Мама, Богородица, Сергий Радонежский и Святая Русь

 

   - Его родители погибли в авиакатастрофе... (из случайно услышанного разговора в школе)



   - Мама, а может, и нет! – Наверное, это был запланированный теракт, и самолет взорвался!.. Или их навсегда завалило обломками разрушенного после долгого, все никак не кончавшегося артобстрела бывшего тогда «своим», «родным» дома. Ведь сейчас же идет война...

  А бабушка уже потом от навалившегося на них и придавившего горя внезапно совсем умерла. Инсульт у нее, он говорил. Но если бы вовремя ей сделали операцию, то, может быть, и спасли, и он бы ее выходил и заново, совсем бы, как малого младенца, научил говорить… Но там тогда, как раз, не было нужного врача. Хирурга. Его, наверное, ранило. Или он от всего увиденного заболел. Не смог оперировать. И бабушку его ему уже никогда не вернешь... Живую... Она умерла. Была совсем холодная, он рассказывал. И глаза ее уже больше не смотрели на него, как это раньше всю жизнь, день за днем было всегда. Они даже закрыты были веками, словно запечатаны. И никакая сила их больше уже не смогла бы теперь открыть. Даже на совсем малое время. Хотя бы, на мгновение. Если и посмотрят любящим взором на него, то очень совсем не скоро. Только во время всеобщего воскресения, когда на землю снова придет Христос!.. А теперь, он говорит, она будет долго спать. В земле. Недвижно. То есть, недвижимо. А может быть, и будет там, в глубине иногда от заботы и переживаний о нем ворочаться. Но мы этого, живые, уже никогда теперь не увидим! Потому что мы тут, наверху. Пока еще на поверхности...

   А у него теперь есть мечта. Он хочет всецело посвятить себя служению людям. Стать настоящим врачом, хирургом. Чтобы тех, кто может когда-либо умереть, как его бабушка, всегда вовремя научиться спасать! А для этого надо много заниматься. Готовиться. Аккуратно все заданные уроки досконально назубок выучить. – Вот почему он один в пустом классе, как правило, и остается, когда все уже давно ушли домой! Потому что, не хочет сразу же возвращаться туда, где сейчас временно живет, в ставший на какое-то время ему домом детский приют «Пристань».

   А я этого тогда, когда мы с ним не на шутку сцепились, конечно же, еще не знал... И говорит он немного не так, как все мы, с каким-то своим нравящимся ему не совсем обычным говором…

   Вот я и ударил его тогда несколько раз, а потом мы еще долго катались по полу, и я, раззадорившись, даже разорвал его одежду, а когда после этого мы , наконец, быстро вскочили, то я как раз и «проверил кулаком крепость его лба», как после уже в травмпункте врачи пошутили. А он тогда еще как-то ловко увернулся, и у меня правая рука немного повредилась... – Так мне и надо, конечно же,потому что я у него самые важные для него учебники по медицине еще порвал, а после видел, как он лежал на стульях за партой, уткнув лицо в сиденье, словно застыл,и не двигался. А когда я к нему подошел, чтобы узнать, в чем же там дело, повернулся ко мне и сказал: «Зачем ты это сделал? Испортил самое важное сейчас для меня, эти по врачебному делу книги? – У меня больше ничего нет, кроме этой моей мечты!.. Я теперь больше уже совсем не хочу жить!..»

   И я инстинктивно отшатнулся даже, потому что у него были в тот момент совсем потухшие уже и неживые глаза, совсем, как, наверное, бывают они у мертвеца! И из них все-таки в тот момент покатились слезы… А я сел рядом, и сразу же от всего сердца сказал: «Прости! – Будут у тебя теперь самые лучшие учебники, какие только есть по медицине. Мы с мамой тебе купим! Я не знал, что у тебя такое… случилось…»

   И я также плакал вместе с ним. И вытирал ему его всегда аккуратно сложенным носовым платком, который он всегда носит в верхнем кармашке, его слезы. И говорил, что он мне родной теперь, что он мне брат!

