Тоннели Спасения, книга вторая Казанова парпллельн

Казанова параллельных миров
Книга вторая

Тоннели Спасения

Глава первая
— Пап, это точно ты? – Виктор с сомнением смотрел на молодого мужчину, открывшего ему дверь в квартиру отца.
— Если сомневаешься, то потрогай меня, — смеясь предложил Пётр.
— Пап, но как? Ты выглядишь почти моим ровесником, когда тебе почти пятьдесят!
— Сорок семь, — поправил Анджан, сделав шаг назад в коридор, освобождая проход. – Ты может всё-таки войдёшь и представишь мне свою очаровательную спутницу, прячущуюся у тебя за спиной?
— Да, конечно, — спохватился Виктор, пропуская вперёд молоденькую среднего роста стройную брюнетку с чисто европейскими чертами лица. — Пап, познакомься — это Кристина.
— Добрый день, Кристина, — приветливо улыбаясь, поздоровался Анджан. – Рад с вами познакомиться.
— Я тоже очень рада, — ответила девушка немного скованно.
— Проходите, пожалуйста, — пригласил гостей Пётр.
В столовой комнате гостей ждал накрытый стол из блюд, заказанных и доставленных из ближайшего ресторана.
— Пап, колись, как тебе удалось так помолодеть? – спросил Виктор, когда пришёл пожелать отцу спокойной ночи поздно вечером.
— Я последние три с половиной года провёл в Восточной Сибири, — Пётр начал изложение очередной сказки, давно придуманной для своих знакомых в этом мире. – Там случился пожар в одной из гостиниц, в которой остановилась наша геологическая партия. У меня обгорело лицо. Владельцы гостиницы за свой счёт сделали мне пластическую операцию. Вот так я помолодел на двадцать лет.
Петру ничего не оставалось, как выдать сыну придуманный на ходу миф о пластической операции. Не станешь же рассказывать тому историю о том, так почти четыре года назад, делая ремонт в квартире, он обнаружил тайник. В тайнике оказался пенал с рукописями и послание от хранителя Врат в другие временные реальности с подробной инструкцией как стать хранителем портала и активировать его. Пётр тщательно изучил руководство «пользователя» и в 2013 году совершил переход в параллельный мир, где шёл 1913 год. В том мире также существовали Врата. Из того портала Анджан отправился уже в другую альтернативную реальность 1953 года, где правил император Александр IV, внучатый племянник Николая II. Путешествуя между мирами, парень омолодился настолько, что стал выглядеть как двадцатипятилетний юноша.
— Ничего себе! – воскликнул сын, выслушав рассказ отца о его травме и омоложении. — Правда, в этой ситуации не знаешь точно: сочувствовать или поздравлять. Смотришься ты офигительно. Кристи, ты угадал, даже испугалась, увидев молодого парня вместо моего отца, виденного ею на семейных фото.
— Сейчас она в норме? – поинтересовался Анджан.
— Да, вполне. Пришла в себя.
— Ну хорошо тогда, — вздохнул облегчённо Пётр, — Ты почему в Америку решил уехать?
— Я после университета устроился на работу в Англо-американскую компанию и сейчас они предложили мне должность заместителя руководителя лаборатории в штатах. Грех было отказываться от повышения в должности, да и в зарплате ожидается значительное повышение.
— Когда едешь в штаты?
— Через две недели.
— Я думаю, ты всё правильно решил. Скоро в Европе ловить будет нечего, — Пётр подбодрил сына. — А теперь иди к девочке и спокойной ночи, — Пётр обнял сына и проводил того до дверей.
Утром за завтраком Анджан объявил сыну, что перечислит ему в Англию пятьдесят тысяч долларов. А по приезду того в Америку, переведёт на американский счёт еще сто тысяч.
Виктор выпал в осадок от таких сумм с пятью нулями и лишь ошарашенно просипел:
— Откуда такое богатство?
— Зарплата, которую я в Сибири почти не тратил, — принялся перечислять Пётр, — премии за открытие месторождений и страховка за увечье при пожаре.
Эту версию Анджан озвучил сыну в присутствии Кристины.
Покончив с обедом, Пётр с сыном перешли в курительную комнату.
— Как сейчас у тебя с деньгами? – поинтересовался Анджан.
— Вполне нормально, — заверил Виктор, — у меня хорошая зарплата.
— Может подкинуть тысчонку, другую? – предложил Анджан.
— Не надо, спасибо, — отказался сын, — ты и так мне целое состояние собрался перечислить.
— А мне, все равно, скоро некуда будет их девать, — похвастался отец.
— Ты там Сибири себе персональную золотую жилу прихватизировал, что ли? — иронично заметил Виктор.
— Почти что, — подтвердил Пётр. — Там море старинного оружия у туземцев и бывших переселенцев. Можно брать за копейки, а здесь в Европе один только кремневый пистолет 18 века стоит двадцать тысяч зелёных.
— И ты привёз это с собой из России. — заинтересовался сын, давно увлекавшийся изучением разного вида оружия.
— Привёз и не первый раз, — подтвердил Анджан.
— Покажешь? – дрожащим от волнения голосом тихо спросил Виктор.
— Конечно, пойдём в кабинет. Покажу, — вставая пригласил Пётр сына.
В кабинете Виктор с восхищением рассматривал образцы огнестрельного и холодного оружия, разложенные в кабинете, сопровождая каждый экспонат восхищённо-удивлёнными возгласами.
— Те деньги, которые я пообещал перечислить получены от продажи таких вот товаров. Хочу тебе предложить заняться реализацией подобного антиквариата в Америке, когда там полностью устроишься, — высказал пожелание Пётр. — Все вырученные деньги будешь оставлять себе. Так, смотришь, дом или квартиру купишь себе без кредитной кабалы.
— Почему бы и нет, — не задумываясь согласился сын. – Я оружие люблю и спокойно смогу реализовывать твою «золотую жилу» в свободное время.
— Ну вот и договорились, — обрадовано заключил Анджан. —Поезжай в свою Америку и обустраивайся.
— Скажи, у тебя с Кристиной серьёзно? — перевёл тему разговора Пётр.
— Да, очень. — твёрдо заявил парень. — Собираюсь сделать ей предложение по приезду в Англию.
— Тогда вот держи, — Пётр порылся в рюкзаке и достал оттуда шесть маленьких и один большой бриллиант.
— Что это? — Виктор удивлённо рассматривал ярко заблестевшие камушки на своей ладони.
— Огранённые алмазы, — смеясь пояснил Анджан. — Бриллианты для помолвочного кольца для твоей невесты. Отнеси сегодня к ювелиру Бергману на Рижской улице, и он тебе по срочному изготовит такое кольцо за пару дней.
— У меня нет слов, пап. – растроганно пробормотал парень, — Ты сегодня как добрый волшебник: столько подарков мне надарил, что у меня крыша едет от неожиданности.
— Забудь, сынок, — заявил Пётр, обнимая сына за плечи, — для кого мне всё это копить, как не для тебя.
— Спасибо, пап, – парень обнял отца в ответ.
В это время послышались девичьи шаги и лёгкий стук в дверь кабинета.
— Да, войдите! – негромко крикнул Пётр после того, как Виктор положил камушки в поданный Петром бумажный конверт и спрятал их в карман.
— Вы что, на войну собрались?! – воскликнула Кристина, ошеломлённая видом разложенного на столе оружия, и прикрыла рот ладошкой.
— Нет, — смеясь пояснил Виктор, — Наоборот. Это папа с войны вернулся. Сибирской.
— А можно мне посмотреть? – робко спросила девушка.
— Конечно можно, — великодушно разрешил Пётр, — только осторожно, не порежься.
Но девушка остановила свой взор на пистолете, инкрустированном серебром и позолотой. Она взяла его одной рукой, но чуть не уронила тяжелое оружие и помогла себе второй рукой. Девушка поднесла пистолет к глазам, рассматривая красивые узоры на накладке ствола, спусковом механизме и рукоятке.
— Тяжеленный какой! — заключила Кристина. — Как из него только стреляли?!
Она осторожно вернула артефакт на место и потеряла интерес к остальным экспонатам.
Через неделю, провожая сына и будущую невестку на самолёт в аэропорту Риги, Пётр вручил сыну запасные ключи от своей квартиры. Пока Кристина ходила в туалет припудрить носик, Анджан рассказал Виктору, что в его кабинете в подоконнике находится тайник. Там он найдёт рукописи, бумаги с инструкциями, компакт-диск и золотое кольцо-печатку. Пётр постарался внушить сыну, что всё, что он прочтёт в бумагах не чушь или фантастика, а реальность, подтверждённая практикой использования. В случае, если Анджан пропадёт без вести на пять лет и более, Виктор должен достать бумаги и выполнить всё, что указанно в инструкциях. На вопрос сына о чём идёт конкретно речь, Пётр ответил, что не имеет право это говорить и что сын сам всё узнает в документах из тайника.
Проводив сына, Пётр переместился в мир 1913 года. Чтобы не путаться, парень продолжал называть для себя реальности по тому году, когда он впервые появился в этих мирах. В прошлый раз он только переночевал в той реальности, а на следующее утро перебрался в свой родной XXI век.
В этот раз он подгадал, чтобы в 13 году было утро. Первым, кому парень позвонил, стал Роберт Берг. Фармацевт удивился и обрадовался звонку парня. К сожалению, звонок Петра совпал с наплывом посетителей в аптеку, так как было воскресенье и базарный день. Спокойно переговорить не имелось никакой возможности, поэтому договорились продолжить беседу вечером в доме Бергов, куда Роберт пригласил Петра на ужин.
После звонка в аптеку Пётр навестил свой банк и оценил состояние своих счетов. За время его отсутствия денег прибавилось, что говорило о плодотворной работе товарищества по производству пенициллина и стрептоцида.
Дома он насладился обедом, с душой приготовленным кухаркой на радостях от того, что хозяин вновь объявился. Затем он засел в кабинете за разбором почты, сложенной прислугой на телефонном столике. Ничего интересного он не обнаружил, за исключением письма из канцелярии императора, сообщающем о вручении ему ордена Святого Владимира четвёртой степени и что его приглашают в Царское село на вручение ордена. Процедуру награждения назначили на вторник 15 апреля 1914 года, на которую он опоздал более чем на год. Пётр отложил в сторонку это письмо, чтобы позже связаться с царской канцелярией и уладить вопрос с награждением.
Кухарка, не переставая, предлагала то сбитень, но кофе, то свежую выпечку благодетелю, благодаря которому она, ничего не делая месяцами, регулярно получала жалование. Парень вначале всё это впихивал в себя, но затем стал отказываться.
После обеденного перерыва, Пётр отправился в контору товарищества, где навёл своим появлением фурор на персонал и управляющего фармацевтическим мини-заводиком. Анджан не собирался проводить тщательную проверку, но по верхам по бумагам пробежался. Показатели деятельности завода удовлетворили Петра. Управляющий и персонал выжимали максимум из того, на что оказались способны размер и оборудование заводика, принося приличный доход компаньонам и достойную зарплату его работникам. Переговорив с директором о проблемах производства и сбыта, выслушав предложения, парень занялся изучением корреспонденции. Эти послания управляющий отложил для рассмотрения компаньонами. Несколько писем особо заинтересовали парня. В них четыре крупные европейские и три американские фармакологические компании предлагают рассмотреть вопрос продажи им лицензии на производство препаратов, изобретённых в лаборатории товарищества.
Управляющий рассказал, что к нему и к мастеру производства несколько раз подкатывались какие-то тёмные личности и предлагали деньги за секреты изготовления пенициллина и стрептоцида. Пётр понимал, что долго хранить секрет пенициллина и стрептоцида не получится. Условия предлагаемого договора и комиссионные отчисления впечатлили парня, и он решил обсудить это вечером с Робертом.
Марта сдержанно встретила Петра, объявившегося в их квартире после двадцати месяцев отсутствия. Она милостиво позволила поцеловать себе руку и удалилась на кухню дать последние распоряжения кухарке, даже не спросив об отце.
За ужином царила напряжённая обстановка, вызванная демаршем Марты. Все ждали, когда уйдёт прислуга и можно будет, не таясь, поговорить. А пока Анджан и Роберт обсудили предложения западных производителей медикаментов по продаже им лицензий.
Как только закрылась дверь за спиной горничной и кухарки, Роберт повернулся к Петру:
— Ну, Пётр Антонович, не томите больше. Куда вы пропали на полтора года? Что случилось? Что с отцом?
Анджан рассказал о неожиданном и непонятном сбое в работе портала, после чего его забросило в прошлое той реальности, в которой обосновался их отец. Поэтому с Бергом-старшим встретиться никак не мог: Пётр попал в 1947 год, а их отец должен был появиться в том мире только в 1953 году. Парень сообщил, что встретил там Анну-Марту, двойника Марты и копию Карла Берга. Рассказывая о Бергах-двойниках, он передал их фотографии, сделанные в 1949-50 годах.
Марта нежно погладила лицо немолодой уже женщины, запечатлённой на фотоснимке. Её глаза увлажнились, и она прошептала: «Сестрёнка». Она даже мысленно не отождествила себя с женщиной на фото как со своей копией. С такой же нежностью она отнеслась к изображению Карла.
Петру пришлось рассказать о печальной судьбе двойника Роберта в том мире, погибшего под колёсами автомобиля и предупредить сидящего напротив Берга, чтобы он был внимателен на проезжей части, особенно в год гибели его копии.
— Скажите, Пётр Антонович, — поинтересовался Роберт, — Берги, которых вы встретили, родились и выросли в том мире или это наши копии в параллельной реальности?
— Это ваши копии. Временная реальность, в которой мы сейчас находимся и та реальность, которую для простоты я называю мир 1953 года, разошлись в тот момент, когда принималось решение куда доставить раненного в железнодорожной катастрофе императора Николая II. Из-за ошибки возницы кареты скорой помощи или сопровождающих лиц, царя отвезли в больницу господина Юргенсона. В мире же 1953 года императора доставили, как и планировалось, в крепость, в военный гарнизонный госпиталь, где он скончался от заражения крове. В нашем мире Карлу удалось спасти царя, его дочь и нескольких великих князей.
— А вас они помнили? — поинтересовалась Марта.
— Да, помнили, — подтвердил Пётр, — и были несказанно удивлены встрече со мной. Но я не признался, что я есть я. Выдал им выдуманную историю, что являюсь племянником и наследником того Петра Антоновича, которого они знали и что мы очень похожи.
— А почему вы им солгали и не захотели быть самим собой? — возмутилась Марта.
— Смею вас уверить, Марта Карловна, у меня были веские причины для этого, — Пётр попытался реабилитировать себя перед девушкой.
— Это какие такие причины могли оправдать ваш неблаговидный поступок? — не унималась Марта.
— К сожалению, я не могу вам это сказать, уважаемая Марта Карловна.
— Подумаешь, — возмущённо фыркнула девушка, и надула губки.
— Прошу вас не дуйтесь, Марта Карловна, — попросил Анджан. Я честное слово не могу вам поведать причину моего вранья тем Бергам.
Не мог же Пётр в действительности рассказать влюблённой в него Марте о существовании в том мире её «племянницы» Вероники, с которой он был помолвлен. Кроме того, мать его невесты Анна-Марта продолжала любить Петра Антоновича Анджана, то есть его. Пётр не брался предугадать реакцию женщины на возвращение объекта её тайной страсти. Как не брался он предугадать её дальнейшее отношение к не очень любимой дочери, невольно ставшей её соперницей. Чтобы избежать возникновения Санты-Барбары местного масштаба, Пётр и не признался о своём истинном происхождении.
— Но я реабилитировался перед ними, — заявил Анджан
— Каким же это образом? — Марта недоверчиво посмотрела на парня.
— Покидая то время, я написал им письма. Я уведомил Бергов, что после 28 ноября 1953 года на Постоялой улице в доме номер 35, квартире 15 они смогут встретиться со своим отцом Бергом Робертом Карловичем.
— Ух ты! — пискнула Марта, и прикрыла рот рукой.
— Значит они уже встретились, — заключил до этого молчавший Роберт.
— Думаю, да, — подтвердил Пётр.
— Спасибо вам большое Пётр Антонович, за то, что вы сделали для нашей семьи, — сказав это, Роберт протянул Анджану руку для пожатия и тут же поправился. — Для наших семей.
Уже дома за чашкой дымящего кофе Пётр пытался вновь ответить на извечный русский вопрос: «Что делать?» Он не видел смысла посещать сейчас мир 1953 года. Да, у него имелись веские причины навестить ту параллельную реальность. Во-первых, там имелся налаженный бизнес, приносящий огромный доход. Во-вторых, он продолжал любить Анастасию Репнину и мечтал о этой девушке, живущей в том мире.
Вот только с «во-вторых» имелось много «но». Он давно смирился с потерей своей милой белокурой княжны. Прошло двадцать семь месяцев с того момента, когда он в последний раз видел Анастасию в окне вагона первого класса поезда Рига-Орёл. Девушка с зарёванными глазами лучезарно улыбалась ему на прощание. Где она теперь, оставалось только гадать. Но Пётр был уверен, что эта девушка, имеющая в своём кругу негласное прозвище «Снежная королева» из-за своей неприступности, даже не стала дожидаться канувшего в небытие Петра. Просто из мести за его исчезновения.
Имелось ещё «в-третьих»: невеста Вероника Сидихина. Здесь на его пути становилось другое «но». Он просто не мог заявиться к своей невесте. По иронии судьбы, а вернее, по причине сбоя в работе портала, категории «прошлое» и «будущее» для Петра поменялись местами. Тогда-то и заплёлся клубок из событий, мифов и сказок. Как сказал кто-то из классиков, а может, не из классиков: «Дурдом крепчал!»
Вначале он попал как бы в будущее этой реальности, в 1953 год, где впервые столкнулся с Вероникой. Для девушки эта встреча явилась сродни рандеву с призраком её жениха, погибшего в 1950 году. Затем произошёл сбой в портале и парня забросило в 1947 год — прошлое реальности 1953. Зимой 1949 года в его дверь впервые для себя и во второй раз для Петра позвонила молоденькая девушка Вероника, которой впоследствии Анджан сделал предложение стать его женой. Веронике образца 1953 года он наплёл, что является племянником её жениха. А в 1949 году он представился Анне-Марте, двойнику его милого друга Марты Берг и по совместительству матери Вероники, как племянник того Петра Анджана, которого знала Анна-Марта по событиям, произошедших с ними в 1913 году этой реальности. Тут и самому не грех запутаться во всех этих реальностях и датах!
Так что, признаться Веронике, что он её чудом выживший жених, он не мог. Не мог он больше встречаться и с её матерью. Версия нового племянника для неё не прокатит. Анна-Марта знала, кем является Петр на самом деле. Парень, уходя из той реальности через портал, оставил у своего друга и компаньона Фёдора письмо для этой женщины, где он оставил известие о её отце. Анна-Марта не являлась дурой и прекрасно поняла, кто есть Пётр. Только настоящий Пётр Анджан знал историю о Роберте Берге-старшем, потерявшемся во время перехода через Врата.
«С другой стороны, — подумал Анджан, — меня все равно будет постоянно тянуть в тот мир пока теплится надежда, пока не поставлены все точки над «i». Так что, чем быстрее я избавлюсь от призрачных надежд, тем лучше для меня. Рвану ка я в мир 1953 года и будь что будет».

Глава вторая

Первым, кого Пётр встретил в параллельной реальности 1953 года, была Вероника Сидихина. Девушка застала его, когда Анджан вставлял ключ в замочную скважину, а она выходила из своей квартиры. Следом за нею в дверях появился молодой мужчина лет тридцати.
— Пётр Антонович?! Вы?! — удивлённо воскликнула Вероника, уставившись на Петра как на приведение. — Вы где пропадали столько лет?
— В Сибири-матушке, — развёл руками Анджан. — Семейный бизнес.
— Да, кстати, — спохватилась девушка, указывая рукой на мужчину, стоявшего за её спиной, — познакомьтесь, мой муж Супрунов Сергей Владимирович.
— Анджан Пётр Антонович, — представился Пётр, протягивая руку мужу Вероники. — Соседями будем.
— Значит будем, — согласился Сергей Владимирович.
— Будем, если вы, Пётр Антонович, вновь не исчезнете на несколько лет, — смеясь заметила Вероника.
— Пути господни неисповедимы, — улыбаясь в ответ, парировал Пётр.
— Вы, извините, Пётр Антонович, — девушка приложила руку к груди, — мы спешим на автобус. Мы едем в гости к друзьям.
— Не стоит извинений, Вероника Сергеевна. Был рад вас увидеть.
«Ну и слава богу! — сказал сам себе Анджан, опуская рюкзак на пол гостиной, — Она замужем, значит вопрос исчерпан». Пётр всё это время, после возобновления работы портала между мирами, выносил себе мозг дилеммой: как поступить с Вероникой Сидихиной.
Как было сказано выше, он знакомился с девушкой дважды. Вернее сказать, именно Вероника знакомилась с Петром дважды. Первый раз это случилось в 1953 году, когда парень впервые появился в этой реальности и в которую он перенёс себя по невнимательности. Затем произошёл сбой в функционировании портала и Анджана закинуло в прошлое этого мира, в 1947 год. Однажды Вероника ранним утром заявилась к нему домой с просьбой освободить место для остановки грузовика, привёзшего имущество их семьи. Для Петра то была встреча с более молодой ипостасью девушки, а Вероника знакомилась с парнем второй раз, сама того не ведая.
Молодые люди стали добрыми друзьями. Часто и много общались друг с другом. Девушка быстро влюбилась в Петра, и сама сделала первый шаг в трансформации их платонической дружбы во вполне романтические отношения. В 1949 году Пётр сделал предложение Веронике стать его женой. Несмотря на помолвку, Анджан, всё же, видел в невесте больше друга, чем любимую женщину.
В той реальности он любил другую: белокурую, синеокую молодую княжну Анастасию Репнину, с которой судьба свела его в 1953 году. Судьба-злодейка так же быстро разлучила влюблённых, закинув его в предшествующие годы. Поэтому Анджан и воспринял с облегчением замужество своей бывшей невесты Вероники, освободившее парня от обязательств перед нею.
В квартире, ожидаемо, царило полное запустение. За двадцать семь месяцев его отсутствия, всё опять покрылось пылью и заросло паутиной. Первым делом Пётр набрал номер телефона клинерши Майи Викторовны. Женщина оказалась дома, и они быстро договорились, что уборщица придёт завтра для приборки. Затем он включил телевизор, чтобы выяснить сегодняшнее число. Под логотипом новостного канала красовалась дата 14(27) февраля.
Переодевшись в костюм, более соответствующий пятидесятым годам этого мира, парень направился к дому, где проживает Анастасия Репнина. Такси он не брал, а решил пройтись пешком, за одно обдумав подготовившись к беседе с девушкой. Он решил рассказать Анастасии всю правду о Вратах. Как они коварно забросили Петра в 1947 год, разлучив его с княжной. Если любимая не поверит, Анджан готов взять её в путешествие в другую временную реальность.
Парень бодро шагал по направлению к дому Насти, а внутри всё вибрировало и дрожало, как у студента перед экзаменом. После встречи с Вероникой, оказавшейся замужней дамой, Петр боялся повторения такой же ситуации и с Анастасией. Чем ближе он подходил к дому княжны, тем сильнее тревога сжимала его грудь. А когда он тянулся к дверному звонку, рука дрожала в предательском треморе.
Дверь открылась и в проёме возникла хорошенькая девушка лет семнадцать в униформе прислуги.
— Добрый день, — заученно проговорила девушка. — Чем могу служить уважаемому господину?
— Я хотел бы видеть княжну Анастасию Репнину, — ровным голосом ответил Пётр, стараясь не выдать своего волнения.
— Но княгиня Анастасия здесь уже давно не живёт, — с удивлением в голосе проговорила горничная. — Уже года полтора.
— А кто здесь сейчас живёт? — с трудом скрывая разочарование спросил Анджан.
— Княжна Масальская, — с гордостью в голосе известила девушка.
— Юлия Михайловна? — удивлённо переспросил парень.
— Да, — подтвердила горничная, удивившись непонятливости визитёра. — княжна Масальская Юлия Михайловна.
— Юлия Михайловна сейчас дома? — поинтересовался Анджан.
— Да, госпожа дома.
— Будь добра, красавица, — обратился он к прислуге, — сообщи княжне, что шевалье де Анджан просит принять его.
— Будьте добры обождать, я сейчас сообщу госпоже, — присев в книксене попросила горничная и удалилась.
Пётр остался на лестничной клетке, в ожидании аудиенции, нервно шагая по небольшому пятачку. Он находился спиной к двери, когда она бесшумно раскрылась и вновь возникшая в проёме горничная объявила:
— Прошу вас, господин де Анджан.
Девушка провела гостя в гостиную и сообщила, что госпожа появится через десять минут. Чтобы скрасить ожидание, девушка положила перед Петром стопку газет и журналов. Взяв в руку первую сверху газету, он выяснил нынешний год: 1955.
Дверь, в будуар, как помнил Пётр, открылась и в гостиную восшествовала княгиня Масальская. Анджан поспешно вскочил на ноги.
— Чем обязана вашему визиту, — с металлом в голосе поинтересовалась княжна, протягивая руку для пожатия.
— Добрый день, Юлия Михайловна, — дружелюбно поздоровался парень, прикладываясь губами к женской ручке. — Я хотел бы расспросить вас о Насте.
— Вам не кажется противоестественным, — не меняя тона заявила Юля, — интересоваться о девушке, которую вы оставили два года назад и никак не давали о себе знать?
— У меня были на то объективные причины, — всё также дружелюбно заверил Анджан.
— Это какие же? — удивлённо вздёрнув брови, полюбопытствовала княжна. — Не поделитесь?
— Со всем уважением к вам, не могу, — развёл руками парень.
— Тогда и я не могу, — Юлия вывернула ладошки в разные стороны ответным жестом.
— Ну хорошо, — Пётр после минутной паузы сделал вид, что решился на признание. — Я сидел в тюрьме.
— Где, где? — забыв о предыдущем демарше ошарашено протянула княжна. — Как в тюрьме? Какой тюрьме?
— В самой настоящей, германской, — улыбаясь пояснил Анджан.
— Но почему? За что? — Юлия даже подалась вперёд, переполненная любопытством.
— Может вначале присядем? — предложил Пётр, иронично улыбаясь. — В ногах правды нет.
— Да, да, — хозяйка дома, словно спохватившись, указала на стул, на котором парень сидел до этого. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Подождав, когда княжна сама опустится на стул, Анджан вернулся на место и начал рассказ о событиях, которые он выдумал в ожидании вестей от горничной. Он сообщил женщине, что получил задание от отца провести презентацию медикаментов, производимых их семейной компанией на Медицинской ярмарке в Мюнхене. Он с командой специалистов компании, прибывших из главного офиса в Сибири, отправился в Германию в первых числах декабря. Рекламная компания прошла на ура и около десяти крупных продавцов медицинских препаратов изъявили желание торговать лекарствами, произведёнными на их сибирских предприятиях. Немецким корпорациям-производителям такой расклад не понравился. Нанятый человек спровоцировал драку в гостинице, где остановилась сибирская делегация и Петра арестовали за нанесение телесных повреждений тому нанятому господину. Благодаря работе юристов, Анджан получил только год и три месяца. Позавчера его выпустили на свободу, и он сразу же рванул в Динабург. В город он прибыл два часа назад и сразу заявился сюда в надежде встретиться и объясниться с Анастасией.
Всё это время Юлия Михайловна слушала Петра чуть ли не с раскрытым ртом и глазами полными сострадания.
— А почему вы не написали Настюше об этом? — спросила княжна голосом полным трагизма.
— Я писал, — заверил Анджан, — но администрация тюрьмы отправляла все мои письма в мусорную урну.
— Какой ужас! Как они могли! — возмутилась Юлия, — Сволочи!
Она кликнула горничную и приказала принести кофе и печенье.
— Что вы будете сейчас делать, Пётр Антонович? — спросила женщина, сделав необходимые распоряжения.
— Приведу в порядок дела, ведь у меня бизнес, связанный как с медикаментами, так и с добычей алмазов и золота.
— Добычей алмазов? — переспросила женщина, и её брови выгнулись удивлёнными уголками.
— Да, мой дядя оставил мне в наследство десять процентов акций в российской алмазодобывающей компании и по тридцать три процента в двух золотоносных приисках.
— Да вы золото-бриллиантовый король! — возбуждённо воскликнула княжна.
— Какой там король! — отмахнулся руками парень и улыбаясь добавил, — Всего лишь маленький барон.
— Ну не скажите. Десятью процентов алмазных акций и двумя паями по тридцать три процента в нашем городе, да и во всей губернии никто похвастаться не может.
— Скажите, Юлия Михайловна, — Пётр перевёл тему разговора к вопросу, больше всего волновавшего его, — а где сейчас княжна Анастасия?
— Она осталась жить в Орловской губернии и год назад вышла замуж за князя Тенишева, брянского землевладельца. Месяц назад она стала матерью. У неё сын.
После этих слов Пётр сник и уже чисто машинально спросил:
— А почему вы живёте в её квартире?
— Настюша продала мне эту квартиру после помолвки с князем Тенишевым.
— А где ваш муж?
— Мой муж Виктор Богомолец умер пять месяцев назад от инфлюэнцы.
— Простите, Юлия Михайловна, — парень приложил руку к груди в районе сердца, — что разбередил вашу рану.
— Не за что извиняться, — отмахнулась явно погрустневшая княжна, — Вы же не знали об этом. Вы не отужинаете со мной?
— Сочту за честь, — согласил Анджан не задумываясь, так как чувствовал вину перед княжной за свой бестактный вопрос.
Анастасия Репнина не зря предупреждала Петра, что Юлия Масальская — это виртуозная обольстительница и разрушительница мужских сердец. Оно и понятно. Высокая, стройная красавица, с фигурой модели девяностых годов его родного мира, обладающая низким завораживающим слух голосом. Юлия соблазняла мужчин красивым лицом и идеальной фигурой. Покоряла же собеседника живым умом и отличным чувством юмора. Поэтому Пётр ничуть не удивился, когда оказался в постели княжны, сдавшись «без крика» перед мягким напором и обаянием изголодавшейся по мужской ласке княжны. На рассвете парень тихонечко покинул квартиру умелой и ненасытной любовницы, выжатый как лимон.
Спать пришлось в пропыленной квартире, в пропыленной спальне. Наводить хоть минимальный порядок сил не осталось совсем, и парень завалился на кровать прямо в постели, скинув пропыленное покрывало на пол.

