Спать хочется

Ночь. Медсестра Маланья , девочка лет далеко за тридцать, одиноко сидит на посту и задумчиво смотрит в глубину коридора.На столе горит настольная лампа, освещая тяжелые думы Маланьи о ее унылых трудовых буднях.
Звонки вызова персонала становятся все реже и реже и, наконец, замолкают. А Ленка все капается. Над ее кроватью тихо светит ночник, соседка по палате Нина уже дремлет, накинув на глаза полотенце.
Прошлый раз у Ленки случилась аллергическая реакция, ей капают очень медленно. А Маланье хочется спать. Глаза ее слипаются, голову тянет вниз, шея болит. Она не может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка. (Привет Чехову А.П.)

Промывка тоже капает небыстро. хотя капельница откручена на максимальную скорость. Ленка хотела проколоть бутылку, она видела, как это делали медсестры, но Нина отговорила ее:
—Да ты что, они же это делают специальными иголками!
Ленка специальных иголок не замечала, но засомневалась. Она решила позвать сестру. Та на деревянных ногах вплыла в палату, ни на кого не глядя, проверила колесико капельницы и уже хотела уплыть назад, когда Ленка спросила:
— Может проколоть?
Так же не на глядя на нее и даже не повернув головы, сестра тыкнула иголкой в бутылек. Промывка весело ринулась по трубкам вниз. Следующим жестом Маланья воткнула иголку назад в место прокола, заткнув его таким образом обратно, и промывка снова приуныла. Просить сестру капать ее без фильтра, как делали другие медсестры,  Ленка уже не решилась.
Наконец наступил через последнего пузырька с тем самым, на которое Ленка краснела, кашляла и задыхалась. Она проверила, что лекарство капает очень медленно, как ему и положено, и задремала. Полбутылька в нее вошло как по маслу, полет был нормальный. Время близилось к полуночи.

Проснулась она от того, что в палату уже не белым лебедем, а черным ястребом влетела Маланья и крутанула ей капельницу на быструю струю.
—Вы у меня последняя остались, я очень хочу спать! — заявила она ошарашенной Ленке и так же стремительно вылетела прочь.
— Может пронесет на этот раз? — подумала Ленка. Но не пронесло. Во рту появился горький вкус лекарства, от этого в зобу дыханье сперло, внезапно закружилась голова, и Ленке будто кто-то наступил на горло.
Чтобы не будить Нину и отделение звонками, Ленка выползла в коридор. Широко расставив локти и ноги, Маланья восседала на посту, как императрица на троне.
— Смотрите, вот у меня опять... — начала было Ленка. Маланья выхватила у нее из рук бутылек и заявила:
— Все, не будем докапывать!
— Как не будем? — изумленно спросила Ленка. — Давайте с уколом, медленно, мне прошлый раз так докапали.
— Вы что, не понимаете, сколько сейчас времени? — возмутилась Маланья. — Я спать хочу не могу, да и вдруг вам плохо станет, дежурит заведующий хирургии, он не придет, он никогда не приходит, зови его-не зови!
Даже в самом страшном сне Ленка не могла себе представить, что к ней никто не придет, если ей станет вдруг плохо. То есть плохо ей уже стало, но в случае еще хуже она будет вызывать сама себе скорую из отделения.
Ленка оценила свои силы и силы Маланьи в битве за пузырек и поняла, что в случае борьбы она явно проигрывает, Маланья была раза в три шире в кости и в плечах. Пришлось капитулировать и позволить той унестись вместе с недокапанным пузырем в процедурную.
Ленка предлагала даже альтернативный вариант — пусть Маланья идет спать, раз уж ей так хочется, сделает ей укол, и она тихонечко докапается. А потом разбудит ее, Маланью, и та сделает ей мочегонку.
Бастилия не сдавалась и переговоров не вела.

Лечащий химиотерапевт и по совместительству заведующая ХТО была как всегда мила и приветлива. Как только Ленка открыла рот и начала повествование, она тут же ее прервала:
— Мне уже все доложили, это опытная медсестра.
— Своих не бросают, — подумала Ленка. И на всякий случай описала ей ситуацию в письменном виде, хотя и не так красочно, как Антон Павлович Чехов.