Серьёз и писанина...

     То, что записывают за собой графоманы,  серьёзные критики  называют писаниной. Но как ни странно, встречаются читатели, которые читают, с определённым удовольствием, записанное за собой графоманами.

      Те читательницы и читатели, которые читают писанину графоманов находят в ней искренность. Искренность такие читательницы и читатели рассматривают как отсутствие лживой выдумки. Будто выдумка бывает правдивой!

     Литературоведы часто настаивают на том, что лживой выдумке противостоит выдумка не правдивая, а правдоподобная. Нечто, правдой не являющееся, но на неё, на правду, похожее.

      Похожим на правду, содержание сочинённого, вполне возможно, делает впечатление. Если читательница или читатель, читая какое-то то сочинение, испытывают впечатление правды, то литературоведы часто делают вывод: правдоподобие текста автором достигнуто.

      Не только впечатление правды, а любое впечатление от прочитанного создаётся одним из семи или сразу всеми семью элементами. 

     Среди семи элементов, отвечающих за впечатление от прочтения эльпэ, литературного произведения, есть элементы, которые отвечают за серьёз.

     Взяв написанное графоманом, и добавляя в него элементы, отвечающие за серьёз, можно получить серьёзный текст.

     Редактируя серьёзный текст, полученный из писанины графомана, можно написать лёгкое чтиво.

     Вполне возможно, что из лёгкого чтива, снова редактированием, можно сделать графоманскую писанину.

     Но возникает вопрос: а можно ли из лёгкого чтива, пусть и тщательным редактированием, сделать серьёз? Большинство литературоведов утверждают, что нельзя!

     По их мнению процесс превращения графоманской писанины в лёгкое чтиво, хотя и включает в себя этап серьёза, является необратимым. Уже став, однажды, лёгким чтивом, графоманская писанина никогда больше не может быть превращена в серьёз!

     Хотя встречаются, наверное, среди авторов-сочинителей алхимики, которые утверждают, что с помощью их редакторской работы можно превратить именно лёгкое чтиво снова в серьёзное эльпэ.

     Даже если эти алхимики среди литераторов, действительно, так всемогущи, то зачем из лёгкого чтива делать, пусть и высококвалифицированным редактированием, серьёзное эльпэ?

     Ни к чему это! Пусть написанное для лёгкого чтения таким и остаётся. Лёгким чтивом. Тем более, что художественная литература развивалась так, что и в лёгком чтиве, и в     серьёзном эльпэ за впечатления от прочитанного отвечают семь элементов.

     И отличия серьёзного эльпэ от лёгкого чтива, вполне возможно,  лишь в количествах каждого элемента, используемых авторами.

     Наступила пора назвать семь элементов, отвечающих, как в эльпэ, так и в лёгком чтиве, за впечатления от прочитанного: 1) привлекательность героя произведения, персонажей и взаимодействиях их, героя и персонажей, между собой, 2) мысли, которые есть в произведении, 3) динамизм или быстрота развития сюжета, 4) НОРТ, напряжённое ожидание разгадки тайны, 5) шутки или юмор, 6) привлекательность сочетаний слов, 7) неожиданности.

      Все, наверное, если не читали, то слышали о романе Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго". И многие спорят о наличии в этом романе шуток, то есть юмора. Юмор, наверное, в этом романе всё-таки есть, а если его там совсем нет, то серьёзное произведение может создавать у читателей правильное впечатление только с помощью шести обязательных элементов.

      Как ни странно, в серьёзном эльпэ, тесно связанными между собой элементами впечатления от прочитанного, являются мысли и сюжет.

     Мысли, подчинённые сюжету, встречаются, как правило, в лёгком чтиве. В лёгком чтиве мысли должны быть сформулированными кратко и не должны, ни в коем случае, тормозить развитие сюжета.

     Для того чтобы в лёгком чтиве мысли не тормозили развитие сюжета, они, мысли, должны быть прозрачными, или однозначными.

     В серьёзных эльпэ часто именно сюжет подчинён мыслям. Возникает, в серьёзе, даже такое явление, как фабула, - объяснение того, как с процессом развития какой-то мысли связано прошлое героя или какого-то персонажа, и как настоящее и будущее их, героя или персонажа, зависят от развития мысли в эльпэ.

     В писанине графомана или нет совсем сюжета, или непонятно, - мыслями ли является то, что записал за своим бушующим сознанием графоман, или не мыслями.

     Кстати, в литературоведении так и не появилось термина, обозначающего то, что заменяет в графоманской писанине мысли.

     Есть только предложения для обозначения графоманских замен мыслей:  абсу'рдинки, бредятинки, РИС, робкие искры сознания, тэбээм, траектории блуждания сознания.

     Понятно только одно: когда в серьёз редактируется графоманская писанина, в ней или абсу'рдинки, или бредятинки, или РИС, или тэбээм  чаще всего заменяются именно мыслями!