Глава третья

Петру показалось, что только, только уснул, а в дверь уже позвонили. С трудом разлепив глаза, Анджан поплёлся к дверям, по пути взглянув на время. Настенные часы, заведённые вчера показывали ровно 9:00. Открыв дверь, парень обнаружил приветливо улыбающуюся Бритц Майю Викторовну собственной персоной, стоящей на площадке лестничной клетки со щеткой и шваброй наперевес.
— Доброе утро, Майя Викторовна! Рад вас вновь приветствовать.
— Доброе утро, Пётр Антонович! Я тоже рада вас видеть спустя два года.
— Будьте добры, проходите в дом, — с радушной улыбкой на лице парень пригласил женщину в квартиру.
Как и в прошлый визит уборщицы, Пётр озаботился обедом и ужином для себя и клинерши. Только в этот раз он оставил уборщицу наводить порядок, а сам сходил в ближайшее кафе и договорился о доставке еды к нему на дом. Там же он и позавтракал. После чего направился к дому, в котором в 1953 году снимал квартиру Роберт Берг-старший. Парень особо не надеялся застать там мужчину. Наверняка его дети из этой реальности забрали отца к себе и, скорей всего, в Петербург, к старшему сыну Карлу.
Как и предполагал Анджан, Берга-старшего по старому адресу не оказалось. Соседи рассказали, что его в 1953 году забрал к себе в Петербург старший сын.
Пётр с чувством выполненного долга вернулся домой и от нечего делать принялся изучать полученные по почте стенограммы заседаний Совета учредителей компании АО «РОСАЛМ». Он пометил жёлтым маркером заинтересовавшие его темы. Затем парень переключился на просмотр газет, за которыми по причине воскресенья пришлось сходить на вокзал. Благо тот находился в нескольких кварталах от дома. Просматривая газеты, он краем глаза следил за происходящим на экране телевизора. Прочитав внимательно десяток статей, заинтересовавших его и почерпнув сведения из новостного телеканала, Пётр спустя два часа с хвостиком имел общее представление о состоянии дел в империи, губернии и в городе. Отложив в сторону газеты, Пётр уже собрался позвонить Фёдору, своему другу и компаньону по алмазно-золотым экспедициям. Он протянул руку к аппарату и тут же отдёрнул. Мысль о том, что придётся врать этому добродушному и порядочному парню и верному товарищу, зарубила идею звонка на корню. Появилось желание позвонить княжне Масальской и пригласить её куда-нибудь, но тут же передумал: она пребывала в трауре, которое по местным неписанным законам длился не менее чем полгода. Пришлось отложить свои желалки в сторону и позвонить женщине просто, чтобы справиться о самочувствии и прочем.
— Доброе утро, ваше сиятельство! — Пётр обратился к княжне с наигранной подобострастностью, как только услышал её «алло».
— Доброе утро! — натянуто ответила Юлия.
— Как ваше настроение, Юлия Михайловна?
— Уже испортилось, — неласковым голосом медленно произнесла женщина и добавила. — Только что.
— Отчего так? — вполне искренне удивился Пётр. — Неужели мой звонок лишил вас хорошего настроение?!
— Нет, не сам звонок, — с явным раздражением в голосе ответила женщина, — а то, что за ним последовало
— А что за ним последовало? — ответ княжны заинтриговал парня.
— Некий молодой человек, называвший меня ночь напролет Юленькой, — голос женщины уже звенел полный злости и горечи, — сейчас величает меня сиятельством и называет меня по имени отчеству, как малознакомую женщину! Как будто он случайно прогулялся через мою спальню!
— Честное слово, Юлечка, я не хотел вас, тебя обидеть, просто хотел пошалить.
— Шалите с кем-нибудь другим, Пётр Антонович! — отрезала не на шутку разозлившаяся княжна и отключилась.
Пётр держал трубку в руках и недоумённо глядел на неё. Такая бурно-негативная реакция женщины на его, казалось, безобидное баловство озадачила парня. «Настоящая княжна, — заключил он, — взбалмошная и непредсказуемая и нам, лапотникам, не пара».
Как и в прошлый раз Майя провозилась с уборкой до вечера и закончила её около девяти часов. Получив за работу четвертак, довольная удалилась.
Квартира блистала идеальной чистотой и благоухала свежестью. Некоторый дискомфорт вносило отсутствие штор, которые уборщица сняла и отправила в стирку. Создавалось ощущение, что сидишь в телевизоре и все жильцы, живущие в доме напротив, пялятся на тебя.
Пётр выключил свет и смотрел телепередачу в полной темноте. Парень не решился включить компьютер, опасаясь случайного свидетеля. По телеящику ничего интересного не показывали и Анджан тупо переключал каналы на пульте. В программке телепередач он пометил один кинофильм и интересную на его взгляд передачу, но их время ещё не пришло.
Звонок в дверь застал его за приготовлением кофе. Пётр гостей, естественно, не ждал и поэтому несказанно удивился столь позднему визитёру. Но когда он открыл дверь, то попросту выпал в осадок: на лестничной клетке, застыв в напряжённом ожидании, стояла княжна Масальская во всём своём великолепии. Она зябко куталась в норковую шубу и выжидательно смотрела на парня, который буквально потерял дар речи. Молодые люди молча смотрели друг на друга, пока Пётр не опомнился и отойдя в сторону обратился к гостье:
— Добрый вечер, Юлия Михайловна! Будьте моей гостьей.
Княжна молча вошла и повернулась спиной к парню, предлагая помочь ей избавиться от шубы. Затем, повернувшись лицом к Анджану, она выжидательно посмотрела на парня.
— Прошу сюда, — Пётр указал рукой в сторону гостиной.
Юлия всё также молча прошла в зал и села в предложенное кресло.
— Чай или кофе? — предложил хозяин, избегая использование какого-либо обращения по отношению к девушке, чтобы вновь не попасть впросак.
— Чай, пожалуйста, — сказала девушка и достала пачку сигарет.
Пётр поднёс к зажжённую зажигалку к тонкой и длинной сигарете во рту девушки и шустро метнулся в кабинет за чистой пепельницей.
Кипяток для чая был уже готов, поэтому процесс заварки чая не занял много времени. Тем не менее Анджан не торопился вернуться к гостье, дав той возможность прийти в себя и собраться с мыслями. Выждав время в пределах допустимого, парень вернулся в зал, сервировал стол и разлил напиток по чашкам.
Княжна молча маленькими глотками потребляла зелёный настой без сахара, погруженная в себя. Не вооруженным взглядом просматривалась внутренняя борьба между княжеским гонором и нормальным женским естеством.
Отставив в сторону опустевшую чашку, женщина потянулась было к пачке сигарет, но остановила движение руки на полпути.
— Вы, вероятно, шокированы моим непрошенным визитом? — Юлия наконец-то нашла в себе силы заговорить. — Но у меня не осталось номера вашего телефона, чтобы согласовать мой приход сюда. Я пришла извиниться перед вами, Пётр Антонович, за то, что вела себя как взбалмошная дура и нагрубила вам.
— Да я, в общем…
— Не стоит оправдываться, — прервала его гостья, — Я была не права и прошу у вас за это прощение.
— Юля, давай забудем об той телефонной беседе и не будем шаркать друг перед дружкой ножками, — предложил парень, вставая со своего места и подходя к женщине.
При приближении парня, она быстро встала и её лицо оказалось напротив лица Петра.
Анджан взял её личико в ладони и нежно поцеловал в губы.
Юлия вначале стояла замерев, безвольно отдавшись поцелую, но спустя некоторое время стала отвечать. Она словно оттаивала, всё сильнее прижимаясь к парню. Вспорхнув руками, она сомкнула их на шее парня. Ещё мгновение, и гордая княжна исчезла без следа. Осталась только женщина, пылкая, страстная и влюблённая.
В спальне также отсутствовали шторы, поэтому одежда разлеталась в полной темноте и в неизвестном направлении, а два, жаждущих друг друга человека, стремительным пасадоблем продвигались в сторону кровати. Со стоном рухнув на мягкое ложе, женщина приказала хриплым от возбуждения голосом: «Люби меня, люби меня, мой милый! Люби как будто в последний раз!»
Уже позже, восстановив дыхание, девушка придвинулась ближе к Петру и положила голову на его грудь.
— Как я люблю тебя, мой шевалье! — прошептала она, сильнее прижимаясь к живой подушке. — И как я тебя ненавижу!
Пётр нежно принялся перебирать её шикарные густые волосы и не пытался даже мяукнут в ответ: настолько её слова противоречили друг другу.
— Я люблю тебя, потому что ты какой-то необычный мужчина, словно с другой планеты и в тебе есть какая-то сила, которая сильнее магнита притягивает меня к тебе — продолжила женщина, — и ненавижу, за эту силу. Она довела меня до того, что я впервые в жизни переступила через свою гордость и княжескую честь, и припёрлась к тебе домой незваным татарином.
Некоторое время ещё слышалось её неясное бормотание, но вскоре княжна затихла и уснула на груди парня. А Пётр лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок, выделявшийся в темноте серо-белым пятном. Парень впервые задумался об аномальности его отношений с женщинами. Он с некоторой долей растерянности размышлял над тем, почему девушки влюбляются в него чуть ли ни с первого взгляда и тут же готовы лечь с ним постель. Откуда у него появился такой убойный шарм, что даже две гордые княжны и две сестры-недотроги оказались неспособными устоять перед его обаянием.
Он заснул, так и не найдя для себя ответа, а утром, пока гостья спала, сварил кофе и наделал бутербродов и тостов.
Даже запах кофе, распространившейся по всей спальне, не разбудил женщину. Она мирно спала, раскинув свои длинные волосы цвета вороньего крыла по подушке. Её красивое холёное лицо источало спокойствие и умиротворение.
Пётр поставил поднос с завтраком на прикроватную тумбочку, нагнулся и поцеловал женщину в голое плечо.
Княжна проснулась и инстинктивно прикрыла наготу одеялом. Потом растерянно улыбнулась, села и подставила губы для поцелуя, уже не комплексуя из-за отсутствия на ней какой-либо одежды.
— Доброе утро, Юленька, — промолвил парень, легко касаясь женских губ, жаждущих поцелуя.
— Доброе утро, Петенька, — ответила княжна и указывая на плечо Петра спросила, — У тебя найдётся халат для меня. Я чувствую себя как в аквариуме в этой комнате без штор.
Анджан улыбнулся в ответ и достал из шкафа шёлковый мужской халат в полиэтиленовой упаковке.
Юлия поблагодарила, взяла халат и не вставая с кровати надела его. Грациозно встав с постели, она молча прошла в гостиную и села за стол. Анджан с подносом проследовал следом.
— Как ты будешь сегодня развлекать свою княжну? — поинтересовалась Масальская, отхлёбывая кофе из чашки.
«Отобью чечётку», — хотел ляпнуть в ответ парень, но сдержался.
— Если честно, я на так далеко сегодняшний день не продумывал, — неуверенно промямлил он, говоря чистую правду.
— Ты что думал, что я поутру оденусь и уйду? — нежно-язвительно улыбнулась княжна.
— Утром я успел подумать только о том, как мне накормить завтраком мою гостью, — Пётр попытался отбить нападение. — На большее меня не хватило.
— Ну тогда, милый, включай свою смекалку, — снисходительно усмехнулась женщина, откусывая от бутерброда с сыром, — На сегодня ты весь мой.
В этот момент в дверь позвонили.
— Ты кого-то ждёшь? — удивлённо вздёрнула брови Масальская.
— До сих пор никого не ждал, — ответил парень, пожимая плечами, — но, видать, глубоко ошибался.
За входными дверями Петра ожидал новый сюрприз в лице Вероники Сидихиной. Новую фамилию соседки он не запомнил.
— Доброе утро, Пётр Антонович, — поздоровалась гостья, она хотела ещё что-то сказать, но осеклась, увидев за открытой дверью в гостиную Юлию, одетую в мужской халат.
Несколько секунд женщины молча оценивающе разглядывали друг друга. Вернув самообладание, Вероника невнятно пробормотала:
— Простите за беспокойство, Пётр Антонович. Я, кажется, не вовремя. Я пойду.
Анджан даже не пытался остановить новую гостью, ибо её визит оказался в действительности не в тему.
— Это кто? — голосом следователя СМЕРШа спросила Юлия.
— Моя соседка, — как можно равнодушней ответил Пётр.
— Просто соседка? — недоверчиво протянула княжна.
— Просто соседка, — подтвердил парень и уточнил. — Из квартиры напротив.
— Но посмотрела она на меня так, как будто я вероломно вторглась в её владения, — заметила Юлия.
— Милая, тебе показалось, — попытался уверить Пётр женщину. — Я вижу её третий раз в своей жизни.
— Придётся поверить, — нехотя согласилась Масальская, пристально глядя парню в глаза.
Кофе остыл и Юлия попросила сварить новую порцию.
«Кажется я попал, как кур во щи, — размышлял Анджан, колдуя над керогазом. — Юля ревнива как кошка и как истинная кошка, уже не отпустит добычу. Нужно что-то делать».
Вопрос с развлечением княжна решила сама.
— Считай, что тебе повезло, — ни с того, ни с сего заявила княжна, отдвигая в сторону пустую чашку и тут же пояснила опешившему от такого заявления Петру, — Тебе сегодня не придётся ломать голову над проблемой как меня развлечь. Я совсем забыла, что обещала сегодня приехать к родителям в имение Боровка. В полдень они пришлют за мной свой автомобиль. Вызови мне через полчаса такси.
Юлия встала, подошла к Петру и поцеловала его в щёку со словами:
— Спасибо за завтрак, милый. Я в ванную. У тебя найдётся для меня чистое полотенце.
— Конечно, ваше сиятельство.
Анджан сходил в спальню и достал из комода махровое банное полотенце и передал его женщине.
— Благодарю вас, сударь, — проворковала Масальская, нежным движением ладони провела по лицу Петра и не торопясь направилась в ванную. По пути она захватила сумочку, со вчерашнего вечера пролежавшую на диване в гостиной.
Пётр с некоторым облегчением проводил до такси Юлию. Её стремление с первых же дней близости стать ведущей в их паре немного напрягало парня. В ней чувствовались повадки волчицы, овладевшей добычей и имеющей право распоряжаться ею как ей вздумается. Ещё его напрягали её княжеские закидоны, присущие больше мелкопоместной польской шляхтинке, чем светлейшей вельможной княжне.
Неспешно поднимаясь к себе домой, Пётр пытался решить, как ему вести себя с Юлией.
И продолжать отношения в роли ведомого ему не желалось, и расставаться с этой красивой и обаятельной женщиной не хотелось.
Не успел он войти в квартиру и снять пальто, как раздался зуммер дверного электрического звонка.
На пороге стояла Вероника, розовая от смущения.
— Ещё раз доброе утро, Пётр Антонович, — тихим голосом поздоровалась женщина.
— Доброе утро Вероника Сергеевна, — нежнейшим голосом ответил парень. Рад вас видеть вновь. Чем могу служить?
— С вашего позволения, я хотела бы задать вам парочку вопросов, — неуверенно пробормотала Ника.
— Да, пожалуйста, я к вашим услугам, — с готовностью согласился Анджан. — Вам удобно будет это сделать у меня в квартире?
— Да, вполне, — уверено заявила Ника.
— Тогда прошу вас, будьте моей гостьей, — пригласил парень, делая шаг в сторону и указывая рукой в сторону зала.
Вероника неуверенно вошла, будто опасаясь нападения из глубины квартиры и скромно села на край стула в гостиной.
— Чай или кофе, — предложил хозяин.
— Кофе, пожалуйста, — не раздумывая ответила Ника.
Пётр оперативно сварил напиток по-турецки в джезве, поставил на поднос кофейные чашечки, сахарницу и кувшинчик сливок на всякий случай.
Анджан, прежде чем разлить ароматное питьё, спросил:
— Сливки, сахар?
— Петенька, ты же прекрасно знаешь, что я пью чёрный кофе без сахара, — огорошила ответом Вероника.
От неожиданности Пётр чуть не выронил турку, но быстро взял себя в руки. Он молча наполнил чашки и сел напротив гостьи.
Женщина, словно наслаждаясь произведённым на хозяина эффектом, подчёркнуто равнодушно отхлебнула горячий напиток.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — выдержав необходимую паузу, повелительно проговорила Ника.
— Хочу, но не могу, — после небольшой паузы ответил парень. — Даже если я тебе всё расскажу, ты все равно мне не поверишь.
— А ты попробуй, возможно и поверю, — предложила Ника, — только если ты мне расскажешь правду, а не новую басню о полученном наследстве очередного племянника, похожего на дядю, как те двоя из ларца, одинаковые с лица.
Ещё вчера, до визита Юлии, лёжа в темноте перед включенным телевизором, Анджан пытался придумать такую легенду для друзей и, если понадобится, для Вероники, которая удовлетворит и его и слушателей. Но как он ни напрягал своё серое вещество, придумать такую сказку, которая стала бы универсальной для всех, ему так и не удалось. Поэтому для его старых добрых друзей-компаньонов Фёдора Козырева и Алексея Сухонина и их родственников Пётр легенду подготовил, а вот для Вероники и других Сидихиных ни одной стройной легенды создать не удавалось.
Ника сидела напротив парня и выжидательно смотрела на него, машинально потягивая кофе. Петра выбили из колеи последние слова девушки и соорудить экспромтом удобоваримую лапшу на уши Вероники не получалось абсолютно.
Анджан уткнулся глазами в свою чашку и никак не мог сделать выбор между правдой и очередной ложью. Он как мог, оттягивал принятие решения, делая вид, что увлечён напитком. Наконец он встал и решительно направился в свой кабинет. Там он достал из платяного шкафа рюкзак и вернулся с ним в гостиную. Водрузив рюкзак на стол, он принялся поочерёдно извлекать из него ноутбук, мобильник, латвийский паспорт XXI века, пачку печенья «Селга», выкладывая всё это перед гостьей. Женщина наблюдала за манипуляциями Анджана с напряжённым
вниманием, переводя взгляд то на парня, то на очередную вещь, появляющуюся из раскрытого чрева походной сумки.
— Я человек из будущего, — хриплым от волнения голосом заявил Пётр, завершая сеанс извлечения артефактов из другого времени, — а, вернее, человек из параллельной этому миру реальности.
Девушка никак не прореагировала на его слова, вероятно изначально настроившись на очередную ложь из уст парня.
— Вот видишь, — продолжил Анджан, раскрывая перед женщиной ноутбук, — это переносной персональный компьютер.
Пётр нажал кнопку запуска лэптопа и экран засветился заставкой Windows, затем открылся Рабочий стол. Подождав, пока компьютер загрузит у себя все необходимые программы, он щелкнул мышкой по иконке Firefox.
— Что это? — уже Вероника спросила хриплым от волнения голосом.
— Я уже говорил, — менторским тоном начал вещать парень, — Это переносной персональный компьютер, который служит для получения информации из специальной сети, также может выполнять функции печатной машинки, калькулятора, вычислителя. Здесь можно размещать фотографии и смотреть кинофильмы.
Ника неуверенно коснулась рукой черной пластиковой поверхности. Анджан, тем временем, продолжал объяснять предназначение извлечённых из рюкзака вещей.
— Это мобильный телефон, он может выполнять как функцию обычного беспроводного телефона, так и мини-компьютера.
Последним парень взял в руки паспорт и продемонстрировал его женщине.
Пётр постарался как можно доходчивее объяснить, каким образом он попал из своего родного мира XXI века сюда, в эту параллельную реальность. Что он вначале попал в 1953 год, а уже потом из-за сбоя программы его закинуло в 1947. Что портал долго не работал, а когда заработал, то вновь вернул его в нормальную временную последовательность и он оказался здесь, в 1955 году.
Вероника слушала его с ошалелыми глазами, периодически ощупывая артефакты из будущего, вероятно, чтобы в очередной раз убедиться в реальности происходящего и правдивости слов бывшего жениха.
Конечная реакция женщины оказалась для Петра не логичной и неожиданной. Вначале по щекам девушки покатились крупные, чуть ли не с горошину слёзы, а затем она прикрыла лицо ладонями и заплакала навзрыд.
Парень стоял рядом с женщиной и от растерянности не знал, что делать. Наконец он решился, придвинул второй стул рядом с нею, сел и прижал голову своей бывшей невесты к своей груди и стал молча гладить её по волосам, приговаривая:
— Ника, милая не надо. Успокойся, пожалуйста.
Постепенно Ника успокоилась, лишь судорожные всхлипы продолжали сотрясать её тело. Парень сходил на кухню и принёс оттуда стакан с водой и почти насильно всунул в руку Вероники. Женщина отпила из стакана и практически успокоилась. Она взяла предложенный Петром носовой платок и вытерла заплаканное лицо.
— Какая же ты сволочь, Пётр Анджан, — она вновь огорошила парня неожиданной фразой. — Я два года каждый день молилась перед образами за твоё здравие! Я два года даже не позволяла себе поверить, что ты погиб! Я два месяца от деревни до деревни, от хутора к хутору как собака-ищейка искала твои следы по обоим берегам Двины! Я два месяца расспрашивала людей, не вылавливали они в реке тело молодого человека или его труп, показывая всем твою фотокарточку! Я искала тебя, я молилась за тебя, а ты, а ты, в это время, шлялся по своим реальностям! Как ты мог так со мной поступить?!
Она резко выкрикивала каждую фразу в лицо парню голосом, полным злобы и горечи, словно загоняла гвозди в доску. Забыв о платке, она рукавом, по-крестьянски, вытирала слёзы, крупными горошинами, скатывающимися по её щекам.
Вывалив на Петра град обвинений, Виктория внезапно вскочила и бросилась вон из квартиры. Пётр даже не дёрнулся вслед за нею и только проводил беглянку взглядом. На душе парня было так паршиво, что он достал из буфета непочатую бутылку коньяка и банально надрался до чёртиков. Обрубился он тут же в гостиной прямо на диване.

Глава четвёртая

Утром, после завтрака, Пётр решил написать письмо Веронике. Парень чувствовал относительную вину перед бывшей невестой, но только в том, что он совершил переход из 1950 года, как только Врата вновь стали функционировать. Он чувствовал свою вину только за то, что шагнул в портал, будучи уверенным на девяносто процентов, что уже не сможет вернуться назад в этот год.
Он решительно положил перед собой лист бумаги, достал из стаканчика ручку и, по возможности, приличным почерком приступил к написанию письма.
«Ника, милый мой человек!
Я не шлялся, как ты считаешь, по параллельным реальностям, в то время, когда ты искала меня, молилась за меня, ждала меня. Для тебя прошло пять лет с момента моего исчезновения, а для меня это заняло всего лишь миг, чтобы перенестись из 1950 года в 1955.
Когда в 1953 году в первый раз встретил тебя и узнал о гибели моего полного тёзки, то решил, что в твоём мире жила моя полная копия и она погибла. Поэтому я и придумал легенду с наследным племянником.
У нас с тобой всё произошло с ног на голову. Вначале я встретил тебя в твоём будущем, а когда я попал по недоразумению в 1947 год, то познакомился с тобой ещё раз в твоём прошлом. Для тебя эти две встречи являлись знакомством в первый раз.
В 1949 году мне опять пришлось придумывать басню о дяде и племяннике, потому что твоей матерью оказалась Анна-Марта, в девичестве Берг.
Я познакомился с нею ещё в 1913 году и она, будучи ещё молоденькой девушкой влюбилась в меня. Ты считала, ты утверждала, что твоя мать относится к тебе как к падчерице. Я не знал, как твоя мать отнесётся к тому, что её девичья любовь стала женихом её дочери. Поэтому я не решился признаться, что я тот, кого она любила когда-то. Кроме того, твоя мать знала, что я из XXI века.
Я благодарю проведение, что оно познакомило меня с такой замечательной девушкой, верным и отзывчивым другом. Я горд, что меня полюбила такая необыкновенная, божественно красивая и умная девушка. Я благодарю всех святых за то, что они подарили величайшее счастье любить тебя и я удостоился величайшей для меня чести назвать тебя своей невестой.
Но, как видно, Всевышний посчитал, что я не полностью достоин тебя, потому что многое оказалось завязано на лжи. Он не просто разлучил нас с тобой, а развёл нас по разным временам.
Возвращаясь сейчас сюда, я не питал больших надежд, что ты будешь пять лет ждать неведомо что и неведомо кого. Но я, всё же, надеялся на чудо. Но увы!
Прости меня, милая моя Ника, за ту боль, что причинил тебе.
И спасибо тебе, милая моя Ника, за твои бессонные ночи, за твои слёзы, за надежду и за твою веру в чудо.
Я не могу сказать прощай и не имею права говорить до встречи».
Запечатав конверт, Пётр написал полное имя Вероники и стал ждать оказии, чтобы передать письмо женщине лично в руки.
Письмо то парень написал, но камень с души не снял. Настроение продолжало быть паршивее некуда. Вариант напиваться второй день подряд, да одному не рассматривался вообще. Вчерашний перепой ещё больше усугубил его прескверное состояние.
Он стоял на балконе, когда заметил Веронику, идущей по улице со стороны Собора. Он оделся, вышел на улицу и замер в ожидании в нише входа в подъезд.
— Добрый день, Ника, — поздоровался Пётр, когда женщина поравнялась со входом.
— Ой, — Вероника дёрнулась от неожиданности. — Ты?! Что ты тут делаешь?
— Жду тебя.
— Зачем? — настороженно поинтересовалась женщина.
— Чтобы передать тебе это письмо, — пояснил Анджан, доставая конверт из кармана.
Вероника молча взяла конверт из рук парня и не рассматривая положила его в сумочку. Судорожно улыбнувшись, она прошла в подъезд мимо Петра.
— До свидания, Ника! — произнёс он вслед уходящей женщине.
— До свидания! — не оборачиваясь ответила женщина.
Пётр не стал подыматься назад в квартиру, а решил пройтись по улице.
Подходя к Александровской площади, парень почувствовал мощнейший удар в плечо, едва не снесший его с тротуара на проезжую часть.
— Петя, ты?! Жив?! — раздался громогласный голос откуда-то сверху, а мощные руки оторвали его от земли и сжали подобно гигантским тискам до мятликов в глазах.
— Если ты меня сейчас же не отпустишь, то я проживу не более минуты, — взмолился Анджан. — Отпусти, медведь.
Раздался громогласный хохот, и Пётр почувствовал твёрдую опору под ногами. Перед глазами Петра, с трудом восстановивших способность видеть, возникло огромное лицо Фёдора с улыбкой до ушей.
— Петя, ты как здесь? — задало вопрос лицо. — Ты что, воскрес как Иисус Христос?
— Иди к чёрту, мамонт! — огрызнулся Анджан. — Чуть не задушил!
— Прости, парень, — невинным голосом проговорил Фёдор, — не каждый день встречаешь воскресшего друга.
— Так ты сразу же решил отправить друга туда, откуда он вернулся, — проворчал Пётр.
— Хватит ворчать, а лучше расскажи, как ты смог выжить после той страшной аварии и где ты все эти годы бодялся? — примирительно пробасил гигант.
— Ну не здесь же, на улице! — возмутился Анджан, — Пошли ко мне домой.
По пути домой они зашли в кондитерский магазин и купили полдюжины пирожных к чаю и кучу другой выпечки.
— Дело в том, Федя, меня не было в машине, что рухнула в реку.
— Как не было?! — удивился Фёдор. — А где ты был?
— Далеко оттуда, — загадочно ответил Анджан. — Так далеко, что ты представить себе не можешь!
— Послушай, Петя, — возмутился великан, — хватит говорить загадками. Расскажи толком, что тогда произошло?
— Что точно произошло там на мосту я не знаю, потому что я тогда не поехал в Ригу, а перенёсся в другой мир.
— Какой такой другой мир? — ещё больше удивился собеседник. — Это куда и где?
— Понимаешь, друг мой, — приступил к объяснению Пётр, — существует множество других реальностей, параллельных миру, где мы с тобой сейчас находимся. Там история развития цивилизации пошла чуть-чуть иным или совсем иным путём. Я родился и вырос в другой реальности, где сейчас XXI век. Однажды я получил возможность посещать некоторые параллельные миры. В тот день я не поехал в Ригу, а через особые Врата перешёл в свой родной мир. Это меня спасло от гибели. Позавчера я вернулся сюда. За время моего отсутствия здесь прошло пять лет.
— Но как? Разве такое возможно? — растерянно пробормотал Фёдор. — Ты действительно из XXI века?
— Откуда я знал, как ты думаешь, где искать золото, алмазы? — ответил Анджан на вопрос вопросом. — Где располагаются кимберлитовые трубки?
— Я всегда сам себе задавал этот вопрос, — пожимая плечами, заявил гигант.
— Все эти месторождения были открыты в моём мире, и я занёс на карты даже каждый более-менее крупный кристалл, найденный в моей реальности. У нас одна планета Земля, только в моём мире время течёт по-другому, чем у вас и там уже наступил XXI век.
— А как там, в твоём мире? — чуть ли ни шёпотом спросил Фёдор — Наверное вы далеко ушли от нас в своём развитии. А на другие планеты уже летаете?
— Не очень-то и далеко! — невесело констатировал Анджан. — У нас даже первый человек побывал в космосе позже, чем у вас на десять лет. Мы вас опережаем в развитии на лет двадцать, не больше.
— А как ты путешествуешь между реальностями? На космическом корабле?
— Нет, — Пётр потушил романтический блеск в глазах великана, — Здесь, в этом доме, в подвале, существуют Врата, служащие порталом для перемещения по особым тоннелям между мирами. Я вхожу в эти Врата здесь и по тоннелям перемещаюсь в свой мир или в другую реальность, как я её называю, мир 1913 года.
В течении не мене двух часов Фёдор пытал Петра вопросами: «А как? А где? А куда». От волнения он, как зерноуборочный комбайн, смолотил всю выпечку, купленную накануне. В итоге он завил:
— Если ты мне ещё друг, то должен взять меня с собой в путешествие другой мир.
— Это не так-то просто, приятель, — Пётр постарался сдержать восторженный порыв друга, — путешествовать по порталам имеют право только инициированные.
— Но ты же рассказывал, что семья, как их, Бергов прошла через Врата.
— Ты плохо слушал, — возразил Анджан, — ту семью порталы разбросали по разным реальностям, и не все ещё нашлись. По какой причине это произошло, я не знаю. Тебя также может оторвать от меня и зафигачить бес знает куда.
— Как ты любишь повторять: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское».
— Чёрт с тобой, возьму — пошёл на попятную Пётр, — все равно не отстанешь.
— Ловлю на слове, — предупредил Фёдор.
— Ты вот что, — Анджан поменял тему разговора, — пока не говори никому, что видел меня, хорошо.
— Хорошо, — без возражений согласился гигант, — не говорить, так не говорить. А ты что собираешься сейчас делать.
— Пока не решил. — пожал плечами, а потом вспомнив, добавил. — А ещё, пока не забыл. Я тут изучил стенограммы заседаний Совета учредителей и вычитал, что некоторые горячие головы предлагают отказаться от посредничества компании Де Бирс и торговать напрямую на рынке алмазов. Это ни в коем случае не стоит делать. Де Бирс имеет давнюю репутацию лидера рынка, они всегда стараются держать высокую планку цены алмазов, а значит и высокие закупочные цены. Наш выход на рынок в обход этого концерна будет похож на вторжение слона в посудную лавку. Мы, наоборот, должны ещё лет двадцать поддерживать монополию де Бирс пока он в силе. У тебя есть пятнадцать голосов вместе с моими, да ещё пять голосов Лёхи. Переговори с торговцами бриллиантами и уговори их голосовать против этого предложения.
— Хорошо, сделаю. С завтрашнего утра начну обрабатывать наших ювелиров. А сейчас я пойду. Не буду больше доставать тебя своими вопросами. Только пообещай, что больше не пропадёшь никуда.
— Обещаю, — торжественно поклялся Пётр, провожая друга до дверей.
Беседа с Фёдором напомнила Анджану о нанятом им частном детективе. Для парня разговор с сыщиком состоялся несколько дней назад, и он инстинктивно не ждал результата расследования так быстро. Только сейчас его осенило, что в этом мире прошло более двух лет с момента последней беседы с местным пинкертоном.
Набрав номер телефона детектива, он, услышав знакомый голос, представился и, не откладывая дело в долгий ящик, напросился на встречу.
Через двадцать минут пешей прогулки Пётр очутился в офисе сыщика и выслушивал отчёт о проделанной работе.
Проведённое расследование, в первую очередь, подтвердило выводы полиции, что курьер-водитель Кошкин Ефим и его попутчик Рычагов Василий были убиты выстрелами сзади почти в упор. Автоматную очередь слышали в местечке Грезманка, и крестьянин из хутора, лежащего недалеко от моста, где случилась трагедия. Хозяин хутора только отъехал от дома, когда услышал выстрелы, тут же передумал куда-либо ехать и повернул назад.
Несколько жителей придорожных домов хорошо запомнили, что где-то за три часа до аварии на мосту, в ту сторону на большой скорости промчался серый автомобиль, который запомнился тем, что задавил серо-голубого кота из одного из придорожных домов. Хозяйка кота запомнила номер машины, чтобы пожаловаться на водителя в полицию из-за смерти кота, который оказался представителем очень редкой и ценной породы. Где-то через минут двадцать после череды выстрелов в районе моста, серый автомобиль проехал в обратном направлении.
На мосту, в щели между парапетом и настилом моста детектив обнаружил закатившуюся туда стрелянную пистолетную гильзу, которая вполне могла бы быть использованной в пистолет-пулемёте.
По номеру машины сыщик определил владельца серого автомобиля марки «Воронеж-16» Липецкого автомобильного завода. Им является некто Шлёма Зельц, который работает управляющим салона ювелирного дома Гирша Листера.
Шлёма Зальц совершил нападение на автомобиль Анджана совместно с подельниками Хаимом Дворкисом по кличке Нос и Соломоном Абкиным, по кличке Пуп. В совершении этого преступления сознался сам Шлёма Зельц после того, как был допрошен с пристрастием.
Незадолго до нападения на мосту, Гирша Листера посетил представитель одного из брюссельских ювелирных домов. О чём Гирш говорил с таинственным посланником из Бельгии, неизвестно. После отъезда бельгийца, господин Листер посетил дом известного в Московском форштадте «ивана» Абалмасова Кирьяна, по кличке Киря. О чём сообщил водитель владельца ювелирного дома за две красненькие бумажки.
Один из подмастерьев, работающих у мастера-огранщика Изака Кана, рассказал, что на следующий день после гибели Кошкина Ефима и Рычагова Василия, он подслушал разговор мастера с ювелиром Дома Лейбой Мееровичем. Ювелир сообщил, что ему принесли те двадцать два бриллианта работы Изака Кана, которые за день до этого должен был забрать человек из Динабурга, но почему-то не приехавший в Ригу. Также этот подмастерье из уст уборщика в центральной конторе узнал, что в бельгийские ювелирные дома в Петербурге и Москве сильно недовольны большим наплывом алмазов и бриллиантов неизвестного происхождения, но отличного качества. Наплыв драгоценных камней, как будто бы центральноафриканского происхождения, существенно снизил доходы бельгийских ювелиров. Следы неизвестного источника кристаллов ведут в Витебскую губернию.
Мирка Якобсон, секретарша господина Листера, за щедрое вознаграждение в виде «Катеньки» поведала, что хозяин передал посыльному, пришедшему от Абалмасова Кирьяна, пятьсот рублей гонорара. Какую такую услугу оказали люди Кири ювелирному дому, она не знает. Но после ухода воровского курьера, Листер приказал соединить его с филиалом бельгийского торгового дома ювелиров «Кларенс и Ко» в Санкт-Петербурге и сообщил управляющему филиала странную новость по-немецки: «Das K;tzchen ist gestern im Fluss ertrunken (Котёнок вчера утонул в реке). Die Katze kann nicht mehr geb;ren (Кошка больше рожать не сможет)».
Пётр поблагодарил детектива за отлично выполненную работу, выплатил ему двойной гонорар по отношению к сумме, оговоренной в контракте, а также оплатил все производственные расходы сыщика.
Вернувшись домой, Пётр ещё раз перечитал отчет детектива и прослушал записанные на диктофон беседы с информаторами пинкертона. Произошло то, чего опасался Анджан. Бельгийские ювелиры решились на устранение подпольного поставщика алмазов, подрывающего их монополи на российском рынке и сбивавшего цены на ювелирку. «Судя по всему, меня сдал Гирша Листер. — размышлял Анджан. — Эта сволочь решила одним выстрелом убить двух зайцев: выполнить приказ бельгийцев и прикарманить огранённые алмазы. Что ж, придется навестить достопочтимого ювелира и спросить за бриллианты. Почти пятьдесят карат цветных огранённых кристаллов на дороге не валяются».
Пётр достал из сейфа список алмазов, присвоенных Гиршей, факс, полученный от него с характеристиками кристаллов после огранки, таблицу Рапопорта для расчета цены и прикинул их биржевую стоимость.
По грубым подсчётам господин Листер присвоил бриллиантов на сумму сто тридцать тысяч золотых рублей.
«Не хило он решил нажиться на нас! — возмутился парень, присвистнув от удивления.
Пётр набрал номер телефона Фёдора. Подошла мать друга. Анджан попросил позвать сына к телефону.
— Ещё раз привет, Федя!
— Привет! Что-то случилось? — заволновался гигант.
— Случилось, но давно. Короче, жду вас с Лёхой через час. Только Алексею расскажи о том, что идёшь мне, когда выманишь его из дома.
— Хорошо, — согласился Фёдор, не задавая лишних вопросов, — через час будем.
— Ждём-с, — сказал Анджан и положил трубку.
Через час Пётр перенёс очередной сеанс костоломного массажа с прилипанием всех внутренних органов к позвоночнику, когда Алексей Сухонин, издав рёв возбуждённого медведя, заключил в объятия нежданно-негаданно воскресшего друга. Гигант, ничуть не уступающий Фёдору ни статью, ни физической силой, от души облапил Петра, поставив того на грань потери сознания от удушья.
Упираясь руками и ногами, Анджан с большим трудом выскользнул на свободу. Едва отдышавшись, он прохрипел:
— Лёха, тем не удалось меня ликвидировать, так ты решил исправить положение и придушить меня на месте!
— Петь, так это я от радости, — стал оправдываться гигант, при этом улыбаясь во все свои тридцать два зуба. — Федька, гад, состроил таинственную рожу и, ничего не сказав, привёл меня в твой дом. Вот я и не удержался.
— Ладно, стадо непуганых медведей, присаживайтесь на диван, — предложил Пётр, окончательно придя в себя, и тут же в шутку добавил. — Только диван не проломите. А о моём чудесном спасении я тебе позже расскажу.
Подождав, пока два гиганта устроят свои пятые точки, Пётр продолжил словами и интонацией бессмертного городничего из «Ревизора»:
— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — здесь он сделал паузу. — Меня с вами кинули, как минимум, на сто тридцать тысяч рублей.
— Кто и когда? — хором воскликнули великаны, вскочив на ноги.
— Небезызвестный вам Гирша Листер, — ответил Анджан, жестом усаживая друзей на место, — Пять лет назад.
— Вот сволочь, — Фёдор коротко высказал своё отношение к упомянутому ювелиру, — Это как это он?
Пётр напомнил друзьям события пятилетней давности, когда он должен был ехать в Ригу за огранёнными алмазами и, якобы погиб в автокатастрофе, свалившись в реку вместе с машиной и водителем. Потом он зачитал отчёт частного детектива и фыдал прослушать его записи.
Прослушав показания свидетелей, друзья-великаны сидели чуть пришибленные свалившейся на них новостью, тупо уставившись на замолчавший диктофон.
— Что будем делать? — наконец выдавил реплику Алексей.
— Я думаю, — выдвинул идею Пётр, — нам стоит навестить господина Листера в его рижском офисе и спросить за всё.
— Я за! — Фёдор поднял руку, как школьник, готовый ответить выученный урок.
— Я тоже за! — Алексей выразил своё согласие аналогичным способом.

Глава пятая

Секретарша робко постучалась в дверь кабинета владельца ювелирного дома и неслышно ступая вошла, получив на то разрешение.
— Герша Моисеевич, там в приёмной гости из Витебска, — сообщила девушка. — Говорят, что ваши давние партнёры.
— Из Витебска? — переспросил хозяин кабинета.
— Да, — подтвердила секретарша.
— Ну что ж, проси, — приказал Гирша Листер, — не дело держать гостей в приёмной.
В кабинет вошли три человека: парень лет двадцати пяти, среднего роста и два молодых человека под два метра ростом, богатырского телосложения. В помещении сразу стало тесно.
— Доброго дня вам, Герша Моисеевич, — радушно улыбаясь произнёс самый низкорослый из гостей, делая шаг вперёд и протягивая руку для пожатия.
Только вот если бы кто-то со стороны взглянул на господина Листера, то он сильно усомнился бы что день у него начался удачно. Смуглая от рождения кожа ювелирного боса вдруг стала пепельно-серого цвета, а слегка выпуклые от рождения глаза в одночасье превратились в два кофейных блюдца. Господин Листер неестественно выпрямился с прогибом назад, нащупал, не оборачиваясь, спинку своего кресла и буквально рухнул в него. Он что-то пытался сказать, но только свистящий шёпот вырывался меж парализованных страхом челюстей.
— Герша Моисеевич, — спросил голосом Аркадия Райкина все тот же гость, продолжая широко улыбаться, — что с вами случивши? Что-то вы в лице переменивши? Никак вы заболевши?
— Пётр Антонович, вы!? — хозяин кабинета наконец родил членораздельную фразу.
— Я, — с готовностью подтвердил Пётр Антонович. — А вы ждали кого-то другого?
Гирша Листер энергично затряс головой то в одну, то в другую стороны.
— Ну тогда продолжим, помолясь, — предложил гость всё в том же издевательском тоне, — Во-первых, уважаемый владелец уважаемого ювелирного дома, где мои бриллианты в количестве тридцати штук и пара золотых серёжек с брильянтами?
— Я их продал, — проблеял ювелир, — вы за ними тогда так и не приехали. Но я выплачу полную их стоимость.
— Конечно выплатите, — заверил собеседника Анджан и добавил, — Вы должны мне двести тысяч рублей за алмазы, две тысячи за серёжки и две тысячи пятьсот рублей за машину. Итого двести четыре тысячи пятьсот рублей.
— Конечно, конечно, — ювелир закивал головой как китайский болванчик. — Только не всё сразу. У меня нет сейчас в наличии такой суммы. Я сейчас смогу заплатить только сорок тысяч.
— К этому мы вернёмся чуть позже, — Пётр прервал словесный поток Герши и продолжил свою обвинительную речь. — Что же касается вашей ремарки о моём неприбытии тогда, 17 февраля 1950 года, поясню: вы, господин Листер, приложили максимум усилий, чтобы я тогда не доехал до вашей конторы. Поэтому мой второй вопрос: кто из бельгийских ювелиров заказал меня?
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — истерично взвизгнул Герша. — Кто кого заказал? Какие бельгийские ювелиры?
— Постараюсь освежить вашу память, уважаемый, — насмешливо произнёс гость, доставая из портфеля папку, и стал зачитывать выдержки из отчёта наёмного сыщика. — 17 февраля 1950 года двое нанятых вами бандитов: Хаим Дворкис, по кличке Нос и Соломон Абкин, по кличке Пуп расстреляли[LV1] из автоматического оружия мою машину на рижской трассе на мосту через реку Эвест. На место преступления их привёз ваш управляющий салоном господин Шлёма Зельц на своём автомобиле «Воронеж-16». Лимузин с моим, как предполагали бандиты, и моего водителя трупами убивцы столкнули с моста в реку. Признание получено из уст самого господина Шлёмы Зельца, которого вы использовали вслепую, затем застращали соучастием в двойном убийстве и впоследствии уволили. За два дня до убийства вас посетил представитель филиала бельгийского ювелирного дома в Санкт-Петербурге. Повторяю свой вопрос. Кто это был?
— Это был представитель ювелирного дома «Ван де Воорде Дьямонд» — пролепетал господин Листер и голосом близким к истерике добавил, — Он вынудил меня совершить это преступление. Они пригрозили, что перекроют мне доступ к биржам бриллиантов, к алмазной бирже и обвинят в торговле краденными алмазами.
— И вы были так напуганы, так напуганы, — ехидно заключил Пётр, — что решили заодно прикарманить мои бриллианты. Ведь мертвецу алмазы ни к чему, не так ли, господин Листер? Сейчас господин Козырев пригласит нотариуса, который ожидает в приёмной, и он заверит написанное вами чистосердечное признание в полицию об убийстве, совершённом по вашему приказу 17 февраля 1950 года. Также вы в его присутствии выплатите мне пятьдесят четыре тысячи пятьсот рублей, а на остальную сумму выдадите мне три простых векселя по пятьдесят тысяч рублей каждый со сроком оплаты три, шесть и девять месяцев.
В течение часа ювелир и нотариус совершили все операции, озвученные Петром и гости покинули «гостеприимный» офис.
Анджан дал господину Листеру неделю на приведение в порядок своих дел. По истечения этого срока Герша обязан явиться в полицию и каяться о содеянном.
Когда Пётр и его компаньоны ехали из Динабурга в Ригу, друзья-гиганты поинтересовались у Анджана, зачем он нанял такую же как у них машину марки «Москва-Даймлер-2.5», такого же серого цвета, которая следовала за ними всю дорого на расстоянии около пятьсот метров. Пётр таинственно молчал и пообещал, что ребята всё поймут в Риге.
Машина припарковалась в нескольких кварталах от офиса ювелирного дома «Гирш Листер и сыновья» и ждала там окончание переговоров динабургжцев с господином Листером. В машине, кроме водителя, зачем-то находилось ещё два человека.
Выйдя из офиса, Пётр со товарищи сели в свою машину и направились по той улице, где их ждал второй лимузин. Посигналив ожидавшему их водителю, они подождали, когда второй автомобиль пристроится в хвосте их машины. Пётр направился на выезд из Риги. Перед мостом на другую сторону Двины в Митавский форштадт, Анджан резко свернул на улицу, ведущую на мост, а вторая машина поехала дальше по Московской улице в сторону Динабурга.
— Ну парни, сейчас вы поняли, для чего я нанял вторую машину? — обратился Пётр к друзьям.
— Не-а, — ответил Алексей за двоих. — И почему ты свернул на Двинскую набережную, когда нам в нужно в другую сторону?
— Потому что, други мои, я не верю, что этот хитрый иудей Гирша так просто смерится с потерей двухсот тысяч рублей и с тем, что такой убойный компромат на него и его же чистосердечно написанное признание уплывет из-под его носа. Я на сто процентов уверен, что в настоящий момент господин Листер лихорадочно занимается организацией погони и отъёма как денег, так и чёрного досье. Гирша знает, что в Динабург из Риги ведёт только одно хорошее шоссе по левой стороне Двины и попытается нагнать нас на трассе.
— Поэтому ты отправил вторую машину домой по Динабургсскому шоссе, — Фёдор продолжил за Петра, — а мы поедем домой по правому берегу через Фридрихштадт, Якубштадт и Илукст.
— Совершенно верно друзья, — Анджан подтвердил слова Фёдора, — а дома мы узнаем, как прошла поездка домой второй машины.
— А мы не подставили ребят? — высказал обеспокоенность Лёха.
— Будем надеяться, бандиты вначале остановят ту машину, вместо того, чтобы сразу стрелять.
— Будем надеяться, — повторил Фёдор.
Покинув рижскую городскую черту, путешественники выехали на грунтовую дорогу и целых шесть с половиной часов, вместо обычных четырёх, глотали пыль сельских дорог. До дома парни допилили уставшие до чёртиков.
Первым делом Пётр из дома Фёдора позвонил водителю второй машины. Как он и ожидал, люди Гирши Листера перехватили неспешно двигавшийся автомобиль не доезжая Кокенгузена, предъявив удостоверения криминальной полиции. Нужно отдать должное бандитам: они очень цивилизованно вели себя с пассажирами принудительно остановленного автомобиля. Поняв, что вытащили пустышку, они расспросили задержанных о том, не обгоняла ли их такой же серый «Москва-Даймлер»? Получив отрицательный ответ, они извинились перед водителем и пассажирами за свои действия и понеслись дальше по трассе в сторону Динабурга. Анджан подробно расспросил водителя автомобиля-двойника о марке и цвете машины мнимых полицейских, сколько было человек. Он попросил описать каждого из трёх «полицейских» и поинтересовался, запомнил ли водитель фамилию в удостоверении.
Отдельная история произошла в доме Фёдора, когда Пётр заявился живой и здоровый. Сказать, что появление Петра в доме Фёдора вызвал переполох среди домочадцев — это не сказать ничего. Не молодая уже служанка, хорошо знавшая Анджана по его предыдущим визитам, села на обувную тумбочку там же в прихожей, напрочь забыв, что должна принять пальто и шапки от господ, Выпученными от ужаса глазами она взирала на воскресшего из мёртвых, истово крестясь и беззвучно шепча молитву.
Видя эмоционально-паническую реакцию служанки на приход Петра, Фёдор поспешил приготовить домочадцев к большому сюрпризу, ожидавшему их через минуту и лишь тогда пригласил Петра пройти в гостиную.
Мать великана, подготовленная сыном к невероятному гостю, с улыбкой и иронией в глазах взглянула на вошедшего, затем внезапно побледнела, её лицо исказила гримаса ужаса. Она закатила глаза и стала медленно оседать на пол. Фёдор, ожидавший подобного результата, подхватил женщину, взял на руки и уложил на диван.
Отец Фёдора, богатырь огромного роста, также стал кожей лица белее мела, отступил назад и попытался слиться со стеной. При его габаритах сделать это не представлялось возможным.
Прасковья, которая на свою беду пришла с дочерью навестить родителей, вскоре оказалась аккуратно уложенной Петром на диване рядом с матерью.
— Ну что Федя, устроил я в твоём доме лазарет? — с усмешкой констатировал Анджан. — Давай выводить женщин из комы. Нашатырь в доме есть?
— Есть где-то, — заверил великан, — Нужно спросить у прислуги.
Сделав шаг по направлению к прихожей, он вдруг вспомнил о том, в каком состоянии оставил горничную, резко передумал идти туда и подошел к буфету. Выдвигая поочерёдно ящики, он нашёл аптечку и достал оттуда пузырёк с раствором аммиака.
Поместив очухавшихся от обморока женщин в вертикальное положение сидя, Фёдор сел, на всякий случай, рядом, подперев дам своим богатырским боком, ибо голова сестры, оказавшейся рядом с ним, едва доставала до подмышки парня.
Анджан, чтобы не нервировать домочадцев, тоже присел на стул возле стола.
Все присутствующие молча взирали на гостя, втайне надеясь, что это всё им привиделось и призрак умершего пять лет назад человека исчезнет также внезапно, как и появился в их доме. Они давно свыклись с мыслью, что он погиб в аварии и оказался унесённым бурным потоком. Его давно отмолили в церкви и успели успешно забыть.
Но время шло. Плод их воображения не спешил никуда исчезать, а даже наоборот, продолжал сидеть напротив их, при этом мило улыбаясь.
Матери вновь захотелось упасть в обморок, но падать туда мешало плечо дочери, которую, в свою очередь, подпирало необъятное тело младшего брата. Умная, уверенная в себе и рассудительная женщина в лице Прасковьи исчезла в неизвестном направлении, а осталась только донельзя испуганная девушка, готовая вновь уйти в спасительную нирвану. Она сидела, ровно держа спину, словно кол проглотила, и смотрела дикими глазами на человека, которого она когда-то безумно любила.
Молчание затянулось до неприличного. Первым его нарушил Пётр. Он обвёл глазами потерявшую дар речи публику.
— Добрый вечер! — обратился он ко всем сразу, продолжая улыбаясь и при этом категорически не зная, как выйти из создавшейся ситуации.
Фёдор Архипович, отец великана, сделав над собой усилие, проявил небывалое мужество, подошёл к гостю и протянул руку для пожатия. Пётр встал и пожал протянутую руку. Он понимал, что главной целью рукопожатия являлось желание отца прикоснуться к воскресшему и ощутить его материальность.
— Добрый вечер, Пётр Антонович! — уже без дрожи в голосе произнёс отец и добавил. — Надеюсь, вы нам расскажете, что случилось пять лет назад и где вы были всё это время.
— Конечно, конечно, Фёдор Архипович! — с готовностью согласился парень. — Подождём только, когда наши дамы окончательно придут в чувство.
Обе женщины, вдохновлённые героическим поступком главы семейства, постепенно приобретали естественный цвет лица, взгляд прояснился и вернул нормальный фокус. Четыре карих глаза просительно уставились на гостя.
Ещё когда молодые люди ехали в Ригу на рандеву с ювелиром, Пётр повторил для Алексея историю своего иномирного происхождения, рассказал о своём даре путешествовать по другим реальностям и о подлянке, которую устроил ему портал, забросив в прошлое этого мира. Также он договорился с компаньонами, что для их родных, близких и прочих знакомых он придумал легенду о своём счастливом спасении после аварии.
Он был спасён крестьянином Екабом Упитом, жившим на берегу реки Эвест и по льду Двины был переправлен в госпиталь в Фридрихштадт, где фельдшером работал сын спасителя. Анджана поместили в клинику как родственника крестьянина. В результате полученной травмы Пётр потерял память. Он все эти пять лет провёл вначале в Фридрихштадте, в психиатрической клинике, а затем в Митаве, в клинике профессора Густава Беренца (Все этим лечебные учреждения существовали в действительности). Память удалось восстановить только частично. Парень вспомнил свои навыки геодезиста и картографа, и устроился работать землемером в Земельный отдел Митавской районной управы. Свое имя, откуда он родом и где жил до травмы, бедолага так и не вспомнил. Во временно выданных документах он значился как родственник спасшего его крестьянина Роберт Упит. Две недели тому назад он вновь попал в переплёт и свалился вниз крутого оврага. На дне оврага он встретился головой со стволом растущего там дерева и вспомнил всё.
Конечно, Пётр понимал, что вымышленная история шита белыми нитками, но ничего умнее и правдоподобнее придумать не удалось. Эту историю Анджан и изложил Козыревым, слушавших его так внимательно, как внимают словам пророка.
Не успел гость закончить повествование, как женщины в едином порыве вскочили с места, чтобы утешить парня, перенёсшего такие невероятные испытания и в буквальном смысле повисли на страдальце.
Если бы не опасность засады, Пётр уже давно сбежал из этого дома. Женская половина Козыревых не отпускала Анджана до позднего вечера, устроив форменный допрос. Подключилась даже горничная, пропустившая главную часть истории. Парню с трудом удавалось не запутаться в своих показания, расцвечивая дополнительными красками свои злоключения.
За время, пока Анджант поддерживал непрерывный поток слезовыделения у сердобольных слушательниц, Фёдор сговорился с соседскими мальчишками, и они провели разведку в квартале дома Петра. Шустрые пацаны срисовали машину, припаркованную возле кондитерской на противоположной от дома Петра стороне улицы. В ней находилось два человека. Третий дежурил в проходном подъезде дома Петра.
Пётр переночевал в доме Фёдора. На следующий день ему ничего не оставалось, как с утра позвонить следователю Половинкину и сдать тому ювелира Листера и засланных им бандитов, а самому от греха подальше перебраться в мир 1913 года.

