13. Тёмные дела. Нечаянный свидетель

Яростные крики главы семейства, разнёсшиеся по дому на утро в понедельник, не на шутку переполошили всех. Дэниел, уже давно проснувшийся и сидевший в коляске с книгой в руке, содрогнувшись, замер, когда дверь его каморки со стуком распахнулась.

– Ты!!! – рявкнул с порога мистер Долтон, пальцем, напоминающим недоваренную сосиску тыча в опешившего Дэниела. Его покрытое рыжей щетиной одутловатое лицо, казалось, потемнело от гнева, налитые кровью глаза метали молнии. – Это ты, негодник!!!
– С-сэр, я… – пролепетал опешивший Дэниел, невольно вцепляясь обеими руками в потрёпанный томик. – Я… не-е знаю, о ч-чём вы…
– Ах, не зна-аешь?!

Шагнув вперёд, приёмный отец вырвал у Дэниела книгу и швырнул на пол; бедняга «Робинзон Крузо (ибо это был именно он!) раскрылся на той иллюстрации, где он появился перед Пятницей, пришедшим в совершеннейший ужас при виде белого незнакомца в странном одеянии.

– Папа, папа, не трогай его!!! – вскричала малютка Эстер, врываясь следом и повисая на разъярённом отце в попытке помешать нанести увечья сводному брату. – Он ни в чём не виноват!

Стиснув зубы, мистер Долтон издал рык, и, вырвавшись, боком, — излишняя корпулентность не позволяла ему свободно перемещаться в пределах крохотной каморки, — протиснулся к узкому ложу и, не обращая внимания ни на Эстер, ни на Дэниела, лишившегося дара речи, принялся переворачивать постель.

– Где ты спрятал мой бумажник, маленький негодяй?! – ничего не найдя ни в наволочке, ни под простынёй, обернулся он к ошеломлённому Дэниелу. – Если не хочешь иметь дело с полицией…
– Гебриэл!.. Ге-бри-э-эл!!! – донеслось из коридора.

Быстрые шаги в коридоре — и вот грузная фигура миссис Долтон возникла в дверном проёме.

– Вот он, Гебриэл! – воскликнула супруга, демонстрируя в поднятой руке коричневый кожаный кошелёк. – Я нашла его!
– Давай его сюда! – протискиваясь обратно, мистер Долтон, походя, от души пнул колесо коляски Дэниела. – Где ты нашла его?!
– Он был в других брюках, Гэбби, – отвечала миссис Долтон, вручая мужу «пропажу». – Ты забыл его переложить…

Супруги удалились.

– Ничего страшного, – тихо проговорила Эстер, всё это время стоявшая, вжавшись в стену, и безмолвно наблюдавшая за происходившим. Она была напугана не менее Дэниела. – Папа был очень зол. Я так боялась, что тебе от него достанется…
– Г-главное, с т-то-обой в… всё в п… п-порядке, сказал Дэниел, вглядываясь в побледневшее лицо девочки. – Скажи, п-почему ты не т-такая, как… они?
– Не знаю, – Эстер пожала плечами и, почему-то обернувшись, усмехнулась. – Может потому, что… мне претит быть одной из них…

Подняв с пола «Робинзона Крузо», она вернула книгу Дэниелу. Затем, заботливо оправив подушку под его спиной, Эстер чмокнула брата в щёку на прощание и убежала: она торопилась в школу.

Да. В этот день у Дэниела было достаточно пищи для тревожных размышлений…

***

Так бывает, что, обвиняя в вероломстве невинного, мы сами накликаем на себя беду.

– Я случайно подслушала разговор родителей, – сообщила Эстер заговорщическим тоном, заглянув вечером к Дэниелу.
– С-случайно? – Дэн улыбнулся.
– Папа вернулся с работы мрачный как грозовая туча, – проигнорировав его замечание, продолжила Эстер, усевшись на кровать, – и сразу отправился к матери. Кто-то выпотрошил его кошелёк! Так знаешь, Дэн, мама его отчитала за беспечность. Она сказала, что на заводе уже случались кражи, и что: «Гэбби! Ты должен лучше беречь свой карман и не таскать на службу весь банк!».

