Тёмные воды души моей. Продолжение 5

                У Сталина на ближней даче. (Январь 1952)

   В начале января 1952 года Лаврентия Павловича неожиданно пригласили на дачу в Кунцево. И сейчас он сидел в большом зале заседаний на диване, застеленном белым чехлом и завороженно смотрел на высокий шестиметровый потолок, силясь рассмотреть на нём ответ на мучающий его вопрос. Зачем? Зачем он здесь? Сталин уже полгода как фактически отошёл от дел. Документы лежали не просмотренными неделями. Что бы хоть как-то управлять текущими делами, Иосиф Виссарионович дал Берии право подписи. И он конечно не преминул этим воспользоваться.

-   Что- то вскрылось? - Но тогда его бы уже арестовали. Нет, тут другое. Утешает одно – здесь больше никого нет. Возможно это будет просто приватная беседа. Действительно, в конце концов факсимиле вождь дал одновременно ещё двум соратникам - Маленкову и Булганину.

   Заместитель Председателя Совета Министров немного успокоился, приподнялся с дивана и стал прохаживаться по огромному, ручной работы, ковру бордовых оттенков.

   Это, пожалуй, была единственная роскошь в этом большом, но скромно обставленном зале. Правда ещё выделялась стоящая вплотную к стене янтарная радиола – подарок Рузвельта Сталину. Берия нежно погладил её по лакированной поверхности и тут же вздрогнул от раздавшегося за его спиной бесконечно знакомого, но всегда неожиданного, неторопливого голоса: - Нравится, Лавренти?

   Лаврентий Павлович стёр с лица испуг и развернулся к хозяину с лучезарной улыбкой: - Нет, товарищ Сталин. То есть красивая конечно техника, но скоро мы сможем порадовать товарища Сталина отечественной разработкой не хуже американской. Наша тоже будет отделана полированным деревом, но своим – карельской берёзой.

-   Надеюсь первый экземпляр ты уже зарезервировал за мной?
-   Так точно, товарищ Сталин.
-   Хорошо. Присаживайся. -  Указал Председатель Совета Министров своему заму на кресло напротив себя за длинным столом на ковре в центре зала.   

   Берия осторожно отодвинул тыльной стороной ладони белоснежную накрахмаленную скатерть с едва заметными звёздами и инициалами вождя и осторожно присел на краешек деревянного стула без подлокотников, пряча мелко подрагивающие руки под столом.
   
-   Ты не волнуйся, Лавренти. Я позвал тебя обсудить три вопроса.

   В зал бесшумно прошла официантка и поставив два стакана с водой на кружевные салфетки молча удалилась.

-   Как же, не волнуйся, -  рассуждал про себя Берия, наблюдая за официанткой. Его всегда беспокоило, когда хозяин был избыточно вежлив и тих, и особенно, когда он называл его имя на грузинский манер.  Жди грозы.

   Сталин сделал глоток из принесённого стакана, едко вглядываясь в лицо старого товарища.
   Лаврентий Павлович на всякий случай отвёл глаза.

-   Что там, друг мой? Как наши старые друзья по партии? Не дождутся, когда я уже отойду в мир иной?
-   Да что Вы, товарищ Сталин, - поспешил заверить в своей преданности Вождю, зампред, - напротив мы все уверены в Вашем непоколебимом здоровье и питаем надежду на Ваше долгое и мудрое правление. Почти все.
-   Ну ладно – ладно, я звал тебя не за этим. Потом расскажешь, кто это почти… Попробуй воды, - указал он на стоящий наполненным стакан, кристально чистая.  Доктора запретили мне любой алкоголь. Морят голодом и даже курить не дают. Всё попрятали… Но ты же захватил, я уверен, мои папиросы.

-   Товарищ Сталин! Как же я могу? Если врачи запрещают. -  Берия поднялся со стула отодвинув его выпрямленными ногами, вытянулся по стойке «смирно» и замер.
-   Да давай уже доставай, чему быть того не миновать. Все там будем. Кто раньше, кто позже. Ты то не спешишь?
-   Как решите, товарищ Сталин. Моё дело, как и моя жизнь принадлежат Партии и товарищу Сталину.

   Он прошёл к дивану где оставил свой жёлтый кожаный портфель и нехотя достал из него тёмно-синюю с золотой каймой пачку папирос «Герцеговина Флор».

   Рука потянулась к лежащей на дне портфеля трубке -  копии одной из любимых вождём курительных трубок фирмы Dunhill, переданной Берии Черчиллем с личной просьбой незаметно подменить её Сталину.  «Родную» передать Премьер-Министру Великобритании как магический символ силы. Изготовленная копия обкуривалась специально нанятым знатоком трубок.

-   Молодец! – Констатировал вождь. – А трубку я припрятал. – Он подошёл к американскому подарку и приподняв крышку радиолы вытащил одну из своих любимых трубок. И эта не была Dunhill.
 