Глава шестая

— Весело тут у вас! — иронично улыбаясь заявил Фёдор, услышав перестрелку на улице, когда он вместе с Петром поднимались по лестнице из подвала.
Анджану пришлось выполнить обещание, данное другу и взять Фёдора в путешествие между параллельными мирами.
А ружейно-пистолетная перестрелка на улице, похожая на настоящие боевые действия, не утихала, а даже наоборот, усиливалась. Слышались резкие звуки команд, яростные крики и отборный мат.
— За мной, бегом! — гаркнул Пётр и парни мощным спуртом пронеслись по проходному коридору дома и взбежали на лестницу, ведущую в квартиру Петра. Не задерживаясь, они понеслись вверх, перескакивая через несколько ступенек и остановились, переводя дыхание, только тогда, когда оказались в квартире и за ними захлопнулась входная дверь.
— И часто у вас такая веселуха? — поинтересовался Фёдор, с трудом восстановив дыхание.
— Не поверишь, впервые такое слышу, — ответил Пётр, продолжая дышать загнанной лошадью.
Чтобы прояснить происходящее на улице, они осторожно подошли к окну и взглянули наружу, не раскрывая створок. А
По улице, перебегая от одного электрического столба к другому, стреляли из пистолетов люди в гражданском и судя по одежде, рабочие. Их теснила нестройная шеренга полицейских, пытавшихся беглым огнём проредить число цивильных.
Пройдя на кухню, Анджан нашел там кухарку и горничную, забившиеся в углу с глухой стеной.
— Вы знаете, что происходит на улице? — парень обратился к прислуге.
Те синхронно замотали головами, со страху даже забыв вскочить с табуретов и поприветствовать хозяина.
— Ясно всё свами! — констатировал Пётр и жестом руки остановил попытку встать опомнившейся горничной, — Сидите уж.
Парень подошёл к телефону и набрал номер полицейского околотка.
— Здравствуйте, — поприветствовал он дежурного полицейского, поднявшего трубку и представившегося, — Вас беспокоит мещанин Анджан Пётр Антонович, проживающий в доме номер 36 по Петербургской улице. Возле нашего дома проходят настоящие боевые действия. Вы не могли бы дать разъяснение происходящему, ибо мои женщины уже потребили все запасы настоя валериана в доме.
— Уважаемый Пётр Антонович, успокойте ваших дам и объясните, что им нечего опасаться, — спокойным рассудительным голосом ответил полицейский чин. — Полиция проводит операцию по поимке опасных бунтовщиков и террористов, и она вскоре завершиться.
Пётр любезно поблагодарил и положил трубку. Он прислушался. За окном наступило минутное затишье, прерванное вскоре новыми выстрелами. Парень вернулся на кухню и только было открыл рот, чтобы успокоить испуганных женщин и приказать сварить ему и гостю кофе, как во входную дверь яростно забарабанили. Сделав удивлённые глаза, парень метнулся в гостиную и приказал Фёдору спрятаться в спальне и сидеть там, пока его не позовут. Сам он отправился открывать дверь, так как служанки ещё сильнее вжались спиной в спасительную опору, позеленев от ужаса в тон цветов стены и толку от них не было никакого.
Анджан открыл дверь и остолбенел. В его дом пыталась прорваться весьма симпатичная и миловидная девушка, явно еврейских корней, обладательница красивого лица восточного типа. Иудейка, одетая в серый полушерстяной пиджак, брюки и чёрный картуз на голове явно пыталась выдать себя за подростка. Но из-под кепки, которая, видимо не раз слетала при беге, предательски выбилась копна шикарных вьющихся волос цвета ночи, что выдавала в ней молодую особу женского пола.
Невысокий рост девушки позволил ей ловко юркнуть под рукой парня, державшегося дверь за ручку. Не говоря ни слова, она резко захлопнула дверь и повернула ключ, торчавший в замке.
От такой наглости незваной гостьи Пётр растерялся и ошалело уставился на нахалку. Та стояла гордо, приподняв подбородок и с вызовом глядя в глаза хозяину. Только сейчас Анджан заметил, что левая рука незнакомки сжимала револьвер.
— Вы кто? — попытался грозно рявкнуть Пётр, но невольно дал петуха. Ответа он не дождался, так как на лестничной клетке послышался тяжёлый топот множество сапог и в дверь повелительно застучали.
Парень открыл дверь в кладовку и втолкнул туда девушку, всё ещё стоявшей в гордой позе комсомолки на допросе. Выдержав минутную паузу, он широко раскрыл дверь и строго взглянул на барабанивших в неё.
На лестничной клетке, занимая всё её пространство, стояли четверо нижних полицейских чина, тяжело дыша и отдуваясь.
— Чем могу служить вам, господа? — холодно спросил хозяин квартир.
— Приносим вам свои извинения, — без малейшего заискивания проговорил унтер, выступая немного вперёд, — мы преследуем опасную преступницу, и возможно она забежала на вашу лестницу. Вы никого чужого не видели.
Старший в группе полицейских хорошо помнил Петра ещё по осени 1913 года, когда тот имел постоянный пропуск в клинику, в которой находился израненный император и его дочь. Пропуск был выдан за личной подписью самого министра внутренних дел. Поэтому полицейский и обратился к хозяину квартиры со всевозможным уважением.
— К вашему, сожалению нет, — спокойно ответил Анджан, — Я слышал выстрелы на улице и предпочёл не выходить за пределы своей квартиры.
— Ещё раз приносим свои извинения, — приложив ладонь к шапке произнёс полицейский.
— Не стоит извинений, это ваша работа. До свидания, — добродушно ответил Пётр, не слишком торопясь закрывать дверь и демонстрируя неприкрытый интерес к действиям полиции. Только укоризненно-строгий взгляд блюстителя закона ускорил движение двери.
Анджан постоял возле входа, пытаясь расслышать, что происходит на площадке.
Вероятно, соседи отсутствовали и судя по удаляющемся вверх шагам, полицейские двинулись на третий этаж.
Парень открыл дверь в кладовку и не увидел там беглянки. Изумлённый таким невероятным фактом, он открыл пошире дверь, но так никого и не увидел. Тогда он присел на корточки и заглянул под полку со всевозможными тазиками, вёдрами и корзинами. В узком пространстве белым овалом выделялось лицо спрятавшегося человека, настороженно-вопросительно глядящего на парня.
— Полиция пошла на третий этаж, — миролюбиво проговорил Анджан и протянул руку. — Выползайте уж.
Девушка ухватилась за протянутую руку и, извиваясь ужом, выползла из-под полки. Встав на ноги, она отряхнулась и только тогда вышла из кладовки. На счастье девушки, горничная совсем недавно протирала пол в этой коморке, и гостья практически не запачкалась.
— Ещё раз добрый день, — поздоровался Пётр, — Меня зовут Анджан Пётр Антонович. А вас?
— Золотова Надежда Михайловна, — немного запнувшись на отчестве, ответила девушка.
— Послушайте, уважаемая, — с сарказмом в голосе проговорил парень, — Вы такая же Зотова, как я Филькинштейн.
— На что вы намекаете? — опять становясь в гордую позу, с вызовом спросила гостья.
— Я намекаю на то, что вы никакая не Зотова Надежда, — не меняя тона, отпарировал Пётр, — И вы зря шифруетеся. Если я вас не выдал полиции, то не собираюсь этого делать и в дальнейшем. Как говорится: «С Дона выдачи нет!» Но я хотел бы знать, кого я скрываю у себя в доме. Я имею на это право, не находите?
— Я Фиалка Ревекка Моисеевна, — немного подумав, объявила девушка.
— Почему за вами гонится полиция? И почему вы со товарищи устроили сражение на этой улице?
— Это вас не должно касаться, — отбрила гостья.
— Как сказать, как сказать, — возразил хозяин, — От того, узнаю ли я правду и какова эта будет правда, зависит, буду ли я помогать вам или в одночасье выставлю на улицу.
Ревекка на минуту задумалась, мысленно взвешивая все за и против, а затем приступила к рассказу:
— Мы с моими товарищами по борьбе сбежали из Нерчинской каторги. Сегодня мы прибыли в Двинск на поезде из Орла и собирались пересесть на рейс до Вильно. Мы взяли извозчика, чтобы переехать в Калкуну и сесть там нам нужный нам поезд, но полиция как-то узнала о нашем приезде в Двинск и погналась за нами. Извозчик, видя полицейскую погоню, заявил, что дальше нас не повезёт и приказа выметаться с пролётки. Нас зажали с двух сторон. Пришлось принять бой. У меня закончились патроны, и я метнулась в ваш подъезд в надежде найти спасение у кого-либо в этом доме.
— В какой партии состоите? — выслушав рассказ, поинтересовался Анджан.
— В партии эсеров.
— Надеюсь, не в Боевом отряде.
— Нет. Революционный террор перестал быть орудием нашей партии с осени 1911 года. После неудавшейся попытки ликвидации Столыпина, ареста и казни большинства членов радикального крыла, не осталось людей, способных на организацию таких операций.
— Ну что ж, товарищ Фиалка, добро пожаловать в мой дом, — радушно улыбаясь, Пётр пригласил гостью проследовать в гостиную.
— Вы тоже участвуете в революционной борьбе? — обрадовалась девушка.
— Боюсь вас разочаровать, но я вне политики, — развёл руками парень, — Но знаю вашу манеру обращения друг к другу.
Сопроводив гостью в зал, он предложил девушке стул, а сам направился в спальную комнату освобождать друга из заточения. Фёдор сидел на кровати и с увлечением листал журналы, прихваченные Петром из XXI века.
— Фёдор, позволь тебе представить, госпожа Фиалка Ревекка Моисеевна, революционэрка-эсерка, — Анджан представил гостью другу, сознательно произнеся «э» вместо «е» в слове «революционерка». — Госпожа Фиалка, прошу любить и жаловать, мой друг Козырев Фёдор Фёдорович, из мещан.
Революционерка-эсерка, пораженная ростом и статью представленного ей парня, удивлённо приподняла брови, встала со стула и протянула руку для пожатия. Её маленькая ладошка буквально утонула в гигантской ладони. Они застыли как два изваяния, смотря друг другу прямо в глаза. Она снизу вверх задрав голову, он сверху вниз. Со стороны это выглядело как встреча лилипутки с великаном. Ревекка, девушка невысокого роста, едва доставала парню до груди.
Петра забавляла такая коллективная потеря способности говорить и, вероятно, логически мыслить. Он с готовностью исчез бы из гостиной, чтобы не мешать двум молодым людям терять рассудок, но боялся даже пошевелиться, чтобы не спугнуть прекрасное мгновение.
Очарование момента нарушила горничная Ханна, оправившаяся от испуга и вспомнившая о своих обязанностей. Она хотела спросить: «Барин, что будет угодно?», но так и застыла с раскрытым ртом. В зале, помимо хозяина, находились незнакомый ей молодой гигант и молодая еврейка, неизвестно как попавшие в квартиру.
Пётр сам пришёл на помощь служанке и приказал приготовить обед на три человека, а пока подать чай и выпечку.
Бывшая каторжанка, прошедшая огонь, воду и медные трубы, резко выдернула руку при виде Ханны и залилась маковым цветом, как будто её застали за чем-то неприличным.
Фёдор также стоял напряженный до нельзя и сконфуженно глядел то на горничную, то на друга.
— Не угодно ли присесть, дамы и господа? — Пётр продолжал разыгрывать завсегдатая светских салонов.
Молодые люди, стараясь не глядеть друг на друга, послушно сели на стулья и вперили свой взгляд в ажурную окантовку скатерти.
Решив, что объяснять исполину, пораженному внезапным недугом, кто такая Ревекка занятие абсолютно бесперспективное, он достал пачку сигарет и предложил гостье. К удивлению, девушка оказалась некурящей. Прикурив сигарету, Пётр принялся размышлять что делать с беглянкой. Выходить на улицу ей сегодня явно противопоказано, но и желание оставлять в своём доме каторжанку отсутствовало напрочь.
Погруженный в размышления, Анджан не уловил тот момент, когда девушка переборола смущение и первой заговорила с Фёдором. Тот ей что-то ответил.
Решив не мешать гостям налаживать взаимоотношения друг с другом, Пётр встал и направился на кухню. Нужно было предупредить прислугу, чтобы они под страхом увольнения никому не рассказывали о его гостях, ни мужьям, ни детям, ни подружкам.
— Это они стреляли? — не выдержала кухарка, чтобы полюбопытствовать.
— Нет, — разочаровал её Анджан, — Они случайно оказались в нашем квартале во время перестрелки и прибежали к Петру домой, так как были с ним знакомы и знали, что он тут живёт.
— А почему нельзя никому рассказывать о них, — недоумевала горничная.
— Так надо, — отрезал Анджан и строго посмотрел на женщин.
— Так они полюбовники! — вдруг осенило Ханну.
— Это не наше с тобой дело, Ханна! — Пётр не очень строго прервал мысль горничной и поинтересовался. — Чай когда будет готов?
— Заварка уже поспевает, барин, — засуетилась кухарка Ядвига, — Вот-вот будет готова. А сдобу я ещё с ранницы напекла.
— Хорошо, несите, как только чай будет готов.
Ревекка как могла, боролась с желанием глотать куски свежайших булочек не глотая. Настолько божественно-ароматно пахли принесённые служанкой все эти плюшки и ватрушки. Не имея и маковой росинки во рту последние двое суток, девушка, тем не менее, ела степенно и не торопясь под периодически бросаемыми на неё взглядами двух пар мужских глаз. Когда кухарка принесла новую тарелку с выпечкой, эсерка встала со своего места, подошла к Ядвиге и троекратно расцеловала её со словами: «В жизни не ела ничего вкуснее, благодарю вас сердечно!»
Повариха едва не выронила пустое блюдо из-под сдобы, растроганная поступком и словами молодой барыни. Из глаз брызнули слёзы, и Ядвиг пулей выскочила из зала, несмотря на свои внушительные габариты.
— Что мне с вами делать? — обращаясь к насытившейся девушке, спросил Пётр.
— Не знаю, — честно ответила революционерка, с трудом скрывая состояние полнейшего обжорства, при котором не то, что дышать, думать было тяжело.
Парень задал, по сути дела риторический вопрос и не ожидал от гостьи вразумительного ответа-решения проблемы. Он продолжил рассуждать вслух:
— В город вам соваться нельзя. После того, что вы устроили революцию в отдельно взятом квартале, вся полиция в купе с жандармерией города и уезда стоит на ушах. Если вы или ваши сотоварищи ранили, а не дай ты бог, убили кого-нибудь из полицейских, то вас будут разыскивать до конца вашей жизни.
— Я думаю, что завтра мы всё узнаем из газет, — заверила девушка.
— А почему завтра? — встрепенулся Пётр, вспомнил, что у него есть хорошие знакомые среди синемундирников, — Если можно узнать сегодня!
Пётр подошел к телефону, крутанул рукоятку индуктора и поднял трубку.
— Барышня, соедините, пожалуйста, с начальником жандармского управления!
Услышав слово «жандармское», эсерка побледнела и потянулась к сумочке, в которой лежал револьвер.
— Одну минуту, — ответила телефонистка, — соединяю. Говорите.
— Жандармское управление, — послышалось по ту сторону провода. — Ротмистр Качановский у аппарата.
— Добрый день, Борис Ипполитович, — приветливо поздоровался Анджан, — Вас беспокоит Анджан Пётр Антонович, если вы помните такового.
— Конечно помню, уважаемый Пётр Антонович, — раздалось в ответ, — Чем могу служить?
— Сегодня на улице, на которой я живу, произошла перестрелка. Я видел трёх гражданских лиц, сражающихся с полицией. Вот я и мои соседи беспокоимся, что произошло?
— Не стоит беспокоиться, почтеннейший Пётр Антонович, — поспешил успокоить его жандарм. — Шайка бандитов открыла огонь в представителей правопорядка.
— И их всех удалось изловить, не так ли, господин ротмистр? — высказал предположение Анджан.
— Не буду от вас скрывать, — разочаровал офицер, — захватить живым никого не удалось. Все бандиты оказались убиты в перестрелке.
— Всех супостатов? — переспросил Анджан.
— Да, всех, — подтвердил начальник управления.
— Ну слава богу! — выдохнув с мнимым облегчением Пётр. — А кто-нибудь из полицейских пострадал?
— Так, ничего серьёзного, — уверил Качановский, — Небольшие царапины. На наше счастье, бандиты оказались плохими стрелками.
— Может нужны наши лекарства? — с тревогой в голосе поинтересовался парень, — Я тотчас распоряжусь и вам всё доставят курьером.
— Это было бы очень кстати, дорого Пётр Антонович, — с теплотой в голосе согласился жандарм на предложение Петра.
— Сколько человек получили ранения? — решил выяснить Анджан.
— Трое нижних чинов, — ответил ротмистр и уточнил, у одного легкое ранения в плечо по касательной, у другого оцарапало пулей руку, у третьего ранение в бок. Пулю уже извлекли.
— В какой госпиталь доставить медикаменты? — уточнил парень.
— Пусть ваш курьер принесёт ваши лекарства сюда в управление, а мы сами доставим их в военный госпиталь, а то иначе тамошние эскулапы прогонят вашего курьера взашей за то, что лезет в чужие дела.
— Договорились, Борис Ипполитович. Сейчас протелефонирую и дам все необходимые распоряжения. Не смею больше занимать ваше время.
— Благодарю вас, господин Анджан от имени всего Отдельного корпуса жандармов за ваше благородное содействие!
— Пустое, Борис Ипполитович, — скромно отмахнулся Пётр, — Мы все как можем служим Его Императорскому Величеству. До свидания!
— Честь имею!
За всё время разговора, Ревекка, бледная как мел, не проронила ни слова. Она сидела напряжённая, ровно держа спину, словно доску проглотила и только сверлила Петра презрительным взглядом. Правая рука покоилась на рукояти револьвера, в котором, как знали она и Анджан, не осталось ни одного патрона.
«На моё счастье, барабан револьвера пуст, — с удовлетворением подумал парень, — а то эта малохольная могла бы и выстрелить».
— Ну что ж, товарищ Фиалка, — парень обратился к гостье, застывшей в тревожном ожидании, — Есть новости, которые для вас являются одновременно и плохими, и хорошими.
— Извольте пояснить, — хрипло выдавила эсерка.
— Плохая новость состоит в том, что все ваши товарищи убиты в перестрелке, — Пётр неторопливо принялся пояснять свою мысль немного в менторском тоне, — Хорошая новость, как бы не было это печально, касается вас. Как гласит поговорка: «Не было счастья, да несчастье помогло!» Все ваши товарищи погибли и теперь некому выдать полиции, что под видом подростка скрывалась женщина. Конечно, полиция вскоре найдёт, а может, уже нашла нанятого вами извозчика. Тот наверняка умеет считать и расскажет, что он вёз трёх взрослых мужчин и одного подростка. Так что полиция наверняка продолжит искать этого сбежавшего подростка и будет искать в нашем квартале.
— Так что теперь Ревекке делать? — подал голос молчавший до этого Фёдор.
— Пока не знаю, — ответил Анджан, — Но меня гложут смутные сомнения, что полиция неспроста устроила погоню за пролёткой с каторжанами. Беглецов кто-то сдал, и вас, товарищ Фиалка, вели с момента вашей посадки в поезд в Орле. Так что полиции доподлинно известно о трёх беглых мужского пола и одной женщине.
— Но должен быть какой-то выход! — воскликнул в отчаянии гигант.
— Быть то он должен, но я его пока не вижу, — разочаровано произнёс хозяин дома. — Я уверен в одном, что полиция и жандармерия будут копытами землю рыть в поисках удравшего с места побоища четвёртого каторжанина. Вначале прочешут все подвалы и сараи в квартале, а затем начнут шерстить все квартиры, невзирая на лица. Ведь необязательно, что местные граждане будут укрывать беглеца. Тот мог взять в заложники жильцов какой-то квартиры и скрываться в ней.
В гостиной зависло напряжённое молчание. Выхода из создавшейся ситуации не видел никто. Девушке, не имеющей в Двинске ни родственников, ни знакомых, решительно не было куда идти.
Ревекка, растерявшая весь свой революционный пыл, сидела притихшая и придавленная обстоятельствами. Фёдор о чём-то напряжённо размышлял, периодически бросая взгляд то на девушку, то на Петра. Наконец, придя к какому-то решению, он резко встал с места и обратился к другу.
— Петя, есть разговор, — решительно заявил он. — Пойдём выйдем в твой кабинет.
Друзья прошли в рабочий кабинет и плотно закрыли за собой дверь.
— Федь, ты что-то придумал? —обратился Анджан к товарищу.
— Я не знаю, понравится ли тебе моя идея, — замялся великан.
— Федя, прекрати тянуть кота за хвост, — прервал его Пётр, — говори уж толком.
— Я тут подумал, а что, если переправить Ревекку в наш мир, а? — всё также неуверенно предложил богатырь.
— Ты долго думал?! — возмутился Анджан, — Это невозможно!
— Почему невозможно? — возразил Фёдор.
— По нескольким причинам, — ответил Пётр и принялся перечислять, — Во-первых, я, как хранитель Врат, по статуту не имею право вмешиваться в политическую жизнь общества посещаемых мною миров. Во-вторых, мы не знаем, есть ли в твоём мире двойник товарища Фиалки. В-третьих, как ты собираешься там легализировать эту женщину. В-четвёртых, перенеся в твой мир ярую революционерку, мы можем стать теми, кто принёс бомбу замедленного действия в стабильный и социально-устойчивый мир.
— Да что она сможет там сделать одна?! — возразил Фёдор, но, почему-то, только против последнего аргумента друга.
— О, ты её недооцениваешь, — ехидно улыбаясь, парировал Анджан, — эта девица сможет, ещё как сможет!
— Петя, я у тебя никогда ничего для себя не просил, — продолжал упорствовать гигант. — Ты можешь сделать это лично для меня?
— Федя, ты не понимаешь главной проблемы переходов между реальностями, — Пётр продолжал гнуть свою линию. — В том случае, если в твоём мире живёт полный генетический двойник Ревекки, то твою эсерку забросит неизвестно в какую реальность и ты её больше никогда не увидишь.
— А у нас есть варианты? — резонно заметил великан. — За побег с каторги и вооружённое нападение на полицейских девушку, в лучшем случае, ждёт пожизненное заключение, а в худшем — виселица. А так есть надежда и я о ней в своём мире позабочусь. Давай попробуем. Привяжемся друг к другу. Авось тебя и меня отправят куда мы планировали, а девушку — за нами, прицепом.
— Ладно, уговорил, — Пётр наконец сдался под напором друга, — Но вообще-то вначале стоит спросить у девушки, захочет ли она переселяться куда-либо.
— Так пойдём и спросим, — согласился Фёдор. — В чём проблема?
Когда друзья выложили девушке о возможности перенестись в другую параллельную реальность как вариант её спасения, она посмотрела на парней как на умалишённых. Но после того, как Фёдор в деталях объяснил, каким образом беглянка может избежать ареста и каторги, Ревекка задумалась. Она резонно рассудила, что два человека рехнуться одновременно не могут. Сумасшествие, как не крути — это психическое, а не инфекционное заболевание. В России её ничего не удерживало. Здесь она, кроме возможных цепей, ничего не теряла. Она, совершив побег с каторги, пересекла всю страну. Она проехала почти семь тысяч вёрст, поэтому её ничуть не пугало путешествие в какой-то другой мир. Тем более, девушка не совсем понимала, о какой параллельной реальности ведут речь эти парни. Поэтому после недолгого раздумья девушка согласилась. Тем более она отправится туда не одна, а в сопровождении этого милого Голиафа, в которого, стыдно сказать, она влюбилась, как юная гимназистка, с первого взгляда.

Глава седьмая

Прежде чем они все вместе покинут квартиру и спустятся в подвал, Пётр вышел на балкон с сигаретой в руках покурить и внимательно осмотрел улицу на наличие шпиков. Если они и присутствовали, то прятались весьма профессионально и Анджан ни одного не обнаружил. Затем он взял корзинку и спустился в подвал якобы за припасами. На улице уже стемнело, но было ещё не очень поздно, поэтому вояж в подземную кладовую не мог вызвать подозрение. Во дворе дома никто не обнаружился, в подвале тоже.
Пока парень навещал погреб, Ревекка переоделась в купленную Петром после обеда женскую одежду, которая более-менее годилась по фасону лишь для небогатой крестьянки в реальности Фёдора.
Когда часы пробили восемь, заговорщики оделись и гуськом медленно спустились по лестнице, осторожно ступая и прислушиваясь. Пройдя по сквозному коридору, они замерли у выхода из подъезда. Во дворе царила тишина. Стараясь быть незамеченными, они по очереди просочились в спуск в подвал. Они прошли уже почти половину извилистого подземного коридора, когда у входа в погреб послышались голоса.
— Ты это видел? — выкрикнул один из говорящих. — Туда только что кто-то спустился!
— Да, мне тоже это показалось! — взволнованным баритоном подтвердил другой.
— Хватит трепаться, — вклинился третий властный голос, — Спускайтесь в подпол и проверьте каждый закуток.
Беглецы, стараясь производить минимум шума, уже дошли до дровяного сарая Петра, когда громко хлопнул нижняя входная дверь в подвал. Отперев дверь, Анджан втолкнул в клеть Фёдора и Ревекку, юркнул сам и запер сарай на ключ изнутри. Он завязал глаза спутникам, чтобы они не видели куда ведёт ход к Вратам. Фёдор также совершил путешествие в эту реальность 1913 года с завязанными глазами. Сначала другу, а теперь девушке он объяснил, что делает это не из недоверия к ним, а для того, чтобы они действительно не знали, как пройти в портал. Теперь они не смогут ничего толком рассказать даже под пытками или под воздействием препаратов, развязывающих любой язык.
Перед входом во Врата, Пётр разрешил снять повязки с глаз. Он привязал кожаным ремнём руку девушки к руке Фёдора и привязался к гиганту сам. Активировав портал, троица гуськом прошла через мерцающий порог. Пётр пересёк виртуальную преграду последним.
Переход проходил как по накатанной и, как всегда, неопределённое время. Анджан уже мысленно пребывал в мире 1953 года, когда внезапная, нечеловеческая, адская и парализующая головная боль погрузила его в бездну беспамятства. Фёдор почувствовал, что друг бесчувственным кулём сползает вниз подхватил парня и держал его подмышкой, пока путешественники не оказались возле другого мерцающего прямоугольника. Фёдор с ношей прошёл первым и потянул за собой девушку.
Очутившись в таком же просторном зале с колоннами, великан положил друга на каменный пол и принялся приводить того в чувство. Ещё перед первым переходом, Анджан заставил товарища собрать «тревожный» чемодан, а вернее, рюкзак. Там всегда должна быть аптечка, личные документы, золотые деньги и предметы первой необходимости: спички, зажигалка, складной многофункциональный нож, ложка, вилка, мыльно-рыльные принадлежности, смена белья, рыболовные снасти, моток тонкой шёлковой верёвки и пистолет с запасом патронов. Такой же рюкзак Пётр купил и скомпоновал и для Ревекки. Поэтому Фёдор развязал свою котомку, достал из аптечки пузырёк с нашатырным спиртом, откупорил и поднёс его к носу Анджана.
Голова хранителя Врат дёрнулась, и парень открыл глаза. Он сел при помощи друга и медленно обвёл взглядом помещение. Зал с многочисленными колоннами выглядел так, как и все другие холлы нижнего портального уровня. Всё было, как всегда, после завершения очередного перехода, за исключением его головы. Под черепной коробкой происходила странная ментальная возня и как будто, там находилось два индивида. Его собственное «я» пыталось избавиться от чужого, незаконно внедрившегося в его мозг разума. У парня появилось ощущение, что он медленно сходит с ума, так как он пытается объясниться сам с собой. Он сам себе задаёт вопросы и сам себе отвечает.
«Ты кто», — мысленно и истерично вопрошало его «эго».
«А ты кто?» — отвечали ему.
«Я Пётр Анджан. А ты?»
«Я Наставник».
«Какой ещё к чёрту наставник?»
«Наставник Семьи Смотрящих за космосом».
«Что за бред! Какой семьи, каких смотрящих?! Ты как в меня попал?»
«Матрица моего сознания случайно была захвачена твоим биополем в переходном тоннеле, и я единился с тобой».
«Это как?»
«Я точно не могу объяснить «как». Наши сознания объединились в единую цепь интеллектов и теперь ты и я составляем единый мыслительный орган».
«И что это мне даёт?» — поинтересовался Пётр.
«Через меня можешь воссоединяться с Общепланетарной Сетью Познания, а через неё, возможно, вскоре обретёшь позволение выходить беспрепятственно во Вселенскую Кладовую Знаний. И я очень рад обрести новую Семью в твоём лице. Через меня…
«Постой, не так быстро, — Пётр прервал разглагольствование чужого интеллекта. — Существует Всепланетная Информационная Сеть, которая, в свою очередь подключена к Вселенской Инфосети, которую ты называешь «Вселенская Кладовая Знаний», так?»
«Да», — подтвердил чужак.
«И через тебя я могу беспрепятственно входить в Планетарную и Вселенскую Сети?»
«Не совсем так, — поправил чужак, — Ты сможешь черпать информацию из Вселенской Кладовой Знаний только тогда, когда позволят это делать Дети Высшего Разума, после того как они протестируют твой интеллект и выяснят уровень знаний, который он сможет осознать и использовать без ущерба для себя и себе подобных».
«Ладно, с этим мы потом разберёмся, — отмахнулось сознание Петра. — Давай вначале протестируем твои способности. Скажи-ка мне, дружок, где мы сейчас находимся: дата, время и место?»
Чужак ничего не ответил, а в мозгу парня поочерёдно возникли, вначале, виртуальные наручные электронные часы, показывающие время 13:22, а затем такой же виртуальный отрывной календарь и дата на нём: 2 июля 1918 года. После календаря, в голове возникла виртуальная карта западной части Российской империи, большая часть которой оказалась оккупированной немцами, а на месте Эстонии и большей части Латвии существовало государство под названием Балтийское герцогство.
— Какое, к бесу, Балтийское герцогство?! Какой 1918 год?! — вслух воскликнул Пётр, бешено вытаращив глаза.
Спутники парня испуганно вздрогнули. Если по мнению Анджана диалог его «эго» с сознанием чужака длилось несколько минут, тот в реальном времени он занял доли секунды. Поэтому Пётр, только что приведённый в сознательное состояние, испугал товарищей по переходу своим диким и нелепым воплем.
— Петь, ты в порядке? О каком герцогстве ты кричал? — великан всерьёз испугался за друга, сидящего на полу с идиотским выражением лица. — И что произошло в восемнадцатом году?
Пётр еще не отошёл от потрясений, произошедших с ним вовремя пролёта по тоннелям, от резкой головной боли, от телепатической беседы с чуждым интеллектом, возникшем в его голове. Информация, переданная ему чужаком, вогнала хронопутешественника в полную прострацию, и он не мог вразумительно ответить на вопрос друга.
— Господа, — подала голос забытая всеми Ревекка, которую Фёдор крепко держал подмышкой и пребывающая с завязанными глазами, — Поставят меня, наконец на землю?! И могу я снять эту чёртову повязку?!
Фёдор вопросительно посмотрел на друга, который слабо реагировал на происходящее, но всё же повернувшегося на возглас.
Пётр глупо засмеялся при виде Фёдора, державшего девушку как рулон материи, тряхнул головой и встал. С каждым шагом по направлению к беглянке, его сознание возвращалось в адекватное состояние. Пётр снял повязку с глаз девушки и отвязал его руку от руки гиганта.
— Мы, похоже, приплыли, — обратился он к другу, задумчиво почёсывая затылок.
— Куда приплыли? — Фёдор непонимающе уставился на Петра.
— Похоже, что совсем ни туда, куда мы направлялись, — скорчив недовольную рожу ответил Анджан и добавил, — как я и предполагал и чего опасался.
— Ты можешь перестать говорить загадками?! — возмутился Козырев. — Объясни толком!
— Случилось то, чего я опасался: система не пустила Ревекку в твой Фёдор мир, и нас забросило в альтернативную реальность. Если судить по первичной информации, то мы попали во временную действительность, где сейчас 1918 год. Идёт Гражданская война. На месте западных российских губерний существует некое Балтийское герцогство, на территории которого мы сейчас и находимся.
— Откуда ты это знаешь? — удивился друг. — Мы ещё даже на верх не поднялись.
— Знаю и всё, — категорично заявил Пётр. — Пока мы дефилировали по тоннелям, я, как будто получил битой по голове. Было так больно, что я потерял сознание. После этого я получил способность соединяться подсознанием с Земной Информационной Сетью и теперь могу черпать оттуда различные сведения. Пока я не знаю, как далеко распространяются мои возможности, какие данные и в каком объёме мне доступны.
— Да, ты был никакущий, когда мы вывалились из этих мерцающих дверей, — подтвердил Фёдор и переспросил. — И что, ты теперь будешь всё обо всём знать?
— Понятия не имею, — пожал плечами Анджан и отшутился, — Я не волшебник, а пока только учусь.
— Я так и не поняла, господа, — встряла в разговор Ревекка, — мы так и будем здесь торчать или уже пойдём на выход.
— Дело в том, дорогой товарищ Фиалка, что нам некуда идти.
— Как это некуда? — по тону девушки было не понятно, она удивилась или возмутилась.
— А вот так, — Анджан развёл ладони в стороны и пояснил, — Туда, куда мы собирались перенестись нас не пустили.
Пётр увидел недоумённую гримасу на лице Ревекки и отпарировал:
— Не смотрите на меня так. Я сам не знаю, какая сила действует в этих порталах и всем там заправляет. Но факт остаётся фактом: в мир Фёдора нас, а вернее вас, дорогой товарищ, не пустили и выбросили в незнакомый нам мир. Так как мы были связаны одной, условно говоря, цепью, то и нас с Фёдором запулили вслед за вами. Я понятия не имею, где мы находимся и не знаю, что нам теперь делать.
— Как я понимаю, — Фёдор решил взять инициативу на себя, — Ревекке в мой мир ходу нет, поэтому мы либо возвращаемся назад, либо поднимаемся наверх. Там, откуда мы прибыли, наверняка нас ждёт полицейская засада и цугундер для всех нас. Значит нам ходу туда нет. Мир, в который нас забросило, тоже не сказка для Ревекки. Здесь девушку никто и ничто не ждёт и идти ей некуда. Но в этом мире у неё есть хоть какая-то надежда на лучшую долю. Петь, ты можешь попытаться в своей информационной сети выяснить побольше об этой реальности.
— Попробую, — неуверенно согласился парень, сел на пол и закрыл глаза.
«Эй, Наставник, ты где?» — он мысленно обратился к чужаку.
«Я здесь», — мгновенно раздалось в голове парня. «Тебе не нужно каждый раз вызывать меня. Просто мысленно представь тот субъект или объект, знание о котором ты хочешь получить и твоё подсознание через меня само соединит твой разум с Земной Сетью и найдёт ответ на твой запрос».
«А почему только через тебя?!» – возмутился Пётр.
«Потому что твоё подсознание не обладает способностью самостоятельно воссоединяться с Общепланетарной Сетью Познания».
Пётр представил Землю и мысленно поделил её на государства. Тут же в голове возник виртуальный земной шар, расцвеченный красками различных государств. Пётр разыскал знакомые очертания Великобритании, территория которой оказалась окрашенной в синий цвет, такой же цвет имели Ирландия, многие африканские земли, Индия, Австралия и Канада. «Британская Империя», — возникла надпись перед глазами. Точно также парень разыскал США, Францию, Германскую империю. Анджан хорошо помнил политическую карту мир в родной реальности по состоянию на 1913 год. Карта территории, принадлежащей Российской империи преподнесла Петру неприятный сюрприз: она пестрела множеством лоскутков небольших государств, окрашенных различными цветами. Парень мысленно увеличивал интересующие места бывшей России и перед глазами возникали названия ныне существующих в этом мире стран.
Помимо уже виденных ранее Балтийского герцогства, на месте Белоруссии и Литвы и Польши находился какой-то Обер Ост, существовали Малоросская народная республика, несколько маленьких прикарпатских республик. Крым и Таврида находились под протекторатом Франции.
В этом мире отсутствовала РСФСР. Здесь русское государство носило название РССР. Пётр понял, почему в названии Советского государства отсутствовало слово «федеративная»: в составе республики отсутствовали какие-либо нерусские автономии. На востоке Российская Республика упиралась реку Волга и по ней сползла до Самары. На юге эта Россия заканчивалась на границе с Донской Республикой.
Север бывшей России оказался окрашенным в цвета Британской империи и назывался Норд Раша. На другом берегу Волги цветными пятнами расположились ханства татар, башкир и прочих заволжских народностей, которые также никогда не фигурировали в истории родной реальности Петра. За Уралом располагалось с десяток сибирских и дальневосточных государственных образований.
От разнообразия названий и цветов на карте переклинивало мозг.
— Расклад такой, — объявил Пётр, открыв глаза, — Российской империи больше не существует. На месте бывшего царства штук двадцать больших и малых государств.
— А сейчас, уважаемый товарищ Фиалка, — Анджан обратился к девушке, — вам предстоит выбрать место, куда вы хотели бы отправиться.
— А почему мне? — неуверенно возразила Ревекка.
— Потому что это ваш мир, сюда вас вынесло, вам здесь жить, — пояснил Пётр.
— Но откуда я знаю! — воспротивилась эсерка, — Я понятия не имею, где мы находимся.
— Сейчас я постараюсь вас просветить и провести политинформацию с географией.
Парень загрузил компьютер и открыл карту Российской империи. Взяв карандаш вместо указки, он обводил определённые места на карте и объяснял, какое государство возникло на этой территории. Одновременно Анджан подключился к Земной Инфосети, черпал оттуда информацию о данной республике и озвучивал её для двух внимательных слушателей.
Несколько раз они делали перерыв и подкреплялись бутербродами и квасом, прихваченными Петром из своего века.
Прослушав курс политической географии, Фиалка надолго задумалась. Она сидела перед экраном открытого ноутбука и рассеянным взглядом смотрела на карту бывшей Российской империи. «Она попала в эту параллельную реальность, как говорит этот человек, смахивающий на полоумного, в которой революционеры достигли своей цели. Император слетел со своего трона, а на обломках Российской империи угнетённые некогда народы обрели свободу и создали свои национальные государства».
— А мы можем попасть сюда? — девушка, наконец, нарушила молчание и указала пальцем на карту, где большим оранжевым пятном выделялась Российская ССР с Москвой в центре.
— Отличный выбор! — восторженно заявил Анджан. — Только как туда попасть?
Не успел парень произнести последнюю фразу, как в голове возник образ тоннелей, схожих с теми, по которым он путешествовал от одной параллельной реальности к другой. Красным цветом окрасился участок, ведущий от Динабурга до Москвы. Пётр закрыл глаза и мысленно позвал Наставника.
«Слушаю тебя, родич» — возникло в мозгу парня.
«Наставник, что за тоннели показывает Сеть и почему участок – красный?»
«Ты, вероятно, хотел узнать, как попасть с одной точки Земли в другую. Сеть тебе показала, что ты можешь воспользоваться Тоннелями Спасения и самый короткий путь указан красным цветом».
«А как я могу воспользоваться этими Тоннелями?» — поинтересовался Анджан.
«Так же, как и при переходе из одного мира в другой, — принялся объяснять Наставник, — активируй Врата, мысленно представь точку на планете, куда ты хотел бы попасть и входи в портал. Я вижу в твоей памяти зафиксирован похожий способ перемещения, только в каких-то больших металлических гусеницах».
«Ни фига себе! Он что на метро намекает! — мысленно присвистнул парень и вернулся к беседе с чужаком. — А почему ты называешь эти тоннели Тоннелями Спасения?»
«Когда-то, я не знаю как давно, так как я теперь существую вне измерения «Время», Посланники Великого Разума создали эти Тоннели для моей расы. По этим Каналам мы перемещались к Струне Перехода в другой мир».
"Ясно», — подытожил Пётр и объявил вслух:
— Думаю, это вполне возможно. Теперь хотелось бы получить более конкретный адрес назначения.
— А почему Москва выделена более крупным шрифтом? — попросила уточнить Ревекка.
— Наверное потому, что Москва сейчас столица этой республики, — предложил Пётр.
— А мы можем, как вы говорите, перенестись в Москву? — поинтересовалась девушка.
— Любой каприз за ваши деньги, уважаемая Фиалка, — с готовностью согласился Анджан.
— Какие деньги? — испуганно пискнула эсерка.
— Не пугайтесь так, товарищ, — Пётр постарался успокоить собеседницу, — Эта такая присказка-шутка из моего мира.
— Уверен, что с переходом в Москву проблем не будет, — заверил Пётр, — но предупреждаю, что я никогда не пользовался этим каналом перемещения и понятия не имею, куда меня с вами занесёт.
— Только вначале мне нужно попасть в мой мир, — заявил Пётр и добавил, — и сделать нам удостоверения личности, без которых нас в раз арестую и могут даже к стенке поставить. Да и местные деньги нужны.
— К какой стенке? — удивлённо попросил уточнить Фёдор. — И зачем?
— Это значит, что нас могут расстрелять как лазутчиков и шпионов.
Всё это время Ревекка сидела на полу и только переводила взгляд от одного говорящего на другого. То, о чём говорили мужчины для девушки являлось настоящей тарабарщиной, от которой буквально закипал мозг, а беседующие подозрительно напоминали двух пациентов из дома умалишённых.
— У вас есть какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность? — Пётр неожиданно спросил у девушки.
— Конечно, ведь мы пересекли всю Россию от Сибири до Двинска. В Иркутске товарищи снабдили нас паспортными книжками, — подтвердила девушка, отвернулась от парней и достала из-за пазухи картонную книжечку, завёрнутую в серую упаковочную бумагу.
Пётр раскрыл документ и прочитал вслух:
— Золотова Надежда Михайловна. Выдана 10 ноября 1914 года. Дата рождения 2 марта 1888 года.
Пётр ещё раз посмотрел на дату рождения и на девушку, затем опять на документ и заявил:
— С вашего позволения я возьму сей документ с собой.
Анджан увидел недоумённо-вопросительный взгляд девушки и пояснил:
— Мне он нужен как образец. Теперь нам необходимо придумать легенду для ваших товарищей о том, где вы пропадали четыре года после побега с каторги.
— Может как у тебя, — предложил Фёдор, — Ранение в голову и потеря памяти.
— Как один из вариантов, то можно, — согласился Анджан. — Ещё версии?
— Я могла находиться все эти годы в тюрьме. После Февральской революции меня выпустили на свободу, и я осталась работать в Двинске. — предложила Ревекка, замерла на секунду и обратилась к Петру, — Пётр Антонович, а вы знаете, что произошло в Двинске после февраля 1917?
— Что произошло в моём мире я помню хорошо, — заверил Анджан, — Что происходило в этой реальности….
Он не закончил мысль, как в его голове мгновенно возникло знание об истории Двинска этой реальности, и он тут же выдал девушке:
— Советская власть в городе продержалась до июня 1918 года и была ликвидирована после захвата города войсками Балтийского герцогства.
— Ну вот, — обрадовалась Ревекка, — Я служила в Двинске в каком-нибудь учреждении и покинула город с отступающими революционными войсками.
— Да, легенда вполне, — согласился Пётр, — нам также на время придётся побыть бывшими служащими Исколата. А сейчас, господа-товарищи, мне необходимо посетить мой родной мир, чтобы изготовить нам необходимые документы.
— А что нам делать? — встрял в разговор Фёдор.
— Я оставлю вам ноутбук, — тотчас придумал Анджан, — Сидите и смотрите фильмы.

