25 октября 1941 года
Берлин, Германская империя
Михаил Евдокимович Колокольцев (он же СС-оберштурмбанфюрер Роланд Риттер фон Таубе) относился к телефонному аппарату в своём служебном кабинете на Принцальбрехтштрассе, 8 со смесью – примерно в равной пропорции – глубокого уважения и тихой ненависти.
Уважения потому, что чудовищной мощности стаккато этого творения мрачного тевтонского гения инженеров фирмы Сименс могло разбудить и мертвеца… а ненависти потому, что этот звук был настолько отвратительным, что более омерзительным (по слухам) был только звук топора гильотины в момент отсечения головы приговорённого.
Колокольцев (к счастью) при казни на гильотине не присутствовал (пока не присутствовал, ибо при его должности личного помощника рейхсфюрера СС по особо важным делам зарекаться было невозможно ни от чего), так что проверить подлинность слухов не мог.
К счастью, звонил телефон нечасто, ибо прямой номер личного помощника Генриха Гиммлера был известен, пожалуй, даже более узкому кругу лиц в рейхе, чем прямой номер самого рейхсфюрера. К сожалению, достаточно широкому для того, чтобы Колокольцев по нескольку раз в день чуть до потолка не подпрыгивал.
На этот раз он подпрыгнул от звонка своего в некотором роде приятеля, начальника Крипо – уголовной полиции Германии - бригадефюрера СС Артура Небе, который на время вернулся в Берлин после того, как почти четыре месяца командовал действовавшей в Белоруссии Эйнзацгруппой В.
В отчётах шефу РСХА Рейнгарду Гейдриху он врал безбожно (хотя до Совинформбюро ему было как до Луны пешком), однако, по оценкам Колокольцева, от рук его головорезов погибло около двадцати тысяч евреев.
«Мне очень нужна твоя помощь» - честно признался Небе.
«Если в Белоруссии, то я пас» - не менее честно ответил Колокольцев. Ибо до сих пор не мог окончательно прийти в себя после Операции Элизиум в Киеве, хотя со времени её (в высшей степени успешного) окончания прошёл уже почти месяц.
«Да нет, что ты» - вздохнул Небе. «Мне и в голову не придёт тебя пригласить туда после того, что тебе пришлось…»
Колокольцев резко оборвал его: «Артур, ещё одно слово о тех событиях – и мы поссоримся. А это не нужно ни тебе, ни мне…»
«Извини» - примирительно произнёс бригадефюрер. «Я понимаю, что это для тебя очень болезненно, поэтому на эту тему замолкаю…»
И неожиданно обеспокоенно-задумчиво произнёс: «Я на сто процентов не уверен, но на девяносто девять у меня нарисовалось дело для твоего отдела IV-H…»
Колокольцева это не порадовало – сильно не порадовало. Ибо если шефу Крипо понадобилась помощь только что созданного (и официально не существовавшего) отдела гестапо IV-H (борьба с паранормальным противником), то дело было действительно нехорошее. Очень нехорошее.
Отдел IV-H стал перманентной (постоянной) структурой, в которую была преобразована Зондеркоманда К, которая три месяца занималась тем, что… закрывала Ворота в Ад.
В самый настоящий Ад – без дураков. Зондеркоманда, которой командовал Колокольцев, который автоматически стал (в звании оберштурмбанфюрера СС) начальником этого отдела.
В том виде, в каком она изначально была задумана и спланирована, Операция Карфаген (отсюда и К) была успешно завершена в середине октября 1941 года, когда был закрыт последний портал в Ад на оккупированной вермахтом территории СССР. Потом, правда, пришлось слетать в британский Фенбридж (к немалому неудовольствию старого свина Уинстона Черчилля), но последнему пришлось потерпеть.
Однако в процессе выполнения операции, созданной специально для этой цели Зондеркоманде К пришлось столкнуться с родственными паранормальными угрозами. Самой неприятной из которых стала целая тёплая компания Големов в Праге - вотчине рейхспротектора Богемии и Моравии Рейнгарда Гейдриха.
Стало понятно, что разовой операцией ограничиться не удастся, поэтому на совещании у рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера было принято решение о создании в РСХА (Главном управлении имперской безопасности) постоянной структуры, которая будет заниматься защитой рейха и контролируемых Германии территорий от всех и всяческих паранормальных угроз.
Поскольку (как и Операция Карфаген) это была политическая охранная деятельность (в Уголовный кодекс Третьего рейха вся эта чертовщина не вписывалась никак), было решено создать эту структуру в виде совершенно секретного отдела IV управления РСХА (политической полиции - гестапо).
О существовании которого, кроме сотрудников отдела, в рейхе было известно лишь рейхсфюреру СС Гиммлеру, шефу РСХА Рейнгарду Гейдриху, шефу гестапо Генриху Мюллеру, начальнику V управления РСХА (Крипо) Артуру Нёбе, начальнику I (кадрового) управления РСХА бригадефюреру СС Бруно Штрекенбаху, начальнику СД-Инланд (внутренней информационной службы СС) Отто Олендорфу, его коллеге начальнику VI управления (внешней разведки СС) Вальтеру Шелленбергу и начальнику VII (справочно-архивного) управления РСХА штандартенфюреру СС Францу Зиксу.
При этом полной информацией о задачах, структуре и деятельности отдела обладали лишь Генрих Гиммлер, Рейнгард Гейдрих, Артур Нёбе и Генрих Мюллер – иными словами, лишь те, кто обладал полной информацией и об Операции Карфаген (все прочие, кроме Вальтера Шелленберга, понятия не имели даже о самом существовании этой операции).
Официальным руководителем отдела стал, разумеется, только что произведённый в штандартенфюреры СС Роланд фон Таубе. Однако, учитывая, что он сохранил за собой обязанности помощника Рейнгарда Гейдриха (и рейхсфюрера СС Гиммлера) по особо важным поручениям, фактическим начальником отдела стал его заместитель по Зондеркоманде К штурмбанфюрер СС Герхард Штокингер.
Поскольку отделу IV-Н было дано неофициальное название «Борьба с паранормальным противником» (официально отдела не существовало вообще), его структура во многом была аналогична структуре отдела IV-A (борьба с «нормальным») противником.
Отделу был придан свой собственный спецназ (усиленный взвод ваффен-СС), сформированный из солдат и офицеров «зондеркоманды К». Консультантом отдела предсказуемо стал обер-фюрер СС граф Вальтер фон Шёнинг.
Кроме того, в силу специфики противника, с которым отделу предстояло бороться, было принято решение о создании невиданной в СС (тем более, в РСХА и Гестапо) должности официального капеллана. Которым предсказуемо был назначен католический священник отец Роберт Фальке.
По предложению которого (и с согласия рейхсфюрера СС) о создании отдела были проинформированы Его Святейшество Папа Римский Пий XII и начальник Тайной Инквизиции монсеньор Лоренцо Конти ди Сеньи.
Сотрудников отдела набрали из числа детективов гестапо (в основном), Крипо, армейских подразделений (абвера, фельджандармерии и ГФП), а также прочих сотрудников РСХА.
Все сотрудники отдела формально числились в самых разнообразных структурах Главного управления имперской безопасности (надлежащую «крышу» для каждого обеспечил большой дока в таких вопросах бригадефюрер Штрекенбах).
«Я тебя внимательно слушаю» - обеспокоенным голосом произнёс Колокольцев.
«Давай не по телефону» - предложил начальник Крипо. «Где мой кабинет, ты знаешь…»
Через три минуты Колокольцев вошёл в кабинет Артура Небе… и несказанно удивился. Ибо в одном из кресел конференц-стола удобно устроилась… криминалькомиссарин Эрика Фосс.
C которой он познакомился ещё в мае сорокового, когда расследовал дело Хельги Лауэри. Точнее, дело о попытке убийства Хельги Лауэри… и о целой системе массовых убийств.
Тогда шеф Крипо отрекомендовал её как лучшего специалиста по проведению обыска любого помещения во всей Германии. Поэтому что она делала на совещании по паранормальным угрозам, ему было решительно непонятно.
Эрика неожиданно благодарным голосом произнесла: «Передай, пожалуйста, огромную благодарность своей супруге. Своим примером она настолько вдохновила меня, что я нашла в себе силы перейти из службы оперативной поддержки в отдел по расследованию убийств…»
«… и настолько хорошо там себя зарекомендовать» - закончил за неё Небе, «что мы её повысили в звании до криминальдиректорин…»
Гражданского эквивалента штурмбанфюрера СС – и де-факто самое высокое звание, которое женщина могла получить в Крипо.
«… и стали поручать руководство расследованием даже сложных дел»
Колокольцев удивлённо спросил Эрику: «А почему ты сама её не поблагодаришь? В одном же здании работаете… в основном»
Хотя официальным местом работы криминалькомиссарин Ирма Бауэр была штаб-квартира РСХА на Принцальбрехтштрассе 8, она гораздо чаще обитала в специально выделенном ей кабинете (было за что) в главном здании берлинского Крипо на Александер-плац.
Детектив Фосс неуверенно вздохнула: «Мы не знакомы… ни разу не пересекались и вообще…»
И вообще имело совершенно чёткое и недвусмысленное значение. Ибо дело Хельги Лауэри внезапно выкинуло такие пируэты, что Колокольцев и Эрика не заметили не только как оказались в одной постели. Но и как он приобщил её к запретным наслаждениям пассивной алголагнии… точнее, как она влюбилась в боль, которую причинял ей он.
Артур Небе обворожительно улыбнулся (он это умел):
«Детектив Фосс введёт тебя в курс дела. А мне – извини – надо возвращаться в Смоленск, будь он неладен…»
В Смоленске с пятого августа находилась штаб-квартира Эйнзацгруппы В, которой командовал (надо отметить, совершенно без энтузиазма) бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Артур Небе.
«Ты специально из-за этого дела в Берлин прилетел?» - удивился Колокольцев.
Шеф Крипо кивнул: «Евреи и прочие угрозы безопасности подождут… точнее, с ними и без меня разберутся. А это дело… впрочем, тебе это детектив Фосс расскажет…»
Колокольцев внимательно посмотрел на Эрику. Криминалькомиссарин никак не отреагировала на упоминание о евреях, хотя интуиция ему подсказывала, что она, как и подавляющее большинство детективов уголовной полиции, совершенно не в восторге от методов окончательного решения еврейского вопроса, выбранных СС.
Ибо, будучи профессиональными сыскарями, они прекрасно знали, что никакой угрозы для оккупантов (на оккупированных территориях) и для режима (на территории Большой Германии) евреи не представляли.
Скорее наоборот, были ценнейшим человеческим капиталом, уничтожать который было верхом глупости. И преступлением – в первую очередь против Германии, её народа, вермахта… и даже оккупационной администрации.
Эрика поднялась, кивнула начальнику (Небе, по менталитету старый сыскарь, предпочитал неформальный стиль общения), затем Колокольцеву и направилась к двери. Когда они вышли в коридор, она спросила: «К тебе в кабинет?»
Он кивнул и усмехнулся: «Куда ж ещё…»
Когда они вошли в кабинет, она закрыла и заперла дверь на засов и неожиданно попросила: «Обними меня. Просто обними…»
Колокольцев сразу понял, что это желание имело совершенно не романтическую природу. Это его обеспокоило – и сильно.
Он подошёл к ней, нежно и ласково привлёк к себе. Она обняла его за шею и по-детски доверчиво прижалась к нему. Как маленькая девочка к большому, сильному и очень заботливому и любящему отцу. Защитнику.
«Что-то случилось?» - в высшей степени обеспокоенно спросил он. Она кивнула и честно призналась: «Я боюсь».
«Ты?» - изумился он. Ибо знал, что теперь уже криминальдиректорин Эрика Фосс уже несколько лет назад получила вполне заслуженное прозвище Стальная Магнолия. Которую напугать было не проще, чем линкор Тирпиц.