Дэн рассмеялся: так потешно Эстер подражала интонации миссис Долтон.

– В довершение она припомнила отцу утренний случай, – сказала девочка и хихикнула. – И посоветовала не пить перед сном красное вино.

***

… Шприц, одноразовый, 5ml-овый, валялся на желтоватом кафельном полу ванной комнаты. Несколько минут Дэн таращился на него, размышляя откуда он тут взялся. И подумал о Джонасе и его странном недуге…

– Шприц?!! – произнесла Эстер громким шёпотом, побледнев, когда Дэниел рассказал ей о своей находке. – На полу в ванной?

Дэниел кивнул.

– Рядом с в-ведром для м-мусора, что стоит, рядом с д-дверью.

Сделавшись серьёзной, Эстер задумалась.

– А-а… – наконец, сказала она. – Наверное, это Сью. Она в больнице работает, умеет уколы делать. Вот и лечит папу. А шприц выпал из прохудившегося кулька, когда мусор выбрасывали…
…

Прошло несколько ничем не знаменательных дней…

… Было уже довольно поздно, члены дружного семейства давно разошлись по своим комнатам. Чутко прислушавшись, и убедившись, что всё тихо, Дэниел «вырулил» в ванную.

Умывание перед сном — ритуал. Вода смывает грязь, уносит с собой боль и заботы, приносит облегчение… Дэниел верил, что так и есть. Осушив лицо полотенцем, он взглянул в немного потемневшее большое овальное зеркало на стене рядом с умывальником.

– Ну? – обратился Дэниел к тощему темноволосому пареньку с большими и блестящими карими глазами на бледном осунувшемся лице, с грустью глядящему на него из Зазеркалья. – Кому ты такой нужен? Найдёныш, не помнящий ни родителей, ни сколько тебе лет, не знающий, где твой дом. Тебе удалось выжить… Для чего?
«Эстер… Ты нужен ей. Ты ей дорог. Она одинока в этом мире — так же, как и ты.»

Дэниел тряхнул головой. «Мне померещилось. Отражения не могут говорить…»

Отголоски чьего-то разговора, доносившиеся из кладовки, отделённой от ванной комнаты лишь тонкой стеной, отвлекли Дэниела от размышлений. Снедаемый любопытством, он подъехал к тому месту, где голоса слышались чётче, и прислушался.

– Ты думаешь, тебе всегда будут потакать? – голос Сьюзен дрожал от гнева. – Что всё будет доставаться за так, стоит щёлкнуть пальцами? Так вот, Джо, запомни раз и навсегда: эта лавочка прикрыта!
– Вот как! – растягивал слова Джонас. – Так-то ты заботишься о бедном больном братишке!
– Вздумалось поманипулировать?

Короткий сухой смешок.

– Ну, а если даже так? Ты ведь не хочешь, чтобы со мной что-нибудь странное приключилось?

Краткая пауза.

– Ну что тебе стоит, Сью? – в голосе Джонаса появились жалостливые нотки, кажется, он даже плакал. – Я ведь знаю: у тебя в лечилке этого добра навалом!
– Тебя не касается, что там есть, а чего нет! – отрезала Сьюзен. – То был последний раз, что я тебе дозу приносила. Меня чуть не застукали.
– Так ведь не застукали! Ты у них на хорошем счету, да к тому же такая конфетка! Э? Только свистни — и…
– Это не твоего ума дело! – процедила Сьюзен сквозь зубы. – Я не стану с тобой делиться воздухом только потому, что ты…
– О да, да, конечно! – голос Джонаса пополз вверх, чувствовалось, что ему стоит труда оставаться более-менее спокойным. – Это я уже слышал! Ну, а что ты скажешь на то, что о твоём… бизнесе станет известно предкам, э?!
– От кого? – в голосе Сью прозвучал сарказм. – От… тебя?
– Представь себе! – с вызовом ответил Джонас. – Знаешь, Сью, можешь не носить мне цацки. Но если меня опять заколбасит, я, так и быть, расскажу нашим старикам, откуда у тебя, простой поломойки, заводятся капуста на шмотки…
– Тихо! – вдруг оборвала его сестра. – Слышишь?..
– Стукнуло что-то… Кажется, в ванной был свет…
– Тс-с-с!!!