Глава восьмая

Прежде, чем отправиться домой, в родном XXI век, Пётр выудил из Планетарной Сети образцы действующих в реальности 1918 года документов Российской Советской республики, Балтийского герцогства, удостоверяющих личность, а также образцы денег, имеющих хождение в новой России и постарался их запомнить. Затем он сфотографировал на телефон Фёдора и Ревекку.
Затем Пётр осветил то место, из которого они только недавно вывалились. На гладкой поверхности стены, сложенной из огромных блоков, ясно проступали знакомые славянские символы. Только они располагались не горизонтально, как у известных парню врат, а вертикально, в линию, перпендикулярную каменному полу.
Дома у него имелся запас бумаги и картона, изготовленных в начале ХХ. Поэтому изготовить документы, предварительно скачав их с интернета и обработав в фотошопе, не составило особого труда, но заняло время. В 1918 году паспорта выдавались без фотографии на бланках дореволюционного образца или просто выдавали удостоверение личности, напечатанное в типографии на скверной бумаге.
Пётр изготовил только один паспорт для Фёдора, так как у него и Ревекки имелись книжки, выданные ещё при царском режиме. Также он напечатал мандаты уполномоченных служащих Исколата, советского государства на части латвийской территории, для всех троих и проездные документы до Москвы.
Большинство денежных знаков реальности 1918 года оказались схожи с теми, что ходили в период Гражданской войны в России в родной реальности Аджана. Несколько пачек подобных денег, перевязанных бечёвкой и завёрнутых в газету, парень нашёл во всё той же куче старых книг, газет и журналов, обнаруженных в подвальной дровяной клети, когда он с отцом наводил шмон в этом сарае. Качество банкнот оставляло желать лучшего и поэтому серьёзной нумизматической ценности в то время они не имели. Покупателей на те бумажки не нашлось, так как такого добра тогда хватало с избытком. Выбросить же такую кучу банкнот не позволила толстая жирная жаба, которая принималась душить всеми своими четырьмя лапами при одной только мысли сдать всё это «богатство» в макулатуру. Так и хранились эти бумажные деньги времён Временного правительства и Гражданской войны в клети в коробке из-под обуви.
Об этих кредитных билетах Пётр вспомнил сразу, как только выудил в сети образцы денежных знаков Российской Советской республики, прихватил с собой в квартиру и тщательно рассортировал все купюры. Он изъял деньги с советскими атрибутами и символикой, которые ещё не выпускались, а также все купюры, выпущенные после 1918 года.
Петр не поленился и пересчитал свое богатство. Он насчитал почти двадцать два миллиона рублей. Парень понятия не имел о покупательской способности имеющихся у него денег в мире 1918 года, но решил, что на первое время должно хватить.
Анджан отыскал в интернете и скачал информацию о Ревекке Моисеевне Фиалке и её товарищах по партии, по каторге и ссылке. На всякий случай он перенёс в мобильник карты Москвы, Петрограда и главных губернских городов на начало ХХ века. Не забыл закачать в память телефона файлы по истории России той эпохи.
Памятуя, что в мире 1918 года в нижнем ярусе подвального помещения его ждут двое коллег-путешественников между мирами, парень постарался всё проделать оперативно и вернулся к друзьям.
— Ну наконец-то! — воскликнул Фёдор, когда его старший товарищ вынырнул из мерцающего полога. — Мы что-то не так нажали и твой ноутбук перестал показывать фильм.
— Зато ближе познакомились друг с другом. — улыбаясь заявил Пётр, — И пообщались.
Фёдор согласно кивнул, а пламенная революционерка промолчала, выражая этим своё согласие.
Анджан раздал изготовленные документы своим спутникам и предложил приготовиться к путешествию в Москву.
Их занесло в кромешную тьму какого-то помещения. Пётр включил фонарик и осветил то место, из которого они только что вывалились. На гладкой поверхности стены он не нашёл никаких знаков. Он отыскал несколько приметных знаков на стене и на полу, и сфотографировал их на мобильный телефон, чтобы потом можно было отыскать этот портал. Для надёжности он хотел выцарапать какой-нибудь символ, но острый кончик консервной открывашки из составного перочинного ножа не оставил на камне даже намёка на царапину. Пришлось довольствоваться теми метками, что присутствовали рядом со входом в портал.
Парень ещё не свыкся с мыслью, что он всегда может получить нужную ему информацию из Планетарной Информационной Сети, поэтому некоторое время стоял в нерешительности, не понимая, где он находится и в каком направлении нужно двигаться. В отчаянии он позвал чужака: «Наставник, ты можешь сказать, куда мы попали?» «Родич мой, я не знаю, как тебе доступно объяснить, как называется место, в котором ты сейчас находишься вместе со своими спутниками, — мгновенно отозвался чужак. — Но что тебе мешает уточнить это в Сети?
«Тьфу, ты, чёрт! — в сердцах чертыхнулся Анджан, — Память куриная!»
Парень тут же воспользовался советом и в его голове возникла карта Москвы. Она постепенно увеличивалась, достигла уровня городского квартала, где красным цветом выделялось здание ассиметричной планировки вблизи набережной реки Москвы. Мысленно увеличив масштаб, Пётр получил изображение особняка с пояснительной надписью: «Палаты Аверкия, Москва, Берсеневская набережная, 20»
Вслед за невидимым гидом парень совершил виртуальное путешествие вниз на нижний ярус подвального помещения, находящегося метрах в пяти ниже поверхности земли. В здание он проник через небольшую дверь, ведущую в подвал, который ранее, по-видимому, являлся первым этажом. Затем взору открылась крутая винтообразная лестница. Спустившись на метра три ниже, гид привёл путника в зал с высоким сводчатым потолком. Слева от лестницы у стены проводник обозначил три неясных силуэта, в которых Пётр узнал себя и своих спутников. Никаких тайных запоров и механизмов, закрывающих доступ на нижний ярус, не существовало. Тоннель Спасения, а именно так назвал этот канал Наставник, вынес путешественников в обычное подвальное помещение.
Пётр достал из кармана список соратников Ревекки, который он скачал из интернета и протянул его со словами:
— Товарищ Фиалка, вот список ваших однопартийцев, с которыми вы контачили по роду деятельности. Выберете тех, кому полностью доверяете и с кем поддерживали наилучшие отношения.
— А зачем это вам? — девушка удивилась странной просьбе парня.
— Мы с Фёдором никого не знаем в этой реальности, и нам некуда идти, — пояснил Пётр, — Ваши же соратники могут помочь вам войти в этот мир и прижиться здесь.
— Я об этом как-то не подумала, — призналась Ревекка.
— Хотя, — парень возразил сам себе. — В первую очередь нужно узнать, что произошло с вашим двойником в этой действительности.
— В каком смысле произошло? — эсерка побледнела и недоумённо уставилась, — Вы считаете, что её нет в живых?
— Я не только считаю, но и на сто процентов уверен в этом, — заверил Анджан, — иначе бы мы с вами здесь не стояли, а очутились бы где-нибудь в другом мире.
Пётр сосредоточил свои мысли на Инфосети и подумал о Ревекке Фиалке этой реальности и вздрогнул от неожиданности. Сеть перенесла его сознание в родной квартал парня. Четверо гражданских лиц, прячась за столбами, отстреливались от надвигающихся не стройной толпой полицейских. Полицейских оказалось раза в два больше и в конце концов количество перешло в качество.
Один за другим обороняющиеся падали бездыханным на булыжную мостовую. Анджан увидел, как подросток до этого в перестрелке не участвующий, попытался юркнуть в подъезд его дома, но был настигнут шальной пулей, не добежав буквально метр до спасительных дверей. Сеть услужливо увеличила тело подростка, распластавшегося на тротуаре, и сообщила: Ревекка Моисеевна Фиалка, умерла от пулевого ранения в висок 4 июля 1915 года в городе Двинске, Витебской губернии, Российской Империи.
— Что вы выяснили? — поинтересовалась Ревекка слегка срывающимся от волнения голосом. Она ещё тешила себя надеждой, что её двойник всё же жив.
— Вам несказанно повезло сегодня в Двинске, — Анджан лишил девушку последней надежды, — ваша копия в этой реальности не добежала до моего дома и была сражена полицейской пулей перед входом в подъезд.
Увидев повлажневшие глаза эсерки, он тихо добавил:
— Сочувствую.
Из всех отобранных девушкой соратников в Москве в данный момент находилась только Мария Школьник, товарищ Ревекки по Мальцевской тюрьме. Мария оказалась только на шесть лет старше Фиалки. В свои тридцать два года оставалась не замужем. Она занимала должность комиссара в Пятницком комиссариатском участке. Именно в гости к товарищу Школьник и решили отправиться путешественники.
Спрятав в обнаруженной в углу помещения глубокой нише все предметы, которые не могли бы принадлежать этому миру по определению, вся троица практически налегке поднялась на первый этаж и вышла из здания на улицу. На набережной путешественники поймали первого подвернувшегося извозчика и приказали везти их в нужный комиссариат. Пока они ехали на рандеву с Марией, Пётр напомнил Ревекке легенду, которую они сообща сочинили.
— Да помню я, помню, — раздражённо огрызалась Ревекка, — дайте мне собраться с мыслями и подготовиться к встрече с Машей.
— Ты как меня нашла? — первое, что спросила Мария Школьник, когда улеглись бурные страсти встречи двух товарищей, почти десять лет проведших вместе в тюрьмах и каторгах.
— Совершенно случайно, — ответила раскрасневшаяся от обнимашек и поцелуев Ревекка, — В Себеже мне в руки попалось несколько старых московских газет и в одной из них я прочитала статью о назначении тебя на должность комиссара городского участка.
— Как мне помнится, ты и ещё трое товарищей совершили побег в 1915 году, не так ли? — немного подумав Заявила Мария.
— Да, 5 марта 1915 года вместе с Егором Сазоновым, Петром Сидорчуком и Петром Карповичем.
— И чем ты занималась всё это время? — поинтересовалась комиссар.
— О, о нашем побеге можно роман писать! — заявила Фиалка. — Мы вначале добрались на лыжах до бурятского стойбища. Бурят за два рубля перевёз нас через Байкал на санях до бурятской деревеньки Зама. Оттуда на перекладных мы за полтора месяца добрались до Иркутска. В Иркутске товарищи сделали нам паспорта, и мы направились в Европу. Где-то нас опознали или кто-то предал. Уже, по-видимому, с Орла шпики вели нас. В Двинске нас попытались взять, когда мы на извозчике переезжали от одной железнодорожной станции до другой, чтобы пересесть на Виленский поезд. Товарищи были убиты в перестрелке, а меня ранило в голову, и я попала в руки местной охранки. Мне дали пять лет тюрьмы, с отбыванием заключения в Двинском тюремном замке. Февральская революция освободила меня и мне предложили должность в Союзе женщин Латгальского края. Когда началось наступление немцев, я вместе с другими товарищами была эвакуирована по железной дороге в сторону Пскова. Я тогда сильно простудилась. У меня поднялась температура и командир латышских красных стрелков из охраны эшелона ссадил меня на станции Вышки. Он испугался, что у меня тиф. Получилось так, как в пословице: «Нет худа без добра». Пока меня осматривал местечковый фельдшер, на тот эшелон напали бандиты из Западной добровольческой армии Бермондта-Авалова буквально в двадцати верстах от местечка. Таким образом нам удалось спастись.
— Ты сказала нам? — переспросила комиссар. — С тобой в Москву ещё кто-то прибыл?
— Да, — Фиалка утвердительно покачала головой, — Со мной приехало двое товарищей, с которыми мы отбывали срок в Двинской тюрьме. Их освободили вместе со мной. Мы вновь встретились в эвакуационном поезде. Они сошли вместе со мной и донесли меня на руках в фельдшерский пункт.
— Надёжные товарищи? — осведомилась Школьник, — Из какой партии?
— Да, очень надёжные, — заверила Ревекка. — Они спасли мне жизнь и помогли добраться до Москвы. Они из латвийских социал-демократов.
— Давай сделаем так, — предложила Мария, — вот тебе ключи от моей квартиры. Я живу в Гранатном переулке, дом 2, квартира 9. Это на этой же улице, рядом с комиссариатом, первый подъезд отсюда. Там три спальных комнаты. Моя спальня выходит окнами во двор. Располагайтесь и отдохните после дороги. А это вам три талона на обед в нашей столовой, тут же в этом здании. Пообедайте и идите отдыхать.
— Спасибо, большое Машенька! — Фиалка прижала талоны и ключи к груди как величайшую ценность. — Ты настоящий товарищ.
— Да что ты, Ревочка, — комиссар обняла подругу, — мы с тобой вместе столько пережили! Иди, покушай.
Выйдя из здания комиссариата, Фиалка подошла к парням, ожидавших её на противоположной стороне улицы. Она, радостно улыбаясь, помахала тремя кусочками бумаги, похожими на билеты в театр и объявила:
— Смотрите, что у меня есть!
— Вы решили снабдить нас духовной пищей и пригласить в театр? — съязвил Пётр.
— Не духовной, а самой настоящей плотской, — смеясь ответила девушка, игнорируя сарказм Петра, — у меня три талона на питание в столовой и ключи от квартиры, где мы сможем сегодня остановиться.
Ревекка достала из сумочки ключ и продемонстрировала его попутчикам.
— Вы были на приёме у доброго волшебника, сударыня? — полюбопытствовал Анджан.
— Нет, — Ревекка засмеялась весёлым колокольчиком, — всего лишь в кабинете моего товарища по каторге. Она дала нам всё это.
После непритязательного, но вполне съедобного и питательного обеда, троица отправилась в квартиру комиссара.
Мария Школьник жила в пятиэтажном доме на третьем этаже. Некогда роскошные четырёхкомнатные апартаменты выглядели немного запущенными, неухоженными и вызывали ассоциацию холостяцкого жилья, причем больше мужского холостяцкого, чем женского. Как сказала бы рачительная хозяйка, приборка в доме проводилась по верхам. Более-менее прибранными оказались те помещения, которыми пользовалась комиссар: кухня, столовая, гостиная и спальная комната.
Ревекка вооружилась щеткой и тряпкой, навела порядок в гостевых спальнях. При этом она беззастенчиво командовала мужиками, опрометчиво вызвавшихся помогать девушке. И если Пётр делал свою работу без особого энтузиазма, то Фёдор вертелся волчком вокруг Ревекки, с готовностью бросаясь выполнять очередной приказ девушки.
На долго запала у работников не хватило, так как время бодрствования у беглецов в этот день длились более двадцати пяти часов. Утро для них началось в мире 1913 года, откуда они драпанули поздним вечером. Когда они попали в эту новую реальность 1918 года, было раннее утро, а в квартиру Марии ввалились только около двух пополудни. Приведя в порядок две спальни и кабинет, путешественники по реальностям разбрелись по комнатам. Фиалка настояла на том, что займёт для отдыха диван в кабинете, так как даже для Петра он оказался коротковат для комфортного сна.
Уже лёжа в кровати, Анджана осенило, что он ничего не знает о своём новом друге: Наставнике, с которым он объединился в интеллектуальный союз в тоннелях между мирами.
«Наставник, ты далеко?» — парень мысленно обратился к ментальному симбионту.
«Я могу быть бесконечно далеко, — тотчас отозвался союзник, — но всегда рядом с тобой». «Наши с тобой сознания всегда находятся в неразрывном единении, — Наставник пояснил свою мысль, — поэтому для нас не существует понятие расстояние между нами».
«Я ничего о тебе не знаю, — выразил сожаление Анджан, — Расскажи мне о себе».
«Я тоже мало что знаю о тебе, — сокрушался в ответ чужак, — я открою полностью своё сознание для тебя, а ты убери препоны и открой свою память для меня».
«Договорились, — согласился парень, закрыл глаза и расслабился».

Глава девятая

В голове Петра возник образ доисторического человека. Он сидел на широком, плоском и гладком как стол камне спиной к пещере, вход в которую формой напоминал голову кошки с обрубленным левым ухом. Его руки расслабленно лежали на коленях, плечи безвольно опущены. Его глаза под сильно выступающими надбровными дугами были прикрыты, а он сидел лицом к светилу и нежился в ласковых и теплых лучах вечернего солнца. Они нежно касались его покатого морщинистого лба, гладили по впалым щекам, дряблому скошенному подбородку, сморщенной шее. Легкий ветерок пробегал по его редкой седой шевелюре, щекотал густую и белёсую поросль на груди.
Находясь в слиянии с сознаниями членов Семьи, астральные тела которых вчера находились за пределами Земли, старик ощущал все то, что ощущали они: их эфирные тела были его телом, их ощущения были его ощущениями. За тысячи лет общения с внешним миром Земли он, Наставник-Смотритель из членов Семьи Смотрителей за Космосом, уже не понимал, чем он чувствует небо: своим астральным телом, объединённым разумом семьи или физически.
Вселенский Разум более миллиона солнечных циклов тому назад, через своих адептов, выбрал группу гоминид для великой миссии быть для него поставщиком информации о Земле и Солнечной системе и обеспечивать стабильность всего сущего на планете Земля.
Он и его сородичи называли себя «Существа Единенные в Мудрости» или «Единённые», за их способность мыслить, объединившись интеллектом с другими членами Рода. Индивидуальное сознание Единённого, обладающего маленьким объёмом мозга и низкой способностью оперативного мышления, находясь в слиянии с сознанием всех Семей, образовывало гигантский мыслительный аппарат- Род. Он обладал огромной интеллектуальной мощностью. Всеобщий разум Рода являлся одновременно и персональным разумом каждого его члена. Род густой, невидимой глазу информационной сетью окружил планету Земля. Всё это время семьи Смотрителей поддерживали баланс в Природе, ликвидировал очаги аномальности и так называемые бутылочные горлышки для животного и растительного мира.
Объединённый разум Рода свободно черпал информацию из Вселенской Информационной Сети- Мира, и, в свою очередь, пополнял сеть знаниями, полученными от семей Смотрителей. Да и главное предназначение и главный смысл существования Единённых на планете Земля — это передача знаний, полученных семьями Смотрителей в Сеть-Мир. Поэтому члены Рода называли себя также Детьми Мира.
Все Дети, прошедшие полный курс наполнения мудростью, объединялись в семьи Смотрителей за космосом, за Солнцем, за Землёй, за млекопитающими, за рыбами, за солёными водами и так далее. Семьи, постоянно пополняясь новыми членами, воспитанными из детей этой семьи, периодически дробились, разделяя свои функции между собой или выделяли группу Детей Мира для образования новой Семьи Смотрителей или Радетелей для новых задач. Любой Единённый мог соединиться с разумом любой семьи через объединённое сознание Рода и получить необходимые ему знания.
В солнечную систему вернулась Коричневая звезда. Род с тревогой следил глазами Смотрителей за огромными огненными летающими громоподобными то ли рыбами, то ли деревьями из металла, отделившимися от первой к карликовой звезде планеты и направляющихся к Земле. Более двухсот тысяч солнечных циклов тому назад на таких же рыбах прибыли первые чужаки, называющие себя наки, высшие существа, или ану-наки- боги Великого Ану.
Одна группа обосновалась у Серединного моря, другая группа — на материке за огромным солёным морем. Пришельцы первое время никак не тревожили Род. Они вскрывали верхний слой Земли и добывали руду, нефть и драгоценные металлы. Но в первую очередь инопланетян интересовал мягкий желтый металл, стойкий к воздействию кислорода.
Сразу же по прибытии первых наков на Землю, к ним приставили негласных наблюдателей, Семью Смотрителей за пришельцами, созданную из группы молодых особей, только что прошедших Ритуал очищения от звериных инстинктов и Ритуал единения с Мудростью. Смотрители Семьи выяснили причину повышенного интереса чужаков к этому металлу. Боги Великого Ану планировали создать вокруг своей родной планеты купол из мелкозернистого золота для удержания тепла, поступающего от постепенно остывающей материнской звезды- Коричневого карлика.
Хотя ану-наки и были удивительно похожи на Детей Мира, но были в три раза выше ростом. Их внешний вид вызывал улыбку на устах Единенных в Мудрости. Как нелепо смотрелся их прямой как отвесная скала лоб, существенно отличающийся от красивого покатого лба членов Рода! А толстые надбровные дуги - гордость и индивидуальная особенность каждого члена Рода! У пришельцев полностью отсутствовали валики над глазами. Вместо изящного скошенного подбородка Детей Мира, чужаки имели сильно выделяющийся вперед подбородочный выступ. У всех пришельцев этот выступ закрывал клок русых вьющихся волос, порой ниспадающий до пупа. И еще масса мелких внешних отличий, превращающих инопланетян в смешную пародию на сородичей старика. Лишь одно выгодно отличало наков от Единённых: их огромный рост, в два-три раза превышающий размером Детей Мира.
Еще больше поражало Единенных в Мудрости то, что у чужаков полностью отсутствовала способность усилием воли преодолеть тяготение и парить над землей. Для этого те пользуются искусственно созданными из металла птицами или стрекозами.
По всем каналам разума Рода прошло известие, что инопланетяне не умеют обращаться с предметами на расстоянии: перемещать, поднимать, бросать и разбивать. Наки все это вынуждены проделывать с помощью рук, вспомогательных предметов или непонятных металлических существ.
Пришельцы оказались столь несовершенны, что, в отличие от членов Рода, были неспособны слышать мысли друг друга на расстоянии и объединяться сознаниями со своими сородичами. Их подсознание закрыто для соития с Миром. Пришельцы умели произносить звуки, посредством которых они общались между собой и обменивались информацией друг другом.
Оказалось, что инопланетяне, обладающие всеми признаками альбиносов: светлокожие, белоглазые, светловолосые, имели и существенные духовные изъяны. Пришельцы оказались от природы индивидуалистами, эгоцентристами и властолюбцами. Неспособные к ментальному слиянию в Род, они социально организовали себя по принципу волчьей стаи, где слабейший подчинялся сильнейшему. Но, в отличии от волков, например, большинство вожаков наков не обладали преимуществом в физической силе или в мудрости, а становились руководителями только потому, что родились в особых семьях потомственных верховодов.
Персонально Единённый объемом мозга значительно уступал инопланетянину, но пришелец-индивид мыслил сугубо обособленно и его ментальные способности значительно уступали Единённому, пользующимся совместным интеллектом своей семьи или всего Рода.
Жили пришельцы единой стаей, по своим законам. Будучи обделёнными способностями Детей Мира, наки придумывали различные способы, чтобы компенсировать свою ущербность. Помимо применения различных подсобных предметов и искусственных неживых существ, гости с другой планеты придумали способ приручения радиоволн. Иногда они рисовали какие-то знаки на куске светлого материала и передавали его другому сородичу. Такие манипуляции ими определялись группой звуков как «письменность». Эти же знаки они воспроизводили, нажимая на чёрные камушки, с изображениями этих знаков и знаки затем возникали внутри серебристого плоского камня с поверхностью, напоминающую цветную лужу правильной формы. В этой же луже возникали какие-то образы и даже сами наки. Посредством этих пластин, связанных между собой радиоволнами, пришельцы умудрялись передавать свои знания другим сородичам и общаться друг с другом на расстоянии.
По большому счёту, чужаки имели большее сходство с теми, кого Единенные считали своими братьями меньшими, которых они мысленно определяли как «лишенные Мудрости». Те, являясь приматами, такими же, как и Единённые, не обладали способностями Детей Мир. Они не владели такими умениями, как преодолеть тяготение усилием воли, парить над землёй и перемещаться по воздуху, а также способностью силой мысли воздействовать на предметы и живые существа. Лишённые Мудрости не владели способностью общаться между собой телепатически.
Чем больше Наблюдатели за пришельцами узнавали о ану-наках, тем больше весь Род убеждался о той огромной пропасти, которая пролегла между единенными и инопланетянами.
Всё началось с того, что пришельцы решили облегчить себе жизнь и избавить своих соплеменников от тяжелого физического труда. Группа мудрецов-пришельцев задалась целью создать себе помощников для выполнения поисковых работ. Малочисленные механические металлические помощники инопланетян могли только копать, но не умели находить самородки или отделять хорошую руду от пустой породы.
Инопланетяне ставили ужасные опыты как с животными, так и с приматами. Чужаки без сожаления кромсали тела разумных и полуразумных существ, расчленяли, сочленяли с телами им подобным, а также и с телами животных других видов. Из рук ану-наков на свет появлялись монстры жуткого вида: на туловище лошади, в том месте, где должна быть изящная лошадиная шея с не менее изящной головой, возвышалось отрезанное ниже пояса тело лишённого Мудрости; или ноги лишённого Мудрости заканчивались не привычными ступнями, а козьими копытцами, а на голове возвышались козлиные же рога. Такие же рогатые головы могли иметь за плечами широкие крылья горных орлов. Монстры могли быть снабженны острыми когтями муравьеда или землеройки.
Такое количество уродов старик созерцал впервые. Наставник воспроизводил в своём мозгу сцены, запечатлённые глазами пришельцев и перенесенные Смотрителями за пришельцами из их мозга в память Рода. Смотрящий за звездами мог в очередной раз проследить весь этап операции над очередной жертвой или очередными жертвами.
Естественно, мало кто из каких экземпляров прожил долгую жизнь и ни один из гибридов не дал потомства. Но наки продолжали охоту за новыми видами двуногих и четвероногих, безуспешно пытаясь вывести существо, удовлетворяющее их запросы и, самое главное, способное производить потомство.
Единенные в Мудрости успешно скрывали своё существование от инопланетян. На уровне подсознания единенных как непререкаемое табу заложен запрет на причинение физического или ментального вреда любому живому существу, поэтому дети Рода использовали свои телепатические способности для своей защиты, только создавая ложные образы в головах пришельцев. Таким образом они поступали для защиты от нападения хищных зверей. Глаза наков видели стойбище единенных, а в их мозге возникал образ или журчащей реки, или горной гряды, или лесной поляны с пасущимся стадом оленей. В итоге охотники равнодушно пролетали мимо на своих железных птицах или стрекозах.
Но, всё-таки, однажды случилось то, что должно было случиться. Чужаки случайно увидели и захватили Единённого, спящего в гнезде на дереве, до этого убив из озорства коршуна, охранявшего сон Единённого.
Мгновенно проснувшись, незадачливый соня попытался освободиться, внедрившись в сознание пришельца. Как пилот железной стрекозы почувствовал, что кто-то копается в его мозгах, для Рода осталось непонятным. Чужак, почувствовавший телепатическое воздействие, поступил неожиданным для логики Детей Мира образом: он вырубил Единённого ударом своего огромного кулака в лицо.
Земной Род содрогнулся от жестокости пыток, которые перенёс пленник во время опытов над ним. Захваченный Единённый даже теряя сознание от боли не разрывал ментальной связи с Родом, да и не мог этого сделать, пока оставался жив. Инопланетные изверги исполосовали пленника вдоль и поперёк. Особенное внимание они уделили изучению головного и спинного мозга пациента.
С того момента, как чужаки объявили охоту за Единёнными, посчитав их наиболее подходящими и наиболее разумными кандидатами для создания слуг для инопланетян, Дети Мира оказались на пороге тотального уничтожения. Подвергаясь коренной трансформации под скальпелем чужаков, Дети Мира теряли связь с интеллектом рода и лишались соединения с Миром.
Пришельцы, методом проб и ошибок выявили орган в голове Единённых с Мудростью, управляющий телепатией, левитацией и телекинезом. Этими даром пленники пытались воспользоваться при попытках бежать из плена, после чего чужаки и узнали об этих экстрасенсорных способностях Детей Мира. Они сразу же определили отлов Детей Мира своей приоритетной целью. Чужаки в первую очередь удаляли у пойманных Единённых этот сгусток серого вещества. Они не забывали при этом поэкспериментировать с пересадкой в мозг экспериментальных созданий этого небольшого нароста из теменной доли мозга Единённого. Каждый эксперимент оказался неудачным, так нарост ни в какую не желал приживаться на новом месте. В итоги чужаки прекратили бесплотные попытки обретения новых умений для своих монстров. После перенесённой лоботомии Дети Мира лишались своих экстрасенсорных способностей, за исключением способности входить в ментальное соединение с Семьёй и Родом. Об этой способности Единённых пришельцы так и не узнали.
Как только кровавые экспериментаторы вычислили, что подопытный обладает телепатическими способностями, то сделали правильные выводы и очень быстро создали конусообразный предмет с двумя рогами на вершине. Этот предмет они называли шлемом. Пришелец, надев его на голову, получал практически полную защиту от любого ментального воздействия со стороны.
Спасением для Рода стала неспособность чужаков передавать и принимать телепатические сигналы и внедряться в мозг Единённого. Иначе чужаки узнали бы, что каждое Дитя Мира фактически является бессмертными, ибо он жив, пока существует его душа, интеллект и астральное тело. Нужно только найти подходящее физическое тело для их реинкарнации.
Когда физическая оболочка вырабатывала отведённый ей природой жизненный ресурс, Единённый переселялся в новое молодое тело примата, очищенного от звериных инстинктов. Дети Рода за время существования меняли физические тела тысячи раз. Единённый мог завершить свое духовное существование только погибнув случайно. И при том, если рядом не оказалось никого из сородичей. Любой Единённый мог бы подхватить душу умершего с матрицами разума и перенести в другое тело или отправить ждать своего часа в Земной Информационной Сети-Мире. Единённый, оказавшийся в плену у наков, погибал телом под скальпелем инопланетного изверга, а его душа отправлялась в бесконтрольный полёт по Сети. Никто из членов Семьи не мог подхватить душу и матрицы умершего, потому что свои опыты пришельцы проводили в помещении, защищённом экраном от телепатических волн Детей Мира.
С началом тотальные облавы на Единённых, Род оказался на грани уничтожения. Хранители Рода через Вселенскую Сеть обратились к Великому Создателю с мольбой о спасении и их крик о помощи оказался услышан. Послание дошло до адресата и в памяти Рода возникла информации о скором появлении Струны Перехода и создании Тоннелей Спасения, для перемещения Детей Рода к Струне, точке перехода в другой мир. Тоннели густой сетью покрыли планету, открывая тысячи входов. Единённые по этим каналам перемещались к Струне, которая открылась, как и было сообщено свыше в пещере, у входа в которую восседал на камне старик.
Струна Спасения должна была переместить души Детей Мира в реальность более высокого порядка. Всех знаний Рода не хватало, чтобы представить физические и ментальные свойства этой реальности. Всё, что Великий Разум позволил почерпнуть из Сети-Мира о новой реальности, это то, что обитатели той действительности существуют вне материального тела-оболочки.
Чтобы душа Единёного в Мудрости смогла войти в приемную камеру Струны, она должна покинуть телесную оболочку. А это было возможным только с физической смертью тела. Наставник семьи должен уловить момент отрыва души от мёртвого тела, иначе она воспарит и окажется захваченной Вселенской Информационной Сетью-Миром. Поэтому Наставник усилием мысли должен подхватить её и поместить в приёмный терминал-преобразователь Струны Спасения.
С болью в сердце Старик наблюдал, как члены его Семьи и другие сородичи совершают самоубийство, прыгая по очереди на дно глубокого ущелья. Глава Семьи подхватывал очередную душу и помещал в приемник Струны Спасения. Вначале ему помогали наставники других семей, но когда рядовые смотрители завершили своё бренное существование, наступила очередь наставников, души которых уже «отлавливал» Старик.
Необычно напряжённая и тяжёлая работа сильно утомила его старческое тело. Идти наружу не осталось никаких сил. Наставник лёг на каменный пол там же в пещере, расслабился и закрыл глаза. Мгновение спустя старик заснул крепким сном усталого существа и лишь правое полушарие оставалось работать, находясь в непрерывном ментальном слиянии со всеми сородичами.
Проснувшись буквально через десять тысяч ударов сердца, Наставник встал и достал из ниши в стене заранее приготовленные травы, стимулирующие работу тела и мозга. В обширной пещере собрались сородичи, обитавшие на дальних островах и материках вдоль срединного пояса планеты, ожидавших своей очереди из-за неспособности пещеры вместить всех Детей Мира сразу. Единённые заполняли пещеру партиями по триста, триста пятьдесят особей. Остальные ждали своей очереди с другой стороны переходных Каналов.
Кровавая мистерия самоубийств возобновлялась вновь и вновь и, казалось, будет длиться бесконечно. Единённые с одухотворёнными лицами и глазами, полными решимости делали шаг вперёд и молча летели в пропасть. Их души подхватывали наставники и отправляли к точке перехода в высший мир.
В то время, пока шло спасение Детей Мира, на каждом материке Земли заработали десятки инкубаторов, которые пропускали через себя тысячи насекомых, перепрограммируя их на цели, до того выполняемые Единёнными. С этого момента миллионы глаз различного строения и конфигурации, миллионы усов и лап стали для Создателя источниками получения сведений о процессах, проходящих на планете.
Для наблюдения за пришельцами и созданными ими химерами Великий Разум перепрограммировал тараканов, превратив их в шустрых и проникающих во все щели биороботов. Эти усатые бестии оказались столь живучими, что адаптировались даже к повышенной радиации.
После ухода Детей Мира, Земля превращалась в планету падших душ, направляемых сюда для очищения от скверны и в наказание за неблаговидные деяния, совершённые ими в других мирах и реальностях.
Предпоследний Хранитель Рода решительно шагнул в пропасть и его душа нашла спасение в чреве Струны. Перед стариком стояла его мать, последняя из Хранителей. По иронии судьбы, её душа и разум буквально один солнечный цикл тому назад переселилось в новое тело молодой самки прямоходящего гоминида и сейчас мать старика смотрелась как его внучка.
«Мама, — обратился к ней Наставник Смотрителей за космосом, — я давно хотел донести до твоего сознания, что очень люблю тебя».
«Спасибо, сынок, — нежный телепатический голос ответил Смотрителю, — я всегда это знала и чувствовала это. И я всегда любила тебя».
«Спасибо мама и прощай!» — тихим шелестом возникло в голове юной самки. Старик отошёл в сторону и отвернулся.
Изнеможденный физически и опустошённый духовно последний представитель Детей Мира в буквальном смысле выполз на четвереньках из пещеры и сел на свой любимый камень. Солнце только-только выплыло из-за горизонта. Кровавая драма спасения душ более десяти тысяч Единённых длилась весь вечер и всю ночь.
Тело обмякло. Руки безвольно повисли вдоль туловища. Мгновенно погасло сознание, словно старик прыгнул в омут головой. Наставник не существующей уже Семьи Смотрителей за космосом уронил голову на грудь и заснул, полностью отключившись от внешнего мира. Только мозг продолжал работать, анализируя происшедшее за ночь.
Правое полушарие головного мозга, до того постоянно единённое с сознанием Рода, лихорадочно пыталось нащупать сознания сородичей, но сохранившаяся Инфосеть Земли отзывалась отсутствием признаков интеллекта Детей Мира. Но правое полушарие раз за разом продолжало попытки восстановления утраченных связей.
Казалось, что он только что сомкнул глаза, а уже что-то непонятное разбудило его, свалившись на спящего сверху. Старику показалось спросонья, что на него рухнула охапка веток, окутав спящего с ног до головы. Уже просыпаясь, Наставник почувствовал, как ветки зашевелились и начали расползаться по телу все плотнее и плотнее, пеленая его в кокон словно личинку. Смотритель попытался встать, но потерял равновесие и свалился на левый бок рядом с камнем, скрюченный и обездвиженный.
От этого смотритель проснулся окончательно. Он попробовал вновь вскочить на ноги, но что-то сжало его еще сильней, повалив его навзничь. Старик попытался приподнять голову, чтобы разглядеть то, что его удерживало. Но каждый раз при малейшей попытке пошевелиться, что-то все сильнее впивалось в его лицо. Тогда смотритель скосил глаза в сторону в очередной попытке разглядеть что-либо. Его взгляд уперся в идеально округлую лиану странного для растения серебристо-серого цвета, похожую на увеличенную копию нити паучьей паутины.
Смотритель сконцентрировал мысль на видимой части нити и разорвал ее. Паутина тут же зашевелилась и места разрыва сошлись вместе и срослись. Старик усилием мысли вновь разорвал видимую часть толи лианы, то ли грубой нити. Все повторилось вновь, и место разрыва срослось. Тогда он активировал все свои органы чувств, чтобы исследовать паутину.
То, что опутало его, испускало чужую, враждебного этому миру ауру живого организма и имело признаки как животного, так и растения. Неизвестный организм мог двигаться и обладал способностью к регенерации.
Краем глаза смотритель увидел птаху, сидящую на соседнем кусте и с любопытством наблюдавшую за происходящим. Старик внедрился в сознание птицы и взглянул на себя её глазами.
Он лежал на земле с головы до ног опутанный огромной паутиной. От паутины вверх тянулась толстая нить. Старик глазами птицы посмотрел на верх и застыл пораженный: огромная металлическая стрекоза пришельцев с тихим жужжанием зависла над ним, вращая невероятно длинными крыльями. От волнения лоб покрылся испариной: пока смотритель спал его нашли и опутали живой сетью. Разрыв его мозга с объединённым сознанием Рода сыграл с ним злую шутку: он не услышал тревожных сигналов своих летающих стражей.
Нить, соединявшая сеть с металлической стрекозой пришельцев, натянулась и тело пленника потащило вверх и вскоре оказалось втянутым внутрь металлического чудовища. Не успело тело остановить своё движение, как старик почувствовал укус металлического шипа в плечо и лишился сознания.
Очнулся былой Наставник в пещере, вход в которую запирал прямоугольный кусок дерева. Светящая плесень позволяла кое как ориентироваться в помещении, хотя темнота не являлась препятствием для Единённого. Он сразу же как очнулся, мысленно просканировал пещеру и не обнаружил в ней других живых существ, кроме пауков. Тогда он ментально обследовал пространство за пределами грота и нашёл множество подобных пещер, в которых за деревянными прямоугольниками находились приматы, в основном сильно отличающихся от сородичей старика. Они отличались более высоким ростом, ровной осанкой, более развитой мускулатурой и значительно большим чем у детей мира объёмом головного мозга. Эти гоминиды выглядели как уменьшённые копии ану-наков. Старик внедрился в сознание одного из узников и наткнулся на мозг, обладающий интеллектом высокой потенции, но практически не обладающим запасом знаний.
Смотрители за пришельцами давно передали в анналы родовой памяти знания о существовании этих гоминид, выведенных чужеземцами в своих лабораториях. Был и второй, выведенный ими вид человекоподобных, физически более крепких чем первые, Особи этого второго вида телосложением превосходили особей первого вида и владели чудовищной физической мощью, но обладали равным умственным потенциалом с первым видом приматов.
Эти два вида существ наиболее соответствовали назначению и требованиям, предъявляемым к умным и физически сильным слугам. Лишь одна функция оказалась недоступна искусственно выведенным мутантам: они оказались бесплодными. Экспериментаторы оплодотворили несколько десятков своих самок. Те выносили в своём чреве детёнышей новых видов разумных приматов и эти экземпляры обрели способность к продолжению рода.
Почему Единённого поместили в пещеры рядом с новыми видами гоминид, старик не знал. По-видимому, их сбил с толку его преклонный возраст и безобидный вид.
Не торопясь обследовав телепатически все пещеры этого каменного гнезда, Наставник насчитал более двухсот индивидов, среди которых больше половины детей.
Старик, лишённый помощи разума Рода, с трудом переваривал получаемую информацию. Мыслительных возможностей его головного мозга оказалось недостаточно, чтобы сделать какие-либо выводы. Собрав в единый узел фантомные остатки родового интеллекта, Наставник осознал, что он находится ни в каком не доме, а в ловушке. Подобную ловушку создают лишённые Мудрости, заманивая мелких грызунов в пустотелые бамбуковые пеналы, закупоренные с противоположной стороны. И тут в мозгу Единённого созрела идея, поразившего даже его самого. Старик решил выпустить на волю всех обитателей пещер.
Первым делом он усилием мысли переместил в сторону деревянный брус, мешающий отодвинуть деревянную плиту на входе в его пещеру. Выйдя в длинную каменную галерею, Наставник поочерёдно освобождал проходы в соседние пещеры и передавал в мозги узников телепатический посыл следовать за ним. На верхнем этаже повстречались двое наков. Так как они не носили защитных шлемов, то Единённом не составило труда внушить им, что они видят только пустое помещение. Проделав подобное со всеми встреченными на пути чужеземцами, Дитя Рода вывел всех освобождённых приматов за пределы гнезда и дал мыслеприказ уходить отсюда как можно дальше и больше не попадаться на глаза пришельцам. При этом он разделил беглецов на две группы-вида и заложил в головы наиболее развитых мужчин карту-план их движения на север. Использовав все свои знания и информацию из Земной информационной сети, Наставник во время движения беглецов, загрузил в головы взрослых особей знания об окружающих их мире, о способах добычи пропитания и методах выживания на планете. Девственно чистый разум мутантов как губка впитывал новые знания. Вскоре Единённый выявил гоминид, наиболее восприимчивых к телепатическому обучению и переключив свой мозг в режим ретрансляции, перекачивал в их головы информацию из Земной Сети. Наставник передал им все базовые знания, соответствующие уровню их интеллекта.
Старик парил над лесом, обучал своих спутников и одновременно следил за происходящим кругом. В гнезде чужаков долго царило спокойствие, а затем поднялась суета и в разные стороны полетели металлические существа в поисках пропавших подопытных существ.
Беглецы, получившие сильное телепатическое внушение спешным шагом всё дальше и дальше удаляясь от бывшего места заточения в сторону Срединного моря, а при приближении летательных машин ану-наков, прятались под густыми кронами деревьев.
Всё это время мутанты передвигались по джунглям двумя отдельными видовыми группами, и старик пресекал малейшие проявления межрасовых противоречий. Он выявил потенциальных лидеров в обеих группах и назначил их вожаками стай. В каждой стае он образовал группу наиболее умных особей и присвоил им функции интеллектуального центра группы.
Через тридцать смен дня и ночи, Наставник направил одну группу на северо-запад, а другую на северо-восток, дав установку поселиться в пещерах первых встреченных на пути гор.
Сам старик покинул освобождённых им гоминид и воспользовался ближайшим входом в Тоннель Спасения, которые всё еще продолжали опоясывать планету. По Тоннелю Единённый переместился к ставшей ему родной пещере со входом в виде кошачьей головы с отсутствующим ухом. Там, в пещере, под слоем земли покоился прах его первого тела, питекантропа. Старик чувствовал, что жизненные силы покидают его телесную оболочку. Кроме того, в земной информационной сети пропали последние крохи коллективного разума Рода, и бывший смотритель испытывал большие затруднения в анализе ситуации. Всё его сознание заполняла информация, и на операционную память остался мизерный объём.
Он не хотел, чтобы матрица его сознания бесследно растворилась во Всепланетарной Информационной Сети, поэтому добрался до ближайшего Тоннеля Спасения и уже на остатках сил его тела, вошёл вовнутрь. Не успел он сделать и десятка шагов по Тоннели, как упал бездыханно, и темнота поглотила его.
«Ого! — мысленно воскликнул Пётр и добавил, обращаясь к Наставнику, который стал для него ассоциироваться со стариком-питекантропом. — Так ты всё это время находился в Тоннелях? Сколько же лет?»
«Для меня не существовали эти понятия, — тотчас ответил Наставник. — Я существовал вне пространства и времени. До единения с тобой я, по твоим воззрениям, находился в летаргическом сне. Да, ты правильно подумал, как на консервации».
«Скажи, Наставник, — поинтересовался парень, — как ты существуешь сейчас?»
«У нас с тобой различны понятия «существовать», — ответил Старик, — вы, люди, подразумеваете под этим понятием жизнедеятельность вашей биологической оболочки и ментальную активность вашего мозга. Для нас, Детей Мира, существование – это работа нашего сознания».
«Но чистого разума не бывает, — возразил Анджан, — мысль — это продукт деятельности мозга».
«Моих знаний не хватает, — с сожалением телепатически ответил Наставник, — и мне недоступна истина, может ли разум существовать вне материальной оболочки».
«Ну а сейчас, — продолжал настаивать парень, — как существует твоё сознание теперь? Как твой разум осуществляет мыслительный процесс? Есть ли какая-нибудь физическая оболочка, на базе которой ты осуществляешь свои интеллектуальную деятельность?»
«Матрица моего сознания базируется на моей душе, — ответил Наставник, а мой разум для работы пользуется частью твоего мозга».
— Ничего себе! — воскликнул Пётр вслух. — Это кто тебе позволил влезать в мою черепную коробку и пользоваться моим мозгом?!
«Ты, — заверил старик».
«Я?! — несказанно удивился Пётр. — Когда?»
«Как только ты обращаешься ко мне или пытаешься войти в Информационную Сеть, — постарался объяснить Наставник, — ты предоставляешь часть своего серого вещества для того, чтобы я совершил мыслительные операции».
«Наставник, а что такое душа? —парень переключился на новую проблему, интересующую его».
«Это знание закрыто для меня, — с сожалением в мыслях ответил старик».
«Послушай, братишка, — обратился к нему Анджан. — А почему ты до сих пор не вселился в какого-нибудь человека или животное?»
«Я сам не могу ни в кого вселиться, потому что моя душа не может самостоятельно покинуть Тоннели. Человек или животное должны сами попасть в эти каналы переходов, что невозможно физически. Кроме того, нет ни одного земного животного с мозгом, способным оперировать моим сознанием, а человеческий мозг должен быть чистым, словно те белые листы, на которых вы выводите ваши буквы.»
«Идиотом, что ли — удивлённо переспросил Пётр».
«Ты близок к истине, — подтвердил старик, — понятие «идиот» близко к смыслу «чистый мозг».
Тут в голове Анджана родилась шальная мысль и он поделился ею со своим симбионтом:
«Наставник, а если я приведу в Тоннель такого вот человека, ты хотел бы вселиться в него?»
«Да, несомненно, — не задумываясь согласился Наставник и добавил. —Я только что через Сеть узнал, когда вы люди соединяетесь со своей душой».
«Да?! — заинтересовался Пётр. — И когда?»
«В первые мгновения после рождения, — старик переслал в мозг образ роженицы и младенца, появляющегося на свет, — ваш детёныш в этот момент делает первый вздох и начинает плакать, так как внедрение души в тело ребёнка вызывает некоторые болезненные ощущения. Одно действие, провоцирует другое: душа причиняет новорожденному боль и ему хочется заплакать. Эта реакция на боль приводит к сокращению мышц органов дыхания, детёныш делает вдох и обретает способность жить вне утробы матери».
«Забавно, — подумал Анджан, — никогда бы до такого не додумался».