«Ты – и боишься? Кого?». Она – действительно с заметным страхом в даже несколько задрожавшем голосе ответила:
«Они называют их гости. Те-кто-приходит-с-другой-стороны?»
«Кто называет?» - быстро и очень профессионально спросил он. «И кого?»
Детектив Фосс глубоко вздохнула, собралась с силами и объяснила:
«У нас целая эпидемия убийств-самоубийств. Одинокие мамы и маленькие дети… до десяти лет включительно. Нам стало известно, что к каждой из них незадолго до самоубийства приходили... гости – в смысле, их покойные родственники и убеждали убить детей и покончить с собой. И продолжали убеждать, пока не добивались своего...»
«Откуда известно?» - быстро спросил Колокольцев. «Записки оставили?»
Она кивнула. «Я могу посмотреть?» - спросил он. Эрика кивнула: «Да, конечно, но главное я и так могу тебе рассказать…»
«И как гости все это объясняли?» - спокойно спросил он. Словно уже знал ответ.
Криминальдиректорин пожала плечами. «Стандартная христианская чепуха. Что в нашем мире их ждут одни лишь страдания, а в мире том – бесконечное и безбрежное счастье...»
Это ему сразу напомнило его аферу тысячелетия в оккупированном Киеве. И потому не понравилось категорически. До жути не понравилось. Ибо он очень хорошо помнил, чем закончилась та история, несмотря на все старания его Зондеркоманды К и его лично.
Эрика продолжала: «Меня сразу насторожило, что все записки…»
«Сколько их было всего?» - автоматически спросил Колокольцев. Ибо вопрос был экзистенциальным в самом прямом смысле слова.
«Шесть… пока» - по-прежнему заметно неустойчивым голосом ответила детектив Фосс. И продолжила: «Все записки написаны как под копирку, слово в слово, один в один. Как будто всем один и тот же текст продиктовала… некая сущность»
«За какое время?» - быстро спросил он. Ещё один важнейший вопрос.
«Три недели» - бесстрастно ответила она. «Вторник и пятница – как по часам…»
Это ему не понравилось ещё больше. Впрочем, чего-то подобного следовало ожидать. Ибо бригадефюрер СС Артур Небе был старым опытным детективом, заставить которого бросить всё и вернуться в Берлин из Смоленска могло только нечто совсем из ряда вон.
Как и обратиться к Колокольцеву, который шефу Крипо не подчинялся ни разу, поэтому Небе предварительно должен был получить добро у Гиммлера. А рейхсфюрер в последнее время крайне негативно относился к посягательствам на время его уже бесценного помощника (что подтвердила Операция Карфаген).
Эрика вздохнула – и продолжила: «Наши эксперты-графологи, подтвердили, что все предсмертные записки были написаны в состоянии абсолютного спокойствия – как под очень хорошим транквилизатором и полной уверенности в том, что их решение и действия правильны и праведны. И даже, скажем так, мягкой эйфории…»
«Ощущения радости и счастья?» - мрачно усмехнулся Колокольцев. Ибо именно такое ощущение он видел на лице Дины, после того, как… к счастью, для неё и её дочерей его стараниями всё закончилось благополучно. В отличие от тысяч других мам, детей… и так далее.
«Именно так» - подтвердила она. И совершенно неожиданно, как говорится, сбросила бомбу. Мощностью не в одну тонну гексогена.
«Мы знаем ещё о шести потенциальных убийцах-самоубийцах…»
Эта бомба ему не понравилась уже совсем. Ибо шесть плюс шесть равнялось двенадцать, а это число (в эзотерической традиции управляющее мировым порядком) после откровений Книги Неф и видений Амалии Меламед вызывало у него крайне неприятные ассоциации. Инфернальные ассоциации.
«Откуда знаете?» - быстро спросил он. Эрика Фосс вздохнула: «После четвёртого случая до начальства дошло, что дело плохо совсем – и они поставили на уши всех информаторов. И Крипо, и гестапо, и СД… даже полицию порядка привлекли. Мамочки, конечно, на каждом углу о привалившем к ним счастье не орут – но особо и не скрывают… так и составили список»
Она добыла из внутреннего кармана пиджака (хотя Эрика и была одета в цивильное, покрой её официального костюма был явно скопирован с униформы СС-Хельферин), лист бумаги стандартного формата и протянула Колокольцеву.
«Почему они до сих пор не в Равенсбрюке?» - совершенно искренне удивился он.
Криминалькомиссарин пожала плечами: «А за что, собственно, их туда упаковывать? Всем официальным лицам они говорят, что это всё наветы и клевета завистливых соседей и знакомых… то же самое сказали и психиатру…»
«Вы их отправляли на психиатрический осмотр?» - удивился Колокольцев. И тут же с уважением добавил: «Похвально. К доктору Шварцкопфу?»
Доктор Вернер Шварцкопф (в «еврейском девичестве» доктор Вернер Блох) был официальным консультантом Крипо по вопросам психологии и психиатрии.
Эрика покачала головой: «К Инге. К доктору Ингеборге Кирш. Сначала да, к нему обратились, но он сразу сказал, что в столь сложном и деликатном вопросе с женщинами должна работать женщина…»
Колокольцев кивнул: «Согласен». И потому, что это было действительно правильным ходом, и потому, что он лично – и хорошо – знал доктора Ингеборгу Кирш. Которую на самом деле звали Иоланта Вишневецкая.
Ингеборгой Кирш она (по мановению волшебной палочки имени полковника Ханса Остера) стала после того, как Колокольцев внаглую вычеркнул её из расстрельных списков Операции Танненберг, перевёз из Варшавы в Берлин и пристроил на работу в клинику доктора Шварцкопфа (к огромной радости обоих), благо немецким она владела как родным польским.
«И что Инга?» - в высшей степени заинтересованно осведомился он. Эрика грустно вздохнула:
«Сказала, что с точки зрения психиатрии у них всё нормально. И посоветовала обратиться к экзорцисту – благо обе женщины, которых мы к ней направили, были католичками…»
«Обратились?» - улыбнулся Колокольцев. Ибо после собственного (и успешного) опыта изгнания весьма злобного и зловредного демона из души некоей Ангелы Бирнбахер к официальным церковным экзорцистам относился скептически.
«Обратились» - грустным эхом ответила криминалькомиссарин.
«И что экзорцист?» - с усмешкой спросил он. Эрика Фосс снова грустно вздохнула: «Он сказал, что это точно не его дело, ибо никаких признаков одержимости бесами потенциальные убийцы-самоубийцы не демонстрировали – я это видела своими глазами…»
Сделала небольшую паузу и перечислила: «В католический храм ходили; Святую Мессу посещали, пальцы в ёмкость со святой водой опускали; причастие принимали; крестики носили не снимая. Никакого богохульства – напротив, они очень уважительно отзывались и о Боге-Отце, и о Христе, и о Богородице… да и вообще вели себя очень вежливо. Никакой ругани, голос ни на кого не повышали…»
Для Колокольцева это было самым худшим вариантом из возможных. Ибо это означало, что потенциальные убийцы-самоубийцы были не одержимы, а подконтрольны демонам… причём каким-то демонам-мутантам. Которые не боялись ни огласки, ни Церкви, ни психиатров, ни, тем более, полиции. И были абсолютно уверены в успехе своего инфернального предприятия.
«Не выйдет» - торжественно-уверенно пообещал он. «Ничего у вас не получится, нечисть вы инфернальная. Этих женщин и детей я вам не отдам. Не в мою смену»
«Понятно» - усмехнулся он. «Пора переходить от слов к делу…»
«Ты знаешь, как их остановить?» - удивилась Эрика. Он задумчиво вздохнул и покачал головой: «Пока не знаю. Зато я знаю, кто точно знает…»
Он прекрасно понимал, что это было очень смелое (если не сказать нахальное) заявление, но он действительно был абсолютно уверен, что точно знает, кто именно объяснит ему, что делать и как.
Поэтому он снял телефонную трубку, набрал номер.
«Доктора Хайнца Грюна, пожалуйста. Роланд фон Таубе беспокоит…»
Услышал голос директора официально не существовавшего Института изучения оккультных наук Анненербе, осведомился: «Как там наше новое приобретение?»
«Ты имеешь в виду Амелию Рихтер?» - вопросом на вопрос ответил Хайнц Грюн.
Колокольцев рассмеялся: «У нас с тобой в последнее время были другие?»
Доктор Грюн благодарно ответил: «Она, конечно, немного странная даже по нашим меркам, но полезна настолько, что я её сразу оставил себе. Не стал в Хайдерлагер отправлять…»
Хайдерлагер представлял собой странную смесь (впрочем, в институте Хайнца Грюна странным было чуть больше, чем всё) гетто для чудаков, НИИ и коммуны. Смесь располагалась на территории типа имения в двух десятках километрах от Берлина, которое было конфисковано у какого-то бедолаги-еврея, не успевшего вовремя воспользоваться услугами Колокольцева по безболезненной эмиграции.
На территории Хайдерлагера проживали полторы сотни мистически одарённых… проще говоря, экстрасенсов, спасённых Колокольцевым и доктором Вернером от насильственной эвтаназии по Акции Т4. Польза от их работы на Анненербе была непонятной, но поскольку все счета оплачивал Ватикан, это мало кого волновало.
«Это очень хорошо, что оставил» - в высшей степени довольным тоном констатировал Колокольцев. «Передай ей, пожалуйста, что мне очень срочно нужна её консультация. Очень…»
И повесил трубку.
«Кто такая Амелия Рихтер?» - удивлённо и неожиданно ревниво осведомилась криминальдиректорин Фосс.
Амелия Рихтер была очередным результатом синдрома Лоэнгрина (согласно вполне профессиональном определению, данному Иолантой Вишневецкой) – непреодолимого желания спасать женщин, которым угрожала смертельная опасность. Желания, которое возникало у Колокольцева автоматически, как только он видел damsel in distress. Женщину в беде, то есть.
Её настоящее имя было Амалия Меламед; она была еврейкой и отправилась бы к червям на корм, если бы не очень своевременное вмешательство Колокольцева. Правда, в какой-то степени она спасла себя сама… впрочем, это было неважно.
Важным было лишь что, по мановению волшебной палочки имени полковника Ханса Остера, для которого спасение евреев от окончательного решения их вопроса было то ли хобби, то ли Священной Миссией (Колокольцев так до конца и не разобрался), Амалия Александровна Меламед превратилась в Амелию Рихтер (благо по-немецки изъяснялась точно не хуже фюрера).
И теперь работала на Институт изучения оккультных наук Анненербе, в здание которого Колокольцев и собирался направиться – причём немедленно. Ибо сегодня был уже понедельник, так что времени, чтобы предотвратить очередное убийство-самоубийство, у них было кот наплакал.
Правда, сначала нужно было найти приемлемый (и для Эрики, и для него, и для Амалии) ответ на вопрос… профессионального детектива. Который враньё чует за версту. Поэтому он решил последовать своей второй заповеди: Когда не знаешь, что сказать – говори правду… но не обязательно всю правду.
«Примерно месяц назад» - спокойно объяснил Колокольцев, «Амелия Рихтер оказалась в ситуации, практически аналогичной ситуации, из которой я вытащил Хельгу Лауэри…»
«Я поняла» - вздохнула Эрика. И тут же ревниво осведомилась: «Ты с ней спал?»
Он отнёсся к этой вспышке ревности абсолютно спокойно. Ибо был вынужден (работа заставила) разобраться в демонологии достаточно хорошо, чтобы точно знать, что визит непрошеных гостей «с другой стороны», причём не обязательно во время сна, может привести к гораздо худшим последствиям.
«Не спал» - спокойно ответил он. «Я к ней даже ни разу не прикоснулся?»