Дэниела охватила оторопь. «Господи!.. Сейчас они войдут сюда…» – подумал он, цепенея от ужаса.

Выключатель! Вот же он — маленькая чёрная кнопка — стоит лишь протянуть руку… Но его словно парализовало — он не мог пошевелить и пальцем. Дэниел поглядел на тусклую лампочку на потолке: она светила будто в насмешку над его немощью и беспомощностью.

За дверью послышались осторожные шаги.

– Дэниел! – тихо проговорил Джонас. – Этот маленький засранец забыл выключить свет, когда отправлялся в свою конуру.
– А вдруг он всё ещё там?! – обеспокоенно прошептала Сьюзен.
– А мы сейчас посмотрим!

Дверные петли скрипнули. Ни жив не мёртв, Дэниел уставился на Джонаса, просунувшего всклокоченную голову в дверную щель. Всё похолодело у мальчика внутри; вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники коляски, вжавшись в спинку, он в ужасе таращился на сводного брата, будучи не в силах даже пискнуть.

«Хоть бы я исчез! Растаял как туман!..» – повторял Дэниел про себя, чувствуя, что сердце его готово выскочить из груди… И ему казалось, что Джонас глядит на него в упор… но будто сквозь него…

– Ну? – окликнула Сьюзен брата, выглядывая из-за его тощей спины. – Что там?
– Н-ничего… – запинаясь выговорил Джонас. – Нет здесь никого, – он щёлкнул выключателем. – Мать свет забыла вырубить…

… Дэниел затруднился бы сказать, сколько времени он пребывал в странном состоянии, которое не мог описать. «Очнувшись» в тёмной ванной, мальчик чутко прислушался: в доме стояла сонная тишина. С трудом разжав ледяные онемевшие пальцы, стискивающие подлокотники инвалидной коляски, Дэниел размассировал ладони и кисти… медленно вращая колёса, выехал в коридор…

Вернувшись в свой крохотный чулан, он долго сидел, куда-то глядя перед собой; наконец закрыл лицо ладонями и разрыдался…
…

На следующее утро к Дэниелу заглянула Сьюзен. Пристально поглядев на сводного брата, немало удивлённого её появлением, девушка поставила миску с тёплой овсянкой на прикроватный столик, и, не говоря ни слова, удалилась.

«Она бы никогда не принесла мне еду, – подумал Дэниел. – Она всегда брезговала, только не теперь. Она хотела проверить…»

И Дэниел вновь мысленно вернулся на несколько часов назад. «Если бы не чудо, мне было бы несдобровать! Выходит… я стал невидимкой?!..»

***
– Что с тобой, Дэниел? – учитель математики озабоченно вгляделся в лицо ученика. – Всегда такой внимательный, сегодня ты делаешь просто элементарные ошибки! Ну-ка соберись и внимательно прочти условие!

Дэниел молча кивнул. Разве мог он рассказать этому человеку, которого видит всего три раза в неделю, что является причиной его рассеянности?

В этот день мистер Джонсон решил закончить занятия раньше, посчитав, что его ученик не очень здоров, и нуждается в отдыхе.

– Надеюсь, к моему следующему визиту ты будешь бодр и весел, – пожелал он на прощание, облачаясь в пальто и заматывая шею широким синим шарфом.

«И я надеюсь», – подумал Дэниел, глядя вслед учителю, размашисто шагающему к калитке. Затворив дверь, он развернулся и, взглянув на старинные часы с маятником, громко тикающие на стене прихожей, медленно двинулся по пустому дому.

«Без десяти три… Примерно через полтора часа должна вернуться миссис Долтон…» – подумал Дэниел.

«Если я буду избегать домашних, они догадаются, что мне всё известно.»