Глава десятая

Вечером накрыли стол из продуктов, принесённых Марией Школьник и теми припасами, которые прихватил Пётр из своей квартиры в мире 1913 года перед побегом. По меркам Москвы 1918 года она выглядела пиршественным столом в доме купца средней руки. Графин с шустовским коньяком, наполненный из полулитровой фляжки Анджана, венчал это великолепие.
Хозяйка квартиры не была бы комиссаром и революционеркой с громадным стажем, если бы не прощупала спутников Ревекки на предмет лояльности к революции.
Фёдор, основательно проинструктированный Петром за время, пока Ревека беседовала с подругой в комиссариате, отвечал на вопросы хозяйки уклончиво, стараясь выказать полное незнание текущей ситуации. Пётр также постарался внушить Марии лояльность к делу революции, но пока не знает, к кому примкнуть. Он и Фёдор находятся на перепутье. Нужно осмотреться, чтобы сделать правильный выбор.
Оба парня причислили себя к бывшим членам Социал-демократии Латвийского края, но после её распада не присоединились ни к одной новой партии.
Ответы гостей понравились Марии Школьник тем, что парни не стали откровенничать перед незнакомым человеком. Они выбирали наиболее нейтральные, обтекаемые ответы, благодаря которым их было невозможно причислить ни к сторонникам существующего строя, ни к его противникам.
В конце концов комиссар закончила свой перекрёстный допрос и удовлетворилась полученными ответами. Только после этого Мария смогла расслабиться и просто переключиться на празднование встречи двух подруг-товарищей и знакомства с новыми людьми.
По своим комнатам разошлись далеко за полночь.
Утром хозяйка квартиры, позавтракав наспех, умчалась на службу. Своим гостям она наказала из квартиры не выходить, а дождаться окончания её рабочего дня. Она принесёт для всех удостоверения личности. Для документов она забрала фотографии «постояльцев», предусмотрительно напечатанных Петром на принтере в достаточном количестве как в полный рост, так и классических «три на четыре» для документов.
Ревекка решила продолжить приводить квартиру в божеское состояние. Фёдор вновь напросился в помощники к девушке и чуть ли не бегом выполнял все её поручения. Когда же понадобилось переставлять мебель с места на место, и Пётр подключился к этому процессу.
Мария Школьник с трудом узнала свою квартиру, когда в шесть часов вечера заявилась домой. Мало того, что апартаменты блистали чистотой и дышали свежестью, но и мебель магическим образом поменяла свои места, придав квартире больше удобства и уюта.
— Ну товарищи, ну вы даёте! — воскликнула Мария, ошарашенная видом своего жилья, — От всего сердца благодарю вас!
Она в шутку поклонилась в пояс и, достав из внутреннего кармана какие-то картонки, объявила:
— А в награду вы получаете удостоверения личности и ордер на квартиру для мужчин.
Она вручила каждому персонально паспортные книжечки, а Петру передала документ на квартиру и ключи, пояснив, что апартаменты находятся в нескольких кварталах от её дома.
Пётр ключи взял без возражений, хотя он не планировал оставаться жить в этом мире. «Там разберёмся», — решил парень.
После ужина Ревека уединилась с Марией в кабинете, а мужики перебрались в гостиную.
— Петь, ты можешь объяснить, — обратился Фёдор Козырев к другу, едва дверь успела закрыться в кабинете Школьник, — кто и как уничтожил Россию в этом мире. Как такое могло произойти, что великая Империя развалилась, превратившись в лоскутное одеяло из малых государств?
— Тоже мне нашёл эксперта! — фыркнул в ответ Пётр. — Я никаким боком не политолог и не философ!
— Ну ты два университета закончил, в четырёх мирах побывал, — не унимался Фёдор, — Тем более, ты родился и жил в далёком для нас будущем, где, как ты говорил, Россию развалили дважды и пытались её уничтожить. Я уверен, что в твоём мире давно разложили всё по полочкам и определили всех виноватых.
— Всё дело в том, мой любезный друг, — неспеша принялся вещать Анджан, — что сильная и богатая Россия всегда была костью в горле Западной Европы. Все века она жаждала получать от нас дешёвое сырьё и полуфабрикаты. В средние века это был воск, мёд, пенька, лён, кожи, хлеб и сало. Потом стали у нас покупать лес, уголь, поташ, нефть, металлы, и так далее. Правдами и неправдами Запад препятствовал появлению в России своего промышленного производства. Каждый раз, стоило русскому государству стать на путь создания экономически развитого, самодостаточного государства, западники объявляли крестовые походы против нашей страны с целью столкнуть нас назад в болото безвольного, сырьевого придатка. Потому что и Англия, и Франция, и Германия, и иже с ними понимали, что стоит русскому медведю выйти из своего леса, да расправить плечи, родится конкурент с нескончаемыми природными ресурсами и дешёвой рабочей силой.
— Но ведь Россия всегда побеждала и выгоняла вон всех захватчиков. Никто не смог нас покорить, — возразил Фёдор.
— Ну там в Европе тоже не дураки сидят, — продолжил свою мысль Анджан, — там некоторые осознали, что силой русских не сломить. Тогда они перешли к политики разложения общества изнутри. Все эти Герцены, Чернышевские, народовольцы и прочие демократы формировали в обществе негативный образ царя, православной религии и беззаветной службы отечеству. Того, что являлось становым хребтом Российского государства. Огромная часть интеллигенции оказалось заражённой либеральными западными ценностями, во многом чуждыми русскому человеку и делала всё возможное, чтобы насадить эти ценности в нашей стране. Русская интеллигенция стала считать, что только она лучше других знает, как нужно управлять государством, что нужно русскому народу. Любая власть, выступающая против их благих намерений, объявлялась антинародной, преступной и требующей замены. Запад всячески поощрял и поощряет антигосударственную деятельность этой части интеллигенции, поддерживая их деньгами, предоставляя им политическое убежище.
— И что, они смогли развалить Империю? — недоверчиво поднял брови Козырев.
— Они заразили своим разрушительным вирусом других, простых людей. Своей паствой они выбрали тех, кто или не хотел, или не умел работать, заразив их верой в то, что можно на халяву забрать блага у тех, кто эти блага имеют, уничтожив существующий строй. А Запад ковал авангард продажной русской интеллигенции в своих университетах, финансировал и отправлял разлагать российское общество, убивать наиболее выдающихся государственных деятелей.
— Сволочи, — процедил сквозь зубы Фёдор, — и те, и другие.
— Они самые, — согласился Пётр и продолжил, — когда же Англии и Франции понадобился сильный союзник против Германии и Австро-Венгрии, они подсадили Россию на кредиты, помогли вооружиться, пообещали вожделенные Проливы, если русские вступят в войну на их стороне. Император, верный союзному долгу объявил войну немецким государствам и лил русскую кровь, спасая французов и англичан. Когда же Россия выполнила свою миссию, оттянула на себя половину германских войск и всю австро-венгерскую армию, уничтожила до трёх миллионов вражеских воинов, ранила или пленила более пяти миллионов солдат и офицеров, она перестала быть нужной союзникам. Когда победа Антанты стала очевидной: вражеский союз находился на грани краха, Австро-Венгрия коллапсировала. Россия же, наоборот, нарастила производство вооружения, боеприпасов и оправилась от череды поражений. Встал вопрос о выполнении обещания, данное Николаю II касаемо Проливов. Англичане и французы посчитали невозможным ещё больше усилить таким образом Россию. Зачем что-то давать этим варварам, когда можно уничтожить Империю. А если нету тела (в данном случае Российской Империи), то нет и дела (а именно, не для кого выполнять свои обещания). Свергнув царя, англосаксы получили возможность расчленить страну на мелкие немощные государства, всячески подогревая и финансируя националистические хотелки, а потом, в качестве платы за помощь, качать из этих мест ресурсы. После краха правления династии Романовых хлынули в Империю политэмигранты всех мастей и политических воззрений, финансируемые как Антантой, так и Германией. Начался развал армии и флота. После свержения царя либеральные деятели пришли к власти, но не справились с управлением страной. Выяснилось, что они, являясь мастерами словоблудия, оказались неспособными к конкретным конструктивным действиям и государственному строительству. В итоге: революции, перевороты, мятежи, Гражданская война всех против всех и окончательный распад великой державы. Мой мир прошёл через это. Тутошняя Россию, как видно, ожидает та же судьба. Твоя, Фёдор, Российская Империя пошла другим путём и поэтому сильна и процветает. Вот так вот.
— И что же делать, как ты говоришь, тутошней России? — задал вопрос Фёдор.
— Ну ты спросил?! — рассмеялся в ответ Пётр. — Откуда я знаю.
— А у тебя, на Родине, что было? — не унимался Козырев, — Ты говоришь, что там Россию не смогли угробить и она дважды возрождалась.
— Там нашлись силы, которые смогли объединить Россию и поднять её из руин. После Первой мировой войны этой силой стали большевики во главе со Сталиным. Они вновь собрали в кучу страну, подняли её из руин. Через двадцать лет победили немцев в страшной войне. Вновь восстановили разорённые войной области.
— Да я помню, ты мне рассказывал о Советской России, — подтвердил Фёдор и что это мощное государство тоже рухнуло.
— Да, благодаря всё тем же продажным интеллигентам-либералам, переродившейся партийной элите и теневой экономике. Они дорвались до власти, но вновь оказалось, что они умеют только критиковать и разрушать. Пришедшие к власти показали свою полную неспособность управлять государством и созидать. А единственное, что у них получалось хорошо — это воровать. Стана буквально стояла на коленях и её грабили все, кому не лень. Только когда к власти пришёл Путин и его команда, Россия, как Феникс, стала возрождаться из пепла.
— Как ты думаешь, — поинтересовался великан, — в этой России есть такая сила, которая может выполнить подобную миссию, способная возродить великую единую страну?
— Да, — согласился Пётр, — В этом мире история пока идёт по тому же пути, что и в моей реальности. Здесь также у власти большевики и у них есть шанс повторить подвиг своих однопартийцев из моей параллельной реальности.
— А ты почему так заинтересовался Советской Республикой? — подозрительно глядя на собеседника, поинтересовался Пётр.
— Я решил остаться здесь с Ревеккой, — уверенно заявил Козырев.
— Как это решил? — Пётр буквально выпал в осадок.
— Ну так вышло, — неуверенно пробормотал гигант, — Я не могу Реву бросить здесь одну.
Пётр хотел подколоть приятеля словами: «Влюбился, дружок!» Но передумал, зная обидчивый характер великана, а только спросил:
— А что я скажу твоим? Мы же с тобой поехали в Якутию!
— Так и скажи, что я там встретил девушку и там на время задержался, — предложил Фёдор. — Хотя я сам напишу маме письмо и всё объясню, только про другую параллельную реальность сообщать не буду.
— Ну, смотри, брат, — Анджан не стал отговаривать друга. — Это твой выбор.
Немного помолчав, обдумывая неожиданную для себя информацию, Пётр задал другу новый вопрос:
— За Ревекку всё понятно, ей некуда деваться, — как бы размышляя, медленно проговорил Анджан. — А что ты лично будешь тут делать?
— Я об этом пока не задумывался, — неуверенно промямлил Фёдор и подумав пару секунд, заявил. — Пойду работать. У меня есть профессия. Я же всё-таки высшее техническое училище закончил.
— И ты им предъявишь диплом, выданный в 1948 году, — улыбаясь подытожил Пётр. — Во туземцы обалдеют!
— Да, я об этом как-то не подумал, — почесав затылок, проговорил Козырев и неожиданно спросил — А что ты предлагаешь?
— Я-я-я?! — Пётр ошалело уставился на друга, — А я здесь причём? Что я могу предложить, когда о вашем с Ревеккой решении я узнал минуту назад!
— Ну, ты всегда даёшь хорошие советы, — замялся Фёдор.
— Друг мой, я не знаю, что можно посоветовать человеку, идущему в пасть дракона, — иронично ответил Пётр. — Я уже говорил, что мотивы Фиалки мне понятны. Он жаждет продолжить борьбу за победу революции. Ты же, как барашек, добровольно идёшь на заклание вслед за любимой девушкой, не задумываясь о дальнейшем.
— Ну почему сразу на заклание! — попробовал возразить Фёдор. — Не звери же тут живут!
— Федя, ты судишь о людях с точки зрения человека из богатой и сытой страны, — Анджан постарался зарубить на корню либеральные воззрения друга, — Я хорошо помню историю России моего мира. Там головы слетали как арбузы с бахчи. Вылавливали врагов революции настоящих и мнимых и пачками расстреливали.
— А ты не преувеличиваешь? — вновь засомневался Козырев.
— Ничуть, — заверил Пётр, — Здесь всё то же самое. Кроме того, у вас нет реальной легенды. Наши истории прокатили здесь только потому, что Мария давняя подруга Ревы. Для неё Фиалка — проверенный боец революции. Но существует масса способов проверить вашу липовую историю отсидки в Двинской тюрьме. Когда-нибудь это всё откроется, и вас ждёт расстрел без суда и следствия.
— А что же делать? — чуть ли не взмолился великан, постеснявшийся спросить напрямую: «Как мне тогда удержать Ревекку и остаться с нею?»
— Давай сделаем так: завтра сядем втроём и обсудим все «за» и «против», — предложил Анджан.
— Давай, — согласился собеседник и протянул руку для пожатия, пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты.
При свете тусклой лампочки под бумажным абажуром, Пётр лёг на кровать и принялся просматривать найденные в доме газеты. Было интересно ознакомиться с чем живёт и чем дышит страна. К удивлению, ему достались как эсеровские, так и большевистские газеты. С большевистской «Правды» он и начал ликбез. Парень надеялся найти весомые и убедительные аргументы, способные повлиять на решение влюблённых молодых людей не лезть добровольно в петлю.
Он только-только успел проштудировать заинтересовавшие его статьи из коммунистической газеты, как неслышно отворилась дверь и в комнату проскользнула Мария Школьник. Ни слово не говоря, она решительно щёлкнула выключателем, гася свет, и приблизилась к кровати.
После электрического света в комнате, казалось, воцарилась кромешная темнота. Пётр слышал только шелест снимаемых одежд и тихое сопение гостьи. Наконец возня возле кровати прекратилась, и под одеяло юркнуло обнаженное женское тело.
Пётр повернулся лицом к Марии и почувствовал, как сильная горячая ладонь ложится на его затылок и жадные губы девушки впиваются в рот.
В дальнейшем всё происходило в полном молчании. Даже рот партнёрша открывала в беззвучном стоне. По-видимому, Мария всё проделывала молча боясь, в первую очередь, пробудить себя, поддавшуюся этому безрассудному эмоциональному порыву. Она боялась наступления отрезвления.
Пётр также молчал, не зная, что говорить. Для него визит хозяйки явился полной неожиданностью. Решительный напор девушки в доли секунды возбудил Петра и он, как говорится, «отдался без крика». В перерыве между «схватками борцов под одеялом» в голову к парню пришла идиотская мысль: «Теперь я знаю, как занимаются любовью глухонемые!»
Под утро Мария всё так же молча выбралась из-под покрывала. Молча поцеловала парня в губы и покинула комнату как была, нагишом, подхватив в охапку одежду.
Анджан ещё несколько минут лежал ошалевший: такая немая романтическая ночь случилась в его жизни впервые. Он, засыпая, успел задать себе классический вопрос: «И что это было?»
Утром Мария старалась не смотреть на Петра. Она спешно позавтракала и быстренько смылась из дома якобы опаздывая на службу. Анджан также избегал встречи взглядами с хозяйкой дома, боясь смутить девушку и вогнать её в краску.
Проводив подругу до дверей, Ревекка обратилась к Петру:
— Пётр Антонович, вы хотели обсудить с нами наше желание остаться здесь в РССР.
— Да, присаживайтесь, товарищ Фиалка. И вас прошу к столу, господин Козырев.
Пётр сознательно развёл своих друзей по социально-политическим группам, применив разные формы вежливого обращения.
Беседа началась с почти часового монолога Анджана, проведшего политинформацию в традициях советской школы. Начал он с исторического экскурса о России его родной реальности между двумя войнами, о борьбе с контрреволюцией, о внутрипартийной борьбе в ВКП(б), о репрессиях, чистках и большом терроре 1937-1939 годов. Пётр поведал о культе личности Сталина и культе без личности при Хрущёве. Затем перешёл к политической ситуации в Советской России временной реальности, в которой они находятся сейчас. Он повторил то, что говорил вчера Фёдору о ненадёжности легенды о Двинском казённом доме, о нелюбви большевиков к эсерам. Анджан предупредил друзей о могучем, эффективном и беспощадном репрессивном аппарате большевиков, ГПУ. Этот орган обязательно заинтересуется бывшим социалистом- зеком и политкаторжанкой, которые напрочь выпали из объективной реальности, как будто отбывали срок на Луне. Эту сладкую парочку чекисты расколют в шесть секунд, намажут лоб зелёнкой и расстреляют.
— А зачем они мажут лоб зелёнкой? — спросила Ревекка, перебивая политинформатора.
— Чтобы пуля не занесла инфекцию в мозг и не произошло заражения крови, — пошутил Анджан.
— Какое заражение крови?! — оторопело пролепетала девушка. — Ведь человека застрелят!
— Это шутка такая, — успокоил Пётр Фиалку.
— Ну у вас и шутки, Пётр Антонович! — фыркнула Ревекка, а сама с укоризной посмотрела на Фёдора, ржавшего во весь голос.

Глава одиннадцатая

Ближе к обеду мужики решили перебраться в выделенную Марией квартиру. Ревекка напросилась сопровождать парней.
Как товарищ Школьник и говорила, дом номер 32 на Малой Бронной находился недалеко от комиссариата в шестиэтажном очень красивом доме, построенном в неорусском стиле. Какие-то смутные воспоминания всплыли в памяти, связанные с адресом этого дома.
Квартира также превзошла все ожидания. Во всех её четырёх комнатах царил идеальный порядок. Казалось, что хозяева куда-то отлучились только вчера и скоро должны вернуться.
— Ого! — воскликнула Фиалка, по бабьи всплеснув руками. — Я пришла помочь вам убраться, а тут всё идеально.
Она вначале подошла к большому трёхстворчатому окну и что-то мяукнула про себя. Увидев узкую балконную дверь, она решительно открыла её и вышла на балкон. «Как тут восхитительно прекрасно! Товарищи, идите сюда!» — воскликнула она, поражённая открывшимся видом.
Гонимые любопытством, парни вышли на балкон, который оказался очень длинным и тянулся вдоль трёх окон этой части квартиры. Они так же, как девушка, застыли с открытыми от удивления ртами. Перед глазами парней раскинулся огромный прямоугольный пруд, обрамлённый узкой лентой парка.
— Так это же Патриаршие пруды! — воскликнул Пётр, сразу же узнав знакомый парк, в котором не раз назначал свидания девушкам в бытность студентом Московского геодезического института. Тут же вспомнились и Воланд, и Иван Бездомный, и Михаил Берлиоз, сидевшие на одной из лавочек этого сквера. Анджан немного офонарел от того, в какой дом он попал. «Если мне не изменяет память, — подумал он, — в этом доме жила куча знаменитостей».
— У вас такой одухотворённо-блаженный вид, Пётр Антонович, — ехидно заметила Ревекка, — как будто вы увидели Деву Марию, летящую по небу.
— Вы почти что угадали, товарищ Фиалка, — приветливо улыбаясь, ответил Пётр, — в сквере, на который мы все смотрим, начиналось первое действие одного из моих любимейших романов, а автор этого произведения не раз бывал в нашем доме. От того у меня, как вы заметили, такое благостное выражение лица.
— Я знаю этого автора и его произведение? — поинтересовалась девушка.
— Исключено, — разочаровал собеседницу Анджан. — Автор писал тот роман в двадцатые-тридцатые годы двадцатого века.
— Жаль, — разочаровано проговорила девушка, — Я бы почитала на досуге. Вы так тепло говорите об этом романе.
Молодые люди ещё полчаса постояли на балконе, любуясь видом Москвы и тихо переговаривая.
— Ну что, господа-товарищи, нужно подумать и о хлебе насущном. — заявил Пётр, когда компания вернулась в зал, — Совсем не комильфо сидеть на шее товарища комиссара и объедать её.
— Мы можем с Ревеккой сходить в магазин и купить продуктов, — предложил Фёдор.
— Вынужден разочаровать тебя, друг мой, — Пётр спустил друга на грешную землю, — в реальности, в которой мы сейчас находимся, продовольственные магазины отсутствуют как класс и купить продукты можно только на подпольном рынке. У нас есть кой-какие деньги, но соваться туда нам наобум опасно.
— Какой же тогда выход? — растерянно проговорил Козырев.
— Придётся мне сходить в твой, Федя, мир и затариться там едой. — заявил Анджан, — Ты со мной.
— Да, конечно, — подхватился великан, — Давай сначала Ревекку отвезём домой к Марии.
— Без проблем, — согласился Пётр, — пошли ловить извозчика.
В реальности 1953 года парни задержались недолго. Там они заехали на такси на ближайший мелкооптовый склад и затарили два рюкзака пакетами с мукой, крупой, сахаром и разнообразными мясными и рыбными консервами. В бакалейной лавке прикупили два кило масла, несколько кругов копчёной колбасы, целый копчёный окорок и солидные шматы копчёного и солёного сала. Под удивлённым взглядом приказчика, он уложил продукты в объёмный вещевой мешок солдатского образца.
В Москву 1918 года постарались вернуть до окончания времени службы Марии, чтобы не шокировать пламенную революционерку обилием принесённых продуктов. Само собой, в квартиру комиссара они принесли малую толику из закупленного. Но и это: круг копчёной колбасы, кусок окорока, мука, крупа и пяток банок консервов в 1918 году мира Марии Школьник считалось огромным богатством.
Мария подозрительно взглянула на парней. Чтобы успокоить комиссара, пришлось солгать, что эти продукты им вручили в дивизии красных латышских стрелков. Они случайно столкнулись с земляками возле их казармы и были щедро одарены по случаю грядущего латышского национального праздника Лиго и Янова дня. У русских этот праздник называется Ивана Купала.
Вечером перед сном Пётр прочитал в мобильнике скаченные с компьютера файлы по истории его родного мира. Прочитанное ввело его в состояние крайнего возбуждения, и он хотел тут же нестись вместе с Фёдором к Марии, чтобы рассказать женщинам о грядущих событиях. С трудом уговорив себя потерпеть до завтра, Анджан переключился на чтение книги, чтобы немного успокоиться.
Утром он дождался девяти утра — время, когда Мария Школьник уходит на службу и в сопровождении Фёдора пешком направились в гости к Ревекке.
Девушка несказанно удивилась, увидев на лестничной клетке Петра и Фёдора, запыхавшихся от быстрой ходьбы.
— Что случилось? — натурально озадачившись взмыленным видом парней, испуганно спросила Фиалка. — За вами кто-то гонится?
— Нет, нас никто не преследует, — ответил Анджан, — но нас привела к вам грядущая беда.
— Какая беда? — ещё больше испугалась девушка, от волнения прижав ладошки к щекам.
— Вы позволите нам пройти? — поинтересовался Пётр.
— Да, конечно, — пробормотала девушка, отступая. — Прошу вас.
Она, не спрашивая, пошла на кухню и поставила на примус чайник. Благо Пётр снабдил их с Марией чайным листом и сахаром. За то время, пока девушка готовила чай, гости немного успокоились. Вернее, успокоился Анджан. Фёдор продолжал пребывать во взвинченном состоянии, так как друг толком не объяснил причину спешного визита в дом Марии.
— Ну и, товарищи, — обратилась девушка к визитёрам, сервируя стол, — кто мне объяснит ваш неожиданный и столь ранний визит?
— Конечно Пётр, — объявил Козырев, — я и сам ничего не понимаю.
— Я вчера вечером прочитал материал по истории России начала двадцатого века моего мира. — начал издалека Анджан, беря в руку протянутую Ревеккой чашку с чаем. — Я уже говорил раньше, что этот мир, в котором мы сейчас находимся, является параллельной реальностью моему родному миру, но он опаздывает в своём развитии почти на сто лет. Сравнивая прочитанное в газетах этого мира и исторические сведения из истории моей реальности, я почти уверен, что исторический процесс в этих двух мирах пока идёт схожими путями.
Он сделал глубокий глоток и, видя нетерпеливую мимику эсерки, перешёл к главной теме:
— В истории России моего мира 6 июля 1918 года произошло важнейшее событие: в этот день начался левоэсеровский мятеж. Мятеж начался с убийства немецкого посла Мирбаха и захвата в заложники видных большевиков-чекистов Дзержинского и Лациса. Отряд латышских красных стрелков подавил мятеж уже на следующий день. Партия эсеров оказалась ликвидирована, её верхушка арестована и осуждена.
— Но как такое могло случиться? — выразила недоверие Фиалка, — Ведь мы с большевиками союзники! Мы вместе и в Советах, и в ВЧК, и в местных комиссариатах! Что мы не поделили в вашем мире?
— Как в моём мире, так и здесь в этом, эсеры не поделили, в первую очередь, внешнюю политику. Как тогда, так и сейчас эсеры выступали и выступают против Брестского мира, который, по их мнению, остановил продвижение революции в Европу и отдал в руки немцев огромную территорию западных частей России. Поэтому эсеровские боевики убили немецкого посла в надежде, что Германия денонсирует позорный договор и Советская Республика начнёт благородную освободительную войну украинского, белорусского и прибалтийских народов. Я на девяносто девять процентов уверен, что завтра и здесь произойдут подобные события. Другим камнем преткновения стала деятельность большевистских продотрядов в деревне, насильно конфискующих излишки зерна у крестьян.
Ревекка и Фёдор глубоко задумались. Первым нарушил молчание Козырев:
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю валить отсюда уже сегодня, — заявил Пётр, — завтра уже может быть поздно. Не нужно забывать, что наш московский портал находится недалеко от Кремля, вокруг которого и произойдут основные события. Завтра после трёх часов дня доступ на ту территорию станет невозможным.
— Что значит валить? И почему вы уверены, что и здесь эсеры потерпят поражение? — возмутилась товарищ Фиалка.
— Валить означает бежать из этого мира, — пояснил Пётр. — Что касается мятежа, то я не уверен в его исходе на сто процентов, но мне не хочется играть в русскую рулетку и оставаться здесь, дожидаясь развязки.
— Но это же предательство партии и делу революции! — пылко воскликнула эсерка, гордо вскинув голову.
— Хочу вам напомнить, уважаемая товарищ Фиалка, — возразил Анджан, — Ни я, ни Фёдор не состоим в партии эсеров и никакую революцию свершать не собирались и не собираемся. В моей реальности, товарищ Ревекка, ваш двойник никакого участия в левоэсеровском мятеже не принимал. Она до 1931 года прожила и проработала на Дальнем востоке. Была замужем. Воспитывала двух детей. В годы Большого террора в 1938 году её мужа арестовали большевики и расстреляли. Большевики и ВЧК вычистили из органов власти и силовых структур всех бывших эсеров. В 1937-1941 годах большинство из них уничтожили физически или сгубили в лагерях.
— А что произошло с Марией Школьник и с Марией Спиридоновой в вашем мире? — женское любопытство Ревекки пересилило революционный порыв. — Если мне не изменяет память, то «альтер эго» нашего комиссара совершила побег из Сибири, перебралась за границу и только в начале двадцатых годов вернулась в СССР.
Она вступила в ВКП(б) и работала в Москве, где и окончила свой жизненный путь в середине пятидесятых годов.
— А Мария Спиридонова? — напомнила девушка.
— Ей повезло меньше, — развёл руками Анджан, — Она приняла активное участие в мятеже. Её много раз арестовывали, освобождали, опять арестовывали. В годы все того же Большого террора ей дали двадцать пять лет, а в 1941 году расстреляли.
— Ужас! — воскликнула Ревекка и обхватила ладошками лицо. — Тогда большевики должны быть отстранены от власти! Они — порождение дьявола!
— И как вы собираетесь это сделать? — поинтересовался Анджан, иронично глядя на пылающую праведным гневом эсерку.
— Нужно идти в наш революционный штаб и проситься в ряды восставших.
— В какой штаб? — всё так же язвительно спросил парень, — Не существовало никакого центрального штаба. О будущем покушении на посла знали только в вашем ЦК. Ваш товарищ Блюмкин получит окончательный приказ на акцию только после негативного результата голосования на съезде Советов 6 июля. Рядовые члены вашей партии даже не подозревали о предполагаемом мятеже. Вас просто засмеют или, что вероятнее всего, арестуют как провокатора.
— Тогда нужно сейчас же пойти к Марии и рассказать ей всё, что мы знаем.
— А если в этой реальности никакого мятежа не планировалось? — возразил Пётр, — Какими глазами на вас посмотрит комиссар Школьник и что подумает о нас с Фёдором?
— Но что же делать? — заламывая руки вопрошала эсерка. — Нужно действовать. Мы не можем сидеть сложа руки.
— Если вы под словом «мы» имеете в виду себя, Фёдора и меня, то я ещё в начале нашей беседы сказал, что мы должны делать: бежать из России.
— Бежать, — задумалась девушка. — Но куда? В нашем мире нас ждёт арест, в другую реальность нас не пускает, как вы говорите, какая-то сила.
— У меня есть одна задумка, — таинственно вымолвил Анджан, — Я почти что уверен, что в этом мире мы сможем перенестись из Двинска в более безопасное место. То есть проделать то, что мы совершили здесь, переместившись из Двинска в Москву.
— И куда мы можем переместиться? — поинтересовался Фёдор.
— В какое-нибудь место на этой планете, где нет войны, революций и опасности быть расстрелянным за свои политические убеждения.
— А куда конкретно? — осведомилась Фиалка. — Вы уже выбрали такое место?
— Нет конечно, — заявил Пётр, — мы все вместе должны выбрать это место.
— Хорошо, — ответила девушка. — Я должна обдумать ваше предложение.
— Обдумывайте, но не долго, — согласился Анджан, но добавил, — Ещё раз напоминаю, что завтра будет невозможным добраться до нужной нам Берсеневской набережной.
— Я буду иметь это ввиду, — заверила Фиалка. — Фёдор Фёдорович, вы можете задержаться на час? Я хотела бы с вами переговорить.
Пётр только удивлённо взглянул вначале на Реву, затем на Фёдора и попрощавшись, вышел на лестничную клетку.
Дома Анджан на всякий случай сложил все свои вещи в свой неизменный походный рюкзак и завалился на кровать, прихватив книгу по истории России из библиотеки прежнего хозяина. Он не успел прочитать и введение в исторический труд, как услышал скрежет отпираемого замка и скрип открывающейся и закрывающейся двери.
«Так быстро переговорили!» — заметил про себя Пётр, удивлённый быстрым приходом друга, а вслух громко объявил:
— Федя, я у себя!
— Ой! — неожиданно послышалось в ответ. В прихожей что-то загремело, упало с металлическим грохотом и наступила тишина.
Заинтригованный происходящим, парень встал с кровати, вышел в гостиную и увидел забавную сцену: к дверям его спальни осторожно ступая пробиралась молодая девушка, держащая в руках кочергу как клюшку для гольфа. Она как раз огибала стол, внимательно глядя себе под ноги.
— Вы кто? — строго спросил Пётр.
— Ой! — испуганно дёрнулась незнакомка, упустившая из виду момент появления парня в зале, но кочергу из рук не выпустила. Она встала в стойку, выставив вперёд кочергу и состроив на лице грозную мину.
— Вы кто? — как обезьяна повторила она вопрос Анджана.
— Кто, кто, — улыбаясь ответил парень, поднимая вверх руки, демонстрируя пустые ладони, — живу я здесь.
— Как это живёте здесь?! — грозно отчеканила гостья, — Это квартира господ Светиных.
— Да-а-а? — деланно удивился Пётр, — Что-то я не наблюдал здесь этих господ.
— Господа уехали на время из Москвы перед Рождеством в своё имение под Воронежом.
— Тогда с ними всё ясно, — заключил парень, — Мне в комиссариате выдали ордер на это жильё, так что здесь я нахожусь по закону. А вот вы кто такая и как сюда попали?
— Ульяна мы, — пролепетала девушка, — горничная господ Светиных. Они наказали мне раз в неделю приходить сюда и убираться.
— Ну тогда понятно, товарищ Ульяна! — примирительно изрёк Пётр, — Здравствуйте.
— Никакая я ни товарищ, — возмутилась девушка, но кочергу опустила, — Будьте так любезны предъявить ордер на квартиру.
— Да пожалуйста! — равнодушно пожал плечами парень. — Он перед вами на столе.
Девушка осмотрела стол и увидела листок бумаги, лежащий в центре стола и придавленный для надёжности пустой цветочной вазой. Она взяла листок и медленно прочитала машинописный текст, забавно шевеля при этом пухленькими губками.
С первого взгляда гостья являлась яркой представительницей русской крестьянки, перебравшейся в большой город в поисках лучшей доли. Но невзрачного вида простенький сарафан и серый непрезентабельный платок не могли скрыть природную красоту и стать этой русской чаровницы. Краем глаза заметив, что Пётр внимательно её рассматривает, девушка зарделась алым маком.
Дочитав документ до конца, гостья аккуратно положила на стол бумажку и застыла растерянная и смущённая.
— Ульяна батьковна, положите на место ваше оружие и давайте я угощу вас настоящим байховым чаем, — предложил Пётр.
Девушка посмотрела на кочергу, которую она продолжала держать левой рукой, как будто видит её впервые. Она оглянулась вокруг, ища место для шуровки. Не найдя такового, она прошла в прихожую и повесила инструмент на специальный держатель.
Парень усадил совершенно растерявшуюся гостью за стол, а сам принялся хлопотать вокруг примуса. Вскоре на столе появился свежий белый хлеб, тарелки с кусочками ветчины, колечками колбасы, пластинками сыра, сливочным маслом, хрустальная вазочка с аккуратными кубиками сахара и вазочка варенья. Гостья глазами размером с блюдца смотрела на всё эти сказочные яства, как по мановению волшебной палочки возникающие на столе. Она уже давно забыла, как они выглядят, не говоря уже о вкусе этих деликатесов.
Анджан наконец принёс заваренный в большом фарфором чайнике напиток и пригласил гостью угощаться.
Девушка положила на свою тарелку кусок белого хлеба и, понемногу отламывая от него по кусочку, клала его в рот, запивая несладким чаем.
— Нет, так дело не пойдёт, красавица! — возмутился хозяин.
Пётр, не обращая внимание на протесты, положил в чашку гостьи два куска сахара. Он взял несколько ломтей пшеничного хлеба и намазал их густым слоем масла. Из этих ломтей хлеба он соорудил бутерброды с колбасой, ветчиной и сыром.
— Ешьте, — приказал он гостье, подвигая тарелку ближе к девушке.
Ульяна то ли по приказу, то ли устав бороться с соблазном, впилась крепкими белыми зубами в бутерброд с одуряюще пахнущей колбасой. Сладкий напиток источал давно забытый аромат.
Когда с бутербродами было покончено, Анджан подлил ещё чаю в чашку девушки, кинул сахару и пододвинул вазочку с вишнёвым вареньем, изготовленным в другой реальности, в мире 1953 года.
Когда гостья насытилась, Пётр стал осторожно расспрашивать её о семье, о детях. Узнав, что дома её ждут два пацанёнка трёх и четырёх лет, парень вышел на кухню и завернул в бумагу круг колбасы, ломоть ветчины, кусок сыра и сала. Скрутив кулёк, он насыпал туда пол кило сахара-рафинада. Две банки тушёнки венчали перечень гостинцев. Положив снедь в лукошко, найденное тут же на кухне в кладовке, он почти насильно всучил её девушке в прихожей, когда она уже собиралась открыть дверь. Ещё он вручил ей пачку денег и наказал продолжать присматривать за квартирой и наводить в ней порядок. Он сообщил Ульяне, что возможно уедет не на долго из Москвы. Он записал её адрес и пообещал при возможности предупредить об отъезде.
Ближе к полудню прибежал Фёдор и отдышавшись, сообщил о начавшемся на день раньше мятеже в Москве. Начались уличные бои. Об этом сообщила Мария Ревекке по телефону. Мария приказала подруге сидеть дома и ни в коем случае не совать нос на улицу. Объявлено военное положение, и комиссар останется на службе как минимум до утра.
— Что решила Рева? — поинтересовался Анджан, выслушав сбивчивый рассказ друга.
— Она ничего пока не решила, — грустно ответил Козырев, — Сказала, что хочет дождаться чем закончится восстание и только после того примет решение.
— Ну и пусть, — безразлично заключил Анджан, — всё равно мы опоздали, все пути к центру должно быть перекрыты и к входу в тоннель уже не попадём.
— Что будем делать? — поинтересовался Фёдор.
— Ты когда бежал сюда, пикеты на улице уже стояли? — вопросом на вопрос ответил Пётр.
— Да нет, — пожал плечами великан, — я по пути никаких патрулей и пикетов не встретил.
— Ну тогда руки в ноги, берём личные вещи, все продукты и помчались к Ревеке. Там и переждём. У неё в квартире есть телефон, так хоть будем знать последние новости.
— Ты, как всегда, прав, — согласился Фёдор, ушёл в сою спальню и стал лихорадочно складывать в рюкзак свои вещи
Через полчаса друзья, пройдя дворами, уже раскладывали припасы по буфетам и шкафчикам в квартире Марии Школьник.