«Разве ты спишь не со всеми твоими спасёнными?» - удивилась она.
Колокольцев покачал головой: «Не со всеми, конечно – их просто слишком много…»
«Охотно верю, что слишком много» - неожиданно усмехнулась она. «У тебя ведь синдром Лоэнгрина, а при твоей работе женщины, которых нужно спасать – причём от смерти спасать – на твоём пути просто табунами попадаются…»
«Про синдром Лоэнгрина тебе Инга рассказала?» - улыбнулся он. Эрика покачала головой: «Нет, просто, когда я ждала у них в приёмной пока она с Коринной поговорит – это первая из потенциальных убийц-самоубийц, которую мы обнаружили…»
Сделала небольшую паузу – и продолжила: «… я от корки до корки успела прочитать какой-то журнал по психологии. И там как раз была статья о синдроме Лоэнгрина – оказывается, это вполне официальный термин в психологии…»
Он кивнул, хотя не до конца ей поверил – в такие совпадения он обычно не верил. Но внешне спокойно продолжил: «Что же касается Амелии, то она асексуальна… в общем, сама увидишь. Точнее, почувствуешь…»
И тут же спросил: «Предсмертные записки с собой?»
Она кивнула: «В сумке. Там же результаты обследования Ингой – когда с второй результат был аналогичным, мы решили попусту время не тратить…»
«Разумно» - согласился он. И объявил: «Мы едем в Далем, в штаб-квартиру Института доктора Грюна. Амелия работает там… и живёт поблизости…»
На самом деле, Амелия Рихтер жила в том же здании, в крохотной, но уютной квартирке.
Они спустились в подземный гараж, где Колокольцев (разумеется, на привилегированном месте) парковал свой чёрный седан BMW 326. Формально служебный – ибо с номерами СС – но на самом деле этого было его личное авто, которое он (к немалому удовольствию главного завхоза СС Освальда Поля) приобрёл на свои деньги.
Институт изучения оккультных наук располагался там же, где и штаб-квартира Анненербе – в берлинском районе Далем, который ещё в начале века получил прозвище «немецкий Оксфорд». Институт занимал целиком солидного размера трёхэтажный особняк, окружённый небольшим, но очень красивым парком.
Амелия предсказуемо встретила их в фойе Института. У неё был свой личный кабинет, но он был настолько маленький (чуть больше стандартной кладовки), что втроём там было просто не разместиться… да и вдвоём тоже… сложно.
За прошедший с их последней (и единственной) встречи месяц, она… нет, не похорошела, ибо хорошеть было уже, собственно, практически уже некуда – она и месяц назад была оглушительно, сногсшибательно, царственно прекрасна.
Просто заметно успокоилась – что было совершенно неудивительно, учитывая космическую разницу между расстрельным подвалом киевской штаб-квартиры Эйнзацгруппы С и фойе привилегированного НИИ, входившего в состав научной империи Анненербе. И стала… да, именно радостной. Почти счастливой.
Окинула взглядом Эрику, улыбнулась ей и представилась: «Амелия Рихтер, сотрудница Института… хотя я предпочитаю, чтобы меня называли Лия…»
Института изучения оккультных наук Анненербе официально не существовало, ибо официально изучение оккульта в рейхе было запрещено. Поэтому его сотрудники называли свою организацию либо Институт Хайнца Грюна, либо просто Институт.
Эрика недружелюбно (ибо разница во внешности была… существенной) посмотрела на Амелию и ещё менее дружелюбно ответила: «Эрика Фосс. Криминальдиректорин Эрика Фосс…»
Амелия кивнула – и совершенно спокойно заявила: «Я знаю, что ты ревнуешь, причём сильно ревнуешь. Не волнуйся – у тебя нет на это никаких оснований. Я отношусь к Роланду как к сильному и заботливому старшему брату… хотя он мне скорее отец… ибо месяц назад подарил мне вторую жизнь»
От такой откровенности Эрика просто потеряла дар речи. А Амелия обратилась к Колокольцеву: «Береги её. Она тебя по-настоящему любит… причём сильно любит. Очень сильно любит…»
Затем неожиданно заявила, обращаясь к Эрике. «Тебе просто несказанно повезло, что ты его встретила. Если ты – не дай Бог – попадёшь в беду, он рискнёт всем, весь мир перевернёт, но тебя вытащит… как вытащил меня. Нужно будет, без колебаний встанет между тобой и Смертью. И не промахнётся…»
«Не промахнусь» - спокойно подтвердил он. И неожиданно даже для самого себя добавил: «И раньше не промахивался, и теперь не промахнусь…»
Эрика изумлённо уставилась на него, а Амелия просто пожала плечами: «Я и не сомневалась…»
Он махнул рукой, обращаясь к Эрике: «Потом расскажу». Амелия поднялась и поманила их за собой: «Я предлагаю пройти в переговорную – это на втором этаже. Там будет гораздо удобнее общаться»
Переговорная представляла собой неожиданно комфортный – и очень практичный – гибрид кухни и столовой. Оформленный, как ни странно, в охотничьем стиле.
Гостеприимная Амелия (сказывалось, что она родилась и выросла в Украине) сварила ароматнейший (и явно вкуснейший) кофе, к которому присовокупила сахар, сливки и знаменитый эльзасский яблочный пирог – такой ему когда-то приготовила Матильда Бенуа, муж которой был родом из Эльзаса.
По-хозяйски (Колокольцев не сомневался, что ещё совсем немного времени – и весь Институт будет у неё под каблуком) уселась за стол и махнула рукой в сторону яств: «Угощайтесь. На сытый желудок общаться и проще, и легче…»
Когда они насытились – Амелия лишь немного пригубила кофе, закусив маленьким кусочком пирога – она вздохнула: «Теперь можно и о деле».
Заметно подобревшая Эрика (эльзасский пирог творит ещё и не такие чудеса) подробно и тщательно описала ситуацию, после чего передала Амелии предсмертные записки убийц-самоубийц. Та внимательно прочитала, затем вздохнула и вынесла свой вердикт:
«Понятно, что это никакие не души умерших родственников – вопреки распространённому заблуждению, приходит в наш мир они не могут, у них просто нет необходимых для этого ресурсов…»
Сделала многозначительную паузу – и уверенно заявила: «Вне всякого сомнения, это ламии. Только какие-то странные ламии… я бы сказала, что ламии-мутанты…»
«Кто такие ламии?» - деловым тоном профессионального детектива осведомилась Эрика. «И почему мутанты?»
Амелия спокойно объяснила: «В греческой мифологии, Ламия была царицей Ливии и любовницей Зевса, которому она родила нескольких детей. Жена Зевса Гера из ревности изувечила Ламию, сделав её безобразной, а её детей убила. После этого, говоря современным языком, у неё капитально уехала крыша… в результате она стала отнимать детей у матерей и съедать их заживо…»
Эрику аж передёрнуло: «Фу, гадость какая…». Затем вздохнула – и уже совершенно спокойным голосом понимающе добавила: «Хотя после такого крыша ещё и не так уехать может… это я, как детектив убойного отдела Крипо говорю…»
Амелия кивнула – и спокойно продолжила: «На самом деле ламии – это демоны, которые приходят к матерям – обязательно одиноким матерям, у всех ваших клиенток мужья или умерли, или погибли на войне…»
«Точно так» - подтвердила Эрика. Лия продолжала: «… и разными способами убеждают их сначала убить своих детей, а потом покончить с собой… кстати, как это происходило?»
Детектив Фосс грустно вздохнула: «Детям давали сильнодействующее снотворное, потом душили подушкой. Мамы вешались…»
Лия кивнула: «Да, именно так ламии и работают – ибо и яд может не подействовать, и упав даже с большой высоты, можно выжить, и рука с пистолетом может дрогнуть… а тут смерть гарантирована…»
И продолжила: «А мутанты потому, что уж очень нетрадиционно себя ведут. Атакуют стаями, хотя раньше ламии всегда работали соло. Под родственников маскируются, хотя раньше в иной мир приглашала сама Ламия – с большой буквы. Демон оглушительной, ослепительной, завораживающей, колдовской, дьявольской красоты…»
И обеспокоенно добавила: «И самое страшное, что никого и ничего уже не боятся, хотя изначально ламии всё же трусоваты были. Достаточно было жёстко прикрикнуть, и они исчезали навсегда, оставив женщину в покое…»
«Есть идеи, почему мутировали?» - обыденным тоном осведомился Колокольцев.
Амелия пожала плечами: «Есть у меня одна версия, только она тебе не понравится…»
Он покачал головой: «Мне в этой истории всё не нравится. Так что ты вряд ли можешь меня чем-то неприятно удивить…»
Лия неожиданно спросила, кивнув на Эрику: «Она в курсе твоих похождений на оккупированных территориях за последние три месяца? Знает, что означает К в названии твоей зондеркоманды?»
«Кстати, действительно» - в высшей степени заинтересованно осведомилась Эрика. «По РСХА давно ходят слухи о таинственной Зондеркоманде К, только никто не знает, что это за подразделение и кто ей командует. Я только что узнала, что это твоя зондеркоманда…»
Амелия развела руками: «Я предупреждала, что не понравится». И объяснила: «Извини, но я не смогу ничего ей объяснить, если ты ей не расскажешь о своих похождениях…»
«Тебе допуск оформили?» - осведомился он, обращаясь к криминальдиректорин. Он был уверен, что оформили – Небе к таким вещам относился очень серьёзно – но он хотел быть уверен.
Эрика кивнула: «Оформили, конечно. Совершенно секретно и даже выше – по особому разрешению…»
«Считай, что оно у тебя есть» - улыбнулся Колокольцев. И объяснил: «К означает Карфаген. Зондеркоманда К была создана почти ровно три месяца назад, в Белоруссии… точнее, в Минске. Её бойцы и офицеры были набраны из числа солдат и офицеров Эйнзацгруппы В, которой командовал и командует шеф Крипо бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Артур Небе…»
«Теперь понятно, почему у вас такие близкие отношения…» - протянула Эрика. Колокольцев покачала головой: «Не только поэтому; мы и раньше вместе работали по очень серьёзным – и совершенно секретным – делам. Но в целом ты права – Операция Карфаген нас весьма сблизила, мы практически подружились…»
Взглянул на изумлённое лицо детектива Крипо и продолжил: «Зондеркоманда К была создана для выполнения Операции Карфаген, цель которой состоит в том, чтобы закрыть Ворота в Ад, которых на тот момент было выявлено девять, хотя я подозреваю, что их на самом деле двенадцать…»
От изумления, смешанного с ужасом, Эрика совсем потеряла дар речи. А Лия усмехнулась: «Добро пожаловать в реальный мир детектив Фосс. Обычные люди видят, слышат и осязают лишь одну седьмую настоящего мира, а тебе представилась уникальная возможность увидеть несколько больше…»
К Эрике неожиданно вернулся дар речи. «Почему одну седьмую?» - удивлённо спросила она.
Ей ответил Колокольцев: «У нашего мира, как и у каждого человека, всего семь тел. Одно физическое, материальное, видимое, осязаемое – и шесть духовных, невидимых, нематериальных, неосязаемых. Так называемая наука способна изучать только одно из этих тел – физическое, и то не ахти как успешно. А остальные шесть она вообще не видит… поэтому не видят и обычные люди»
Амелия продолжила излагать свою версию: «Зондеркоманда К сделала своё дело – закрыла все девять Ворот…»
«Десять» - поправил её Колокольцев. «После нашего с тобой разговора ещё одни обнаружились – уже совсем в другом месте…»
Лия удивлённо посмотрела на него и продолжила: «Однако в процессе закрытия Ворот через неизбежные щели в наш мир сумела пролезть какая-то демоническая гадость. И, похоже, по дороге мутировала… отсюда и ламии-мутанты…»
«Кстати» - обратилась она к Колокольцеву, «настоятельно рекомендую создать постоянную структуру для борьбы с этой нечистью – она нам ещё немало головных болей создаст. В виде отдела гестапо или Крипо…»
«Уже» - улыбнулся Колокольцев. «Вот уже неделю как работает… даже результаты есть… вроде»
Амелия удовлетворённо кивнула: «Отлично». А Колокольцев задал совершенно естественный экзистенциальный вопрос: «И что нам теперь с ними делать? Отправить туда, откуда пришли?»