   Мама, мне почти никогда не было до этого никого жалко, когда я с кем-нибудь дрался, потому что в жизни кто сильнее, тот и прав! И надо быть первым! Но он ничем не слабее меня и ничего не боялся.

  «Давай, я руку тебе перявяжу!  - просто сказал он еще до того, как узнал, что я порвал все такие важные для него книги по медицине. – У меня бабушка была перевязочной медсестрой. Я умею!»

   Мама, ты, пожалуйста, не сердись только, но давай его усыновим! Заберем навсегда домой! Потому что я не хочу, чтобы с ним когда-нибудь что-то плохое случилось… Он будет мне как родной брат. Помогать во всем будет. И я, конечно же, тоже – в том, в чем смогу... Я не могу уже теперь больше спокойно видеть его глаза, грустные и одинокие, когда он уходит последним из класса... Я даже обещаю, что во всех конфликтах буду стараться всегда первым мириться и просить прощения! Помнишь, как ты говорила мне, что Сергий Радонежский потому и зовется игуменом земли Русской, что всех ссорящихся всегда мирил. И за всех молился!.. Даже представить себе не могу, что он из-за того, что я порвал все эти самые важные для него учебники, больше не хочет жить! Совсем! Его надо поддержать... А то он, я видел, когда вчера переходил через дорогу, был какой-то весь отрешенный и даже и не смотрел по сторонам. Я, наверное, не перенесу и не смогу простить себе, если еще и с ним, оставшимся одним в семье, что-то случится…


    Мама моя, дорогая, любимая, я уже целых два нескончаемо долго тянущихся часа тебя искал!.. А ты так усердно молишься перед Казанской иконой Пресвятой Владычицы нашей Богородицы! Просишь, чтобы Она всех покрыла Честным Своим Омофором! И вразумила! – Давай, я тоже вместе с тобою перед Ней на коленях с усердием сейчас помолюсь…

   Вот и пришло, наконец, небольшое долгожданное письмо-сообщение отца из зоны, где все еще ведутся до сих пор боевые действия.

   Все время какой-то то безразмерно расширяющийся, то неожиданно как бы мгновенно сужающийся комок перекатывается в горле, а сердце волнами то как-то оцепенеюще замирает, то набирая какую-то, наверное, немыслимую космическую скорость, на все возможные лады и сменяющие друг друга ритмы стучит, пока мы вместе с мамой читаем: «Возьмите Коленьку к себе, раз так случилось, и у него теперь такое горе в семье… Помните, что мы не должны никогда друг друга в нежданно навалившейся беде просто так бросать, конечно же, если посильно помочь можем! – Пускай приходит каждый день после окончания занятий в школе к нам домой делать все заданные ему уроки. Если он, что, думаю, самое главное, будет во всем основном успевать, то во второстепенном наймем ему любого необходимого в данном конкретном случае грамотного репетитора. Берегите его как зеницу ока. Помните, что мы в ответе за всех, кто искренне от всей души доверился нам. Не посрамите его надежд на мир и благоденствие, хотя бы в нашей семье. И молитесь, чтобы по воле Божьей был мир и взаимопонимание у людей на нашей земле, потому что только от наших усилий зависит, сможем ли мы создать в своем чистом сердце заповеданный Богом мир - как залог достойного существования и передать христианские истины нашим детям: своим и приемным!

   Лег я сегодня спать, и вижу во сне поочередно то маму, молящуюся, то Пресвятую Владычицу нашу Богородицу, то Сергия Радонежского. И все они строго так говорят. Даже, наверное, внушительно: «Имей сострадание ко всем и учись мириться и ближнему своему служить. Тогда и будет у тебя чистое сердце, как папа вчера тебе писал. А там, где чистое сердце, там всегда тишина, кротость, Бог и мир. Мало победить зло одним лишь разящим врагов мечом. Надо еще в сердце своем уметь всякий раз с Божьей помощью по молитвам святых одолевать гнездящихся там драконов. Тогда и будет вокруг созидаемая врачующей всех и вся и укрепляющей благодатью Божьей та заповеданная всем нам Самим Богом и Создателем нашим Святая Русь!