Дом слышал его мысли. И ему, его безмолвному другу Дэниел не боялся поверять всё, что лежало тяжестью у него на душе.

Что это? Крохотный бледный солнечный зайчик мелькнул на стене сумеречного коридора? Скользнул на потолок… с него — на пол… И исчез: стоило Дэниелу приблизиться. Или ему лишь почудилось? Но нет же! Вот он, впереди, будто манит за собой…
…

… Он бредёт по длинному узкому коридору огромного замка. Старается ступать медленно, осторожно, чтобы ненароком не потревожить его обитателей…

Стоп! Как?! Неужели он может ходить?!! Он опускает взгляд: его ноги, стройные, сильные, обуты в мягкие кожаные башмаки…

– Ну, здравствуйте! – с улыбкой проговорил он, обращаясь к ногам. – Рад познакомиться с вами! Эх, если бы здесь оказалось зеркало, чтобы я мог взглянуть на себя…

Но зеркала не было в огромном каменном зале, посреди которого он остановился. Он оглядывается по сторонам: пылающие факелы на серых стенах, в центре зала — пятиугольный бассейн без воды. Потолок скрывается во мраке…

Солнечный зайчик скользнул по каменным плитам пола в дальний конец зала, юркнул за приоткрытую окованную железом тяжёлую деревянную дверь, снова маня за собой…

… Крошечное пятнышко живого света — солнечный зайчик, его проводник во тьме. Слышно лишь гулкое щёлканье капели, ударяющейся о камни, и его прерывистое дыхание. Сырость забирается пол длинную мантию, руки в вязаных перчатках озябли… Шаг за шагом, со ступеньки на ступеньку — вниз, во тьму, глядящую на него тысячами глаз…

Но вот винтовая лестница кончилась. Солнечный зайчик вдруг вспыхнул, озарив сумрак подземелья. И странная фигура выступила ему навстречу: ростом с человека белая мышь, в алой горностаевой мантии и сапогах со шпорами. На голове золотая корона, богато украшенная рубинами и сапфирами.

– Мышиный Король!
– Ты не ошибся, Странник во Времени! Я рад, что ты меня вспомнил.

Мышиный Король улыбнулся. Сверкнули чёрные бусинки глаз.

– Будь смел, Странник. Ты на правильном пути.
…

Наваждение спало. Он вновь находился в доме Долтонов. Но в ушах его всё ещё звучат слова Мышиного Короля, назвавшего его Странником во Времени…

«Это не плод моего разыгравшегося воображения. Я видел его прежде… – размышлял Дэниел, рассеянно разглядывая свои неходячие ноги. – Где? Когда?! Я узнал его, как и он — меня… Тот замок существует, но в иной реалии… И в той реалии я мог ходить! Огонь стёр из моей памяти все воспоминания, оставив мне лишь речь и здоровый рассудок. Что было до? О, я готов дорого заплатить, чтобы вернуть память! И ноги…»

Какой-то резкий звук заставил Дэниела встрепенуться и «вынырнуть» из раздумий. Будто стукнула, захлопываясь, дверь. Выпрямившись в коляске, Дэниел напряжённо вслушался. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из Долтонов обнаружил его разъезжающим по дому как хозяин. Вроде бы всё тихо…

Из прихожей донёсся бой часов: бэм… бэм… бэм…

«Выходит, что моё путешествие длилось всего десять минут!»

Вращая руками узкие колёса инвалидной коляски, Дэниел покатил к каморке, намереваясь почитать до возвращения Эстер.

Из-за неплотно прикрытой двери ванной комнаты пробивался свет.

«Неужели я забыл выключить?! – подумал Дэниел. – Хорошо, что заметил. Не хватало, чтобы Долтоны меня отругали!»