Она кивнула: «Именно так»
«И как ты это предлагаешь сделать?» - недоумённо спросил он. Ибо действительно не имел ни малейшего понятия, как.
«Напугать» - спокойно ответила она. «Достаточно сильно напугать, чтобы они унеслись обратно, обгоняя звуки собственного визга, как говорит моя мама – которая, к счастью, сейчас в безопасности…»
«И чего же они боятся?» - заинтересованно спросила Эрика.
«Смерти» - неожиданно бесстрастно ответила Лия.
«Смерти?» - изумилась детектив Фосс. «Разве они смертны?»
Амелия вздохнула: «Они бессмертны в том смысле, что не могут умереть от так называемых естественных причин – хотя в смерти нет ничего естественного. И от старости тоже – демоны не стареют; более того, в том мире совершенно иное понятие времени. Но убить их можно – этого они и боятся…»
«Чем убить?» - удивился теперь уже Колокольцев. Она объяснила: «Достаточно массивным распятием – золотым или серебряным… обязательно старинным… впрочем, это не твой вариант»
«Потому, что я не священник?». Абсолютно естественное предположение.
Она кивнула: «Да, именно поэтому». И продолжила: «Твой инструмент… точнее, твоё смертельное оружие – это рыцарский меч. Твой Дюрандаль…»
«Дюрандаль?» - удивился он. Она рассмеялась: «Вижу, ты не читал Песнь о Роланде… впрочем, её в наши дни мало кто читал даже из Роландов…»
«Роланд Фряйслер не читал точно» - мрачно усмехнулся про себя Колокольцев. «Иначе точно не стал бы заниматься лютой хренью в так называемом Имперском народном суде»
Но промолчал. Лия продолжила объяснение:
«Согласно легенде о Роланде, Дюрандаль был выкован знаменитым французским кузнецом Галаном из того же железа, что и Жуаёз - персональное оружие короля франков, начиная с Карла Великого, который использовался при коронации королей Франции. В настоящее время этот меч находится в Лувре…»
Перевела дух – и продолжила: «Рукоять меча якобы представляла собой мощехранилище, в котором находились кровь святого Василия Великого, нетленный зуб святого Петра, волосы Дионисия Парижского и даже обрывок ризы Богородицы…»
Эрика не выдержала и фыркнула: «Ну и фетишисты, прости Господи…»
Посмотрела на Колокольцева и пожала плечами: «Я тебе говорила, что я лютеранка – а ты знаешь, как мы относимся ко всей этой некрофилии…»
Амелия невозмутимо продолжала: «Дюрандаль Был вручён Карлом Великим своему рыцарю… точнее, маркграфу после принесения последним присяги королю. Куда делся Дюрандаль впоследствии, неясно…»
«У меня есть меч» - спокойно произнёс Колокольцев. И объяснил изумлённым дамам: «Самый настоящий меч – Эредеген; Меч чести СС – причём из дамасской стали. Мне его вручил рейхсфюрер ещё в 1937-м за… в общем, было за что…»
«Меч обязательно должен быть освящён… де-факто святым» - предупредила Амелия. «Католическим святым – еретики и схизматики не прокатят…»
Эрика фыркнула, махнула рукой, но промолчала. Колокольцев усмехнулся:
«Уже. Святость неофициально подтверждена лично Его Святейшеством…»
«Отлично!» - Амалия аж просияла. «Тогда ты полностью готов… хотя, подожди… тебе потребуется ещё плащ рыцаря… да, Тевтонского ордена…»
Колокольцев пожал плечами: «Не вопрос. Директор киностудии UFA мой хороший знакомый – нас лично Йозеф Геббельс познакомил на каком-то приёме в рейхсминистерстве пропаганды…»
«Ты знаком с гауляйтером Берлина?» - удивилась Эрика. Он рассмеялся: «Не просто знаком – мы с ним над очень важными проектами работали. Так что мы даже приятели… в некотором роде»
И продолжил: «Насколько мне известно, они как раз недавно то ли сняли, то ли снимали фильм про Тевтонский орден по заказу СС, так что у них этих плащей должно быть на батальон минимум. Всех возможных размеров…»
Генрих Гиммлер создавал СС как современную – и неоязыческую – реинкарнацию Тевтонского ордена, так что совершенно неудивительно, что он заказал киностудии UFA такой фильм.
Амелия довольно кивнула – и неожиданно спросила Колокольцева, кивнув на криминальдиректорин: «Она тоже поедет… к этим жертвам ламий?»
«Конечно, поеду» - с вызовом в голосе ответила детектив Фосс. Лия её мягко, но решительно осадила: «Соблюдай субординацию, милая. Не ты здесь принимаешь решения…»
Колокольцев кивнул: «Поедет, конечно. Ванду или Лидию в курс дела долго вводить, а мне партнёр просто необходим…»
Амелия вздохнула: «Тогда её надо в униформу переодеть – в гражданском она лёгкая добыча для этих… сущностей, а любую униформу ни побаиваются… тем более, если она рядом с тевтонским рыцарем»
«СС-Хельферин устроит?» - быстро спросил Колокольцев. Эрика закатила глаза к потолку – было очевидно, что эта публика позитивных эмоций у неё не вызывает.
«Ничего, переживёшь как-нибудь» - уверенно заявил Колокольцев. И тут же спросил её: «Рост?»
«Сто шестьдесят три» - неохотно ответила она.
«Размер одежды?»
«Сорок шесть»
Он удовлетворённо кивнул: «Просто идеально». Снял телефонную трубку – он знал, что в Институте имеется очень приличная декадно-шаговая АТС – и набрал номер Лидии Крамер.
После того, как Зондеркоманда К была преобразована в отдел IV-H Главного управления имперской безопасности, эта волчица переехала в штаб-квартиру РСХА, ибо оказалась просто гениальным специалистом по ведению допроса, за услуги которой гестапо постоянно боролось с Крипо – с переменным успехом.
Поэтому Лидия довольно быстро выбила себе отдельный – и весьма комфортный – кабинет на территории политической полиции. Что резко повысило шансы последней в борьбе с конкурентом.
На его счастье, волчица была у себя в кабинете, а не в допросной – после начала операции Барбаросса в гестапо (да и в Крипо тоже) хлынул просто поток арестованных.
Лидия была просто гроссмейстером допроса – у неё «пели» все без исключения; причём в считанные минуты… при этом болевые воздействия она применяла считанное число раз (и с почти мгновенным результатом).
Обычно ей вполне хватало психологического манипулирования – пусть несколько дольше, но зато гораздо комфортнее (после активного участия в его афере тысячелетия, она стала крайне негативно относиться к любым болевым воздействиям на человеческое тело и потому предпочитала обходиться без оных, прибегая к ним лишь в самых крайних случаях).
«Привет, любимый» - нежно проворковала Лидия, услышав его голос. Что было чистой правдой – она действительно его любила. Очень сильно любила, что странным образом сочеталось с просто чудовищной жестокостью, на которую она была способна, хотя и предпочитала обходиться без оной.
«Ты по работе – или...?» - с надеждой спросила она. Надежде не суждено было сбыться, ибо он честно ответил: «По работе». И сразу осведомился:
«Ты в гражданском?».
«Да, конечно» - ответила она. «Здесь не оккупированные территории, моя униформа не приветствуется ни в Крипо, ни в гестапо… так что пока она у меня в кабинете в шкафу висит без дела»
«Ты ведь сто-шестьдесят-четыре ростом, а размер одежды сорок-шесть?» - осведомился он.
«Совершенно верно»- удивлённо ответила она. «Размер лифчика третий»
«Лифчик твой мне без надобности… в данный момент» - усмехнулся он.
«А позже?» - с новой надеждой спросила она. Он задумчиво вздохнул: «Если мне засчитают моё сегодняшнее задание как обычно, то у меня будет три дня отпуска. Так что очень даже возможно…»
Поймал на себе ревниво-ненавидящий взгляд Эрики, закрыл ладонью трубку и улыбнулся ей: «Твой лифчик мне потребуется уже сегодня ночью. Только сначала дело сделаем…»
«Правда?» - она аж засияла.
«Правда» - эхом ответил он. А Амелия рассмеялась и обратилась к нему: «Ты доиграешься – я вот забуду о своей асексуальности и затащу тебя в постель…»
Он снова взял трубку как положено и проинструктировал Лидию: «Сейчас бросаешь всё, берёшь свою униформу и везёшь ко мне домой. И тут же возвращаешься назад – мне только кошачьих боёв на моей вилле не хватает»
Лидия вздохнула и робко спросила: «Может быть, я смогу сделать то, что будет делать та, для которой тебе нужна моя униформа?»
«Не сможешь» - уверенно ответил Колокольцев.
Она удивлённо спросила: «Почему?»
«Потому» - спокойно ответил он, «что у меня нет времени тебя подготовить – всё должно быть сделано прямо сейчас. А выпускать тебя неподготовленную… сколько времени тебя Ванда готовила к волколакам?»
Лидия грустно вздохнула: «Я поняла». Немного помолчала и осторожно спросила: «Это так же страшно?»
Он глубоко вздохнул – и честно признался: «Точно не знаю, но уверен, что по крайней мере так же. Если не страшнее…»
«Тогда передай ей, что я желаю ей удачи» - тихо произнесла Лидия. «И что я буду за неё молиться…»
В последнее время Лидия стала необычайно религиозна – даже начала готовится к переходу в католичество (она была крещена и воспитана в лютеранской вере) под чутким руководством капеллана Зондеркоманды К (а теперь и отдела IV-H) отца Роберта Фальке.
Что Колокольцева не удивило ни разу – даже одного столкновения с волколаками, а у Лидии их было аж два – вполне могло хватить для резкого сближения с католической Церковью.
Просто из инстинкта самосохранения – а ведь у неё ещё были аж двое суток работы с самой Смертью, причём такой работы, которую навсегда стереть из памяти неизбежно захочет даже такая отмороженная на всю голову волчица, которой тогда была Лидия Антоновна Крамер.
Она повесила трубку. Колокольцев вздохнул и обратился к Эрике: «Будет тебе униформа… как только мы доберёмся до моего дома»
Он тоже повесил трубку, затем немедленно её снова поднял, набрал прямой номер директора UFA и приказал от имени рейхсминистра пропаганды (Геббельс ещё в 1937 году дал Колокольцеву такое право) немедленно бросить всё, найти плащ тевтонского рыцаря и гоночным автомобилем доставить на его виллу в Ванзее.
В том же году UFA была де-факто национализирована, поэтому для её директора Геббельс был фактически прямым начальником. Так что он немедленно взял под козырёк и клятвенно пообещал найти и доставить в считанные минуты.
Осталось прояснить важнейший, даже экзистенциальный, вопрос:
«А как их гонять-то?» - недоумённо осведомился он. «То есть, пугать этих самых ламий. Они же, небось, невидимы…»
Амелия кивнула в сторону Эрики: «Для неё – да. А ты… ведь у тебя уже есть опыт визуализации бестелесных сущностей?» - не столько спросила, сколько констатировала она.