Глава двенадцатая

Поезд дернулся в последний раз, прогремел последовательно всеми своими сочленениями и замер напротив Екатеринбургского вокзала.
Пётр выглянул из окна двухместного купе вагона первого класса, которое он занимал вместе с Ревеккой Фиалкой, Фёдором Козыревым. Вдоль перрона застыла шеренга солдат с примкнутыми штыками, под командой командиров без погон. «Красноармейцы», — заключил Анджан.
— Что там? — поинтересовался Фёдор, когда Пётр вернулся на своё место. — Почему остановились?
— Мы прибыли в Екатеринбург, — ответил Анджан. — По-видимому будет ещё проверка.
— Сколько можно! — возмутилась Ревекка. — На вокзале — проверка. При посадке в поезд — проверка.
— Я предупреждал, что после провала восстания большевики устроят тотальный террор. — ехидно напомнил Пётр, — Как говорят в народе: «Что посеешь, то и пожнёшь!»
Вагон первого класса находился близко к хвосту поезда, поэтому проверяющие, начавшие шерстить поезд с двух концов, быстро добрались до этого вагона. Послышался топот сапог, стук открываемых дверей и человек с явным прибалтийским акцентом громогласно объявил: «Прошу оставаться на своих местах! Проверка документов!»
«Не уж то красные латышские стрелки? — подумал Пётр, доставая из кармана свои документы. — И здесь они!»
Попутчики последовали его примеру и принялись извлекать кто из карманов, а кто из сумочек удостоверения личности и прочие официальные бумаги.
Наконец дверь в их отделение резко открылась и вошёл красный командир в сопровождении двух солдат, с трёхлинейками за плечами. Острые длинные штыки зловеще выглядывали из-за их плеч.
— Здравствуйте, товарищи! — обратился он с явным латышским акцентом. — Предъявите ваши документы, пожалуйста.
— Ludzu (Пожалуйста), — вымолвил Анджан по-латышски, передавая свои бумаги командиру.
— Vai tu esi latvietis? (Вы латыш?) — рука стрелка замерла в нескольких сантиметрах от документов парня.
— J;,еs esmu latvietis (Да, я латыш) —подтвердил Пётр.
— Br;ni;;;gi! (Великолепно!), — воскликнул командир, забирая документы из рук Анджана. — No kurienes tu esi? (Откуда вы родом).
— No ;ucinskas rajona, Pole;;inas ciema. — ответил Анджан.
— J;ni, vai mums ir k;da no t;m viet;m? (Янис, у нас есть кто-нибудь из тех мест?) — командир обратился к стоящему слева от него стрелку.
— Es neatceros nevienu no ;uсina, — ответил тот.
— Labi, bedri P;teri And;;n (Хорошо, товарищ Пётр Анджан), — заключил старший команды, внимательно изучив документы Петра, но вдруг задержал внимание на мандате, выданном, как будто, в Двинске, и удивлённо воскликнул — T;tad j;s evaku;jat no pa;as Dvinskas? (Так вы эвакуируетесь из самого Двинска?)
— J;, m;s visi tr;s kop; ar padomju varu atst;j;m pa;u Dvinsku (Да, мы все троя выехали из самого Двинска вместе с советскими органами власти), — подтвердил Анджан, — un tagad p;c bo;;eviku partijas nor;d;jumiem dodamies uz Omsku (а сейчас направляемся в Омск по заданию парти большевиков).
— Vai ;ie cilv;ki ir ar jums? (Эти люди с вами?) — уточнил главный стрелок.
— J;, un es esmu vec;ks (Да, и я старший), — подтвердил Анджан.
Красный командир проверил по очереди документы у всех присутствующих пассажиров, но делал это больше для проформы и почти не вчитывался в содержание паспортов и мандатов.
— Viss ir k;rt;b;! (Всё в порядке!), — объявил он, возвращая бумаги последнему путешественнику и вновь обратился к Петру, — Biedri P;teri And;;n, vai j;s esat br;din;ts, ka vilciens brauc tikai uz Tjume;u? (Товарищ Анджан, вас предупредили, что поезд идёт только до Тюмени?)
— J;. M;s br;din;ja, ka ekspre;a galam;r;is var;tu b;t Tjume;a (Да. Нас предупреждали, что конечным пунктом экспресса может оказаться Тюмень), — подтвердил Анджан. — Un tad, k; karte nokrit;s. (А дальше, как карта ляжет).
— Nov;lu, lai karte atrodas pareizaj; uzvalk;! (Желаю вам, чтобы карта легла нужной мастью!) — улыбаясь высказал пожелание стрелок, — Labu braucienu! (Счастливого пути!)
Командир стрелков козырнул и удалился из купе вместе с сопровождавшими его красноармейцами.
— «Как хорошо знать иностранные языки! — заключила лиса, доедающая петуха». — Пётр процитировал речь лисы из одного анекдота, когда проверяющие ушли.
— Какая лиса? — нервно хохотнула Ревекка, пытаясь унять начавшуюся из-за отходника дрожь руки.
— Рыжая такая, с шикарным хвостом, — улыбаясь ответил Пётр, пряча бумаги в карман, — родственница белого северного зверька, который только что прошёл, минуя нас.
— Какой ещё северный зверёк? — переспросила Фиалка, подозрительно всматриваясь в глаза попутчика, — С вами всё в порядке, товарищ Пётр?
— Я в полном ажуре, — заверил Анджан, — Мне трудно вам объяснить, Ревекка Моисеевна, какое отношение имеет северный зверёк писец к ситуации, из которой мы только что удачно выкарабкались. Это народный фольклор и игра слов из моего мира.
— Не сочтите за труд, Пётр Антонович! — ехидно улыбаясь попросила эсерка, — Авось пойму.
— У нас словом «писец» заменяют близкое по звучанию слово сугубо мужского лексикона, подразумевающее наступление проблемы, которую невозможно разрешить. — неспеша пояснил Пётр.
— К чему такие сложности! — фыркнула Ревекка.
Мимо их вагона периодически конвоировали граждан, вероятно не имеющих необходимых документов. Их отводили куда-то за здание вокзала. Несколько раз слышались выстрелы.
Тем временем спутники Петра отошли от мандража, вызванного проверкой и тоже припали к окну, внимательно рассматривая происходящее на перроне. Всех, в первую очередь заинтересовало здание вокзала.
Вычурные колонны, низкие своды, красно-белая клетчатая теремная крыша и другое бело-красное великолепие в русском стиле вызвало восхищение пассажиров. Казалось, что вот-вот из его дверей выйдет богато разодетый боярин в сопровождении пестрой свиты и примется раздавать указания слева направо.
Но вместо этого раздалась команда, красноармейцы развернулись на сто восемьдесят градусов, скинули винтовки с плеч, сдвинулись в тесную шеренгу и выставили штыки в сторону входа в зал ожидания. Вместо вельможи из открытых дверей на мощённый брусчаткой перрон выплеснулась толпа и с шумом и гамом устремилась к составу. Но увидев зловещий блеск металла на конце длинных винтовок, толпа остановилась и замерла в нерешительности.
Тот же красный командир, который проверял документы Петра и его попутчиков, громко обратился к толпе и разъяснил порядок посадки в вагоны. Шеренга солдат расступилась, образовав коридор, через который малыми группами, быстро, но без суеты и криков проходили пассажиры. Они на минуту застывали перед командиром стрелков, а затем, повинуясь взмаху его руки, двигались в указанном направлении. В вагон Петра никто не зашёл. Вероятно купе оказалось заполненным позавязку и проводник дверей не открывал.
Спустя два с половиной часа состав тронулся в дальнейший путь и через двое суток дополз до Тюмени. Вагон, в котором ехал Пётр со товарищи остановился точно напротив входа в здание вокзала.
Небольшое вокзальное строение из красного кирпича и облицованное гранитом по периметру цокольного этажа, не шло в ни в какое сравнение с тем железнодорожным терминалом, многократно виденным им во время проезда по Транссибу в родной реальности Петра.
Перон, как и ожидалось, оказался оцеплен. Внешний вид красноармейцев оцепления разительно отличался от латышских стрелков, виденных на перроне Екатеринбурга. В отличие от подтянутых, одетых в чистую, отглаженную и хорошо подогнанную военную форму единого образца, здешние вояки выглядели так, как будто их только что выдернули из окопов и загнали на вокзал в облаву. Форма, в большинстве своём грязная и потрёпанная висела как на пугалах. Солдаты стояли расхристанные и расслабленные. Многие из них курили прямо в шеренгах.
Вдруг со стороны только что проплывших мимо пакгаузов послышалась стрельба. Солдаты тут же скинули винтовки и повернулись на звуки выстрелов. Раздались взрывы то ли снаряд, то ли гранат. Раздался приказ командира, и шеренга моментально распалась. Красноармейцы нестройной толпой бросились в сторону начавшегося боя. О стоящем на втором пути составе все забыли напрочь.
Как только прозвучали первые выстрелы, в вагоне Петра поднял шум и гам. Захлопали открывающиеся и закрывающиеся двери купе. Послышалась возня, сопровождавшаяся истеричными криками и руганью. Некоторые пассажиры прильнули к окнам.
Чтобы разобраться в происходящем, Пётр не стал высовываться в окна, подставляясь под возможные пули. Он впервые сам догадался воспользоваться услугами Информационной Сети Земли.
В голове возникли сцены перестрелки группы нападавших и взвода красноармейцев. Вероятной целью атакующих явно был вокзал. Пётр смутно разбирался в знаках различия Красной и Белой армий, но наличие погонов на плечах нападавших явно говорило об их антибольшевистской ориентации.
Взвод красноармейцев выглядел маленьким островком по сравнению с морем солдат в погонах. Только наличие двух станковых пулемётов задержало волну наступающих в трёхстах метрах от железнодорожных строений и заставило залечь на краю небольшой рощицы. Нестись в атаку по открытому полю желающих пока не наблюдалось. Но это пока. Две группы солдат, состоявших из десятка солдат каждая, направились во главе с офицерами в обход с севера и востока под прикрытием лесопосадки.
— Так, господа-товарищи, срочно делаем отсюда ноги, — как будто выйдя из состояния задумчивости, возвестил Пётр, хватая свой любимый рюкзак. — Скоро здесь будут другие товарищи, но в погонах, и которые нам совсем не товарищи.
— Откуда вам это известно? — как всегда встряла Ревекка, тем не менее тоже хватаясь за свой вещмешок.
— Оттуда, — коротко ответил Анджан, указывая пальцем в небо.
— Но мы тоже против большевиков, — словно напомнила эсерка.
— Я думаю солдатам, прорвавшимся сюда под градом пуль, будет недосуг интересоваться нашей политической платформой, — Пётр вернул Реву на грешную землю, — так что уносим отсюда ноги, пока не поздно.
Продравшись сквозь бестолково суетящуюся толпу пассажиров, троица путешественников покинула вагон, через двери, выходящие в противоположную от вокзального здания сторону. Для этого Фёдору пришлось за шиворот выволочь проводника из его коморки и заставить отпереть выход из вагона.
Тройка, пригибаясь обогнула стоящий на запасном пути товарный состав и остановилась по приказу Петра, спрятавшись за вагонами. Тут неожиданно оказалось, что их не троя, а четверо. Никто из товарищей не заметил, что за ними увязалась молодая девушка, одетая в деловой костюм приличного вида и кроме небольшого саквояжа, других вещей не имевшая.
— А вы кто такая? — спросил Анджан, донельзя удивлённый присутствием незнакомки.
— Головина Ольга Александровна, — дерзко вскинув подбородок отрекомендовалась девушка.
— А какого лешего вы за нами увязались, Ольга Александровна? — продолжал недоумевать Пётр.
— Вы побежали, и я побежала, — спокойно ответила она.
— Железная логика! — усмехнулся Пётр и добавил. — Ладно, потом разберёмся. Сейчас недосуг.
Анджан вызвал в сознании актуальную карту Тюмени и передумал бежать по чистому полю в сторону стоящих в отделении каких-то длинных строений. Эти строения оказались городскими скотобойнями и там отсутствовали какие-либо жилые строения. Поэтому он выбрал путь вдоль железной дороги в сторону товарной станции в надежде затеряться потом в городских кварталах.
Первое время беглецов прикрывал десяток вагонов. В хвосте товарного состава компания сделала минутную остановку, чтобы собраться с силами для главного рывка через открытый двухсотметровый участок перед товарной станцией.
На половине дистанции забега первой упала, споткнувшись Ревекка. Фёдор практически не останавливаясь подхватил упавшую на четвереньки эсерку и понёсся дальше к намеченной цели.
Петру также пришлось взять на буксир выбившуюся из сил Ольгу в ста метрах от красного кирпичного здания пакгаузов. Остановившись за пределами видимости со стороны железнодорожного вокзала, четвёрка как по команде согнулась в три погибели дыша как загнанные лошади.
— Куда сейчас? — поинтересовался Фёдор, восстановив дыхание.
— Если честно, не малейшего понятия, — ответил хриплым голосом Пётр и удивлённо посмотрел на Ревекку, которая на этот раз ничего не съязвила.
Через минуту подала голос Ольга:
— Господа, в Тюмени живет мой дядя, к которому я, собственно говоря, и ехала. Я уверена, что дядюшка не откажет вам в крове. Вы, никак, являетесь моими спасителями.
— А кто ваш дядя? — поинтересовался Пётр.
— Мой дядя по матери, Никольский Иван Иванович, является городовым врачом здесь в Тюмени.
— Что же, пойдёмте к вашему дяде, — не раздумывая согласился Анджан и посмотрел на своих старых компаньонов.
Ревекка и Фёдор молча пожали плечами, выражая этим своё согласие.
— Вы знаете, где живёт ваш дядюшка, Ольга Александровна? — поинтересовался Пётр.
Ольга открыла свой саквояжик и достала оттуда листочек бумаги.
— Царская улица, дом 8, — прочитала она с бумажки. — Но я не помню, где это. Последний раз я гостила у дяди летом 1912 года.
Пётр справился через Сеть о положении в городе в районе названой улицы и в голове возникла карта боевых действий. Пока основные бои проходят на восточной окраине города недалеко от городских районов со смешными названиями Потаскуй и Тычковка.
— Пошли, пока не поздно. Возможно, удастся извозчика поймать, — предложил Пётр, и уверенно направился по направлению, указанному Сетью красной линией на виртуальной карте города в его голове.
Отмороженный на всю голову лихач, решивший продолжить работу даже после начала боевых действий в пригороде, попался через несколько кварталов. За бешенные деньги: десять царских рублей он согласился доставить четвёрку по нужному адресу.
Подойдя к знакомой калитке, Ольга решительно застучала деревянным молоточком, висевшим тут же на столбе.
По прошествии нескольких минут послышались шаркающие шаги и старческий голос зло возмутился:
— Ну почто барабанить! Иду я ужо, иду!
Шаги замерли у высокой, выше человеческого роста, калитки. Открылось врезанное в ворота окно и показалось заросшее седой бородой морщинистое лицо.
— Что надось? — нахмурив брови грозно поинтересовался старик.
— Дед Степан, это я Ольга! Вы меня не узнаёте? — радостно завизжала Головина.
— Ну ка погодь верещать! — привратник сурово остудил девичий пыл, — Повертайся, ка!
Ольга послушно повернулась, предоставив для обозрения вначале свой профиль, а затем фас.
— Олюшка, ты? — неуверенно промолвил Степан.
— Я дедушка, я! — широко улыбаясь, радостно подтвердила девушка.
— А как ты здеся? — всё ещё с сомнением в голосе спросил старик. — Как очутилась в Тямени?
— Я бежала из Москвы, — весёлая улыбка тотчас исчезла с лица девушки, и она спросила, — Вы нас впустите?
— Да внученька, — засуетился Степан, — сей момент.
Загремел засов, и калитка призывно распахнулась. Степан, придержав дверь, чтобы она не стукнула о столб, сам застыл соляным столбом, увидев перед собой четырёх молодых людей с великаном Фёдором во главе.
— Это мои друзья, — Ольга постаралась вывести привратника из ступора, — Мы вместе приехали из Москвы и вместе сбежали со станции, когда там началась перестрелка.
— Милости просим, — наконец-то решился старик, отошёл в сторону и привычно поклонился.
Ольга провела гостей в дом и повернулась к вошедшему следом Степану.
— А где дядюшка? — немного растерянным голосом спросила девушка.
— А Ивана Ивановича нетути? — развёл руками старик, — Его моблизували охфицеры, когда последний раз были тута, и увезли с собой.
— А вы что, тут одни? — осведомилась Ольга, совершив головой полукруговое движение и обводя глазами пространство.
— Да, внученька, — уверил Степан. — Вот присматриваю за домом.

Глава тринадцатая

Несколько дней «москвичи» приходили в себя после десятидневного вояжа из Москвы в Тюмень. Дед Степан при помощи Фёдора затопил баньку сразу же в день приезда Ольги и её друзей. Благо, что путешественники не успели завшиветь, но пахло от них как от бомжей. Поэтому на следующий день устроили большую стирку. Пока одежда сохла, молодые люди прятались полуголые по своим покоям и даже трапезничали по принципу: «девочки налево, мальчики направо».
Безделье для Петра закончилось, когда он случайно услышал шум у калитки. Гонимый любопытством, Анджан вышел на крыльцо и услышал просительный женский голос и умоляющий детский плач. Степан Матвеевич со всех сил отбивался от назойливых посетителей, как попка, повторяя своим хриплым старческим голосом:
— Дамочка, Христом богом клянусь: нету дохтура, они уехали. Не может дохтур приняти, они уехали. Нетути дохтура. Нетути.
Женщина и подросток в два голоса умоляли-причитали, а дед стойко отбивался.
Пётр подошёл к калитке и поинтересовался у старика, что происходит.
— Так вот, страдальца привезли из Заречки. Василием Беликовым кличут. Они просются допустить к дохтуру. А Ивана Иваныча нетути. А они плачутся и просят взять на излечение мужа и отца. Вилами ногу ему прохудили. А ктож его лечить то будет? Полкан что ль?
Пётр решительно открыл калитку и подошёл к телеге, на которой лежал громко стонущий мужчина. Правая нога его оказалась замотана грубой серой холстиной, местами рыжей от проступившей и засохшей крови.
— Степан Матвеевич, я посмотрю больного. — обратился парень к деду. — У вас носилки имеются?
— А как же, — гордо заявил старик, — знамо имеются.
— Тогда будьте так любезны, передайте носилки Фёдору и пришлите его сюда. Я осмотрю больного. И попросите девушек вскипятить воды.
Степан Матвеевич недоверчиво посмотрел на Петра, словно вопрошая у того: «А ты умеешь?» Но встретив уверенный взгляд парня, он торопливо засеменил в дом.
Через пять минут появился Козырев с почти новенькими носилками.
Пётр распахнул ворота и при помощи Фёдора переложил увечного на переноску. Оставив женщин возле повозки, они занесли больного в приемную и переложили на хирургический стол.
— А что мы с ним будем делать? — поинтересовался Фёдор.
— Лечить, что ж ещё! — ответил Пётр, словно удивлённый вопросом друга.
— А ты сможешь? — недоверчиво поинтересовался Козырев.
— Друг мой, — авторитетно заявил Анджан, любой геодезист или геолог, коими я являюсь, умеет оказывать первую медицинскую помощь и лечить несложные повреждения. Так что давай приступим помолясь.
Пётр с мылом вымыл руки и заставил друга сделать тоже самое. Пациент перестал стонать, и парни поняли, что делал он это, только чтобы разжалобить старика.
Размотав импровизированный бинт, Пётр осмотрел рану. Признаков сильного заражения не наблюдалось. Три аккуратные дырочки окружали красные воспалённые колечки с признаками начального загноения, но в пределах допустимого. На вопрос чем промывали раны, пострадавший ответил, что мочой.
Еще раз помыв руки, Анджан натянул резиновые перчатки из своего НЗ и тщательно промыл повреждения вначале тёплой водой, а затем обработал перекисью водорода. Другого дезинфицирующего средства у него просто не было. Раствор он приготовил, разбодяжив в воде четверть таблетки гидроперита из своей походной аптечки. Присыпав ранки порошком стрептоцида, Анджан забинтовал ногу стерильным бинтом. Парни вынесли раненого на улицу и уложили в телегу. Пётр приказал жене больного привезти того завтра в это же время на перевязку. Жена заохала, запричитала, рассыпаясь в благодарности, то и дело норовя поцеловать руку «доктора». После очередной провальной попытки облобызать руку спасителя, она с низким поклоном и извинениями вручила Анджану плетёное лукошко с домашними припасами в счёт платы за визит к лекарю.
— Ого, какая прелесть! — восклицала Ольга, выкладывая домашние продукты из корзинки, принесённой Петром и водружённой им на кухонный стол. — Сыр, сметана, масло коровье топлённое, яйца и живая курица с завязанными ногами! Да вы наш добытчик и благодетель, Пётр Антонович.
— Нужно же чем-то за постой платить, — отшутился Анджан.
— О, если так дело пойдёт, то вы станете самым желанным постояльцем, — не унималась Головина.
Ольга Александровна Головина довольно легко влилась в компанию путешественников между мирами. Несмотря на принадлежность, по сути, к враждебным классам: она, потомственная дворянка и графиня, и Ревекка, пролетарка и революционерка, без проблем нашли друг с другом общий язык и подружились. Ольга, по праву формальной хозяйки дома, с первого дня принялась командовать мужчинами, которые с удовольствием выполняли её поручения.
Сопоставив все последние новости, Пётр и компания осознали, что зависли они в этом небольшом уездном городе всерьёз и надолго. Попытка партизанских отрядов подполковника Смолина овладеть Тюменью провалилась. Захват города белоофицер пытался осуществить как раз в день прибытия Петра в Тюмень московским поездом. Беляки отступили, но Транссиб оказался перерезанным и о каких-либо поездах до Омска речи не шло.
Соседка доктора Никольского, не совсем старая и шустрая купчиха Саломея Шмырова, периодически сообщала деду Степану и Ольге текущие новости дня. Её муж держал скобяные лавки на рыночной площади и на первом этаже своего дома, поэтому женщина была всегда в курсе последних новостей.
Саломея поведала о том, что на рынке крестьяне уже отказываются брать большевистские деньги, прячут хлеб и другие продукты, угоняют скот в лес, да и сами скрываются там же. Большевики лютуют, а сами готовятся сбежать из Тюмени. Непрерывными потоками идут груженные разным скарбом подводы на железнодорожные товарные станции и к речным грузовым причалам.
Купцы также стали прятать товары, от чего цены на всё подскочили безбожно. Купчиха пожаловалась соседям, что стало небезопасно в городе от беспредела воров и татей. С наступлением темноты лучше не высовываться на улицу. Извозчики даже днём отказываются везти пассажиров в городской район Сараи, где могут раздеть и разуть средь бела дня и где приступным промыслом занимаются целыми семьями.
Пётр ещё раз порылся в файлах по истории Гражданской войны и нашёл примерную дату захвата Тюмени колчаковцами и белочехами. По его расчётам смена власти в городе придётся на 19-22 июля по новому стилю. Поделившись своими историческими изысканиями с товарищами, Пётр предложил быть готовым к переменам и не светиться особо на улице. Продуктов у них хватит как минимум на неделю, поэтому надобности в покупках не было. Два пуда муки привез под заказ Беликов, приехавший для очередной перевязки. Анджан отказался брать муку в счёт оплаты за свои врачебные услуги и заплатил крестьянину сто рублей керинками за мешок. Василий рассчитался за визит к врачу двумя караваями хлеба, полудюжиной яиц и свежей зеленью.
Однажды в дом доктора Никольского вломился красноармейский патруль. Красные бойцы, заявили, что по сообщению соседей в этом доме появились подозрительные люди. Угрожая сломать калитку, они заставили деда Степана открыть ворота и бесцеремонно отпихнув старика, направились в дом. На пороге их ждал Пётр, а сзади маячил Фёдор. Услышав хорошо узнаваемый прибалтийский акцент, Анджан по-латышски поздоровался с визитёрами. Объяснил своё присутствие в этом доме отпуском по ранению в боях под Двинском в отряде Исколата. Латышские стрелки, не ожидавшие встретить здесь земляка, который не являлся бойцом их роты, на радостях даже не удосужились проверить документы. Они жадно накинулись с расспросами на человека, который только месяц назад покинул их родную землю. Стрелки также рассказали, что не были в Лифляндской губернии, откуда они родом, более года. Через полчаса красноармейцы, тепло попрощавшись с Петром и Фёдором, покинули двор и больше никто друзей не беспокоил.
Как Пётр и предполагал, войска Сибирской народной армии без боя вошли в город утром 19 июля. Горожане встретили вступление колчаковцев довольно равнодушно. Несмотря на то, что Народная армия избавила город от большевиков, которые за время своего правления испортили отношение практически со всеми слоями как городского, так и сельского населения, восторженной встречи не последовало. Конечно, вылезли из подполья бывшие думские и государственные чиновники, которые организовали что-то типа торжественной встречи освободителей с хлебом-солью. Присутствовало и с десяток экзальтированных дворянок, которые с букетами цветов бросились навстречу входящим в город войсковым колоннам. Основная же масса населения равнодушно отнеслась к смене власти. Для них главным являлся принцип: «Нет никакой разницы, так как власти хорошей не бывает. Лишь бы не трогали меня и мою семью!»
Путешественники по параллельным реальностям подальше запрятали свои советские документы, оставив только выданные в царское время.
Буквально в полдень в дом постучался военный фельдшер и принёс письмо для деда Степана от доктора Никольского. Он хотел зачитать его подслеповатому привратнику, но был лишён этой привилегии Ольгой. Девушка чуть ли не силой вырвала послание из рук военного и зачитала его вслух.
Иван Иванович сообщал, что он служит начальником военного госпиталя в Омске. Что он жив здоров и желает того же Степану Матвеевичу. Письмо оказалось коротким и лаконичным, но писанным такими буквами, чтобы даже престарелый сторож дома мог прочитать послание. В конце короткого текста присутствовал обратный адрес.
Головина еще несколько раз со слезами на глазах молча прочитала писульку и под конец разрыдалась на груди старика, также пустившего скупую старческую слезу. Ольга буквально три недели назад похоронила в Москве свою мать. Отца ещё в декабре 1917 года арестовала ВЧК и содержала в качестве заложника в Лефортовской тюрьме. В апреле 1918 граф Александр Ильич Головин скончался от инфаркта. Двое родных старших братьев Ольги: Александр и Михаил, погибли на полях Великой войны. Оставшись одна, Ольга решилась покинуть Москву и переехать в Тюмень к дяде по матери, городовому врачу Никольскому Ивану Ивановичу. Дядя остался последним живым родственником двадцатилетней графини Головиной.
С приходом Сибирской народной армии изменился и уклад жизни постояльцев дома номер 8 по Царской улице. С подачи Василия Беликова, спасённого Петром, как минимум, от ампутации ноги, а также его жены Варвары, о лекарских успехах Анджана стало известно не только односельчанам Беликовых, но и в городе.
К городской славе Петра приложила руку, а вернее язык, и соседка Саломея Шмырова. Она подолгу болтала с Варварой, ожидавшей на улице у ворот возвращения мужа после очередной перевязки. Варвара, как информбюро, сообщала любопытной купчихе о процессе лечения Василия и состоянии его здоровья. Саломея же, сама того не подозревая, на отлично выполнила роль рекламного агента Петра, разнеся по всему городу весть о чудесном докторе. К дому Никольского потянулись больные и травмированные крестьяне и мещане.
Пётр ни за что не взялся бы лечить страждущих, если бы не военный фельдшер прапорщик Егоров Константин Евграфович. Это был тот молодой офицер, принёсший письмо для деда Степана. По приглашению Ольги он встал на постой во флигеле, стоявшем в глубине небольшого сада. Его то, как специалиста, и припахал Пётр для оказания медицинской помощи населению. Сам же Анджан снабжал фельдшера медикаментами и помогал при обработке и перевязке ран и всяких там чирей и нарывов.
В один из дней к особняку Никольского подъехала военная медицинская повозка, на которой покоилось тело тяжело раненого подполковника. Не слушая никаких возражений, два санитара на носилках занесли офицера в дом и положили на операционный стол. Один из санитаров объяснил Егорову характер раны пациента, которого величали Жилинков Борис Михайлович. Полкан получил пулевое ранение в плечо в бою за село Успенское четыре дня назад. Военные эскулапы вынули пулю, обработали рану теми медикаментами, которые они имели и сделали перевязку.
Состояние раненого ухудшилось буквально через два дня. Поднялась температура, рана покраснела и загноилась. На следующий день Борис Михайлович впал в бессознательное состояние. Военные врачи только разводили руками. Они оказались бессильны перед стремительно прогрессирующим раневым сепсисом.
Военфельдшер и Пётр более часа потратили на повторную обработку раны, безжалостно иссекая поражённые ткани, удаляя гной и слизь. По совету Петра, Егоров вставил дренажную трубку, прежде чем зашить рану. Анджан даже пожертвовал единственным тюбиком левомеколя из своей походной аптечки и упаковкой антибиотиков в ампулах.
Уже на следующий день организм подполковника, не ведавший доселе антибиотиков, включил все свои регенерационные ресурсы и пациенту явственно полегчало. Спала высокая температура, прекратилось повышенное потоотделения и к вечеру офицер пришёл в сознание.
Несмотря на применение антибиотиков и мази, Борис Михайлович ещё две недели провёл в доме Никольского под неотступным наблюдением фельдшера и заботливым уходом новоявленных сестёр милосердия: Ольги и Ревекки. Такая нежная и бескорыстная забота эсерки к антиреволюционному офицеру явилась для Петра настоящим откровением. То ли общение с титулованной дворянкой, то ли жалость к страданию этого уже не молодого офицера повлияли на поведение девушки. Возможно, здесь сыграла роль святая обязанность помогать друг другу в беде, вбитая на каторге на уровне подсознания, не взирая на партийную принадлежность.
Чаще всего роль сиделки при больном исполняла Ольга. Как выяснилось, подполковник был знаком с родителями молодой графини. Его имение находилось в том же Моршанском уезде Тамбовской губернии. Они неоднократно пересекались в уездном дворянском собрании и на балах, когда семья Головиных проводила лето в своём имении Липовка, а Жилинков находился в отпуске в имении своих родителей. Также он однажды посетил с женой дом Головиных на праздновании крещения брата Ольги Александра. Борис Михайлович часами беседовал с графиней, вспоминая время, проведённое в уезде, перебирая общих знакомых. Он рассказывал девушке о своей службе, о семье, которая ждёт его в Омске, о своих планах в освобождённой от большевиков России.
Подполковник занимал должность начальника штаба в 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии полковника Вержбицкого, поэтому его ежедневно снабжали свежими продуктами, а его лечение оплачивалось из дивизионной казны.
Так как фельдшер весь день пропадал на службе, перевязку пациента осуществлял Пётр и помогала ему, в основном, Ольга. Поэтому молодые люди общались друг с другом чаще, чем с остальными постояльцами.
Пётр ещё в первый день знакомства отметил ослепительную, чарующую красоту девушки. Черноволосая красавица буквально притягивала взгляд гибким станом, потрясающей фигурой, небольшой округлой грудью и упругостью пятой точки. Нежные черты лица, аккуратненький прямой носик, необычайно выразительные карие глаза в обрамлении густых и длинных колдовских ресниц, чёрные тоненькие чёрточки бровей провоцировали восхищённые взоры мужчин. Пленительная улыбка и нежный завораживающий голос сводил с ума, превращал мужчин в послушное безотказное зомби.
Анджан как мог, сопротивлялся чарам молодой графини.
— Пётр Антонович, почему вы так меня боитесь? — лукаво улыбаясь, поинтересовалась Ольга, когда они завершили очередную перевязку подполковника и вышли из его комнаты.
— С чего это вы так решили, Ольга Александровна? — немного игриво отпарировал Анджан, но при этом стараясь не глядеть в глаза.
— Так вы при малейшей возможности стараетесь поскорее убежать от меня как от огня. — смеясь ответила графиня. — А ещё. Во время разговора вы боитесь смотреть мне прямо в лицо и стараетесь глядеть куда-то в сторону, словно я Горгона Медуза какая-то и вы боитесь превратиться в камень.
— Вздор! — деланно возмутился парень, — Вам всё это почудилось!
— Ну если мне почудилось, — заявила Ольга, — Будьте так любезны сопроводить меня к Туре. Я в Тюмени почти месяц, но так ни разу и не была на набережной реки.
Когда молодые люди вышли на улицу, Ольга решительно просунула руку под руку парня и они, не торопясь, направились в сторону реки. Царская улица, на которой они проживали и которая вела сейчас их к набережной, являлась, по-видимому, одной из центральных улиц города, поэтому на всём протяжении оказалась мощёной не обтёсанным булыжником. Официально она называлась сейчас улица Республики, но горожане все до одного продолжают величать её по-старому. Даже таблички на некоторых домах не удосужились поменять. Ещё когда четвёрка на извозчике первый раз выехали на эту улицу, Анджан обратил внимание на её необычайный для уездного города размах. Городская магистраль шириной не менее десяти метров создавала впечатление уходящего вдаль проспекта большого города. Только практически полное отсутствие на нём домов выше двух этажей сразу же разрушали иллюзию мегаполиса. Несмотря на малую этажность, особняки на улице поражали пешеходов богатством фасада и неповторимостью архитектурных решений.
За время пребывания в Тюмени, Пётр обошёл практически весь центральный район, совершая ознакомительную экскурсию или совершая визиты в военный госпиталь для получения перевязочного материала для его высокоблагородия. Деревянные тротуары на улицах, не мощённых камнем, не ремонтировались, вероятно, со времени царствования последнего императора и пришли в полное запустение. Доски местами прогнили и часто ломались под ногами. Следовало постоянно смотреть, куда ступаешь. В особенности барышням с их каблучками. Если в сухую погоду можно было пройти по голой земле, то даже после дождя немощёные улицы превращались в настоящую полосу препятствия по непролазной грязи, в которой вязли повозки и даже лошади.
Гуляя по улицам, парень обратил внимание на странную архитектурную особенность городских строений: все цокольные этажи торчали из земли на пол окна. Петру показалась странной логика местных строителей, сооружающих полуподвальные помещения вместо того, чтобы строить полноценные первые этажи: и проще и дешевле.
Так как до реки было рукой подать, парочка очень быстро добрались до набережной. Открывшийся вид откровенно разочаровал парня. Несуразный кривой наплавной мост неряшливо перегораживал Туру, изгибающейся в пойме крутой дугой. Шириной она не уступала родной Петру Западной Двине, но выглядела какой-то неухоженной. Центральный район города располагался на правом высокой стороне. Отвесный земляной ничем не укреплённый берег почти под углом девяносто градусов спускался к неторопливой воде. Лишь крутой плавно загибающийся влево спуск к мосту и к причалам оказался мощённым булыжником.
Одинокий пароходик сиротливо приютился у причала. Как рассказала соседка Саломея, большевики, отступая, загрузили все имевшиеся самоходные суда и баржи всем, что смогли и успели загрузить. Увозили буквально всё, вплоть до мебели из домов, в которых они проживали.
По не весёлому лицу девушки Пётр понял, что панорама также не впечатлила Ольгу. После аккуратных заключённых в гранит и камень набережных Москвы, Тура выглядела как оборванец рядом с городским франтом.
— Я разочарована! — наконец изрекла графиня, — Пойдёмте домой.
— Пойдёмте, — охотно согласился Анджан и резюмировал. — Нечего смотреть!
Домой они шли намного быстрей, словно пытаясь поскорее закончил разочаровавших их путешествие.
— Какой чудесный вечер, — смотря в сторону катящегося к закату солнцу, вымолвила Ольга, когда они вошли во двор своего дома. — Не желаете составить мне компанию в беседке?
Увитый плюшем тенистый деревянный шатёр стал излюбленным местом молодёжи этого дома. Четвёрка жильцов проводила большую часть свободного времени здесь. Они болтали, декламировали стихи, рассказывали всякие интересные истории, травили анекдоты и часто просто рубились в карты. Почти всегда после обеда, они приносили сюда самовар и долго гоняли чаи. Особенно частыми посетителями этого куполообразного помещения являлись Ревекка и Фёдор.
На этот раз беседка оказалась пустой. Ольга села на лавку и со словами: «Куда!», шутливо за рукав притянула Петра, намылившегося сесть напротив, и усалила его рядом с собой.
Анджан безропотно подчинился воле графине и сел рядом.
Спустя минуту она осторожно прислонила свою голову к плечу парня. Немного погодя, Пётр аккуратно обнял девушку за плечо. Ольга теснее прижалась к нему.
Так они просидели целую вечность, боясь шелохнуться. Пётр наконец решился взглянуть в лицо Ольги. Он встретился с нею взглядом и понял: ОН ПРОПАЛ! Губы сами потянулись навстречу алым пухленьким девичьим губкам. Он с нежностью целовал ставшие столь желанными губы, почему-то имеющие вкус молока. Ольга неумело, но чувственно отвечала, обхватив свободной рукой шею парня.

