Глава 3

Теперь же играть в магазин оказалось гораздо интереснее. Подходили к прилавку из двух пней и доски, выбирали товар. Рядами была выложена каменная картошка, голубцы из лопухов, начиненных мокрым песком, тысячелистник, корень которого был тонкой морковкой, а листочки – укропом. Продавцом, как всегда, была Ира. Говорили ей, что хотели купить, она все складывала в кулек из газеты, а потом мы с Андреем с важным видом доставали маленький кошелек, весь усыпанный белыми, как крупинки, шариками, с жужжанием расстегивали молнию и вынимали сложенные денежки. Кошелек был один, поэтому мы с Андреем клали в него свои деньги по очереди. 

К концу дня самодельный прилавок опустел. Местами остались коричневые пятна от песка – начинки голубцов. Ира сортировала деньги: сотни к сотням, тысячи к тысячам… Каждую пачку придавливала остатками нераспроданной «картошки», чтоб не разлетелись, и записывала в тетрадь, сколько было сотен, купюр по пятьсот и тысячи. Когда все деньги были разложены, Ира по очереди пальцем касалась каждой стопки, смотрела на свои записи, поднимала взгляд и, щурясь от вечернего солнца, нашептывала получающуюся сумму выручки. Распущенные волосы так и норовили залететь в рот от дуновений ветра. Мы с Андрюшкой кидались друг в друга колючками репейника, которые еще полчаса назад раскупались как грозди винограда. Каждый уже тогда знал, для чего пригодится «виноград», поэтому старался накупить его как можно больше. 

Хлопнула дверь – мы с Андреем обернулись. Вышел Антон. Зло взглянул на Иру, сортирующую деньги и готовую уже положить их в пакетик. 

– Опять помойку здесь развели! – Антон сердито смотрел на прилавок нашего магазина. Подошел, поцыкал и как пнул пень, что прилавок рассыпался, и все нераспроданное добро смешалось в одну грязную кучу. 

Ира, увидев, что Антон не в духе, спрятала деньги себе под попу. Там-то точно он их не увидит. Но опоздала! Тот приметил их, как только вышел из дома. 

– Что прячешь? Ну-ка встала! – пихнул ее в плечо. 

– Отвали! Ничего не прячу, – Ира даже вцепилась руками в скамейку. – Ба-буш-ка-а-а! 

– Не ори! Поднимай задницу свою, малолетка. 

Тут мы с Андреем втиснулись между Ирой и Антоном. 

– Отстань от нас! – отрезал Андрей. – Иди дальше телевизор смотри. 

– Тебя не спросил, что мне делать, – толкнул Андрея, но тот, привыкший к выходкам брата, почти не пошатнулся. 

– Ну-ка вали, я сказал, – Андрей вцепился в Антона, пытаясь повалить его. – Ирка, беги! 

Ира рванула на дорогу. Я за ней. Выбежав со двора, метались, куда бы деться, где спрятать наши сбережения. В тайник мой! Туда уж точно Антон не пойдет! Дедушки моего забоится. Я махнул рукой в сторону сарая: «Побежали, Ир. Там спрячем». Помчались. Галоша так и хотела сорваться с ноги – большевата. Приходилось чуть притормаживать, чтоб поглубже засунуть ногу. 

Мы юркнули в темноту сарая. Дверь хлопнула. 

Куда можно спрятать деньги в пустом сарае! Если бы здесь было сено, вопросов бы не было. Но стог стоял еще рядом, и носить сено в сарай пока никто не собирался. Бабушка говорила, что после дождей еще раз надо распустить, проветрить и лишь потом переносить. А если не досушить, то к зиме сопреет и в труху превратится. 

Я поддевал носком галоши доски, уложенные на земле. Что-то типа пола, чтоб сено от земли не мокло. Точно! Вот сюда и спрячем. Место проверенное. Кроме Андрея, ну теперь и Ирки, про него никто больше не знает. 