Он пожал плечами: «Недавно с Вальфрейей разговаривал как вживую… если это считается»
Лия покачала головой: «Не считается. Фрейя королева, а тут нужна способность видеть сущности рангом пониже. Много ниже…»
Он пожал плечами… и вспомнил. Задумался… надолго задумался – затем с трудом признался: «Ко мне приходила Роза… сразу после той истории…»
«Роза?» - удивилась Амелия. Колокольцев сильно нехотя объяснил: «Я её не смог спасти… ну, ты понимаешь…»
Лия кивнула: «Да, я понимаю». Он глубоко вздохнул – и продолжил: «Я её видел и с ней разговаривал как сейчас с вами. Только она была совсем голая – и светилась изнутри. Так что я её видел в полной темноте светомаскировки…»
Амелия довольно констатировала: «Тогда я за тебя спокойна – ты ламий и увидишь, и так напугаешь, что улетят откуда пришли, обгоняя звуки своего визга… кстати, говорят, что они могут визжать так, что уши заложит…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Это, конечно, к данному делу не относится, но есть у меня ощущение, что у Розы не было к тебе претензий?»
Он покачал головой: «Наоборот, она была мне благодарна…»
Эрика недоумённо посмотрела на них. Лия покачала головой и изрекла: «Милочка, я понимаю, что ты в высшей степени любопытная кыся и вообще детектив убойного отдела. Но поверь мне на слово, чем меньше ты будешь знать, тем для тебя будет лучше. Особенно о Розе и о том, что произошло месяц назад… в одном месте за тысячу двести километров отсюда…»
Детектив Фосс вздохнула – и неохотно кивнула: «Хорошо. Я последую твоему совету…»
Они поблагодарили Амелию и направились к двери переговорной. На прощание Лия нежно поцеловала Колокольцева в щёку (к немалому неудовольствию по-прежнему ревнивой Эрики), глубоко вздохнула и уверенно пообещала:
«Я не религиозна и даже не крещёная. Но у меня есть кое-какие связи в тонком мире, которые я напрягу по полной программе, чтобы они вам помогли. Ибо вам потребуется вся доступная вам помощь… по максимуму»
Колокольцев понял, что он совершенно забыл об одном важнейшем элементе подготовки битвы с ламиями. Поднял трубку телефона, набрал номер междугороднего коммутатора и продиктовал номер в Риме… точнее, в государстве Ватикан. Услышав голос секретаря Пия на другом конце провода, представился:
«Это Роланд фон Таубе. Попросите, пожалуйста, Его Святейшество, чтобы он поручил всем, до кого сможет дотянуться в ближайшие пару часов, чтобы они бросили всё и молились за меня и за успех моего предприятия. Это так же важно, как и Операция Карфаген… собственно, это её продолжение… в некотором роде»
И повесил трубку. Эрика изумлённо уставилась на него, а Амелия одобрительно кивнула: «Правильный ход. Я не христианка совсем, но поддерживаю и одобряю»
Они покинули гостеприимный Институт и направились к нему домой, к огромному удовольствию Эрики. Выехав на дорогу в Ванзее, он хлопнул себя по лбу, остановил БМВ у ближайшего таксофона, вышел из машины, позвонил Эльзе и попросил её срочно приготовить обед.
Лилия предсказуемо сработала быстро и чётко, как и подобает СС-Хельферин – искомая униформа встретила их аккуратно разложенной на диване в гостиной. А вот посылка от UFA где-то застряла…
«Переодевайся» - приказал Колокольцев. «Насчёт документов не волнуйся – с моим мандатом от Гиммлера они тебе не понадобятся…»
Эрика по-военному быстро (Крипо была военизированной организацией) переоделась в серую униформу женских вспомогательных подразделений СС. С удивлением отметив, что форма Лидии сидит на ней как влитая.
«Срочно» на этот раз получилось на скорую руку, поэтому им пришлось удовлетвориться бутербродами с ветчиной, сыром, бужениной и чем-то ещё, что сделало эту незатейливую еду просто невероятно вкусной.
Еду запили домашним компотом из яблок (перед операцией сухой закон соблюдался неукоснительно – особенно перед такой операцией) а десерт (баварский яблочный торт) настоящим кофе со свежайшими сливками.
Колокольцев уже хотел было снова позвонить директору UFA и навешать ему галактических люлей, но в дверь вдруг позвонили. Через минуту в столовой материализовался дворецкий Гюнтер с внушительного размера пакетом в руках.
И осведомился: «Куда пакет от UFA положить?»
«Здесь оставь» - спокойно ответил хозяин дома. И добавил: «Спасибо. Свободен.»
Подошёл к Эрике, нежно обнял за плечи (он почувствовал, что ей сейчас очень нужна его поддержка) и прошептал на ухо: «Подожди меня здесь – я быстро».
Вышел из столовой, прошёл в кабинет, добыл из шкафа эредеген, оглядел его, и усмехнулся про себя: «Теперь я знаю, что тебя зовут Дюрандаль». И вернулся в столовую.
Эрика изумлённо-восхищённо уставилась на фактически прямую саблю (ибо эредеген был оружием односторонней заточки). Однако оружием самым что ни на есть настоящим – ударом булатного клинка меча СС умелый воин мог разрубить своего оппонента пополам – от макушки до копчика.
Колокольцев объяснил: «Это и есть эредеген» «Наградной меч офицеров СС. Настоящий меч – причём совершенно уникальный... причём аж дважды»
«И в чём его двойная уникальность?» - заинтересованно спросила Эрика (однажды детектив – всегда детектив).
Колокольцев гордо вздохнул: «Как и все мечи СС, этот… теперь я знаю, что его зовут Дюрандаль, сделан личным дизайнером Гиммлера, штандартенфюрером СС Карлом Дибитшем…»
Дизайнером не только мечей, но и кинжалов СС и официальных фарфоровых изделий Чёрного ордена.
«… лично для меня по особой технологии. Обычный меч СС – даже офицерский и генеральский – всё же больше украшение, чем оружие, хотя и им можно человека пополам разрубить…»
Детектив Фосс уважительно кивнула: «Ничего себе…». Колокольцев продолжал:
«Этим мечом можно насквозь проткнуть рыцаря в полных доспехах. И разрубить противника, защищённого средневековой кольчугой. Обитый металлом деревянный щит эта игрушка разрежет как горячий нож масло… я проверял…»
Стараниями уйгура Алекса Колокольцев ещё в детстве освоил кендо – японское искусство фехтования на мечах. К которому затем добавил – спасибо маме-циркачке – искусство работы с мечами, палашами и шпагами времён мушкетёров короля Людовика XIII.
Эрика ещё более уважительно кивнула: «Впечатляет». И тут же осведомилась: «А вторая уникальность?»
Колокольцев объяснил: «Это единственный меч СС, освящённый в христианской Церкви» - объяснил он. «Самым настоящим католическим святым... правда, таковым он – как мне клятвенно пообещал Его Святейшество Пий XII официально станет только после смерти… которая, надеюсь, случится ещё не скоро…»
«Если вообще случится» - подумал Колокольцев. Ибо точно знал, что Баронесса уже начала подбивать клинья к отцу Роберту Фальке, дабы склонить его к прохождению Преображения.
Ибо уж очень ей захотелось создать первого в истории человечества священника-людена… точнее, сначала священника, а потом уже людена (граф Вальтер фон Шёнинг прошёл обратное превращение, ибо сначала стал люденом и только потом, более тысячелетия спустя, стал католическим священником – а потом и тайным кардиналом).
«Очень интересно» - с любопытством настоящего детектива – даже женщины-детектива – произнесла Эрика Фосс. «А можно поподробнее… насчёт его святости?»
«Ты же лютеранка… вроде» - удивился он. «У вас же вроде как нет святых в католическом смысле»
Она пожала плечами: «Всё равно интересно… да я и не особо религиозна»
Он кивнул: «Хорошо». И рассказал, мягко говоря, жутковатую историю.
«Отец Роберт Фальке – полукровка, у него отец немец, а мать из польских дворян – был настоятелем францисканского монастыря Непорочной Девы… в смысле, Богоматери…»
Эрика кивнула: «Я поняла». Она продолжил: «Монастырь находился в окрестностях Варшавы, отношения с оккупантами у него были ровными…»
Не в последнюю очередь благодаря покровительству заместителя начальника полиции безопасности и СД в Варшаве, штурмбанфюрера СС Хорста Людвига Энке (на удивление ревностного католика), с которым Колокольцев подружился ещё осенью 1940 года, когда они прикрыли сообщество священников-педофилов.
«… причём на эти отношения не повлияло даже укрывательство отцом Робертом двух тысяч евреев в его монастыре…»
По той же причине – плюс покровительство уже и Колокольцева тоже (последний резко негативно относился к самой идее окончательного решения еврейского вопроса, не говоря уже о методах, выбранных СС).
Детектив Фосс, которая к еврейскому вопросу относилась примерно так же, как и Колокольцев, уважительно кивнула: «Смелый священник. Очень смелый…»
Колокольцев грустно вздохнул – и продолжил: «И всё было бы ровно и дальше, если бы польские коммунисты, которые не боятся ни Бога, ни чёрта, а о чести и совести не имеют представления от слова совсем…»
«О да!» - рассмеялась Эрика. «Меня как-то отправили в Краков на помощь тамошней полиции, благо я свободно владею польским…»
«Ты владеешь польским?» - осведомился он. Разумеется, на своём втором родном языке. Детектив Фосс вздохнула – и ответила на том же языке:
«Мама родилась и выросла в Верхней Силезии. Для неё польский такой же родной, как и немецкий… вот и меня приобщила. А ты откуда знаешь польский?» - заинтересованно осведомилась она.
Он рассмеялся в ответ: «Та же история… почти. Я родился и вырос в Белостоке; польский мой второй родной язык… или третий, ибо первый всё же русский, второй немецкий, а третий…»
Она кивнула: «Значит, родственные души». И продолжила: «Ну так вот – насмотрелась я в Кракове на местных коммунистов. Редкостная сволочь…»
Он снова грустно вздохнул: «Ну так вот, варшавские коммунисты – разумеется, без ведома отца Роберта – запустили в монастыре… подпольную радиостанцию»
«Понятно» - усмехнулась Эрика. «В самом прямом смысле ничего святого… впрочем, что с этих краснопёрых взять. Одно слово – слуги Сатаны…»
Колокольцев кивнул: «Полностью согласен». Ибо на данную тему мог прочитать целый курс лекций… точнее, даже читал. В СД, гестапо… а потом и в РСХА.
И продолжил: «Коммунистов, конечно, быстро переловили…»
Ибо Хорст Людвиг Энке и его ягдкоманда своё дело знали зер гут и хлеб с маслом ели не зря.
«… но никто, естественно, не поверил, что настоятель был ни сном, ни духом…»
Несмотря на все усилия Энке. Которому тогда не пришло в голову обратится к Колокольцеву… что едва не закончилось для священника трагически.
«Естественно» - усмехнулась Эрика. «И эту братию я тоже знаю – в таких делах разбираться им не свойственно совершенно. Метут всех подряд, а виновен или нет – их не интересует»
Колокольцев кивнул – и продолжил: «Сначала его отправили в печально знаменитую варшавскую тюрьму Павяк…»
Детектив Фосс мрачно кивнула: «Наслышана. Жуткое место…»
«… а спустя три месяца, в мае 1941 года, отправили в Аушвиц…»
«Не факт, что в худшие условия» - прокомментировала Эрика. «Я там не бывала – хвала Господу – но коллеги по своим делам посещали. Понятно, что концлагерь и всё такое – но всё же не Павяк…»
Колокольцев продолжил: «Теперь собственно о святости отца Роберта. Даже в жутких условиях Павяка и лишь немного лучших в Аушвице он продолжал свою пастырскую деятельность — утешал, крестил, исповедовал, совершал богослужения.
Он сам попросил отвести ему место в самом грязном месте барака — у дверей, где стояла параша, чтобы всегда иметь возможность благословлять выносимых умерших узников – смертность там была жуткая...»