Глава четырнадцатая

Когда подполковник, а вернее, уже полковник окреп, военные врачи позволили ему отбыть для дальнейшего излечения в Омск. Борис Михайлович, в знак благодарности за своё спасение, квалифицированное лечение и бережный уход решил преподнести графине Ольге и её друзьям подарок: четыре места в двух купе в офицерском вагоне поезда, следующего в Омск.
Ольга от радости чуть было не бросилась на шею благодетелю, но вовремя вспомнила о его ещё не совсем зажившей ране. Полковнику пришлось довольствоваться лишь благодарственным поцелуем в щёку.
В России гремела Гражданская война, лилась кровь, люди умирали тысячами от болезней и голода, сотни людей лишились крова и средств к существованию. Но поезд, в которой путешествовали Ольга и её друзья, казался машиной времени, перенёсший их в рухнувший мир Российской империи. По коридорам вагонов сновали официанты в белых одеждах, разнося завтраки, обеды и ужины по заказам пассажиров. Проводники периодически навещали путешественников, предлагая чай и печенье. Туда-сюда прогуливались офицеры, выбритые до синевы, в идеально подогнанных и выглаженных мундирах и при всех орденах и медалях. Пахло хорошим табаком и дорогим одеколоном. Лишь редкие дамы прохаживались по коридору.
Несмотря на то, что поезд шел по курьерскому графику, на скорость прохождения маршрута это особо не влияло. Состав двигался рывками, то ускорялся на каких-то участках, то полз как черепаха от одного перегона до другого. До станции Ишим паровозы, пополняя запасы дров и воды через каждые тридцать-сорок вёрст, медленно, но уверенно тащили так называемый курьерский в сторону Омска. «Машина времени» вскоре возвратила пассажиров поезда на грешную землю, вернув их в реальность разрухи и беспредела Гражданской войны: на станции Ишим для состава из Тюмени не оказалось ни паровоза, ни команды. Легионеры Чехословацкого корпуса решили, что их миссия в России выполнена и им пора домой. Оставаясь пока единственной реальной военной силой в Сибири, бывшие военнопленные чехи и словаки посчитали, что у них преимущественное право на всё то, на что они положили свой глаз. Естественно, вагоны, паровозы и бригады машинистов к ним захватывались легионерами в порядке первоочерёдности. Решив, что как-то не хорошо возвращаться домой из плена с пустыми руками, братушки - славяне походя грабили окрестные городки и сёла, прихватизируя всё более-менее стоящее. Ближе к Владивостоку, вагоны чехословаков больше напоминали передвижные торговые лавки «Тысяча мелочей» и «Сельхозинвентарь».
По причине отсутствия паровозов на станции Ишим, состав, везущий целого генерал-майора (полковник Вержбицкий получил генеральский чин за взятие Тюмени), не менее трёх десятков здоровых или раненых офицеров и не менее двух сотен солдат и унтеров застрял на заштатной станции. Адъютанты носились по станции как наскипидаренные, пытаясь разрешить неразрешимое: отыскать что-нибудь, способное утащит их состав отсюда.
Пётр, в своём родной реальности исколесивший Сибирь вдоль и поперёк, подкинул своему пациенту Полковнику Жилинкову идею добираться до Омска по реке.
Разместить всех пассажиров поезда на добытом пароходике не удалось, но большинство офицеров с горем пополам разместились по палубам и каютам. Взвод солдат обоснавался в трюме.
Борис Михайлович настоял, чтобы его лечащего врача Анджана Петра Антоновича, его сиделок и ассистента Фёдора до кучи, взяли на это судно.
Петру и компании халявы во время путешествия не светило. На кораблике находилось с десяток раненых офицеров и «медикам» пришлось в течении всего плавания делать перевязки и даже спасать одного бедолагу с запущенной раной. Штабс-капитан отнёсся легкомысленно к своему лёгкому огнестрельному ранению в руку и, как ему казалось, мужественно терпел и дотерпел до серьёзного воспаления. Пришлось произвести основательную чистку раны и пожертвовать упаковкой антибиотиков, чтобы спасти бестолкового офицера.
Возле села Орехово пароход обстреляли то ли бандиты, то ли партизаны.Благодаря тому, что на верхней палубе по бортам солдаты уложили мешки с песком, обстрел с берега никаких дивидендов нападающим не принёс. Они попытались было пойти на абордаж на пяти лодках, но не доплыв до корабля, оказались уничтожены пулемётным огнём с носа судна и стройным залпами с бортов.
По окончанию скоротечного боя, за помощью к санитарной бригаде «Пётр и компания» обратился лишь один человек, молоденький прапорщик Самоленко, по глупости подставившийся под пули. Он получил ранение в плечо на вылет.
Этот инцидент оказался единственным за время трёхдневного плавания и через сорок три часа после выхода видавший виды старенький пароходик «Тара», шлёпая плицами гребных колёс и натужно пыхтя приближался к омской пристани.
Навстречу судну выдвинулся катер речного патруля, который перехватил корабль в двадцати километрах от города. Благодаря присутствию на судне генерал-майора Вержбицкого, проверка корабля заняла несколько минут и в полдень 14 августа пароход с тюменцами в сопровождении патрульного катера торжественно гудя вошёл в реку Омь.
По пути из Тюмени в Омск Пётр выяснил, что войти в контакт с Всеземной Информационной сетью, которую он про себя называл «Интернет», возможно только в городах и крупных сёлах. Возможно только большое скопление людей, как мыслящих объектов, формирует узел связи с Инфосетью. Ещё в Москве Анджан попытался найти в «Интернете» информацию по истории России. Выяснилось, что Инфосеть хранит в себе данные только с начала ХХ века.
«Наставник, — обратился тогда Пётр к своему ментальному симбионту, — почему я не могу получить знания об этом мире ранее начала века?»
«Потому что по космическим меркам Общепланетарная Сеть Познания только недавно стала восстанавливаться и её способность хранить запас знания ограничена. Каждые двадцать пять оборотов планеты вокруг светила происходит передача всех знаний, скопившихся в сети во Вселенскую Кладовую Знаний, очищая место для накопления новых данных».
После пояснений Наставника, Пётр попытался найти точку бифуркации, после которой этот мир перешёл в разряд параллельной реальности уже известным Петру мирам. Выяснилось, что в доступном для получения из Сети информации отрезке времени на Российском троне правил не Николай II, а Михаил II. В обзоре событий за 1901 год, Анджан отыскал в «Нете» статью в «Петербургских Новостях» о мероприятиях, посвященных скорбной дате смерти цесаревича Николая Александровича от рук полицейского Цуды Сандзо во время визита цесаревича в Японию.
В свою очередь Великий князь Михаил Александрович успешно вступил на Российский престол в 1894 году после смерти Александра III и правил до успешного покушения на его персону офицером его охраны, подкупленным немцами, 15 апреля 1917 года. Император Михаил наступил на те же грабли, что и его брат Николай в реальности Петра. Он тоже, выполняя союзнический долг, в августе 1914 года вверг вверенную ему империю в кровавую бойню Первой мировой войны, называемую также Великой войной.
Убийство царя послужило сигналом для свержения императорской власти в стране в ходе революции и созданием Временного Госсовета, свергнутого в декабре 1917 года большевиками и левыми эсерами.
Затем Инфосеть по запросу парня указала, что вход в Тоннель Спасения располагается в подземелье главной городской больницы, превращённой в военный госпиталь.
Попасть в госпиталь не составило большого труда. Полковник Жилинков попросил Петра и его команду сопроводить его и раненых, прибывших на пароходе, в госпиталь и разъяснить военврачам методику их лечения и составить рекомендации для последующего терапии.
Военные доктора вначале отнеслись с недоверием к лекарским способностям Петра, но осмотрев всех пациентов санитарной бригады «Пётр и компания», а также тех офицеров, которых врачевали тюменские доктора с применением анджанского стрептоцида, утратили весь свой скепсис и очень внимательно внимали пояснениям парня, внося необходимые разъяснительные записи в истории болезни тюменских пациентов. В итоге начальник госпиталя предложил Петру поступить на службу в госпиталь в качестве консультанта.
Пётр с благодарностью принял предложение, но уведомил, что лечение полковника Жилинкова осуществлял военфельдшер прапорщик Егоров, а остальных раненых лечили военврачи тюменского госпиталя. Пётр только предоставил некоторые медикаменты и пояснительную записку по их применению.
Естественно, возникла куча вопросов к этим чудо – лекарствам, обеспечивших такой поразительный эффект. Анджану пришлось изложить ту же историю, которой он подчевал тюменских эскулапов. Эти препараты он прихватил с собой при побеге из Двинска от большевиков и они, увы, практически закончились.
У Петра в действительности осталось немного стрептоцида и две упаковки антибиотиков. Два больших килограммовых пакета этого вещества и двадцать упаковок антибиотиков предназначались Роберту Бергу, до которого по известным причинам он так и не доехал. Пётр потратил эти медпрепараты на врачевание тюменских мещан, крестьян и раненых военных. Остался толь ко где-то пол кило берговского стрептоцида и неприкосновенный запас в рюкзаках путешественников по реальностям. Анджан предложил начальнику госпиталя Пузырёву, имевшего на своих плечах генеральские погоны, но почему-то с одной звездой, заняться изготовлением вышеназванных препаратов, использовав весь научный потенциал города Омска и предоставил ему распечатки всех наставлений по изготовлению нужных лекарств.
В свою очередь господин Пузырёв озаботился размещением Петра и его друзей недалеко от госпиталя и свободный доступ в госпиталь для всех, что оказалось на руку Анджану.
Ольга, как только ступила на берег, бросилась искать своего дядюшку и отыскала его в бывшей железнодорожной больнице возле станции Омск, превращённой в сортировочный пункт раненых, прибывающих по железной дороге с последующим распределением по многочисленным лечебным заведениям города и губернии. Больница находилась на краю Омска в километрах десяти от главного военного госпиталя. Путь на извозчике занял почти час.
Уже не молодой врач с погонами полковника прослезился, прижимая к груди рыдающую племянницу, свалившуюся на него как снег на голову. Пётр, сопровождавший девушку к вокзалу, тактично вышел на улицу и присел на лавочку.
Главный вход в госпиталь находился со стороны железнодорожного вокзала. Все запасные пути оказались забитые вагонами-теплушками. Одностворчатые двери вагонов оставались распахнутыми и было видно, как внутри теплушек копошатся, занимаясь своими делами, люди в непривычной, явно не русской военной форме. «Белочехи», — догадался парень.
По поведению солдат и офицеров внутри теплушек и пассажирских вагонов, их беззаботному дефиле вдоль составов и формальной системе охраны, чувствовали себя бывшие воины вражеской Австро-Венгерской империи в полной безопасности и довольно вольготно. С местными военными они не конфликтовали, но вели себя как экстерриториальное независимое формирование. Тем не менее белочехи, как рассказал санитар, увидевший, что Пётр с интересом рассматривает бывших военнопленных, постоянно и настойчиво требовали продовольствие, паровозы и топливо к ним.
Прибытие нового санитарного поезда ожидалось где-то через шесть часов, поэтому
Иван Иванович, дядя Ольги, предупредив персонал, повёл племянницу к себе домой. Пётр был представлен дядюшке и, естественно, составил компанию родственникам.
Доктор Никольский Иван Иванович проживал в небольшом двухэтажном домике, принадлежащем железной дороге и в котором ранее жил главный врач клинической больницы отделения этой дороги.
Проводив Ольгу до дома начальника госпиталя, Пётр откланялся, сославшись на дела и покинул дядю и племянницу, предоставив им возможность наговориться без посторонних.
На следующий день, имея свободный допуск в центральный госпиталь Омска, Анджан в сопровождении Фёдора спустился в подземелье под лечебным заведением в поисках доступа к входу в местный Тоннель Спасения. В качестве путеводителя по подпольным лабиринтам диггер использовал выделенную красным схему, выуженную из Инфосети.
Пройдя не менее ста метров, друзья упёрлись в глухую стену. Красная путеводная линия в голове Петра тянулась дальше сквозь эту стену еще на несколько метров.
Парни молча уставились на тупиковую стену. Фёдор подошёл к ней и попробовал расшатать. Стена, сложенная из солидных блоков, вырубленных из песчаника, даже не пошелохнулась.
— Придётся возвращаться, — констатировал Анджан, — завтра прихватим инструмент и попробуем пробить ход. Плохо, что над нами медсклады.
— Да. Если кто-то услышит звуки ударов, могут поднять тревогу, — подтвердил Фёдор.
— А давай попросим Ревекку отвлечь кладовщика. Этот прапорщик положил глаз на девушку, как только увидел её. Тогда Фиалка сопровождала парней, несущих на склад перевязочный материал, оставшийся после поездки из Тюмени в Омск.
После слов Петра лицо Козырева сморщилось как от уксуса.
— Не переживай так, дружище, — постарался успокоить друга Анджан, — Никто не заставляет твою зазнобу лезть в постель к фуражиру. Пусть поболтает, построит глазки и отвлечёт внимание, если тот заинтересуется посторонними звуками из подвала.
— Ну…, — начал Фёдор.
— Федя, ты хочешь перебраться с Фиалкой в спокойное, пригодное для нормальной жизни место.
— Ну, хочу конечно, — всё также нерешительно ответил Козырев, — Но как-то не хорошо посылать девушку туда.
— Что тут не хорошего? — возразил Пётр, — Мы не на смерть её посылаем, а всего лишь подстраховаться.
— Ладно, уговорил, — согласился великан. — Я поговорю с нею сегодня.
— Держи пять, — Анджан протянул руку для пожатия, — И пойдём на выход.
Друзья постарались выбраться из подполья также незаметно, как и вошли туда. Фёдор отправился к Ревекке, которая сегодня должна заступить на первое дежурство в качестве сестры милосердия, а Пётр в сторону городского железнодорожного вокзала на свидание с Ольгой. Девушка позвонила в приёмный покой центрального госпиталя и попросила дежурного фельдшера передать господину Анджану, чтобы он перезвонил ей и продиктовала номер телефона. Когда друзья проходили мимо дежурного медика, тот передал Петру просьбу графини Головиной.
Девушка сообщила Анджану, что дядя задержится на службе, пока не закончат сортировку по госпиталям вновь прибывших раненых и появится дома не раньше полуночи. Ольге страшно находится одной в доме из четырёх комнат, поэтому она попросила Петра побыть с нею, если он не очень занят.
Домик главврача имел на противоположной от главного входа стороне небольшой садик, огороженный высоким забором, поверх которого уже Иван Иванович распорядился натянуть колючую проволоку. В садике отыскалась деревянная садовая лавочка под небольшим навесом.
Спрятавшись от всего мира, молодые люди рассказывали друг другу интересные истории из своей жизни. Вернее, рассказывал в основном Пётр, раскрашивая забавными подробностями свои рабочие командировки геодезиста и геолога по бескрайним просторам России, порой беззастенчиво привирая. Потом они целовались. Следовал перерыв на новый рассказ из уст парня, который, обычно заканчивался тихим девичьим смехом и новыми поцелуями.
Обнимая девушку, Пётр чувствовал под тонким шёлком лёгкой блузки тепло упругого девичьего тела, которое кружило голову и подталкивало его ещё сильнее впиваться в нежные податливые губы.
Ольга, почувствовав состояние парня, отстранилась и завела разговор о работе дяди, о ежедневно прибывающих составах с ранеными, о том, что она решила пойти служить сестрой милосердия в госпитале дяди, так как ей страшно сидеть одной в этом доме, стоящем чуть на отшибе. Пётр, постепенно приходя в себя, не стал отговаривать девушку, понимая, что он не сможет постоянно находиться рядом с нею. Да к тому же не к лицу девице и графине Головиной находится постоянно в обществе холостого мужчины.
В доме раздался телефонный звонок, и Ольга убежала в дом на зов зуммера. Звонил дядя. Он поинтересовался, чем занимается девушка и сообщил, что через пятнадцать минут будет дома.
У Ольги уже была почищена картошка и оставалось только пожарить её с копчёным салом.
— Вот дядюшка удивится ужину! — смеясь заявила девушка. — Ему, наверняка, и в голову не могло прийти, что его племянница умеет готовить!
Пётр помог девушке разжечь примус. Та выложила заранее нарезанное сало на сковородку и только после этого пошла провожать парня. Девушка обняла Петра за шею, решительно поцеловала его и, извинившись, тактично выпроводила гостя из дома.
Благо путь от дома Ольги, до квартиры, в которой поселился Анджан и Фёдор, занимал около часа и блаженное выражение сошло с лица парня за время поездки на извозчике.

Глава пятнадцатая

Фёдор методично крушил стену, перекрывающую проход к воротам Тоннеля Спасения. Молодой титан махал тяжёлой кувалдой словно тот был изготовлен из дерева. Несмотря на титанические усилия молотобойца, на стене не появилось даже трещинки.
Разборку преграды парни решили осуществить ночью, подгадав прибытие очередной партии раненых с центрального вокзала. В здании госпиталя и вокруг него царила такая кутерьма и стоял такой шум и гам, что услышать звуки, доносившиеся из подвала, оказалось практически невозможным. К тому же Фиалка сообщила, что начальник медсклада на грузовом автомобиле отбыл на центральный вокзал встречать состав из Иркутска, в котором прибывает новая партия медикаментов и перевязочного материала.
Наконец один блок не выдержал очередной атаки кувалды и сдвинулся с места. Парни в четыре руки упёрлись в огромный кирпич и выдавили его вовнутрь. В дальнейшем процесс разборки прошёл без сучка и задоринки. Солидные по размеру блоки оказались уложенными без применения раствора как конструктор Лего паз в паз.
Расшатав и вынув из конструкции пяток каменюк, парни пролезли в разобранный лаз и очутились в обычной первозданной пещере где-то пять на пять метров. Вероятно, строители не ставили перед собой задачу перекрыть доступ к этому гроту, а банально выстраивали фундамент нового здания по прямой. Если судить по невиданной ранее выделке блоков, имеющих пазы и клики как в конструкторе, а также по качеству кладки, эта стена - фундамент служила основанием для строения, более древнего тем теперешнее. ¬¬
Осмотрев пещеру на наличие других выходов и лазов и не найдя оных, друзья вернулись в подвальное помещение и ввернули все блоки на место, заложив проход. Они подмели каменные крошки и известковую пыль вдоль стены, убрав все следы своей разрушительной деятельности.
«Брат мой, — раздался в голове голос Наставника, когда Пётр поднимался по лестнице — ты просил сообщить, если произойдёт что-то, выходящее из рутинной жизнедеятельности твоих сородичей».
«Да, Наставник, слушаю тебя», — ответил Анджан не останавливаясь.
«В той части города за рекой Иртыш, которая называется Куломзино, происходят действия, при которых одна группа людей отобрала предметы, извергающие огонь у другой группы. Сейчас она направляется в сторону дома, который ты называешь железнодорожной станцией. Другое большое стадо существ, которые в твоём сознании определяются как военные, вышла из своих длинных домов с такими же огнедышащими предметами, которые ты называешь оружие, и направилась в сторону огромного количества бывших военных, которые не являются твоими сородичами и были насильно захвачено в большой драке. Эти люди не имеют оружия и находятся под надзором других, но вооружённых военных».
«Так, погоди, Старик, — Пётр прервал рассказ Наставника, остановившись возле колонны и сделав знак Фёдору остановиться, — дай я сам посмотрю».
Пётр вошёл в Инфосеть и сделал мыслезапрос на события, происходящие в омском предместье Куломзино.
В ночь на 16 августа рабочие, под предводительством большевиков из этого предместья, которое находится на правом берегу Иртыша, захватили одноимённую станцию. Они разоружили милицию и батальон карпатских русинов, эшелон которого находился на запасных путях этой станции. В данный момент восставшие маршировали в сторону железнодорожного моста и к тюрьме.
В самом Омске прослеживалось движение вооружённых мятежников в сторону лагеря венгерских военнопленных.
Всё увиденное оказалось неожиданностью для парня. В Омске его реальности большевики организовали мятеж где-то в конце декабря 1918 года. В этом же мире, история пошла другим путём и восстание произошло уже в августе.
«Благодарю, Наставник за важный сигнал!» — поблагодарил Анджан симбионта.
«Рад, что был полезен тебе, брат!» — отозвался Наставник.
— Что случилось? — поинтересовался Фёдор, озабоченный непонятным поведением друга.
— Беда, Федя! Беда! — возбуждённо ответил Пётр. — Большевики подняли восстание в Омске. Сейчас идут бои на другом берегу Иртыша в Ново-Омске, но скоро и на нашем берегу развернутся бои. Нужно срочно линять из города. Найди Ревекку, пакуйте все наши рюкзаки и спускайтесь в подвал. Разбери стену и постав вещи у противоположной стены.
Я постараюсь найти извозчика и заеду за Ольгой. Я сейчас попробую с нею связаться по телефону.
Ушлые извозчики, прознав о прибытии партии новых раненых, по своему обыкновению выстроились в очередь возле госпиталя в ожидании клиентов. Пётр кликнул первого в ряду возничего и, посулив двойной ночной заработок, приказал во весь отпор нестись к железнодорожному госпиталю. Пётр до этого позвонил Головиной и, не объясняя причины, буквально приказал ей срочно собирать вещи, если она согласна сегодня покинуть город в обществе Анджана и его друзей.
Когда парень постучался в дверь дома главврача, Ольга вещи собрала, но напрочь отказалась куда-либо ехать без объяснения причины такой спешки. Ещё плывя на пароходе, спутники Петра определились со страной, куда они были готовы эмигрировать.
Тоннели Спасения имели входы-выходы в Австралии, Индонезии, в Сирии, на Пиренейском полуострове, на Юге Африки и в Южной Америке. Единодушно выбрали местом переноса испанский город Барселону. Испания оставалась единственной мирной европейской страной, куда вёл один из Тоннелей. Другие Каналы заканчивались в местах ожесточённых боёв.
Из соображения конспирации, Пётр не рассказал графине о реальном способе переноса в Барселону, а изложили мнимый маршрут путешествия на поезде до Владивостока и оттуда на пароходе в Европу.
— Оленька, — приступил к объяснению Пётр, — сегодня ночью большевики подняли мятеж в Омске. Уже сейчас они имеют в наличии около тысячи активных штыков. Если им удастся освободить пленных венгров, то у них будет до четырнадцати тысяч бойцов. Представляешь, что здесь начнётся? Венгры ненавидят чехословаков и наверняка припрутся сюда на станцию. Здесь начнётся бойня.
— Но как же так можно сорваться в одночасье?! — воскликнула Ольга. — Я не могу бросить дядю в сей трудный час!
— С твоим дядей ничего не случится, — Пётр попробовал успокоить девушку. Он врач, а врачи нужны и белым, и красным, и зелёным. Других взять неоткуда. А вот к графине Головиной могут появиться вопросы.
— Но вдруг он захочет поехать со мной? — продолжала артачиться Головина.
— Я глубоко сомневаюсь! — возразил Пётр. — Он военный врач, офицер. Он присягал новому правительству.
— Но я должна, как минимум, спросить его об этом, — не унималась графиня.
— Конечно, — согласился парень, — но поспешите. Счёт идёт на часы.
Ольга поднялась на второй этаж, где находилась спальня доктора, и Пётр услышал её решительный стук в дверь.
По прошествии десяти минут племянница и дядя в домашнем халате спустились вниз.
Петру по новой пришлось рассказать о событиях, происходящих в городе и о его желании увезти графиню из Омска от греха подальше.
От побега из города доктор Никольский ожидаемо отказался, сославшись на присягу и клятву Гиппократа, но и решительно воспротивился тому, что его единственная племянница уедет в далёкую страну в обществе совершенно чужих людей. То, что Ольга в течение трёх недель делила кров с этими «чужими людьми» в доме доктора, что она неделю провела в обществе этих людей в поездке на поезде и в плаванье на пароходе, господин Никольский забыл напрочь.
Тогда Пётр использовал последний свой аргумент, чтобы сломить сопротивление Ивана Ивановича. Пётр встал, оправил одежду и обратился в дядюшке:
— Иван Иванович, я имею честь просить руки вашей племянницы.
Оставив Никольского в состоянии полного обалдения, Анджан достал из внутреннего кармана сюртука коробочку с перстнем, вершину которого венчал брильянт на три карата и повернулся к Ольге.
— Ольга Александровна, я люблю вас, будьте моей женой.
Доктор и графиня, бледные как мел, стояли ледяными столбами, глядя на парня широко распахнутыми глазами.
Первым очухался дядя. Он вопросительно посмотрел на Ольгу и словно взглядом разморозил племянницу.
— Я согласна, — прошептала девушка и прикрыла лицо ладошками.
Пётр надел кольцо на безымянный палец правой руки приходящей в себя девушки и поцеловал окольцованную руку невесты.
В это время извозчик, ожидавший у входа, принялся яростно колотить в дверь.
Никольский открыл дверь.
— Барин! — закричал с порога возничий, — Треба ехати! На станции стреляють!
Иван Иванович шустро вбежал в гостиную и приказал:
— Оленька, детка, немедленно собирайся. Тебе пора. На вокзале слышны выстрелы.
Ольга пискнула, ринулась в свой будуар и буквально через минуту вернулась с баулом в руках.
— Дядюшка, прощай! — она со слезами бросилась на шею Никольскому. — Но обещай, что приедешь ко мне в Испанию, когда тут всё закончится!
— Обещаю, деточка моя! Обещаю! — заверил эскулап, — Обязательно приеду!
Сказав это, доктор вложил руку Ольги в руку жениха и перекрестил обоих со словами:
— Благословляю вас, дети мои! Да хранит вас бог!
Не теряя ни минуты, Пётр пожал на прощание руку доктору, взял из рук невесты походную сумку и вышел из дома, пропустив вперёд девушку.
Кучер взял с места в галоп, пытаясь побыстрее покинуть опасный район и сбавил ход, только когда пролётка въехала на улицы города.
Экипаж уже притормаживал у ворот госпиталя, когда послышался грубый мужской голос:
— Стой! Кто такие!
Следом за окриком послышался лязг передёргиваемого затвора.
Возница, нарушив все запреты, хлестнул лошадь кнутом и с криком: «Но! Пошла, родимая!» погнал пролётку по внутренней аллее, ведущей к главному входу.
Пока лошадь неслась к цели, Пётр достал из бумажника двадцать пять царских рублей и протянул их извозчику. Тот даже не успел сказать привычное: «Благодарствую, барин!» и только лихо затормозил возле самых ступенек, ведущих к входу в больницу.
Пётр буквально выдернул Ольгу из повозки, и они понеслись наверх, перепрыгивая через ступеньку. Когда молодые люди пересекали прямоугольник входа, раздался выстрел. Девушка громко айкнула, дёрнулась и по инерции ввалилась в госпитальный холл на глазах ошарашенного дежурного фельдшера. Не добегая до его середины, ноги её подкосились, и она рухнула бы на мозаичный пол, если бы Пётр не успел подхватить девушку на руки. Не останавливаясь, Анджан, с девушкой на руках понёсся по коридору в сторону спуска в подземелье. У дверей в подвал он ощутил влагу на ладони, прижимающей тело девушке к нему. Разглядывать руку не было времени, так как послышались крики людей, ворвавшихся вовнутрь больницы. Распахнув пинком ноги обитую жестью дверь, он крикнул другу:
— Федя, бегом ко мне!
Великан, ожидавший друга в первом помещении подвала, ринулся на зов друга. Он спешно запер дверь на металлическую задвижку и для надёжности подпёр её толстенным обрезком бруса.
— Что случилось? — обратился он к Петру, догнав его только у пролома в стене.
— Оля ранена, — бросил через плечо Анджан и крикнул Ревекке. — Рева, Оля ранена! Готовься к перевязке!
Он передал невесту другу, пролез через пролом и аккуратно перенял просунутое в брешь тело девушки.
Ревекка уже расстелила походное одеяло и доставала из рюкзака бинты и медикаменты, когда Пётр подошёл к противоположной стене.
Осторожно положив Ольгу на покрывало, Анджан взглянул в лицо девушки. Словно почувствовав взгляд парня, Головина открыла глаза и простонала:
— Боже! Как больно!
— Потерпи, милая! Потерпи, моя хорошая! — Пётр принялся утешать невесту. — Всё будет хорошо! Сейчас мы тебя перевяжем!
На девичьей груди уже расплылось красное пятно. А на бледных губах появилась кровь, которая выступала наружу пузырясь.
Ревека расстегнула пуговицы блузки, и Пётр приподнял пострадавшую, давая возможность снять верхнюю одежду, так как пуля вошла под лопаткой и вылетела наружу спереди.
«Наставник, — обратился он к своему симбионту, — ты можешь выяснить, что с Ольгой?»
«У неё пробито насквозь лёгкое», — тут же возникло в голове парня.
«Она выживет?» — мысленно спросил парень.
«Нет, — категорично отрезал Наставник, — Её душа готовится покинуть её тело».
«Но что же делать?» — взмолился Пётр.
«Я могу только возродить её тело», — секунду подумав, предложил симбионт.
«Да-а-а! А как такое возможно? — удивился Анджан, — Как ты возродишь её?»
«Когда её душа её покинет, тот моя может вселиться в её тело. Мы как раз находимся под куполом Тоннеля Спасения и поэтому возможна реинкарнация. Но ты должен знать, что воскреснет только её тело. У этого тела появится другая душа и возродится иное сознание. Этот человек уже не будет той, твоей самкой. В этом теле буду существовать я и лишь небольшой объём памяти останется от прежней личности. Моё сознание рассчитано на меньший объём мозга».
«Делай это!» — ни минуты не задумываясь, ответил-приказал Анджан.
— Она умирает, — констатировала Ревекка, продолжая избавлять девушку от одежды. По щекам эсерки катились крупные слёзы.
— Не нужно, не раздевай её больше, — попросил Пётр.
Он осторожно положил девушку на спину, сложил руки в молитвенном жесте и принялся вслух читать молитву. Текста заупокойной молитвы он не знал, поэтому вслух произнёс «Отче наш», при этом он начал молебен по православному уставу, но через пару строк незаметно для себя перешёл на польский католический текст. Вслед за этой молитвой, он прочитал по-польски «Ave, Maria» («Радуйся, Мария»).
Фёдор стоял, склонив голову и без всякой команды присоединился к другу и принялся читать те же молитвы, но на старославянском языке.
Ревекка уже плакала навзрыд.
Пётр как автомат повторял одну молитву за другой, до сих пор, пока Ольга, издав последний стон замерла.
В течение секунд двадцать ничего не происходило. Боль потери стальным обручем сжало сердце парня. «Ничего не получилось! — обречённо констатировал Анджан и взял в свою руку ещё тёплую руку любимой.
Внезапно труп выгнулся дугой и резко опал, а из уст покойницы вырвался отчаянный крик боли. Ольга резко села и открыла глаза.
Ревекка, рыдавшая, уткнувшись в раскрытые ладошки и прислонясь спиной к стене, встрепенулась на крик Ольги. После того как усопшая открыла глаза, молодая еврейка, громко всхлипнула, закатила глаза и сползла по стеночке в глубоком обмороке.
Фёдор отпрыгнул в сторону, словно увидел змеюку под ногами и замер, испуганно глядя на внезапно оживший труп.
Пётр, не давая отчёт своим действиям схватил в охапку тело Головиной и крепко прижал к себе.
«Брат, аккуратней, пожалуйста! — в голове Анджана возник голос Наставника. — Ты меня сейчас задушишь. И тело твоей самки умрёт уже навсегда едва возродившись!»
Услышав незамысловатую шутку, Пётр зашёлся в идиотском смехе, вызвав панику у друга. Тот растерялся окончательно, пытаясь сообразить, кого спасать в первую очередь: впавшую в обморочное состояние любимую девушку или сошедшего с ума лучшего друга. Размышление прервали удары, по-видимому, ружейными прикладами во входную дверь в подземелье. Фёдор заткнул своей огромной ладонью рот друга, чьё тело сотрясал приступ истеричного смеха, рывком поставил его на ноги и решительно встряхнул.
— Петя, приди в себя! Нужно уходить! — рявкнул он товарищу на ухо, — Сейчас сюда ворвутся люди.
После жестокой встряски, Анджан мгновенно пришёл в норму.
— Давай вернём блоки на место и уходим, — предложил он Козыреву.
В прошлый раз парни разработали способ восстановление кладки так, что стена вновь становилась монолитом без следов разборки.
Подгоняемые грохотом за входной дверью, парни справились с ликвидацией следов пролома за считанные минуты.
«Ты в состоянии идти самостоятельно?» — обратился Анджан к Наставнику.
«Да. Я уже освоился с новым телом» — подтвердил бывший симбионт.
«Тогда бери баул Ольги и пошли», — приказал парень.
Пётр, водрузил на плечи свой рюкзак и котомку Ревекки, скидав туда поднятые с пола бинты и медикаменты, скатал в рулон одеяло и просунул его под лямки вещмешка. Он, как инструктировал Наставник, мысленно представил пункт назначения в Барселоне. Затем, взяв одной рукой за руку Фёдора, несущего Ревекку как маленького ребёнка, а другой — за руку Ольги-Наставника, вошёл в чрево Тоннеля Спасения.

