Марта 1

Родная сестра не всегда может стать  подругой, но подруга всегда может стать сестрой.
 
С Мартой мы не сестры, но я не знаю никого, кто был бы мне роднее и ближе. Мы появились на свет с разницей всего лишь в два дня в одной обычной, ничем непримечательной деревушке. Её родители вскоре отправились в неведомые дали искать светлую жизнь, бросив свою годовалую дочь на бабку Наталью. Моя же непутёвая матушка всё пыталась найти своё счастье прямо тут, в деревне, вела разгульный образ жизни на пару с местной богемой - одним спившимся  художником. Недооценённый любителями искусства  "Пикассо" живописал природу. Иногда ему даже удавалось продать очередную картинку за гроши местным старушкам и на некоторое время утвердиться в собственной гениальности. Вот только полученные гроши, к сожалению,  тратились не на кисти и краски, а исключительно на спиртное. Потихоньку взрослея и наращивая жизненный опыт, к пяти годам я поняла, что в стареньком доме подруги Марты и бабушки Натальи жить намного спокойнее и питательнее, чем в родном. И однажды просто осталась там навсегда. Вернее сказать - прибилась, как бездомный щенок. Бабуля, понимая мотивацию данного  поступка, не сказав ни слова, взяла меня под свое второе крыло и принялась  воспитывать уже нас обеих: обучать грамоте и домоводству. С утра топила русскую печь, варила сытную, густую кашу на молоке, щи, заваривала в большом термосе чай с шиповником - хватало на целый день. По выходным пекла пироги с картошкой и брусникой, сдобные изюмистые булки. Летом варила варенье из лесных ягод, сушила грибы и яблоки. Добрейшей души была женщина. Вспоминая те годы, задаюсь вопросами: что бы с нами стало, не будь бабушки Натальи? И когда она всё успевала? Сама  уже в возрасте и с определенным набором недугов от тяжёлых работ, вырастила и внучку и меня приблуду, окружив такими теплом и заботой, воспоминания о которых греют душу даже спустя много лет.

Зимними вечерами, вооружившись очками, лоскутками и ножницами, она шила нашим куклам чудесные наряды: платьица в оборках, сарафаны с кармашками, шубки из старого мехового  воротника; вязала шапочки и кофточки. Рассказав очередную сказку на ночь и уложив нас спать на высокую, старинную кровать, украшенную белоснежным кружевным подвесом, штопала наши носки и колготки, пришивала оторванные пуговицы, надставляла рукава пальто. Иногда сквозь сон я слышала стрекотание ножной швейной машинки, а  утром нас с Мартой уже ждали обновы: хлопковые или крепдешиновые платья, перешитые из нарядов бабули, которые хранились в сундуке, пропахшем  нафталином. Время шло, мы росли,  содержимое сундука таяло. Нетронутыми оставались два платья. В одном бабушка Наташа выходила замуж, второе, в мелкий горох - подарок мужа.

Вспоминаю, как мы все трое, гуськом,  пробираемся по узкой тропинке среди огроменных, снежных сугробов. В руках у нас с Мартой маленькие пластмассовые ведёрки с водой, у бабули - большие, оцинкованные. Суббота - банный день. Воду мы носим из колодца, выливаем в большой котёл, встроенный в печь. Колодец и ступенька покрыты толстенным слоем льда, очень скользко. Бабушка не разрешает заглядывать внутрь, вдруг упадём, с нас станется. Но я вижу, что внутри колодец тоже обледенел.  Однажды бабуля рассказала сказку о падчерице, которая упала в колодец, а потом жила там у Госпожи Метелицы, стелила ей снежную перину и взбивала пуховые подушки. Мы с Мартой были уверены, что эта самая Госпожа живёт именно в нашем колодце, вот и норовили заглянуть туда, пытаясь увидеть ледяную кровать и прочую мебель.

Я любила субботы, любила жаркое тепло бани, запах распаренного, берёзового веника, обливания прохладной водой.  Любила, завернувшись в большое, душистое полотенце бежать домой, хрустя валенками по снегу, а потом долгие посиделки с чаем, с малиновым вареньем и пухлыми оладьями.

Бабуля наша беспрекословно принимала всю живность, что мы тащили в дом: котят, щенков, птиц. При необходимости лечила, выхаживала, показывала, как правильно накладывать повязки. Кто-то из спасённых оставался у нас навсегда, кого-то пристраивали по соседям и знакомым, а кто-то умирал. В основном это были птицы, покалеченные кошкой. И тогда бабушкин дом оглашался нашими с Мартой громкими рыданиями. Казалось, что сердце не выдержит такого горя и боли и вот-вот разорвётся.
Когда болели мы сами, бабушка Наталья  ставила нам горчичники, поила травяными отварами с мёдом, сидела рядом, иногда что-то  тихо шептала.  Наверное, молилась.

А однажды мы получили посылку из самой Москвы. Бабушкина старшая сестра Мария присылала два раза в год коротенькие послания: жива, здорова, чего и вам желаю. Была она замужем за каким-то чиновником, жила в столице безбедно, в гости не приглашала, но связь с младшей сестрой не обрывала. И вот такая щедрость - посылка! Бабушка аккуратно и долго вскрывала ящик, а мы с Мартой в  нетерпении суетились вокруг, принюхиваясь к незнакомым, божественным ароматам. Сказочный ларец из фанеры был заполнен невиданными угощениями: печенья в глазури, плитки шоколада, трюфели, крошечные сухарики в сахаре, пастила, душистые, печатные пряники. На самом дне обнаружились три платья. Одно, в мелких розочках - бабуле, и два одинаковых, голубых - для нас с Мартой. Были ли мы ещё когда-нибудь также счастливы, как в тот день? Не знаю. Может именно детство придаёт особую восторженность маленьким, приятным событиям?
Оглядываясь назад, не исключаю, что мы с Мартой были счастливее многих других детей, выросших в полной семье. Мы не знали слова "предательство", не осознавали, что стали не нужны нашим мамам. Ведь у нас была бабушка Наташа. Мы чувствовали её любовь, любили в ответ, а что ещё нужно ребёнку?