«Слышала» - кивнула детектив Фосс. «Говорят там тиф такой ходил… и ходит, что прямо косой косит… а местная медицина – если её можно так назвать – справиться то ли не может, то ли не особо хочет…»
Он грустно кивнул – и продолжил: «У отца Роберта были больные лёгкие, но, возможно, он бы выжил… если бы не трагическая случайность…»
«Снова не обошлось без комуняк?» - мрачно усмехнулась Эрика.
Колокольцев покачал головой: «На этот раз обошлось – хотя отцу Роберту от этого было не легче…»
И продолжил: «В начале июле 1941 года из блока № 14, в котором жил отец Максимилиан, исчез заключённый. Беглеца найти не удалось - позже выяснилось, что он утонул в выгребной яме…»
Детектив Фосс невозмутимо пожала плечами: «Я не удивлена. По рассказам побывавших там моих коллег, там ещё и не такое случалось…»
Колокольцев продолжил: «Тогда заместитель коменданта лагеря – комендант Хёсс был в отъезде - оберштурмфюрер СС Карл Фритцш отобрал десять узников, которых приказал уморить голодом…»
Детектив Фосс мрачно кивнула: «И снова я не удивлена. По отзывам моих коллег, редкостный дебил – он даже среднюю школу не закончил - и патологический садист. Ума не приложу, как его вообще в СС приняли – там же, вроде, какое-то психологическое тестирование есть…»
Колокольцев покачал головой: «Не в СС вообще, а в гестапо, полиции безопасности и СД… ну, и в эйнзацгруппах, конечно. Ибо последние такого могут наворотить – с их-то возможностями и полномочиями…»
Суда по отчётам эйнзацгрупп, которые Колокольцев регулярно получал и читал (положение обязывало), тестирование мало помогло. Ибо даже если делить число жертв этих самых настоящих моторизованных эскадронов смерти на три, картина всё равно складывалась вполне себе инфернальная.
В очередной раз грустно вздохнул – и продолжил: «Это наказание Фритцш назначил в назидание и на устрашение заключённым, чтобы больше никто не пытался бежать…»
Эрика мрачно прокомментировала: «По словам моих коллег, обычная практика в любом концлагере. Правда обычно вешают – и только пойманных беглецов, остальным светит максимум порка, но этот отморозок решил и тут выделиться…»
Колокольцев кивнул – и продолжил: «Один из отобранных ими людей, польский сержант Франтишек Гаёвничек заплакал: Неужели я больше не увижу жену и детей? Что же теперь с ними будет?». Тогда отец Роберт вышел из строя и предложил свою жизнь в обмен на жизнь сержанта. Фритцш принял его жертву»
Детектив Фосс кивнула: «Я слышала, что он почему-то люто ненавидел священников. Так что я снова не удивлена совершенно…».
И добавила: «Впрочем, теперь я поняла, почему отец Роберт – самый настоящий святой – без дураков. Ибо это поступок абсолютно святого человека…»
Затем неожиданно усмехнулась: «Что-то мне подсказывает, что на этот раз этот на всю голову больной садист получил эпический облом… и нехилых люлей в придачу…»
«Правильно подсказывает» - улыбнулся Колокольцев. И продолжил: «Я позвонил Фритцшу, отчитал его по первое число, потребовал немедленно освободить священника и немедленно доставить на аэродром в Краков. Куда я за ним прилетел лично – на своём Тайфуне…»
Эрика кивнула: «Да, я наслышана. Это же вроде типа гражданский четырёхместный вариант сто девятого? На котором ты… сколько насбивал?»
«Шестьдесят семь побед» - с гордостью ответил Колокольцев. «Сорок пять в Норвегии и Франции, двадцать два на Восточном фронте… из последних восемь в одном бою…»
«Рыцарский крест и листья за это?» - с огромным уважением спросила Эрика.
Он кивнул. «А мечи?» - осторожно осведомилась она. «За Операцию Карфаген?»
Колокольцев снова кивнул. И добавил: «Да, ты не ошиблась. Bf.108 Тайфун действительно в некотором роде гражданский вариант истребителя Bf.109»
«А как ты вообще узнал о злоключениях отца Роберта?» - несколько недоумённо спросила Эрика. «Ему просто повезло – я знаю, такое бывает… или?»
«Или» - усмехнулся Колокольцев. «На этот раз или…». И объяснил:
«Когда я собирал свою Зондеркоманду К, мне, скажем так, знающие люди настоятельно порекомендовали включить в её состав – в качестве неофициального капеллана, неофициального потому, что в СС официальных нет»
Она кивнула: «Я в курсе. Мой бывший – лютеранский капеллан в вермахте…»
Он продолжил: «… католического священника – причём реально святого…»
«Я поняла» - улыбнулась Эрика. И уверенным тоном профессионального и опытного детектива констатировала: «Ты сразу понял, что в наши дни святого католического священника можно найти только в тюрьме или концлагере, обзвонил основные… и узнал про отца Роберта…»
«Про его злоключения» - поправил её Колокольцев. «О существовании отца Роберта я знал и раньше – и, если бы наши общие знакомые в варшавской полиции безопасности мне сразу позвонили… служил бы он себе спокойно в каком-нибудь мюнстерском храме. Под надёжной защитой тамошнего архиепископа и моего соратника графа Клеменса фон Галена…»
«Соратника?» - удивилась детектив Фосс. Он кивнул: «В августе этого года мы с ним, наконец, прикрыли программу принудительной эвтаназии Акция Т4…»
Она одобрительно кивнула: «Давно пора. А то эти чёртовы мозгоправы совсем берега потеряли. И в дурку кого попало запихивали, и в газовые камеры…»
И тут же неожиданно помрачнела, и робко-осторожно попросила: «А можно мне что-нибудь типа твоего меча? А то меня всё же потряхивает…»
Он задумался. Надолго задумался. Затем кивнул – и уверенно объявил: «Думаю, что у меня есть как раз то, что тебе нужно…»
Поднялся, вышел из столовой, прошёл в кабинет, открыл сейф, достал из него искомый предмет, затем закрыл и запер сейф. Вернулся в столовую – и протянул предмет Эрике. Она автоматически взяла – и изумлённо ахнула:
«Боже, какая красота… я в жизни ничего подобного не видела…»
Ибо у неё на ладони лежал (на вид весьма старинный) тяжёлый золотой крест длиной примерно в пятнадцать и шириной в десять сантиметров. Обильно инкрустированный небольшими драгоценными камнями.
«Это крест святого Иннокентия III» - объяснил он. «Одного из величайших пап Римских в истории Церкви. В начале XIII века он огнём и мечом истребил дьявольскую катарскую ересь – и тем самым спас и Церковь, и вообще всю христианскую цивилизацию…»
И добавил: «Мне его подарил Его Святейшество Пий XII… когда я ему доложил об Операции Карфаген…»
Она кивнула: «Я догадалась». И тут же осторожно спросила: «А это ничего, что я лютеранка? Мы же вроде как еретики – с точки зрения Иннокентия III были бы точно…»
Он рассмеялся – и спросил тоном куренного атамана из повести Гоголя Тарас Бульба: «Во Христа веруешь?»
Она удивлённо кивнула: «Верую, конечно»
«В церковь ходишь?». Она грустно вздохнула: «Хожу… иногда»
Он покровительственно заключил: «Тогда всё нормально – бери и пользуйся…»
«Пользуйся?» - удивилась она. Он объяснил: «Держи его в правой руке – и ни в коем случае не выпускай...»
Эрика Фосс вцепилась в крест как будто от этого зависела её жизнь. Что было пугающе похоже на правду.
Он взглянул на часы – и уверенно кивнул: «Нам пора». Они вышли на улицу – он припарковал БМВ перед домом, а не в гараже.
«Куда едем?» - осторожно осведомилась она. И тут же поняла, что сморозила несусветную глупость. Ибо было совершенно очевидно, куда.
Он пожал плечами: «К твоим потенциальным самоубийцам, конечно»
«К кому конкретно?» - деловым тоном осведомилась она.
«К тем, кто ближе живёт, разумеется» - усмехнулся он. Они забрались в автомобиль, он включил зажигание и его служебное авто тронулось с места.
Как ни странно, он был абсолютно спокоен. Ибо, во-первых, после девятикратного общения с волколаками (те ещё милые зверушки) его мало что могло напугать – а ведь был ещё и «визит с другой стороны» Розы Фрумкиной и много что ещё.
А, во-вторых, это ламии должны были его бояться – а не наоборот. Ибо кроме своих жертв (всегда женского пола), они были совершенно безвредны для кого-либо. А вот он мог их запросто своим мечом ликвидировать.
Вопреки распространявшемуся агитпропом стран антигитлеровской (на самом деле, антигерманской) коалиции заблуждению, в Германии гестапо не боялись. Ибо политически законопослушному гражданину (а таких в рейхе было более 99%) гестапо не угрожало ничем.
Но, тем не менее, всё же слегка побаивались. Поэтому Колокольцев, левая пустая петлица на кителе которого безо всякого номерного жетона указывала на его принадлежность к тайной государственной полиции, прекрасно знал, что в его работу вмешиваться никто не будет – и никуда не позвонит. Ибо себе дороже.
Так и произошло – все, кого он встретил во дворе дома, в котором проживала первая пара потенциальных смертников (мама и её сын) – а потом и в самом доме – почтительно освобождали путь (чему немало способствовали и погоны подполковника СС, и целая россыпь боевых наград на его кителе).
Когда они подошли к искомой двери, он передал Дюрандаль своей партнёрше: «Подержи, пока я надену плащ…»
Закончив облачение, он позвонил в дверь. С той стороны раздался приглушённый женский голос: «Кто там?»
«Откройте, гестапо» - спокойным голосом ответил он. Дверь открыла миниатюрная женщина неопределённого возраста (регулярное общение с ламиями может и не так повлиять на человека). К ней прижался мальчик лет семи или около того.
Она оглядела его с головы до ног – и сразу всё поняла. «Они все здесь» - спокойным голосом констатировала она.
Он кивнул. «Я знаю. Это я им приказал здесь собраться». Это было, мягко говоря, не совсем так – просто он не сомневался, что ламии обнаглели настолько, что считали, что им море по колено, сам чёрт не брат… и вообще им совершенно некого и нечего бояться. Их ожидало жестокое разочарование.
Они прошли в гостиную. И Колокольцев сразу увидел с десяток настолько отвратительных существ условно-женского пола (жертвам они показывали себя в виде их покойных родственников, а он их видел в их настоящем обличье), что по сравнению с ними даже самые кошмарные рисунки самых настоящих сумасшедших – доктор Вернер ему как-то показал подборку – смотрелись как лучшие произведения российских передвижников.
Однако интуиция его в очередной раз не подвела – по сравнению с волколаками ламии (при всей своей инфернальной отвратительности) выглядели как красотки из Мулен Руж. Поэтому он их совершенно не боялся – и даже с определённым интересом изучал… а вот для них его появление на сцене явно оказалось в высшей степени неприятной неожиданностью.
«Я вижу, все в сборе» - усмехнулся он.
Эрика удивлённо посмотрела на него решительно никого и ничего не видела.
«Ты их видеть не можешь… к счастью» - объяснил он по-польски, чтобы женщина с мальчиком ничего не поняли, ибо Гертруда Кляйн вряд ли владела польским. «Они видимы только жертвам и мне...»
Затем решительно извлёк Дюрандаль из ножен. Отбросил ножны в сторону. Ламии заметно напряглись.
Он спокойно продолжил «Я знаю, кто вы и что вы. Вы тоже знаете, кто я и кто за мной стоит...»
Сущности недовольно закивали. Ибо слава о его подвигах – реально подвигах – на ниве закрытия ворот в Ад явно дошла и до тех мест, где обитали ламии.
