходить. Я тебя всем обеспечу. И телефон тебе пока не понадобится.

Юля повиновалась. Потекли мучительные часы. Алексей смотрел телевизор. Юля лихорадочно обдумывала выход из сложившейся ситуации. За окном шелестел дождь, серый, как страх, безнадёжный, словно тоска человека, умирающего в безотрадный предрассветный час. Алексею  позвонили, и он куда-то ушёл.  Наскоро собрав вещи, Юля  выбежала в прихожую, но  путь ей преградила мать Алексея - высокая, худая, какая-то... застиранная женщина. Её халат, лицо, волосы и глаза давным-давно потеряли краски. Их съели обстоятельства, горе и чернота, притаившаяся в углах.

- Никуда не пойдёшь, - отрезала она. - Его предыдущую девку я пожалела, выпустила. Так потом месяц в больнице лежала. Рука до сих пор болит. Нет уж! Если такая дура и повелась на его уловки, сама и расхлёбывай.

Юля ушла в комнату Алексея и забилась в угол. "Что делать? Подсыпать Алексею и его ненормальной мамаше снотворного? Но где взять таблетки? Вылезти из окна? Восьмой этаж. Шансов никаких. И как он мог так измениться? Цветы, внимание, безграничная любовь... Как такое возможно?" - мысленно спрашивала она страх, затаившийся в углах, мрачную комнату и дождливый  денёк за окном. Но комната лишь криво усмехнулась, страх притворился спящим, а денёк отвернулся. Он  не хотел иметь ничего общего с чужими бедами

Через час или два в комнату вошла Застиранная, принесла Юле зачерствевших пряников и чашку жидкого чая.

- Ты на меня не сердись. Я тебе зла не хочу. Просто Алексей после тюрьмы ненормальным стал.  За грабёж его посадили. Да и раньше гневливым был.  Так-то вот. Вырастила на свою голову, теперь места себе не нахожу от страха. А ты тоже хороша. Да и предыдущая его. Съезжаться с человеком, ничего о нём не зная! Это какой дурой нужно быть!

И, махнув рукой, Застиранная ушла. Вскоре вернулся Алексей, молча протянул матери пачку денег и заперся с Юлей у себя. Потекли  безмолвные часы перед телевизором.

Ночь выпустила когти, зашипела, как разъяренная кошка и... сокрушила Юлю. Утро постучалось в окно безнадёжным дождём. Лёжа в постели, Юля с ужасом смотрела на спящего Алексея. "У тебя нет выхода. Отсюда не выбраться", - злорадно шептали углы. И тогда Юля решила позабыть о страшной комнате и человеке, спящем рядом с ней. О его застиранной жизнью матери, о... Она прикрыла глаза и представила маму в голубом халате. Её каштановые кудряшки  отливали янтарным блеском в свете ночника. И тут что-то обожгло Юле спину. Она вскрикнула, открыла глаза и откатилась к стене.  Лицо Алексея исказила странная улыбка, больше похожая на оскал.


- Сегодня  пойдём в гости к моему другу, - отрезал он. - Вести себя тише воды ниже травы.   Всё поняла?

Юля молча кивнула.

- А теперь иди в ванную и приведи себя в порядок. Смотреть противно. Растрёпанная, бледная, голова грязная, - Алексей поморщился.


Юля отправилась выполнять приказание. Голова у неё болела, перед глазами проплывали зелёные круги. "Вот и случилось то, чего я боялась со вчерашнего дня. Он меня ударил. Просто так. Ни за что. Мы не ссорились, я ни с кем не переписывалась и не флиртовала. Что же будет дальше?" - спрашивала Юля серый, в потёках ржавчины кафель. Но кафель, старый упрямец, упорно молчал.


Стоя перед зеркалом, Юля расчёсывала мокрые волосы, а потом как будто исчезла, растворилась. Превратилась в страх, дремлющий в почерневшем от грязи углу. И увидела Алексея, моющего красные, липкие руки над раковиной. "Тебе осталось недолго," -  по-звонковому, по-фильмоужасному прошептал чей-то голос.

Придя в себя от мрачного кошмара, Юля почувствовала спиной чьё-то присутствие.  Она резко обернулась и... встретилась взглядом с человеком из своего видения. В глазах у неё потемнело, и бархатная тьма унесла её прочь от мрачной действительности.

***

- Слабая ты совсем. По любой ерунде в обморок падаешь, - Алексей с неодобрением смотрел на Юлю. Голова у неё кружилась, и предметы - шкаф, телевизор, узор на истасканных, истёртых обоях - расплывались перед глазами.

