Вот так деды

Мальчишки, собравшиеся у турника, и громко поддерживающие рекорды своих друзей, отвлекали. После стойки и отжимания на брусьях, услышал, что гурьбой идут ко мне, споря, сколько раз «этот старик» подтянется на перекладине. Это и заставило меня быстро ретироваться со спортивного городка, в парк, с мыслью, а сколько бы раз я смог подтянуться.

И тут же вспомнилась история с моей юности. Взрослые ребята в нашем дворе установили турник с перекладиной, теннисный стол и мини-волейбольную площадку.

Мы, пацанва, на ней и жили, под вниманием старших подтягивались на турнике, отжимались на перекладине и от пола. Старались как могли. Примером для нас были Кузлены, вернее Кузнецовы. Два брата близнеца, недавно вернувшиеся из армии силачами. Лежа поднимали сто шестьдесят килограммовую   штангу, на бицепсы, каждой рукой – двух пудовую гирю. И разжимали на несколько сантиметров подкову, а после сжимали ее заново, и возвращая ей свой традиционный вид.

Зина, вернее Саша Зимин, кандидат в мастера по боксу, тренировал нас у «груши», Гога – Игорь, на брусьях. И в подвале, где они своими руками соорудили небольшой спортзал, под их покровительством до седьмого пота мы качались на разных тренажерах.

Тот вечер ничем не отличался от предыдущих. Глядя на нас, к спортгородку подошли наши соседи, дедушки – ветераны Великой Отечественной войны. Сегодня один из них, грузный и полноватый Игнатович праздновал свой юбилей – шестьдесят пять лет.

По их веселому настроению, видно, что немножко под шафе. Начали подкалывать нас: «А это можешь сделать на турнике? А это?» Распалилась в каждом из нас гордость и пытались доказать им, что мы не лыком шиты: подтягивались, отжимались…

А Цыпа, Витька, решил приколоться, и спросил: «А вы, дедушки, хоть что-то из этого сможете?»

И завел Игнатовича. Дед на войне был десантником, награжден орденом «Красной звезды» и двумя медалями «За отвагу». Он, не отнекиваясь, подмигнув старикам, несмотря на свое грузное тело, с легкостью подпрыгнул и повис на перекладине. Несколько раз подтянулся до подбородка, а потом немножко раскачавшись, несмотря на большой живот, взлетел над перекладиной, уперев на нее низ своего живота, и вытянул свое тело вверх с небольшим изгибом в спине.

Под гром аплодисментов, он спрыгнул с турника, и наполовину согнувшись, упершись руками в пояс, тяжело дыша, улыбнулся.

Деда Гриша, отнекивался, когда Игнатович стал на него наседать»: «Гриша, ты же морская пехота, Севастополь брал, Евпаторию – тоже, за ней Одессу. Ну, Гриша, покажи свою молодость этой пацанве!»

И вдруг, этот невысокий, полноватый дед, вздохнув, подойдя к брусьям, присев, ухватившись за трубы руками, повис. Через полминуты, подпрыгнув, оказался вверху их, и – упираясь на трубы руками, стал размахивать свое тело вперед-назад, и - присел на правой трубе.

- Хватит? – спросил он у Игнатовича.

А тот развел руками, мол, да.

Иван Михайлович, худощавый, высокий, - был летчиком. После Берлина, воевал с японцами… Он выглядел постарше своих однополчан. Ему за семьдесят

- Михалыч, ты ж зараз по три-пять трехкилограммовых карпов приносишь с рыбалки, - поддел его Игнатович.

- Не-ет, - помахал он рукой, - в шашки, шахматы, пожалуйста.

Мы поздравляли дедов, соседей наших, слушая их рассказ о том, что, оказывается, они каждое утро, трусцой или пеша идут в парк, в спортгородок, на зарядку. И потихонечку «скрипят» их косточки с сухожилиями и мышцами на перекладине и низком турнике.

Вот тебе и ветераны!

Уходя подальше от спортгородка, я остановился у скамейки и начал отжиматься на ней с помощью рук. Раз, два, …, девять, десять. А мысль о том, что нужно каждый день сюда ходить и заниматься хотя бы легкой зарядкой, стала овладевать мною.
Да, чтобы не стыдно было перед нашими дедами…