«… поэтому вот вам мой приказ. Вы немедленно оставляете все свои жертвы в покое. Ещё раз кого побеспокоите – а я узнаю об этом непременно – порублю в капусту. Не справлюсь сам – придёт Святой Михаил Архангел. И тогда вам будет плохо совсем. Всё понятно?»
«Не стоит беспокоить уважаемых обитателей Царствия Небесного» - неожиданно раздался рядом с ним… точнее, справа от него спокойный и уверенный женский голос с явным старонемецким выговором.
Он повернулся на голос. Рядом с ним стояла Вальфрейя – только уже в обличье богини не Любви, как в ашраме фрау Ульрих, а Войны. И потому на ней было не роскошное белоснежное платье до щиколоток, перехваченное в талии золотым поясом и дополненное знаменитым ожерельем Брисингамен, а полная экипировка женщины-викинга (вопреки распространённому заблуждению, у викингов женщины воевали наравне с мужчинами).
Сапоги, штаны, кольчуга; почему-то боевой топор, а не меч; щит диаметром в метр (не столько для защиты, сколько чтобы сбивать противника с ног); шлем – правда, без рогов, в реальности такие встречались крайне редко… и всё.
«Брысь отсюда!» - грозно рявкнула богиня. «И чтобы больше мне на глаза до конца времён не попадались...»
Ламии мгновенно исчезли. Вальфрейя глубоко вздохнула: «Извини за непрошенное вмешательство. Я понимаю, что ты и сам бы справился, но уж больно они мне тут надоели. Лезут во все щели, что б их…»
И усмехнулась: «Ничего, эти теперь точно в наш мир дорогу забудут, а с остальными… кстати, сколько их осталось?»
«Пять» - спокойно ответил он.
«… ты и без меня справишься» - уверенно заявила она. И исчезла.
Мама с мальчиком изумлённо посмотрели на Колокольцева.
«Мальчика убери» - неожиданно приказал он Эрике. «Пусть пока в машине посидит, а ты за ним присмотришь…»
Она взяла мальчика за руку. «Пойдём со мной...»
Ни мальчик, ни его мама и не подумали сопротивляться. Эрика отвела его в машину. Посадила на заднее сиденье. Вручила свой полицейский значок и села рядом с ним. Мальчик с интересом приступил к его изучению.
Колокольцев подошёл к женщине. Которая от испуга просто вжалась в диван.
«Встать!» - негромко приказал он ей. Она послушно поднялась. Встала по стойке смирно. Ноги вместе, руки по швам.
«Христианка?» - осведомился он.
Она испуганно кивнула. «Лютеранка»
Он влепил ей пощечину. Потом другую. Она дернулась, но промолчала.
«Лютеранка... мать твою» - негромко, но очень жёстко произнёс он. «Библию, небось изучаешь, на богослужения ходишь...»
Она снова испуганно кивнула.
«... тебя же, дуру, предупреждали с бестелесными сущностями дела не иметь.Что всё это есть слуги Дьявола. Который есть лжец и отец лжи...»
«Руки вперёд» - приказал он. «Ладонями вверх...»
Она покорно вытянула руки.
Он взял со стола непонятно как оказавшуюся там (видно, сын уроки делал) неожиданно длинную деревянную линейку. Хлёстко ударил женщину сначала по одной ладони, затем по другой. Она зашипела от боли, но руки не убрала.
«Это тебе чтобы лучше запомнила...»
Она покорно кивнула.
«... что вся эта дрянь, которая к тебе приходила, никакого отношения к твоим покойным родственникам не имеет. Никакого. Это демоны, ламии, которые под них маскируются...»
Он сделал многозначительную паузу, затем продолжил:
«... чтобы затащить тебя в Ад. Ибо самоубийцы все без исключения в Ад попадают. На вечные мучения...»
Она с ужасом смотрела на него.
«Опусти руки»
Она подчинилась.
«В Аду очень больно, очень страшно, очень одиноко и никто никого не любит. И длится всё это Вечность...»
Ещё одна многозначительная пауза.
«Представь себе самый страшный кошмар. Самую жуткую боль. Самое лютое одиночество. Умножь на тысячу. Это и есть Ад. И длится это Вечность...»
Она смотрела на него уже не просто с ужасом. А с бесконечным ужасом.
«Поняла, от чего тебя только что спасли? И – весьма вероятно – и твоего сына тоже...»
«Поняла» - она наконец-то смогла выдавить из себя хотя бы одно слово.
«Ты поняла, что ты должна быть за это наказана?»
Она кивнула. «Поняла»
«Жёстко наказана?»
Она снова кивнула. «Да»
«Тогда спускай трусы до колен, поднимай платье и ложись на живот на диван...»
Она покорно выполнила его приказ. Он надел ей наручники на запястья и лодыжки. Привязал веревкой к стульям, которые добыл из кухни.
«Рот открой»
Она подчинилась. Он вставил ей в рот кляп – банальную тряпку, которая обнаружилась на кресле.
И влепил ей полсотни ударов офицерским эсэсовским ремнём по ягодицам. Неожиданно симпатичным ягодицам. Затем умелым движением вколол лошадиную дозу анальгетика. Смазал ягодицы средством для снятия синяков.
Затем вернул её трусы на место. Отвязал от стульев. Снял наручники.
«Поднимайся»
Она с трудом поднялась. Он освободил её от кляпа. Как ни странно, её лицо было не таким уж и заплаканным.
«Спасибо» - неожиданно прошептала она.
Он пожал плечами: «Это моя работа. Мне за это деньги платят...»
Неожиданно заметив, что это было чистейшей правдой. В этом случае, по крайней мере.
«Чтобы таких как мы... глупых и наивных от Ада спасать?» - тихо спросила она.
Он кивнул. «Да»
Она опустилась на колени. «Я только когда ты меня... наказывал, поняла, что ты для нас сделал. Для меня и для Роберта. Что ты спас и наши жизни и наши души...»
Вздохнула и прошептала: «Я всё для тебя сделаю. Всё, что ни попросишь...»
Он усмехнулся. «Не дури больше. Мне этого будет достаточно. Более чем...»
Повернулся, вложил меч в ножны, вышел из квартиры, снял с себя плащ тевтонского рыцаря (нечего местных жителей пугать), спустился по лестнице и вышел во двор и подошёл к БМВ. Открыл заднюю дверь.
«Роберт?» - обратился он к мальчику
Мальчик кивнул.
«К маме бегом марш!» - скомандовал Колокольцев. Мальчик буквально в мгновение ока исчез за дверью дома.
«Куда теперь?» - осведомилась Эрика. И снова поняла, что сморозила глупость.
«К следующим наивным и глупым» - усмехнулся он.
И ловко забрался на водительское сиденье служебного седана. БМВ тронулся с места. Он заботливо спросил: «Никто тебя не беспокоил… в смысле бестелесной гадости?»
Эрика покачала головой: «Нет, никто – видимо твой крест… в смысле, крест святого Иннокентия их отпугивает как можжевеловый дым комаров. Хотя состояние… некомфортное, скажем так».
Оставшиеся пять потенциальных убийц-самоубийц они вернули в нормальное состояние (отбив всякое желание переходить в мир иной) ещё до наступления темноты. Когда они закончили, Колокольцев позвонил из ближайшего таксофона Артуру Небе. И проинформировал: «Дело сделано. Передай рейхсфюреру – ты же сначала получил его разрешение…»
«Получил, конечно» - рассмеялся шеф Крипо. «Иначе он бы мне голову оторвал»
«… что я явочным порядком беру свои законные три дня отпуска…»
Его задания были настолько энергозатратными, что без «перезарядки батареек», на которую ему было нужно как раз три дня, он бы уже давно в самом прямом смысле сгорел на работе. Сгорел изнутри. Точнее, выгорел.
«Это подразумевалось» - спокойно ответил бригадефюрер. Колокольцев продолжил: «А с тебя ящик виски. Бушмиллз, 16-летней выдержки»
«Ты ж не пьёшь?» - удивился Небе. Колокольцев мрачно усмехнулся:
«С такими подлянками, которую ты мне сегодня покинул, в запой уйдут и не такие трезвенники. А если к этому добавить, что в бытность мою твоим гостем в Минске я познакомился с подвигами твоих подчинённых – да и с ними самими – гораздо ближе, чем мне хотелось бы… точнее, чем привиделось в самых жутких кошмарах…»
«Я понял» - усмехнулся Небе. «Не волнуйся, будет тебе твой Бушмиллз». И повесил трубку.
Колокольцев примерно догадывался, где его в некотором смысле приятель (хотя после белорусских художеств Эйнзацгруппы В отношения между ними заметно охладели) возьмёт деньги на покупку элитного ирландского виски на чёрном рынке столицы рейха. Но это его не волновало совершенно – лучше пусть ему, чем кому-либо другому, а источнику средств всё равно.
Колокольцев улыбнулся Эрике: «Как видишь, я выполнил своё обещание. Будет у тебя ночь любви… только сначала свою благоверную проинформирую, чтобы меня не ждала…»
Она благодарно обняла его за шею, страстно поцеловала в губы, затем обеспокоенно отстранилась: «Ты её сейчас позвонишь?».
Он покачала головой: «Такие вопросы по телефону не решаются…»
Привлёк её к себе и погладил по голове: «Пообещал – значит сделаю. Ирме наплевать на мои похождения, она знает, что это неизбежно, и что никто меня у неё не отобьёт – ты так уж точно…»
Детектив Фосс рассмеялась: «Это точно. Хоть я и всецело поддерживаю фюрера и партию… кроме известных тебе вопросов…»
Насильственной эвтаназии и гонений на евреев.
«… и даже сама вступила в НСДАП, но ни замуж не хочу, ни детей рожать…»
«Я бесплоден» - улыбнулся он. Она довольно кивнула: «Я знаю. Меня это вполне устраивает». А он продолжил объяснение: «Мы с Ирмой уже десять лет вместе; она меня очень хорошо чувствует, и сразу поймёт, что я имел дело с инфернальной гадостью…»
Эрика кивнула: «Мы, женщины, очень чувствительны, так что неудивительно»
«… что её очень сильно обеспокоит. Когда я с Вандой… ну, или с Лидией, ей спокойно, она их знает и знает, что они способны мне помочь, но сейчас их со мной нет…»
«Понятно» - вздохнула детектив Фосс. «Тебе ей нужно показаться вживую, чтобы она увидела, что ты в порядке…»
Он кивнул. «Тогда поехали»
Ирма предсказуемо была на своём рабочем месте – в знак признания её заслуг ей выделили пусть и маленький, но отдельный кабинет. Когда он вошёл, она испуганно посмотрела на него: «На тебе лица нет. Что случилось?»
Он опустился на стул и неожиданно даже для себя потребовал: «Выпить дай. Я знаю, что у тебя есть заначка… моего любимого…»
Она хотела что-то сказать, но махнула рукой. А н мрачно прокомментировал: «Надо как-то унять твоего фактического шефа. С ним не только запьёшь, но и в запой уйдёшь… надолго»
Ирма Бауэр была переведена в Главное управление имперской безопасности из старших надзирательниц концлагеря Равенсбрюк приказом шефа РСХА Рейнгарда Гейдриха (с ведома шефа WVHA Освальда Поля, которому подчинялся Равенсбрюк).
Первым её успешным раскрытием стало «дело открыточников», которое она раскрыла за 17 часов (даже не за 24)… после того, как объединённая группа гестапо и Крипо безуспешно билась полгода.
Поскольку дело было политическим, Ирму (которую сразу повысили в звании до криминальинспектора) прикрепили в гестапо в качестве детектива по особо сложным делам при шефе этой организации Генрихе Мюллере. С условием, что она будет работать и над делами Крипо – в случае необходимости.