«Ирка, давай деньги! » – она дала мне скомканный пакет со всей нашей магазинной кассой. Я приподнял доску, отломал от нее небольшую щепку и этой щепкой вырыл ямку, совсем как тайник. Выпустил весь воздух из полиэтиленового свертка, сплюснул, утрамбовал его в ямке и прикрыл сверху доской. Ни за что не догадаться, что там целый клад! 

На дороге послышался голос Андрея: «Эй, вы где? » Мы прильнули к щели между досок стен сарая. Андрей шел по направлению к нам, смотря по сторонам. Антона не было. 

– Андрей, – окликнула его Ира, чуть приоткрыв дверь. – Быстрей сюда! 

Андрей вбежал запыхавшийся. Весь красный, особенно уши, волосы всклокочены. Ругал Антона, говорил, что если бы бабушка не увидела, то точно навалял бы ему, ведь уже удалось вцепиться Антону в ноги и повалить эту дылду на землю. 

– И еще завтра с этим придурком в Романово ехать! 

Андрей с братьями и бабой Ниной время от времени уезжали в Романово, что в двадцати километрах от нашей деревни (хотя Кудеверь официально считался поселком, но я всегда называл его деревней). Раньше там жила прабабушка ребят. Потом баба Нина перевезла ее, свою маму, к себе. Совсем немощная была. Плохо ее помню. Помню лишь, как сидела всегда на маленькой скамеечке на крылечке, укутанная в несколько халатов и теплый платок, помню с тонкой, как бумага, кожей иссохшиеся кисти опирались на толстую чуть изогнутую палку, помню причитания бабы Нины, ее рыдания во дворе… И лапки ели на дороге, стелящиеся тропинкой от их дома. 

Андрей сопел, покусывал нижнюю губу. Что-то бормотал еле слышно себе под нос и чуть заметно покачивал головой из стороны в сторону. 

– Чего ты там бубнишь? – у меня на лице расползлась улыбка. Забавно было на него смотреть. Стоит дуется, что-то шепчет. 

– Да не поеду я! Не затащат они меня! – Андрей резким движением руки рассек перед собой воздух. 

– Так, так и скажи, – мне казалось, что все довольно просто. Не хочешь, зачем ехать. – Зачем потащат? 

– Папа заставляет! Сено грабить. 

– А Антон с Ванькой не могут грабить. 

– Они будут носить. – Андрей затряс руками, пытаясь подобрать слова. – Короче… Короче, папа говорит, что работы много – каждому найдет занятие. 

– И надолго вы? – заинтересовалась Ира. 

– На день с ночевкой. В субботу утром уже назад. – Андрей посопел немного и выпалил, – Да ну их! Не поеду! 

Я еще раз выглянул из сарая: а то вдруг Антон к нам решит подкрасться. К счастью, никого не было. 

– Смотри, что покажу, – потащил Андрея в угол сарая. Ловко поддел ногой доску и приподнял. 

– Пусть тогда здесь будут, – обрадовался Андрей. – Здесь-то он точно не додумается найти своей тупой башкой. Да и не полезет: дядю Петю испугается. 

Андрей расцвел. То ли от того, что теперь спокоен за деньги, то ли представил, как Антон у сарая ошиваться удумал, а дедушка обматерил его. Дед это любит! Лишь повод дай. 

В животе урчало. И на улице к вечеру стало холоднее. Надо было идти по домам покушать и какую-нибудь кофту одеть. Договорились встретиться на дороге после ужина. Можно было почертить дорожки. 

Это было одно из наших любимых развлечений, особенно после дождя. Брали тачку для бидона с таким полукругом, как рога, куда бидон клали обычно, переворачивали вверх тормашками и возили за собой. На мокрой дороге, да даже на сухой, рожки вычерчивали ровную дорожку. Чертили разные петли, перекрестки, подтирая ненужные линии – целые лабиринты, а потом играли в них в догонялки. До самого заката…