Они вполне могли бы наказать его и построже — если бы были не в духе…

Дверь ванной, скрипнув, раскрылась от толчка колесом. Дэниел застыл на пороге, зажав рот обеими руками, в ужасе таращась на Джонаса, сидящего на унитазе. Всклокоченная голова сводного брата свешивалась на грудь, из приоткрытого рта протянулась прозрачная нить слюны. Дэниела охватила дрожь, когда он переводил ошеломлённый взгляд с посеревшего измождённого лица Джонна, на обширный багровый синяк на левой руке, видневшийся из-под разорванного левого рукава, и на одноразовый шприц, валяющийся на полу у его раскиданных в стороны ног в грязных драных джинсах.

«Мёртв… Джон… мёртв!.. – билась мысль в голове Дэниела. – Это только сон! Такое не может быть правдой!»

В ушах оглушительно бухал пульс. Лишь этот звук был сейчас реальным, настоящим — да ещё гулкое щёлканье о раковину умывальника водяных капель, просачивающихся из неплотно закрученного крана. Мысли текли медленно, словно увязая в клейстере. Время растянулось, словно ленивый сонный удав…

Дрожь сотрясла Джонаса, из горла вырвался тихий стон; дрожащие веки приподнялись…

Ухватившись за колёса, Дэниел развернулся, и со всей прытью, на какую только был способен, покатил по коридору. Ещё в то время, когда он был в больнице, добрый санитар Саймон заставил его заучить номер телефона Ambulance…

Дверь гостиной… Закрыта? Он забыл, что миссис Долтон запирает её, прежде чем уйти на работу! Второй телефон — на втором этаже, куда Дэниелу не добраться… Что же делать?!!

«Мистер Шон! – осенило Дэниела. – Сосед, высокий улыбчивый пожилой джентлмен! Только бы он оказался дома!»

Он помчался по коридору, не обращая внимание на усиливающееся головокружение и неприятное подташнивание, лихорадочно повторяя: «Только бы успеть!..» Уже у самой двери его нагнал пронзительный вскрик, донесшийся из ванной комнаты. Звук разлетелся на тысячи противно дребезжащих колокольчиков… Свет померк, неведомая сила увлекла его в полную чёрного тумана бездну беспамятства…
…

– Дэниел… Дэние-ел!!!

Кто-то тряс его за плечо. Он медленно раскрыл глаза: лицо Эстер, склонившейся над ним, так близко, светло-серые глаза широко раскрыты…

Дэниел попытался приподняться — и вновь откинулся на подушку, сражённый слабость.

– Лежи-лежи, братик, – проговорила Эстер и поправила одеяло. Поднесла к его губам фаянсовый поильник с водой.
– А ч-что… – начал Дэниел, сделав пару глотков.
– Джонаса увезли, – отвечала Эстер, ставя поильник на прикроватный столик. – Он в больнице.

Дэниел кивнул. Иначе и быть не могло.

– Сьюзен отпросилась с работы, – продолжала рассказ Эстер. – Ей разрешили его сопровождать. Родители поехали следом в папиной машине.

Она немного помолчала, глядя куда-то в сторону.

– Ты был прав, Дэн… – девочка вздохнула и взглянула на сводного брата. – Надо было всё рассказать папе с мамой… А я… я ведь ужасная трусиха, Дэн, и просто не хотела верить. Только ты ничего не испугался!

И, порывисто обняла его и поцеловала в щёку.
…

… Сон, приснившийся Дэниелу этой ночью был странным. Будто они с Джонасом отправились на прогулку: день выдался таким тёплым и солнечным! И Дэниел мог ходить!

Джон, совсем не такой, каким Дэниел привык его видеть, — опрятно одетый, длинные рыжеватые волосы аккуратно зачёсаны назад, — будучи в весьма благом настроении, предложил провести время в зоопарке. И Дэниел, немало удивлённый, с радостью согласился.

Там было так здорово! Ребята кормили зверей, болтали и веселились от души. Потом Джон купил себе и Дэниелу по стаканчику колы и по пакетику хрустящей жареной картошки, и они отправились кататься на лошадях. Высокий жокей усадил Дэниела, только-только успевшего покончить со своей порцией картофеля (странно, но лакомство не имело никакого вкуса и пахло чем-то медицинским), на гнедого пони и принялся тщательно привязывать его к седлу.