Поскольку гестапо было, мягко говоря, специфической организацией, а таланты Ирмы лежали в области почти исключительно чистого полицейского сыска, то неудивительно, что она почти всё рабочее время тратила на расследование дел Крипо. Поэтому её фактическим начальником был шеф уголовной полиции бригадефюрер СС Артур Небе.
Колокольцев продолжал: «Сегодня он мне подкинул дельце… в общем, представь себе волколаков. Только сразу десять – и бестелесных. И таких шесть столкновений за пять часов…»
«Не представляю» - честно призналась Ирма. «У меня воображения не хватит»
И тут же уверенно добавила: «Не сомневаюсь, что это было страшно. Очень страшно. Но ты ведь справился… ты же всегда справляешься…»
И протянула ему заполненный наполовину внушительного размера стакан. Он залпом осушил. Ему тут же заметно полегчало.
Глубоко вздохнул – и кивнул: «Справился, конечно»
Она заботливо-обеспокоенно спросила: «Чем я могу помочь?»
Он грустно вздохнул: «Я понимаю, что тебе это будет тяжело услышать, но я сегодня не буду ночевать дома. Не потому что…»
Она неожиданно порывисто обняла его: «Я поняла. Ты столкнулся с чем-то необычным и пока не будешь уверен, что это мне не повредит…»
Он кивнул. Она глубоко вздохнула, затем неожиданно опустилась на колени, обняла его ноги и прошептала: «Господи, как же я тебя люблю… И как же ты меня любишь, ты так трепетно, нежно и бережно ко мне относишься…»
Колокольцев пожал плечами: «Я просто слишком хорошо знаю, на что способны эти твари, если им удастся напасть на неподготовленного человека. Сам только что видел пример… и не один»
Это было чистой правдой. Он почти не сомневался, что Ирме ничего не грозит, но, к сожалению, только почти. И только поэтому согласился провести ночь с Эрикой, ибо последней точно ничего не грозило – он об этом уже позаботился.
Он вздохнул: «Сейчас мне нужно банально отоспаться и вообще отдохнуть. Поэтому я поеду на квартиру Сары Бернштейн…»
Это была его третья рабочая квартира. В первой сейчас жила Лидия Крамер; во вторую – семьи Лауэри – вселилась Ирена Келлер, поэтому они были для него недоступны (выгонять женщин он не мог, спать с ними тоже – ровно по той же самой причине, по которой не мог спать со своей законной женой).
«… а завтра разберусь с произошедшим…»
Поговорив с отцом Робертом – в последнее время экспертом по оккульту мирового уровня – и с Амелией Рихтер. Ну, и с Мартой Эрлих, ибо лучше перебдеть, чем недобдеть.
«… и, думаю… уверен даже, что к вечеру вернусь. Или даже раньше – у меня обычные трое суток выходных…»
Поставил пустой стакан на стол, поднял жену на ноги, нежно поцеловал в губы и вышел из кабинета. Спустился в подземный гараж, где на переднем пассажирском сидении БМВ 326 его ждала счастливая (ибо она точно знала, что получит желаемое) детектив Крипо Эрика Лаура Фосс.
До его виллы в Ванзее они ехали молча. Колокольцев всю дорогу думал о странных превратностях… нет, не Судьбы, а его Операции Карфаген. Сразу после того, как он получил это задание от Гиммлера, знающие люди сказали ему, что с такой инфернальной гадостью смогут справиться только те, кто – по разным причинам - побывал по ту сторону Добра и Зла.
Он удовлетворял этому требованию – об этом позаботились инструкторы Спецкурса 7 Иностранного отдела ОГПУ и месяц пребывания в Аду Голодомора… ну и дело невидимого самолёта и световой брони весьма поспособствовало… не говоря уже о Преображении.
Однако должны были соответствовать и другие – именно поэтому первыми, кого он взял в свою зондеркоманду, стали Ванда Бергманн и отец Роберт Фальке. Прекрасное чудовище и штатный неофициальный палач Лихтенбурга и Равенсбрюка – и католический святой, которого он вытащил из камеры смертников, в которой тот умирал от голода.
Но ему нужны были ещё минимум тридцать человек, которых взять можно было лишь в одном месте – среди бойцов и командиров самого настоящего эскадрона смерти – Эйнзацгруппы В, которой командовал бригадефюрер СС Артур Небе.
Когда Колокольцев как-то в сердцах пожаловался отцу Роберту, что ему приходится работать с совершенно жуткой публикой, которая расстреливала женщин и детей, тот неожиданно ответил: Бог нередко пишет прямо кривыми линиями. Хотя сам едва не принял жуткую смерть от коллег бойцов эйнзацгруппы…
И ещё более неожиданно добавил: «У Бога нет иных рук кроме наших… при всей нашей греховности – а у тебя нет никого, кроме этих грешников. Но тебе нужно выполнить свой долг перед человечеством, так что…»
СС есть СС, даже если это эйнзацгруппы. Поэтому Колокольцев совершенно не удивился, что его новобранцы сработали на отлично, закрыв аж десять ворот в Ад (последнее вообще на территории Великобритании).
Идеально вписалась в их команду и Лидия Крамер, которая на краю одного оврага на оккупированной территории так отличилась, что на неё с тихим ужасом смотрели даже ветераны минских расстрелов (а там творилась реальная жуть).
По иронии Судьбы (или господа Бога – это уж кому как нравится) война – а это была самая настоящая война – с инфернальными сущностями настолько радикально изменили эсэсовцев (и Ванду тоже – Лидия присоединилась к ним совсем недавно), что они, причём не за страх, а за совесть, вместе с ним реализовали аферу тысячелетия.
Операцию Элизиум, в результате которой четыре с половиной тысячи евреев отправились не на корм червям (как этого требовал приказ лично фюрера), а в Палестину.
И очень неплохо там устроились – даже создали кибуц имени Харона, по выражению Давида Бен-Гуриона, друга Колокольцева, председателя Еврейского агентства (фактического главы еврейского сообщества в Палестине).
Точнее, анти-Харона и совсем не кибуц, а очень даже приличный городок… впрочем, это было неважно. Важно было лишь то, что они спаслись от, казалось бы, неминуемой смерти, перебрались в Землю Обетованную… а три десятка солдат и офицеров СС из массовых убийц еврейского населения превратились в убеждённых – и весьма эффективных защитников евреев. Всего за два месяца…
Колокольцева это не удивило – столкновение с инфернальным Злом, которое угрожает всему человечеству - и евреям, и их гонителям, способно дать и не такие результаты.
Как не удивила его и фраза, произнесённая Вандой Бергманн, его фактически вторым замом по Зондеркоманде К (первым был штурмбанфюрер Герхард Штокингер – тоже австриец, только родом из Инсбрука).
Когда одна из спасённых ими евреек удивлённо спросила Ванду: «Почему вы нас спасаете – ведь мы евреи, а вы СС?», та спокойно и убеждённо ответила:
«Мы не СС. Да, мы носим форму СС, но мы не СС. Мы Братство Крылатого Маркграфа…»
Крылатым Маркграфом Колокольцева впервые прозвала Иоланта Вишневецкая – варшавский психолог, которую он вычеркнул из расстрельных списков Операции Танненберг, а потом (поменяв её имя на Ингеборгу Кирш), определил на работу к доктору Вернеру Шварцкопфу (в «еврейском девичестве» доктору Вернеру Блоху).
Прозвала по понятной причине – фамилия Таубе означает «голубь», а герой Песни о Роланде был маркграфом императора Карла Великого.
Колокольцев решительно не мог понять, с какого бодуна (Артур Небе очень даже дружил с зелёным змием) профессиональный полицейский с безупречной репутацией – он с полным на то основанием считался лучшим детективом Европы – стал массовым убийцей женщин и детей.
Он не раз и не два порывался прямо спросить шефа Крипо, почему и зачем… но что-то его останавливало. Возможно, его ощущение, что тот и сам не сможет объяснить, почему. Даже самому себе.
Колокольцев не знал – да и не мог знать – что сразу же после окончательного возвращения из Смоленска в Берлин (он передал командование Эйнзацгруппой В бригадефюреру СС и генерал-майору полиции Эрих Науману), Небе собрал у себя дома совещание членов так называемой Чёрной капеллы - группы заговорщиков в вермахте, где без обиняков заявил:
«Этот режим нужно свергать к чёртовой матери. Такой ужас не имеет право на существование…»
Будучи убеждённым человеком дела, на словах он не остановился – стал ключевым участником путча 20 июля 1944 года. Именно его подчинённые – пятнадцать руководителей Крипо – должны были арестовать министров нацистского правительства.
Путч предсказуемо провалился – генералы оказались никуда не годными путчистами. Однако Небе удалось скрыться. За его поимку было объявлено огромное вознаграждение миллион рейхсмарок, Гитлер даже заявил: «С этого изменника и предателя следовало бы содрать кожу»
В середине января Небе таки попал в лапы гестапо – его выдала любовница, польстившаяся на грандиозное вознаграждение. Второго марта 1945 года так называемая Народная судебная палата приговорила его к смертной казни через повешение (на рояльной струне на крюке для мясных туш).
Согласно официальной версии, он был казнён уже на следующий день - третьего марта 1945 года в тюрьме Плётцензее. На самом же деле… впрочем, это совершенно отдельная история.
Когда они вернулись к нему в Ванзее, Эрика настолько яростно набросилась на традиционно обильный ужин, приготовленный его экономкой Эльзой, что его диагноз был совершенно однозначным:
«Острая энергетическая недостаточность» - грустно-уверенно подумал Колокольцев. «Неудивительно – эта бестелесная сволочь выкачивает энергию из человека насосом высокого давления. Ох и весёлая мне предстоит ночка…»
Он не ошибся. Ибо, покончив с трапезой – к немалому удивлению Эльзы, их гостья поглотила всё приготовленное без остатка (Колокольцеву мало что досталось) – она подошла к нему, обняла за шею и нежно-страстно прошептала на ухо: «Я хочу так, как тогда – в сороковом. Только намного больше…»
Побочным результатом Преображения является… в общем, Колокольцев в постели был просто самой настоящей машиной. Удовлетворяя даже самых требовательных в сексе женщин, практически не уставая (ибо в физическом плане разница между человеком и люденом просто космическая).
Но в эту ночь Эрика его вымотала. Реально вымотала – машиной была скорее она, чем он (большое спасибо ламиям). Отключились и провалились в сон они только под утро – в объятиях друг друга.
Проснувшись, они снова занялись любовью. Любовью – не просто сексом. После того, как кончили (почти одновременно) они крепко обнялись, полежали так несколько минут, затем по-военному быстро (Крипо тоже была военизированной организацией) выбрались из постели, умылись, наскоро (но плотно) позавтракали овсяной кашей с мёдом и корицей, закусив ржаными тостами и запив отличным бразильским кофе со свежайшими сливками.
Затем оделись, вышли во двор и заняли положенные им места в служебном БМВ Колокольцева с номерами СС. Он отвёз её на её постоянное место работы – в штаб-квартиру берлинского Крипо на Александер-плац, а сам поехал к себе на работу на Принцальбрехтштрассе, 8.
На столе в его небольшом, но вполне уютном и удобном для работы кабинете (отдельный кабинет полагался ему как личному помощнику рейхсфюрер СС по особым поручениям) его предсказуемо ожидал отчёт об успешном завершении первого самостоятельного (то есть, без его личного участия) дела его теперь уже стационарной зондеркоманды (он категорический отказывался воспринимать новую структуру как отдел гестапо – пусть и особый).
Дело Ордена Небесного Храма.
Хроники Крылатого Маркграфа. Меч Карающий
© Copyright: Юрген Хольтман, 2023
Свидетельство о публикации №223072201565
Свидетельство о публикации №223072201565
Рецензии