Остаток дня прошёл за просмотром телевизора. Временами Юля задрёмывала, но тут же пробуждалась от  жутких сновидений. Около восьми вечера Алексей велел ей одеться получше и накраситься.

Сырой вечер пах погребом. Что-то порочное, грязное таилось в  холодных сумерках. Несколько раз Юля хотела вырвать у Алексея руку и побежать, но леденящий ужас останавливал её. Вспоминалась отвратительная картинка, увиденная в ванной.

Квартира друга, как две капли воды, походила на жилище Алексея. В обои въелась застарелая грязь, а в углах дремал ужас. Юля устроилась на стуле у окна, а друзья уселись за стол, застеленный газетой. Они пили водку и вспоминали мрачные, горячечные кошмары из своей жизни. Насколько поняла Юля, Алексей и Толик познакомились в тёмном и страшном зарешеченном мире. О Юле как будто забыли, чему она была несказанно рада. Что-то странное случилось с ней. Она больше не искала выхода из сложившейся ситуации, не думала о предстоящей  ночи и своей незавидной участи.


Юля вспоминала раннее детство.  Золотисто-красную книжку в руках у мамы. Сказочных персонажей,  незримо присутствовавших в комнате. Отца, работающего у себя в кабинете. 

Незаметно подкралась мягколапая ночь.  Алексей засобирался домой.  В лужах отражались фонари, равнодушные, холодные. В душе у Юли шевелилась, никак не могла устроиться поудобнее тошнотворно-зелёная тоска. Предстояла ещё одна кошмарная ночь, а потом безысходное утро, пугающий темнотой углов вечер. И крепко спали большие мрачные дома, чего-то пугались деревья. Воздух звенел от напряжения. Что-то должно было случиться и...


И от фонаря отделились две тени. Сыновья ночи, дети тёмных углов? Или порождения чьих-то нездоровых фантазий?  Следующие несколько минут стёрлись из памяти Юли. Она помнила лишь, как Алексей весь в крови лежал на асфальте и стонал. Кто и почему ударил его ножом? Может быть, Алексей перешёл кому-то дорогу, прогневал свой мрачный, холодный мир? Юля так этого и не узнала.

Полицейские,  допрашивавшие Юлю, бросали на неё подозрительные взгляды и не верили  рассказу о знакомстве с Алексеем и недолгом совместном проживании. Действительно, история эта была до крайности нелогичной, странной и противоречивой. Удивляло полицейских и то, что неизвестные мстители даже не ранили Юлю - опасного свидетеля. Нескоро, очень нескоро её оставили в покое.

Юля взяла отпуск и две недели провела у тёти в деревне. Антонина Павловна  ругала её на все корки за легкомыслие и глупость.

- Ты же не девчонка пятнадцатилетняя.  Как ты могла связаться не пойми с кем? - недоумевала она. - Ведь видно же было, что за человек.

Юля молчала. Целыми днями она сидела в кресле и смотрела в одну точку. Ночью её мучили кошмары. Юле снились тёмные углы в мрачной квартире, женщина с застиранными глазами и Алексей, разъярённый, страшный.  Кроме того, Юлю мучили нехорошие предчувствия. Всегда такая осторожная в отношениях с мужчинами, она допустила непростительную оплошность. И опасения её сбылись. Новая, ненужная жизнь начала зарождаться. Узнав о  несчастье, тётя вновь отругала Юлю, но категорически запретила ей брать на душу грех.

Так на свет появился Ромка. Роды у Юли были  тяжёлыми. Она чуть не умерла. Юля надеялась, что Рома не унаследует отцовских пороков. Но... Но они начали проявляться чуть ли не с колыбели. В двухлетнем возрасте Ромка пнул соседского кота. Два года спустя  украл  золотое кольцо у соседки, с которой подружилась Антонина Павловна, перебравшаяся, наконец, в город. Все недоумевали, как  малыш мог отыскать ключ от шкатулки с украшениями.   По дому поползли грязные слухи, и несчастная семья была вынуждена переехать на другую квартиру. 

***

- Вот так и живём, - вздохнула Антонина Павловна. - Что из Ромки вырастет, одному богу известно.

Ещё долго я находилась под впечатлением от этого рассказа. Снова и снова  задавала себе вопрос: почему одни люди ещё в юности встречают чистую и светлую любовь, воспитывают здоровых и добрых детей, а  жизнь других напоминает ночной кошмар. И не находила ответа.

Конец

Имена, фамилии и названия изменены