Джеймс Баллард Сады времени

Ёще один рассказ Дж. Балларда «Сад времени» (в другом переводе «Сады вневременья»). И ещё одно место с большой такой натяжкой в чьём-то топе лучших НФ-рассказов. Как и в случае «Гнезд гигантской птицы», этот в большей степени смахивает на фэнтези в стиле Муркока, где представители высшей, но вымирающей расы, ютятся в древних замках, посреди пустошей, переполненных кочующими и (понятное дело) варварскими племенами. Герои Балларда отгоняют набегающие толпы при помощи магических цветов-кристаллов, обращающих время вспять. Чем больше цветок, тем больше отсрочка. Но толпы лишь откатываются за горизонт, а потом вновь подступают и подступают всё ближе. Последний цветок, главный герой – некий граф или ландграф, оставляет для своей жены. В конце концов варвары сносят забор, крушат мебель и рвут книги, но статуи (?) мужчины и женщины заботливо укрыты от чужих взглядов порослью какого-то плюща или колючего кустарника… МСБ: если толпы варваров – это хаос, энтропия, то цветы времени – мгновения осознания, умение ценить здесь и сейчас, радоваться мелочам. Правильно «сорванный» цветок времени отгоняет старость и смерть, правда это не может продолжаться бесконечно.  Я бы переиграл эту историю на новый лад,представив ГГ в роли хозяина книжной лавки,  которого окружают толпы тиктокеров, думскроллеров и прочих любителей лёгкой цифровой наживы. Они подходят всё ближе, глумятся, кривляются, некоторые взвешивают камни, как бы прикидывая в какую из витрин книжного магазина их запустить метким броском. Но стоит кому-нибудь из прохожих зайти внутрь и купить хотя бы одну книгу, как толпы неким магическим образом отступают, утихомириваются..  Но покупателей становится всё меньше и люди, никогда не читавшие книг, подходят всё ближе. И вот приходит момент, когда  толпа врывается внутрь. Здесь напрашивается истолкование, что всё это может происходить внутри человека, как только он перестает читать, то бесформенная масса неких более примитивных и пошлых его субличностей врывается в пространство его души, где не оставляет камня на камне от прежнего великолепия. О прежнем суперэго напоминает лишь изящная статуя, вопрос сохранности которой остается открытым.