    Но кроме мыслей и сюжета, кроме подчинённости первых второму в лёгком чтиве и второго первым, - в серьёзном эльпэ, авторов-сочнителей часто интересует связь НОРТа, напряжённого ожидания разгадки тайны, и неожиданностей.

     Чаще всего НОРТ встречается именно  в детективных текстах в виде постоянной постановки, перед читательницами и читателями, вопроса: Кто именно совершил расследуемые преступления?

     Неожиданностью в детективах является то, что тот, на кого читатели уже стали думать: преступник, оказывается, имеет твёрдое алиби,  и расследумого преступления не совершал.

     Вторым видом неожиданности в детективе, как в тексте, является то, что тот, на кого читатели и подумать не могли, что он преступник, действительно совершил расследуемое преступление, и для этого вывода-утверждения есть неоспоримые доказательства!

    В хорроре или в ужастиках, которые, как ни странно, тоже являются жанром лёгкого чтива, неожиданностью являтся пээрэс или иэрэс, промежуточное разрешение страха или итоговое разрешение страха.

      В графоманской писанине или всё страшно и монотонно так, что не отличить иэрэс от пээрэс, или ничего не страшно.

     В лёгком же чтиве пээрэс, как промежуточное разрешение страха,  означает, что случившаяся неожиданность ещё не убивает героя или героиню, а умертвляет какой-то другой персонаж лёгонького чтива.

     Иэрэс, как итоговое разрешение страха, происходит в самом конце лёгонького чтива, и представляет собой или неожиданное выживание героя  или героини, или их смерть. Желательно тоже: или неожиданную, или слабо ожидаемую. Если герой или героиня страхом не убиты, а выжили, то у лёгкого чтива может быть продолжение!

      Рассмотрев такие элементы впечатления от прочитанного, как НОРТ и неожиданности, уже достаточно легко можно сделать вывод: то лёгкое чтиво, в котором больше весёлых , смешных, улыбающих, шутливых неожиданностей  или юмора, чем НОРТА, является весёлым или юмористическим, а тех читательниц и читателей, которые читают серьёзные эльпэ исключительно за привлекательность содержащихся в них сочетаний слов можно назвать гурманами чтения.

     Гурманы чтения - это законная добыча  тех авторов, которых литературоведы называют или высокими или достаточно хорошими стилистами.

     Стилист в литературном или словесном творчестве - это тот автор или сочинитель, который если и борется за что-то с упорством стенобитного тарана, то за высокую привлекательность своих сочетаний слов. Сочетаний слов в своих серьёзных эльпэ.

     Сведениями о том, редактируют ли стилисты писанину графоманов, чтобы она стала состоящей исключительно из привлекательных, читательницам и читателям, сочетаний слов, автор данного эссе не располагает.

     Но автор данного эссе считает себя вправе сделать вывод: если бы за редактирование какой-то графоманской писанины взялся бы пусть и не высокий, а хотя бы  достаточно хороший стилист, то из этой писанины мог бы получиться литературный серьёз.

      Из графоманской писанины, борьбой за привлекательность содержащихся в ней сочетаний слов,  можно получить серёзные эльпэ, но предназначенные только  тем читательницам и читателям, которые чиатют нечто исключительно за привлекательность для них содержащихся, в этом нечто, сочетаний слов.

     Графоман - это сочинитель, который, когда записывает за собой что-то, не думает ни о 1) привлекательности героя и персонажей, которых у него может не быть совсем,  ни о 2) развитии хотя бы слабенького сюжета, ни об 3) отчётливости своих мыслей, ни о 4) том, что могло бы вызвать у читателей, если не смех, то хотя бы улыбки, ни о 5) НОРТе, напряжённом ожидании разгадки тайны, ни о 6) неожиданностях, ни о 7) привлекательности сочетаний слов в записываемом за собой тексте.

     Другими словами, в литературном творчестве, кроме серьёзных эльпэ и лёгкого чтива, может встречаться ещё графоманская писанина.

    И сейчас пока неизвестно, - на создание чего, в  литературном творчестве,  ориентируют искусственный интеллект его программисты: или на создание серьёзных эльпэ, или на производство лёгкого чтива, или на записывание за собой, то есть за искусственным интеллектом, графоманской писанины.

     Многие же литературоведы, оставаясь ретроградами, то есть людьми, погружёнными в прошлое, думают не о том, как сделать искусственный интеллект автором серьёзных эльпэ.

      Неожиданно для многих людей, традиционно направленные литературоведы думают о том, как обучить графманов реально заботиться о привлекательности для читателей тех сочетаний слов, которые они используют в своей писанине.

     А тот графоман, который вдруг стал реально заботиться о привлекательности, для читательниц и читателей, сочетаний своих слов, может превратиться, если не в серьёзного автора, то хотя бы в текстомана.

     Текстоман же - это  человек уже выдающий не писанину только, а и тексты, которые, удовлетворительно квалифицированным редактированием,  можно превратить или в лёгкое чтиво, или в серьёзные эльпэ...