Удивлённый такими приготовлениями, Дэниел хотел спросить: зачем?! Ведь он цепкий, и может удержаться в седле без дополнительной страховки. Но, к своему ужасу, не смог произнести ни звука: картофель у него во рту превратился в вязкую массу и склеил его челюсти! Однако жокей его, похоже, отлично понял.

– Это только страховка, малыш, – сказал он странно знакомым высоким голосом с хрипотцой. – Вот теперь, – и он туго затянул на щиколотках Дэниела эластичные ремни, – надёжно! По-ошёл!

И жокей шлёпнул ладонью по лоснящемуся заду пони…

… Резко содрогнувшись, Дэниел проснулся. Слышалось негромкое урчание мотора автомобиля, но повязка на глазах не позволяла ему видеть, куда его везли. Воняло потом, сигаретами и дешёвым дезодорантом.

Дэниел попытался пошевелиться: путы, стягивающие руки и ноги. Врезались в плоть. Рот его был заклеен скотчем, так что он мог лишь мычать.

– Ты уверена, что это наилучший вариант, Сью? – услышал Дэниел низкий мужской голос.
– Меньше задавай вопросов, Харолд, – отвечала ему Сьюзен. – Просто делай дело. Тем более, тебе за него уплачено.
– Не полностью, детка, – отвечал мужчина.
– Вторую половину получишь, когда со всем будет покончено, – холодно промолвила сводная сестра.

По-видимому, соучастника устроил её ответ.

Наконец, машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Щёлкнул замок дверцы; чьи-то сильные руки подхватили Дэниела и «извлекли» наружу. Воздух, холодный и сырой, пах влажной землёй, прелыми листьями и болотом.

– Только тихо, цыплёнок, – раздался над самым ухом хриплый шёпот Сьюзен. – Нет смысла дёргаться напрасно.

Дэниела куда-то понесли. Он слышал немного прерывистое дыхание мужчины, шорох опавшей листвы под него ногами. Сьюзен шла рядом молча.

Вскоре они остановились. Резко скрипнула ржавыми петлями отворяемая дверь. Дэниела, дрожащего и испуганного, бросили на землю.

– Ничего, – сказала Сьюзен; он услышал её голос над самым ухом, – скоро согреешься.

Она, сдёрнула повязку с его глаз. Проморгавшись, Дэниел разглядел в предрассветном сумраке дощатые стены и потолок какой-то ветхой хибары.

– Ну вот и всё! – с ухмылкой проговорила она. – Хороша была твоя последняя прогулка, не так ли, дорогой братец Дэн?

Заглянув ему в лицо, Сью растянула губы в подобие улыбки и игриво потрепала Дэниела по щеке. Тот лишь издал мычание.

– А разве тебе не известно, что те, кто слишком много знает, долго не живут?
– Эй, детка, заканчивай побыстрее! – донёсся снаружи недовольный голос мужчины.

Сьюзен коротко обернулась через плечо. Что-то проговорила едва слышно, зло сплюнула.

– Ну, крысёныш мерзкий, прощай, – вновь обратилась она к Дэниелу. – Вспоминай обо мне по-доброму… на том свете. Всё-таки я была с тобой немного гуманной.

Достав из кармана джинсов складной нож, Сьюзен разрезала ремни на руках Дэниела. Сорвала скотч с его губ. Затем вышла, плотно прикрыв за собой дверь, и — Дэниел догадался по звуку — привалила к ней что-то тяжёлое. Послышался плеск разливаемой жидкости, остро запахло бензином…

– Ты мне будешь ещё кое-что должна за вредность, Сью, детка, – услышал Дэниел.

Раздался треск: с каждой секундой всё громче, всё яростнее. Жадный огонь лизал горячими багряными языками трухлявые стены, весело плясал на дырявой замшелой крыше, торжествуя, что вскоре получит желанное, живое лакомство…
…

… Нехотя занималось утро. Серый чахлый рассвет озарил пепелище — всё, что осталось от маленькой позабытой сторожки на болотах…