Глава шестнадцатая

К тому времени, когда Тоннели Спасения перенесли четвёрку беглецов в Испанию, Ревекка вышла из обморока и увидела себя сидящей, как маленькая девочка, на руках у Козырева. Благо она не могла видеть ожившее тело Ольги из-за широкой груди парня, но настойчиво вертела головой в попытке высмотреть, что происходит за спиной Фёдора.
Полёт закончился, и беглецы ощутили под ногами твёрдую поверхность. Стояла кромешная тьма. Пётр достал из рюкзака фонарик и осветил их местонахождение. Луч света выхватил из темноты неровные стены, высокие своды со свисающими с них сталактитами и нерукотворные колоны, образующие уходящую в темноту цепь естественных пещер.
Из этой точки Испании выход в «Интернет» отсутствовал. Предполагая подобную подлянку со стороны Всепланетной Сети, Пётр ещё в Омске озаботился изучением информации о будущем месте «высадки десанта».
Как и предполагалось, Тоннели Спасения вынесли беглецов в пещеру Салнитре. Грот находился у подножья горного массива Монсеррат. В родной реальности Анджан неоднократно отдыхал в Испании и однажды посетил одноимённый с горой монастырь, расположенный в пятидесяти километрах от Барселоны. О пещерах он тогда узнал из рекламных брошюр, но не посетил их, так как это не входило в программу тура.
— Что дальше? — поинтересовался Фёдор, ставя Фиалку на ноги.
— Вначале, нужно разобраться с Ревой, — заявил Пётр и обращаясь к девушке, спросил. — Товарищ Фиалка, ты как себя чувствуешь.
Девушка неопределённо пожала плечами, пытаясь разглядеть Головину за спиной Анджана. Пётр, прежде чем включить фонарик, дал мыслеприказ Наставнику, чтобы тот держался за его спиной, чтобы не травмировать лишний раз психику эсерки.
— Рева, ты слышала что-нибудь о религии индусов и реинкарнации? — начал Пётр издалека.
— Да, конечно! — заверила девушка, — На каторге и во время побега мы часто беседовали с местными жителями, проповедавшими буддизм, и они много рассказали нам о своей религии и о переселении души из одной ипостаси в другую.
— Тогда тебе будет проще осознать происшедшее в подвале госпиталя, — заключил Анджан и продолжил неторопливо. — Оля была смертельно ранена. У неё оказалось пробито насквозь лёгкое. От этой раны она скончалась в том подземелье у тебя на глазах. Спустя несколько секунд в её тело вселилось душа, находившаяся тысячи лет в заключении в Тоннелях, по которым мы все переместились как в Москву, так и сюда. Эта душа принадлежала очень древнему, пре древнему человеку. Вместе с душой этого гоминида в мозг Оли внедрился и его разум, заместив львиную долю Олиного сознания. Сейчас это новая личность с телом Головиной и объединённым интеллектом нашей графини и того примата.
Пётр замолк и внимательно взглянул в побледневшее лицо Ревекки и спросил:
— Ты готова к встрече с воскресшей подругой?
— Да! — решительно заявила Рева, но при этом со всей силы сжала руку Фёдора.
Пётр отошёл в сторону, предоставляя эсерке возможность увидеть обновлённую Ольгу.
Девушки несколько минут, показавшиеся Петру вечностью, смотрели друг на друга. Затем Ревека сделала несколько шагов, крепко обняла подругу и разрыдалась на её плече. Наставник нерешительно обнял девушку в ответ и легонька прижал к себе.
Фёдор молча смотрел на душещипательную сцену, а Пётр развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы не видеть любимую девушку, сохранившую внешний облик, но сменившую душу. Как он не пытался мысленно убедить себя, что сейчас это совершенно другой человек, пока это получалось плохо. Если разум подчинялся холодным доводам рассудка, то сердце отвергало все аргументы.
Чтобы собрать разъехавшиеся файлы в его голове в кучу, он решил переключиться на другие проблемы и принялся обдумывал план дальнейших действий. Парень понимал, что сейчас к людям выходить никак нельзя. Четвёрка иностранцев, объявившаяся невесть откуда в пятидесяти километрах от Барселоны, с российскими паспортами, но без нужных отметок испанских пограничников и таможни, вызовет живейший интерес местной жандармерии. Стражи порядка с большим удовольствием запрячут эту группу «русос» в местную каталажку до выяснения.
«Да, мы явно поторопились, переместившись сегодня в Испанию, не приготовив нужные документы, не продумав легенду появления в этой стране и прочая, прочая, — подумал Анджан, — Хотя другого выхода у нас не было. Необходимо было срочно бежать».
Дождавшись, когда Ревекка наконец успокоится, Пётр объявил друзьям, что они пока не готовы «предстать» без нужных документов перед испанским обществом. Поэтому он предлагает временно переместиться в какое-нибудь место на планете, где нет поблизости людей. Там друзья перекантуются, пока он смотается в свой мир и сфабрикует необходимые бумаги для всей четвёрки. Только вначале нужно добраться через Тоннель в какой-нибудь город, чтобы он смог узнать местонахождение таких подходящих им мест.
«Не нужно никуда перемещаться, — возникло в голове Анджана. — В моей памяти сохранились координаты острова, на котором когда-то жила Семья Смотрителей за тем участком солёной воды, который в этом мире называют Индийским океаном».
В голове Петра возник образ двух небольших островов, находящихся в двадцати милях от Сиама. Позже он узнает, что эти острова называются Ко Рок Нок и Ко Рок Яй, а Тоннель выходит в пещере на острове Ко Рок Нок.
Анджан и его друзья взялись за руки, а Пётр мысленно представил нужный остров, и четвёрка перенеслась в акваторию Индийского океана.
Как и все другие входы – выходы в Тоннели Спасения, портал на этом острове оказался скрыт в невысоком гроте, где Фёдор почти доставал до свода, а четвёрка беглецов с трудом поместилась в ограниченном пространстве узкой, продолговатой и имеющий заметный наклон пещерки. Каверна имела два выхода-лаза: в верхней и нижней части наклонённого пещерного тамбура. Помещение грота хорошо проветривалось и даже чувствовалось движение воздуха. Так как остров являлся необитаемым, то и «подключение» к Инфосети отсутствовало.
«Спелеологи» доверились интуиции и выбрали дорогу вниз. Все, кроме Фёдора шли пригнувшись, а великану пришлось передвигаться чуть ли не на четвереньках. Подземный ход, после нескольких изгибов, закончился тупиком в виде объёмной пещеры, в центре которой располагалось неглубокое озерцо с идеально прозрачной водой. В воде, как оказалось, пресной, плавали безглазые рыбки бледной и неприглядной окраски и сантиметров десять длинной.
— Уже хорошо! — заявил Пётр, — Пресной водой обеспечены.
Путешественники постояли на месте, осматривая пещеру, освещаемую дневным светом через отверстие размером в баскетбольный мяч. Дыра располагалась высоко в потолке пещеры. За тысячи лет вода проточила узкий лоток, по которому, вероятно, дождевая вода пополняла озерцо. Другого выхода из пещеры не обнаружилось, поэтому исследователям подземелий пришлось возвращаться назад в пещерку-тамбур.
Верхний ход оказался ещё уже, поэтому на разведку пошёл только Пётр. Через пятьдесят-шестьдесят метров верхний ход вывел парня наружу, на небольшую площадку.
Взору путешественника открылся восхитительный вид на уходящую за горизонт водную гладь и голубую лагуну у подножья горы. В идеально прозрачной воде туда – сюда сновали огромные рыбины. Горный массив, поросший не высокими деревьями, полого спускался к океану.
Пётр не стал возвращаться, а просто прокричал в тоннель, предлагая друзьям проследовать его путём.
Спускаться пришлось, цепляясь за корни деревьев и ветки кустов по покатому склону, заросшему высокими деревьями и густым кустарником. Под конец спуска Фёдору пришлось нести обновлённую Ольгу, так как Наставник ещё не окончательно обосновался в новом теле, не мог эффективно им управлять и девичье тело быстро выбилось из сил. Анджан, в свою очередь, страховал Фиалку, чтобы та не сверзилась с крутого склона и не свернула себе шею.
Косогор заканчивался в нескольких метрах от воды. Пляж совершенно разочаровал Петра и его друзей. Запыхавшиеся от затяжного слалома меж кустов и стволами деревьев, они разочарованно глядели на россыпи камней в воде и на берегу. Восстановив дыхание, беглецы направились на восток вдоль берега и буквально в четырёхстах метрах за поворотом обнаружили отличные песчаные пляжи, тянувшиеся вдоль всей восточной части острова.
По восторженному взгляду эсерке стало понятно, что место девушке понравилось. Козырев также с явным удовольствием на лице обозревал окрестности. Ольга-Наставник бессильно опустилась на мелкий белый песок.
В промежутке между горной грядой и открытым пляжем располагалась тенистая роща, при этом деревья росли прямо из песка.
Через пролив возвышался высокий гористый берег другого острова, также густо заросший лесом. Два острова располагались в метрах трёхстах друг от друга.
Пройдясь по берегу с севера на юг и назад, парни не обнаружили никаких следов посещения острова. Прибрежная отмель кишела небольшими крабами, а двухметровые вараны, завидев людей спешили скрыться в прибрежных зарослях. На берегу валялся кучами сушняк и целые высохшие деревья, издалека похожие на скелеты гигантских рыб.
Походя, парни выбрали плотную группу деревьев, как бы образующих замкнутый круг. Это место казалось просто созданным, чтобы здесь устроить временное жилище. Оставалось только соорудить стену жилища, оплетая по типу корзинки деревья нарубленными ветками. Кроны деревьев выглядели настолько густыми и, переплетясь друг с другом, образовали плотный покров.
На острове только - только рассвело, когда путешественники по Каналам Спасения появились на острове. Поэтому времени парням хватило ещё до темноты, чтобы нарубить маленькими походными топориками веток и сплести стены. Немного подумав, они, опасаясь нападения варанов, сплели из веток и навесили дверь в хижину.
Пригласив девушек в «дом», беглецы произвели ревизию имеющихся в наличии продуктов. Сухпайка в виде сала, хлеба, колбасы, и десятка головок лука хватит на пару дней. Поэтому Пётр пообещал, что сегодня совершит экспресс вояж в свой мир и притащит друзьям котелки, посуду, спальные принадлежности и продукты.
— Так на сколько вы планируете заточить нас на этом острове, — возмутилась Фиалка.
— Почему заточить, — возразил Пётр, — Я перенёс вас в настоящий рай, где тепло, солнечно и море. В моём родном мире люди платят приличные деньги, чтобы приехать на отдых на подобный остров.
— Да? Я как-то не подумала, что мы на отдыхе, — неуверенно пролепетала Ревекка. — Я до сих пор не отошла от того, что мы по тревоге сорвались с места и несёмся куда-то. На какой срок вы планируете оставить нас в этом «раю»?
— Я тут на досуге подумал и решил, что нам необходимо выправить настоящие документы, чтобы и комар носа не подточил. Это займёт определённое время, и я не знаю сколько. Но ты, товарищ Фиалка, не надейся, что я оставлю вас на долго балдеть без меня. Я буду часто навещать вас и надоедать своим присутствием.
— Да вы мне ничуть не мешаете, а даже наоборот, свами ещё спокойнее, — возразила Рева и переспросила. — А что означает «балдеть»?
— Это означает «наслаждаться жизнью», — смеясь пояснил Пётр и обратился к Козыреву, — Федь, мне пора. Возьми на всякий случай мой пистолет. Пусть у тебя будет их два. Я постараюсь обернуться до утра.
Попрощавшись с друзьями, Анджан вернулся к каменистому пляжу и пополз в гору, в сторону грота – врат и по Тоннелю Спасения вначале заскочил в Москву, чтобы забрать вещи, оставленные в местном подземелье, а оттуда переместился в Двинск. Не задерживаясь в реальности 1913 года, Пётр сразу же перенёс себя в родной XXI век.
Назад на остров он вернулся, как и планировал, на следующее утро, как новогодняя ёлка обвешанный огромными полосатыми пластиковыми сумками, называемыми в народе «Мечта оккупанта».
Дыша как загнанная лошадь и обливаясь потом, Анджан буквально рухнул на песок у входа в хижину и позвал Фёдора. За плетёной дверью послышалась возня и вскоре сгибаясь в три погибели в образовавшемся проходе появился заспанный Козырев.
— Привет, абориген! — поздоровался Пётр.
— Привет, бродяга, — радостно ответил Фёдор, улыбаясь во все свои тридцать два зуба.
— Обувайся, пойдём за остальным скрабом, — попросил Анджан друга. — Наверху осталась ещё куча сумок и вещей.
Через час девушки и Фёдор наслаждались горячим натуральным кофе и бутербродами из свежего белого хлеба с колбасой и сыром.
Помимо котелков, чайника и посуды, Пётр переплавил из XXI века мясные и рыбные консервы, различные крупы, сухие супы в пакетиках, специи, картофель, лук, чеснок и сухофрукты. Не забыл он надувные матрасы и подушки, легкие одеяла и постельное бельё. На свой вкус он закупил несколько пар женского белья и нижнее бельё для Фёдора, а также средства личной гигиены. Кроме того, у входа в хижину радовали глаз разноцветные пляжные тапочки, а под импровизированным потолком оказался подвешенным электрический фонарь, питаемый от солнечных батарей. В тени деревьев стояли две алюминиевые и две пластиковые фляги с питьевой водой. Чтобы всё это перетащить из своего мира, Анджану пришлось сделать пять ходок между мирами.
Искупавшись в океане, Пётр немного позагорал и отправился в реальность 1913 года хлопотать о документах. Анджан, уже столкнувшись с российской бюрократией начала XX века, не стал даже пытаться выправить заграничные паспорта для всей четвёрки, а нанял уже проверенного в деле адвоката – стряпчего, передав ему фотографии, персональные данные и деньги. Ему же он поручил добыть поручительные письма от местных святых отцов и оформить немецкие, французские и испанские визы для четырёх католических паломников. Проинструктировав стряпчего, парень со спокойной совестью отправился в контору фармацевтического цеха на встречу с Робертом Бергом, прихватив давно обещанные десять килограммов стрептоцида и двадцать упаковок различных антибиотиков.
— Если вы мне друг, Пётр Антонович, — заявила Марта вечером на ужине у Бергов, — то вы должны меня взять в новую открытую вами реальность.
— Но… — пытался было возразить Пётр.
— Я не приемлю никаких «но», — довольно резко прервала парня юная Берг, — Вы сами сказали, что моей копии в том мире нет.
Крыть было нечем: парень сам рассказал Бергам о том, что он, спасая одну революционерку от ареста, попал в новую реальность. Поведал о Тоннелях Спасения. Описал их вояж Двинск-Москва-Тюмень-Омск. В конце рассказа сообщил вынужденном авральным побеге из Омска в Испанию, а оттуда на необитаемый остров в Индийском океане.
Тогда Марта задала, вроде бы, невинный вопрос о наличии двойников Бергов в реальности, названной Анджаном мир 1918 года. И Пётр попался в ловушку, заверив, что на сто процентов уверен, что клонов Бергов там нет. Он, находясь в Москве, озаботился поиском дубликатов Бергов в новом мире.
— А где находится этот остров? — полюбопытствовала Марта. — А там тепло?
— Остров расположен в Юго-Восточной Азии, практически на экваторе. Там круглый год лето. Тёплый океан.
— А чем они там заняты? — поинтересовалась девушка.
— В общем-то ничем, — пожав плечами, ответил Анджан, — обустраивают свой быт, купаются, загорают.
— Вот и я хочу хоть раз в жизни покупаться в тёплом океане и позагорать. У меня сейчас каникулы, и провести их безвылазно в Двинске, согласитесь, не слишком весело. Роберт давно обещал озаботиться покупкой дачи, но так ничего и не предпринял в этом плане.
— А возьмите и меня туда с собой, — неожиданно для всех попросил Роберт, до того молча слушавший разговор сестры и друга.
— Ну…, — развел руками Пётр и ответил по-латышски — Man nav ko teikt! (Мне нечего сказать!)
— Ура-а-а! — радостно захлопала в ладошки Марта.
— Хорошо, друзья мои, — вынужден был согласиться Пётр, — Собирайтесь.
Анджан рассказал Бергам, как следует готовиться к путешествию. Что взять с собой. Объявил, что ему необходимо смотаться в свою реальность за палатками для Бергов, так как то, что можно приобрести здесь, больше подходит для солдат. После чего поблагодарил хозяев за вкусный ужин и сообщил, что ему пора уходить.
Марта тут же заявила, что оставит их на минутку, и попросила её дождаться. Она шустро скрылась в своей спальне. Через четверть часа она кликнула Роберта и о чём-то шушукалась с братом несколько минут.
— Вот, Мартуша попросила приобрести для неё вот такой купальный костюм, — с некоторой неловкостью обратился Роберт и передал Петру журнал «Vogue», в котором она отметила галочкой закрытый купальник и подчеркнула нужный размер.
Марта из своего будуара не появилась после своего, как ей казалось, не очень пристойного поступка.
Анджан распрощался с Робертом, проводившим его до дверей, и вышел.

Глава семнадцатая

Марта вышла из палатки и в нерешительности остановилась. На ней был купальник из XXI века, который она надела впервые в жизни и оттого ужасно комплексовала. Собрав в кулак всю свою силу воли, она с преувеличенно безразличным видом направилась в сторону голубой лагуны. Она шла неспеша, шагая как модель на подиуме и постепенно становясь всё пунцовей и пунцовей. Ей стало казаться, что все с осуждением смотрят на неё.
Пётр, который тоже решил искупнуться чтобы смыть пот после установки палаток для Роберта, себя с Фёдором и Марты, увидел девушку, идущую как на Голгофу. Он в несколько прыжков догнал Марту и пристроился рядом.
— Вам очень идёт этот купальный костюм, Марта Карловна, — громко заявил Анджан.
От похвалы парня юная Берг зарделась ещё больше и прибавила шаг. Девушка и так готова была провалиться сквозь землю, чувствуя себя почти голой, а тут ещё мужчина её мечты беззастенчиво пялится на неё. Поэтому Марта бегом влетела в воду и погрузилась в спасительную стихию.
Нельзя сказать, что дефиле вновь прибывшей гостьи осталось незамеченным. Ревекка, до того сидевшая неподвижно лицом к солнцу, встрепенулась и удивлённо уставилась на шагающую по берегу девушку, облачённую в странное одеяние, которое намокнув больше открывало, чем скрывало. Сама Рева сидела хоть и лёгком льняном, но платье. Её теперешнее одеяние явно не подходила для тропического климата этого острова, но другой, более лёгкой одежды она не имела. Купального костюма она не только ни разу не одевала, но даже в глаза до сей поры не видела. Теперь же она знала, что купальник может быть такой и только такой. И ей до зубной боли захотелось пройтись в подобном наряде.
Пётр с удивлением заметил, что Наставник в теле Ольги также с не мужским интересом отследил весь путь Марты от палатки до воды. Анджан уже давно стал замечать, что женское начало, женская часть разума в этом гибриде женского и мужского стала брать верх. Наставник постепенно превращался в Наставницу. Вот и сейчас он (или, всё же, она) с интересом глядел не на молодую, стройную и необычайно для этого века сексапильную девушку, а на то, во что гостья оказалась одета. Он, а вернее уже, она отметила, как этот купальный костюм классно сидит, словно являясь второй кожей, как выгодно подчёркивают стройность фигуры и облегают женские выпуклости как спереди, так и сзади. Этот костюм ужасно понравился Наставнице и ей захотелось примерить такой же. Как ни парадоксально, но купальник Марты послужил последней каплей в противостоянии женского и мужского начала и на острове появилась третья женщина.
Не остались равнодушными к дебютному выходу молодой Берг и Фёдор. Роберт оказался вполне адекватным молодым человеком, которому чужда ханжеская мораль. Ему понравился смелый поступок сестры, к которому он, впрочем, был готов. Парень невольно залюбовался своей сестрой. Он вдруг осознал, что девочка выросла и что она уже не наивная школьница, а вполне сформировавшаяся взрослая женщина, способная совершить значимый поступок.
Что касается Фёдора, то он остался стоять как вкопанный у только что установленной палатки и с восхищением взирал на русоволосую красавицу, шествующую по пляжу в купальнике, который выразительно подчёркивал все достоинства девушки. Пётр представил её как друга. Теперь он несказанно удивился, как эта нимфа в купальнике в течении двух лет могла оставалась для Анджана «просто другом». После увиденного Марта-шоу, Козырев глубоко усомнился в словах о платонических отношениях друга с этой девушкой. Того ещё ловеласа!
Пётр предполагал, какую реакцию на острове вызовет демонстрация купальника из далёкого будущего и предусмотрительно приобрёл подобные пляжные костюмы для Ревекки и Ольги (он и остальные беглецы из пылающей войной России продолжали называть этого человека Ольгой).
Анджан не стал окунаться, а вернулся в свою палатку. Там от достал из одной из сумок два купальника и вручил девушкам со словами: «Надеюсь, я угадал с размерами!».
Ревека ошарашенно, а Ольга с интересом посмотрели на пластиковые упаковки, оказавшиеся в их руках и на их цветастое содержимое. Затем подняли голову и одарили волшебника – благодетеля такими улыбками, после которой у любого парня вырастают крылья и идёт кругом голова. Через мгновение девушек как волной смыло и только пятки сверкнули у входа в хижину.
Вечером, когда вся компания сидела вокруг костра и, потягивая горячий чай, беседовала, Пётр объявил во всеуслышание:
— Друзья, хочу вам сообщить, что в истории моего мира на 1918-1920 годы пришлась тяжелейшая эпидемия испанского гриппа, унёсшего от семнадцати до ста миллионов жизней. В этой реальности я не нашёл сообщений о повышенной смертности от инфлюэнцы, но расслабляться не стоит. Идёт Великая мировая война, а это значит грязь, антисанитария, вши и крысы в окопах. Может полыхнуть в любой момент.
— Неужто это так опасно? — покачав из стороны в сторону головой, поинтересовался Фёдор.
— Очень опасная болезнь, которая поражала, больше всего, маленьких детей и людей в возрасте двадцать – сорок лет.
— Ого, это же наш с вами возраст, друзья! — Роберт даже присвистнул от удивления.
— Вот о том и речь, — подтвердил Анджан.
— И что нам теперь делать? — озабочено осведомилась Ревекка, — жить на этом острове два года.
— Ну нет, — успокоил он девушку и смеясь добавил, — иначе через два года мне придётся вылавливать вас на деревьях.
— Почему на деревьях? — удивилась Фиалка.
— Потому что одичаете и превратитесь в больших человекообразных обезьян.
Тихо хихикнула Марта, вероятно представив присутствовавших у костра «островитян», скачущими по деревьям. Её взгляд упал на великана Козырева и девушка зашлась в хохоте. Смех оказался настолько заразителен, что все заржали буквально хором.
После того как Пётр успокоился вместе со всеми, он продолжил свой рассказ. До этого он телепатически донёс до Наставника суть своего сообщения. Это он делал каждый раз, когда друзья собирались все вместе. Наставник ещё плохо воспринимал на слух человеческую речь и пока не мог говорить, так как его разум не полностью освоился с органами речи человека. Анджану приходилось каждый раз «переводить» сказанное в кругу друзей телепатически.
— У нас есть большое преимущество перед туземными жителями: нам известна опасность возникновения эпидемии; у нас есть эффективные лекарства против любой инфекции; большинство из нас приучено с детства к соблюдению персональной гигиены. Поэтому соблюдая все меры предосторожности, лично мы можем избежать заражения. Для этого всем, кто планирует жить в этом мире, я предлагаю уже сейчас пропить курс лекарств для профилактики любого гриппа, да и любого инфекционного заболевания вообще. Вы согласны?
— Конечно согласны! — ответила за всех Рева. — Мы что враги сами себе!
Анджан раздал Фёдору, Фиалке и Ольге по две упаковке медикаментов и инструкцию профилактики инфекционного заражения.
— И когда вы планируете нас перенести для в Барселону? — полюбопытствовала Ревекка.
— Как только будут готовы наши документы.
— А господа Берги тоже едут с нами? — поинтересовалась Фиалка.
— Нет, — ответил Пётр, — я же уже говорил, что Роберт и Марта Берги прибыли погостить на этот остров из реальности, с которой вы, товарищ Фиалка, совершили побег.
Посидев ещё часик, компания стала расходиться по «квартирам» и вскоре в лагере установилась тишина. Хотя, если прислушаться, то было слышно шушуканье Марты и Роберта, которые ночевали в одной палатке, разделённой вдоль перегородкой на два спальных отсека. Но и они вскоре умолкли.
— Я хотела бы прогуляться по острову, — сообщила Марта после завтрака, — Пётр Антонович, вы не могли бы составить мне компанию? Одной мне страшно.
— С удовольствием, — Пётр с готовностью вскочил на ноги и картинно согнул руку в локте, предлагая опору для руки девушки.
Когда они отошли на метров сто, Марта, немного заикаясь от стеснения, обратилась к Анджану с вопросом:
— Скажите, Пётр Антонович, кто такая есть Ольга Александровна?
— А вы с какой целью интересуетесь?
— Вы же сами всегда высмеиваете привычку отвечать вопросом на вопрос! — возмутилась девушка.
— Да нет, это не уловка, — возразил Пётр, — У вас праздный интерес или вы имеете какую-то конкретную цель.
— Считайте, что интересуюсь с конкретной целью, — не задумываясь ответила Марта, — но позвольте не раскрывать эту цель.
— Хорошо — согласился Анджан, — но будет легче, если вы будете формулировать конкретные вопросы.
— Постараюсь, — сказала Марта, на секунду задумалась и выдала. — Кто она по происхождению?
— Ольга Александровна Головина русская потомственная дворянка, графиня. Последнее место жительства – Москва. Она полная сирота, так как её отца расстреляли коммунисты, мать умерла месяца два назад, а братья погибли на войне.
— Бедняжка, — сочувственно пробормотала Марта, — Наверное поэтому она всегда такая серьёзная как принцесса Несмеяна и постоянно молчит. А почему вы постоянно обмениваетесь с нею взглядами? Она ваша пассия? Если да, то почему тогда вы не оказываете ей должного внимания?
— Вы не поверите, Марта Карловна, — после небольшой паузы заявил Пётр, — но так мы с нею общаемся.
Увидев выгнутые в немом вопросе брови девушки, Анджан пояснил:
— Мы общаемся с нею телепатически. Я не могу раскрыть вам всю подноготную — это не моя тайна, но пока Ольга Александровна имеет проблемы с пониманием речи и возможностью отвечать устно.
— Она что, глухонемая?! — поражённая новостью, воскликнула Марта.
— Нет, что вы, — уверил парень, — но пока у неё кратковременные трудности с речью и слухом.
— А она излечится? — с надеждой в голосе поинтересовалась девушка.
— Да, без сомнения, — уверил Анджан, — но требуется некоторое время. Отвечая на другой ваш вопрос, хочу вас заверить, что никакой амурной связи у меня с графиней нет. У нас с нею больше отношения как у врача и пациента.
Пётр не врал Марте. Если первые несколько дней после вселение Наставника в тело Ольги он испытывал противоречивые чувства к девушке, то потом как отрезало и графиня превратилась для него в красивую оболочку для Наставника. Правда он стал замечать, что женская сущность Ольги постепенно берёт верх над древним интеллектом Наставника.
Марта надолго замолчала, переваривая полученную информацию и, казалось, выпала из реальности.
Дойдя почти до северного мыса острова, молодая Берг резко остановилась и стала лицом к парню.
— Скажите, Пётр Антонович, — обратилась он к Анджану, — вы мне друг?
— Конечно! — ответил парень, удивлённый таким вопросом. — А вы ещё сомневаетесь?
— Тогда вы никому не расскажите, что я выдаю вам чужой секрет, — возвестила девушка. — Это Роберт попросил меня расспросить вас об Ольге Александровне. Ему очень понравилась девушка. Вы же знаете, что я давно проявляю озабоченность тем, что Роберт до сих пор холостой и даже не имеет возлюбленной. А ведь ему уже тридцать лет. Поэтому я с готовностью согласилась устроить вам этот допрос.
— Ах вот оно что! — оживился Анджан. — Можете сказать, что за тот месяц, что я знаю графиню Головину, она проявила себя как очень умная, добрая и порядочная девушка. Роберту нужно только запастись терпением и дождаться, когда Ольга Александровна избавится от своих временных затруднений
Парень хотел ещё добавить, что Ольга — настоящая красавица, но передумал говорить это влюблённой в него девушке.
— На другой стороне некрасивый каменистый пляж, по которому неудобно гулять. — сообщил Анджан, — Лучше нам вернуться назад. Тем более у меня для всех есть маленький сюрприз.
— Сюрприз, какой сюрприз, — загорелась девушка, — Расскажите быстрее.
— Вернёмся в лагерь, там и расскажу, — отрезал парень.
— Вы несносны, сударь, — изрекла Марта и в шутку надула губки.
— Можете меня даже не пытать, Марта Карловна, — отпарировал Пётр, — О моём сюрпризе трудно рассказать. Его нужно видеть.
Марта ничего не ответила, но сделала вид, что продолжает быть недовольной.
Дойдя до лагеря, Пётр скрылся в палатке, развёрнутой под склад, и вынес оттуда сумку «Мечта оккупанта».
— Господа отдыхающие, — обратился он к друзьям.
Островитяне занимали кто чем. Одни сидели на берегу и нежились под солнцем. Другие, наоборот, спрятались в тени деревьев. Третьи лежали в воде на мелководье неподвижными тюленями.
Народ, разморенный жарой, нехотя потянулся к Пётру.
— Так как мы были вынуждены укрыться на этом жарком тропическом острове без подходящей для этого климата одежды, я решил облегчить вам пребывание на экваторе и закупил для всех нас такие наряды, в которых мои современники рассекают на южных курортах.
В глазах друзей, собравшихся вокруг парня, зажглись огоньки интереса. Любопытная Марта даже попыталась заглянуть вовнутрь сумки.
Пётр поочерёдно доставал пластиковые пакеты для покупок с подписанные именами друзей и вручал их адресату.
Женское «население» острова ждал шок в отдельно взятом пакете. Они тут же, «не отходя от кассы» принялись извлекать подарки из пакетов. Когда же в их руках появились пластиковые упаковки с шортами, женщин поразила массовая эпидемия столбняка. Под целлофановой оболочкой каждой упаковки на девушек смотрела фотография этого изделия на женском теле. Они переглянулись друг с другом и как по команде рванули в хижину. Даже Ольга с некоторым запозданием, но также поспешно проследовала за подругами.
Пётр, сам того не подозревая, поставил жирную точку в сексуальной революции в моде жителей острова Ко Рок Нок. Мещанская идеология начала ХХ века оказалась в одночастье отброшенной и без какого-либо референдума был выбран раскрепощённый, свободный и смелый стиль, предложенный Мартой и закреплённый Петром. За такое деяние обоих сожгли бы на кострах инквизиции даже вначале этого ХХ столетия.
На следующий день всё женское население острова лишало спокойствие мужской пол попками, обтянутыми в лёгкую ткань коротеньких шорт, и добавляли очередную порцию адреналина в мужскую кровь, щеголяя в лёгких хлопчатобумажных майках на голое тело.

Глава восемнадцатая.

Нанятый Петром стряпчий клятвенно пообещал выполнить поручения Петра через две недели, поэтому Анджан вернулся в реальность 1913 года через указанный срок и получил на руки загранпаспорта и открытые немецкие, французские и испанские визы. Как это ему удалось, Пётр не знал и не пытался узнать. У каждого свои профессиональные секреты. Помимо аванса в две тысячи золотых рублей, Анджан уплатил адвокату двести рублей за выполненную работу. Осталось только определиться с маршрутом, по которому четвёрка путешественников добралась до Испании.
Со своими спутниками парень давно обсудил тот факт, что не с того ни с сего появиться в Испании, выйдя из пещеры невозможно. Да ещё и во время мировой войны! Их просто арестуют! Необходима железная версия того, как омские беглецы проникли в Пиренейское государство.
Пётр предложил легенду с паломниками, которые через Германию и Францию попали в Испанию. Богомольцы, как будто отправились в путь в июле 1914 года, но успели посетить польский Монастырь Пресвятой Девы Марии Ясногорской в Ченстохове, где преклонили колени перед иконой Ченстоховской Божьей Матери.
В Германии они добрались до Трирского собора, который являлся одной из основной целью их паломничества, потому что в конце июля на неделю открывали Хитон Спасителя для паломников. Подобное событие происходит в Трире раз в столетие.
Началась Вторая мировая война и странники, обвинённые в шпионаже в пользу Российской империи, подверглись аресту и заключению в Трирскую тюрьму, в стенах которой они провели почти четыре года. Только в мае 1918 года адвокатам семьи Анджанов удалось добиться освобождения четверки горе-богомольцев.
Из Германии паломников депортировали в Швейцарию и оттуда они добрались до Парижа. Ещё до начала путешествия по святым местам, участники похода перечисли в необходимые суммы в Парижское отделение Русско-Французского банка для дальнейшего продолжения паломничества.
В Париже они посетили Собор Парижской Богоматери и прикоснулись к его главной святыне: Терновому Венцу Христа, который также выставили на всеобщее обозрение верующим. Во Франции восстановили силы после почти четырёхлетнего заточения и двинулись в Испанию.
В испанском городке Пуенте-ла-Рейна, в котором начинается паломническая дорога к могиле апостола Иакова, пилигримы узнали о том, что Саттьяго-де-Компостела и вся Галисия закрыта для поломников. В Галисии произошли беспорядки, вызванные выступлением националистов. Поэтому странники направились в Монсеррат, поклониться скульптуре Чёрной Девы Монсерратской. Пещера, в которую они в реальности перенеслись из Омска, как раз расположена в нескольких километрах от монастыря Сант-Бенет-де-Монтсеррат.
Для того чтобы странники полностью соответствовали статусу пилигримов, Пётр выучил сам и заставил выучить друзей десять заповедей божьих, основные молитвы на латинском и польском языках. Он притащил из мира 1913 года соответствующую одежду и религиозный антураж, включая католические шейные крестики, и выдал каждому книжки псалмов на латыни и на польском языке. Поэтому на острове они основательно готовились к роли католических богомольцев.
Марта, ставшая после потери родителей и дедушки очень набожной, превратилась в католического инструктора. Она обучала православных и атеистов как креститься, как входить в церковь и как вести себя в костёле. Показывала, как исповедоваться и принимать причастие и объясняла многие другие нюансы, которым каждый католик обучается с детства.
Каждый раз перед тем, как приступить к трапезе, островитяне читали соответствующую молитву, чередуя латинский и польский языки. Все, включая Петра и Роберта участвовали в репетициях посещения костёла и святых мест.
В процессе обучения Пётр, игравший роль исповедуемого, оказался один на один с ВРИО ксендза, Мартой Берг. Она находилась внутри хижины, а он снаружи.
— Что привело тебя сюда, сын мой? — ласковым и вкрадчивым голосом обратилась девушка.
— Исповедать грехи свои, падре, — смиренно ответил Анджан.
— Очисти душу свою перед господом, сын мой, — лилейным голосом продолжила Марта.
Пётр стал перечислять свои мнимые грехи. Когда парень выдал всё, что пришло в голову, он замолк, ожидая реакцию «священника».
— Ты перечислил все свои прегрешения, сын мой? — ехидно поинтересовалась девушка. — Честно и без утайки?
— Да, отче, — заверил исповедуемый.
— Ой, сын мой, не бери на свою душу самый страшный грех: ложь на исповеди.
— Но я не знаю за собой больше грехов, падре, — отнекивался парень.
— Но мне свыше дают знаки, что ты нарушил одну из заповедей Создателя нашего, — настаивал «ксёндз». — И говорят они, что седьмую. Так поведай, облегчи душу.
«Седьмую, — мысленно повторил Пётр, пытаясь вспомнить, о чем идёт речь. И вспомнил, — Не прелюбодействуй».
Вспомнив содержание Седьмой заповеди, парень чуть не заржал в голос. «Ах ты, хитрая лиса!».
— Чист я перед богом, отче — заверил Пётр твёрдым голосом, — Как младенец чист.
— Пусть это останется на твоей совести, сын мой, — заключила девушка, — Прочитай пять раз «Pater noster» («Отче наш») и пять раз «Ave, Maria» («Радуйся, Мария»). Иди с миром!
Спустя неделю конный патруль Гражданской гвардии остановил четвёрку пилигримов на дороге, ведущей из городка Министроль-де-Монсеррат в Монастырь. Жандармы, привычные к встрече на этой дороге с паломниками, со скучающим видом проверили документы. Подержав в руках иноземные паспорта, они сличили фотографии с лицами, проверили наличие визы и вернули документы странникам, даже не вступив с ними в разговор, уверенные, что никто из пилигримов не говорит на местном языке.
Петру и его друзьям пришлось совершить пеший поход от пещеры до Монастыря, поклониться Мадонне Монсеррат и даже столкнуться с небольшой очередью. Они отсыпали щедрые пожертвования в закупоренную жестяную кружку с прорезью в крышке, которую держал монастырский казначей, застывший изваянием у выхода из церкви.
Помолившись на латыни перед знаменитыми образами и скульптурами, паломники направились было вниз по дорожному серпантину. На удачу возле монастыря дежурило несколько повозок местных крестьян, запряжённых парочкой мулов. Вероятно, испанские фермеры-гранхерос не гнушались заработать десяток сентимос на подвозе паломников. Сторговавшись за полторы песеты довести четвёрку друзей до ближайшей железнодорожной станции, крестьянин неспешно гнал свою повозку, монотонно напевая какую-то каталонскую песенку под мерный цокот копыт.
В небольшом городке Монисетроль-де-Монсеррат странники сели в маленький вагончик местной узкоколейной железной дороги. Состав из паровозика и трех вагончиков медленно тащился по извилистой железке, периодически ныряя в длиннющие тоннели. Через три с половиной часа паровозик, натужно пыхтя, втянул поезд на станцию Сабадель. Поддерживая реноме паломников, четвёрка посетила в этом знаменитую старинную церковь Святого Николая. Как гласила табличка на фасаде, церковь возвели еще в XI веке. Скромно пообедав в небольшой харчевне, они сели на поезд широкой колеи до Барселоны и через полчаса оказались на Центральной железнодорожной станции мегаполиса.
Первым делом устроились в хостеле для пилигримов, рекомендацию в которую им дал аббат монастыря Монсеррат, узнавший о щедром пожертвовании иноземных богомольцев. Благодаря протекции этого настоятеля монастыря и пяти песет, отправленных в личный карман распорядителя, их поселили в практически эксклюзивный четырёхместный номер и выдали чистое постельное бельё, приличного вида матрасы, подушки и одеяла.
Обшарпанные стены хостела и спартанская обстановка его номеров делало его больше похожим на ночлежку для бездомных. Даже Ревекка, отбывшая восьмилетний срок в каторжной тюрьме, презрительно скривила свой носик. Они на пару с Ольгой произвели влажную уборку помещения.
Парни за это время посетили Муниципальный банк Барселоны, где открыли счёта на себя и девушек, предъявив рекомендации Русско-Французского банка. Они тут же стребовали выписки с вновь открытых счетов. Завтра им предстояло обратиться в иммиграционную службу. Важнейшим фактором получения политического убежища и получения вида на жительство являлось наличие денежных средств у ходатайствующего. Наличие сумм на банковском счету иммигранта, достаточных для безбедного существования, избавляло его от депортации, которую очень часто практиковали испанские власти.
Парням было что положить. За неделю Пётр посетил мир 1953 года, передал письмо родителям Фёдора, снял деньги со своего счёта и счёта Фёдора по его чеку и обратил их в николаевские золотые рубли. Николаевские золотые пятёрки и десятки продолжали оставаться законным платёжным средством в той Российской империи несмотря на то, что на троне сейчас восседал его внук.
Перебравшись в реальность 1913 года, он обменял в банках Риги полученные империалы и полуимпериалы на испанские золотые и серебряные песеты, которые он и Козырев успешно положили на вновь открывшиеся счета в барселонском банке.
Тяжелее пришлось с возвращением Бергов на «Родину». Роберт конкретно запал на Ольгу. Девушка благосклонно приняла ухаживания парня и стала мало-помалу отвечать взаимностью. Смотреть на сцену их прощания без жалости было невозможно, а Марта так вообще входила в пещеру-портал вся в слезах и соплях. Только пообещав Роберту, что Анджан как можно чаще будет переправлять его в эту реальность, удалось новоявленного Ромео утащить в Тоннель Спасения.
Марта также взяла с Петра обещание, что он, как минимум, на каникулах будет брать её в путешествие в Барселону мира 1918 года для встречи с друзьями и на отдых на остров Ко Рок Нок.
Путешественники, покидая Ко Рок Нок, спрятали всё походное снаряжение в пещере, найденной недалеко от места их стоянки и заложили вход в неё камнями. Они также разобрали хижину, чтобы скрыть следы своего пребывания на острове. Так что на острове имелось всё для сооружения лагеря во время очередного посещения для отдыха, кроме постельного белья и продуктов.
Через Инфосеть Пётр вычислил самых прожжённых взяточников среди испанских чиновников, уполномоченных выдачей вида на жительство, а также местных адвокатов, работающих с этими чиновниками в тесном контакте. Через месяц бывшие паломники получили виды на жительство.
Найдя таких же адвокатов-прохиндеев через местный «Интернет», Пётр зарегистрировал компанию Laboratori catal; de f;rmacs S.L. (ООО «Каталонская фармацевтическая лаборатория»). Анджан, посоветовавшись с Фёдором, решил, не мудрствуя лукаво, начать производство пенициллина и стрептоцида в Испании, чтобы друзья имели постоянный доход и возможность заработать себе имя и влиться в испанское общество.
В пещере в горе Монсеррат, где находился вход в Тоннель, решено было организовать плантацию по выращиванию грибка пенициллина, что позволило легализировать частые поездки из Барселоны в горы Монсеррат и обратно. Настоятеля Аббатства Санта-Мария-де-Монсеррат, вначале глубоко возмутившегося проникновением иностранных коммерсантов в его вотчину, удалось легко усмирить после щедрого пожертвования на содержание монастыря. Помимо одноразового взноса в кассу монастыря, аббату было обещаны ежемесячные денежные дотации, которые начнут поступать через год, когда вновь образованное Общество наладит производство и реализацию медикаментов.
Анджан и Фёдор на своём горбу перетащили из мира 1953 года оборудование по производству препаратов. Это были приборы и инвентарь производства 1912-1913 годов, давно списанное, но хранившееся на складе фармацевтического предприятия Петра в реальности 1953 года.
Только тогда, когда появилась первая продукция порошка стрептоцида и вызрели первые посевы плесени, Анджан вздохнул свободно и позволил себе недельку отдыха в своей родной реальности.
В XXI век он взял с собой Ольгу, чтобы протестировать пространство на наличие Тоннелей Спасения и древней Общепланетарной Сети Познания, которые он мог обнаружить только через ментальный контакт с Наставником. Несмотря на то, что сознание Старика уже давно слилось с сознанием Ольги, телепатический контакт с ним не нарушился.
К глубокому сожалению, Тоннели в его родном мире отсутствовали, а древняя Общепланетарная Сеть оказалась поглощённой более мощной Инфосетью современного человечества и рукотворного планетного интернета.
После того как Пётр вернул Ольгу-Наставника в Барселону, он поехал к другу в соседний городок, где неделю развлекал себя рыбалкой, ловлей раков, сбором грибов и ягод. Также он посетил малую родину своего отца, где посетил могилы дедушки и бабушки и навестил там родственников и друзей детства.