   Лаврентий Павлович тропливо закрыл портфель и вернулся к столу.

   Сталин распотрошил несколько папирос из переданной пачки прямо на белоснежную скатерть и стал методично набивать тёмную трубку причудливой формы.

-   Иосиф Виссарионович, у Вас кажется новая трубка? Не видел раньше. Английская?
-   Нет, друг мой, эту вишнёвую трубку мне вырезал лучший специалист и ценитель курительных трубок Алексей Фёдоров, ты не знаешь. Но поверь мне - это одна из лучших трубок в моей коллекции… Так вот что я хотел с тобой обсудить.
Ты знаешь, что через несколько дней, 20 января, если точно, займёт свой пост новый Президент США.
-   Так точно. Эйзенхауэр.
-   Верно, Дуайт Дэвид Эйзенхауэр. Он Республиканец. Соратник Рэймонда Маккарти – страстного «охотника на ведьм».  Двадцать лет они не могли потеснить Демократов. А теперь победили с огромным отрывом. Ничего хорошего это нам не сулит… - Глава правительства чиркнул длинной спичкой и поднёс её к табачной камере трубки удерживая последнюю тремя пальцами за чашу. Заклубился густой, ароматный, дым.
-   При этом, - продолжил вождь, с упоением затягиваясь сладковатым дымом, -  учитывая, параноидальный страх Черчилля перед СССР, а также затяжную Корейскую войну можно ждать, что она разрастётся до войны глобальной… Скажи мне, Лаврентий, как продвигаются наши дела в ядерной и термоядерной программах, а также с носителями и в частности с крылатым червём.
-   Строго по плану, товарищ Сталин. – Оживился Берия, -  Ядерные заряды наши уже превосходят по мощности и Хиросиму и Нагасаки, однако по количеству и разнообразию мы по-прежнему отстаём.
    Правда мы не единственные у кого есть на выходе термоядерное оружие, превосходящее существенно, в тысячу раз, мощность ядерного заряда, рванувшего над Хиросимой.
    Вам знаком проект РДС-6, слойка Сахарова. Но он требует доработки. Однако нет носителей.
    Проект изделия АН-602 – авиационная термоядерная бомба потребует ещё несколько лет.
   Изделие «крылатый червь» в работе.
Идёт наладка и последующие испытания, как Вы знаете на Крайнем Севере. Там же и вокруг Москвы строятся соответствующие рубежи. Первый и второй эшелоны.
   Ракеты ударные и противоракеты.
   Но к сожалению, товарищ Сталин, пока нам нечем ответить американцам на ядерный удар.
   Нужны носители - как воздух.
   Американцы, по донесению нашей разведки, готовятся испытать водородную бомбу уже осенью этого года.
   Однако её масса и размеры настолько огромны, что реально использовать её как оружие невозможно. Нет соответствующих носителей. Даже у них.
   Мы планируем провести испытания водородной бомбы в следующем году.

-   Вот что, Лавренти!
    Времени тебе даю год. Что бы через год мы имели как минимум паритет по ядерному и термоядерному оружию.
    Форсируйте работы по всем направлениям, не считаясь с затратами. Подбери нужных людей в нужном количестве.
    Создай им комфортные условия работы. Зарплаты увеличить в 5- 10 раз. По каждому направлению назначь ответственных лиц с исключительными полномочиями.
    Не забудь про наших немецких друзей – учёных и инженеров. Условия аналогичные. Обещай свободу после выполнения задачи. 
    Мне лично докладывать ежемесячно.
    По первому вопросу закончили.
    Далее…
    Преемник…
    Как ты понимаешь моё время подходит к концу… Да-да. Помолчи.
    Поэтому нам надо подумать о создании коллективного органа управления.
    Это надёжнее чем неограниченная личная власть.
    Продумай над кандидатурами, которые могли бы претендовать на место в коллективном органе.
    Тебе доверяю.
    Должность Генерального Секретаря надо устранить. Ввести новые формы правления. Подумай. Какие-нибудь Бюро, Президиум, Комитет.
    Осенью проведём девятнадцатый Съезд Партии, надо подготовить предложения…Общей подготовкой Съезда пусть займётся Георгий. Поручим ему выступить с Отчётным докладом.

    Лаврентий Павлович почувствовал, как на него накатывает жар. С низу от пяток быстро поднимается вверх горячая волна. Он вспомнил как ещё недавно,
 в 48-ом, Вождь номинировал на своё место Вознесенского и Кузнецова. И где они теперь? В 50- ом расстреляны. А Киров?
   Нет уж, упаси бог от такого доверия. Претенденты почему-то быстро исчезают.
 
-   Благодарю, товарищ Сталин за такое доверие к моей скромной персоне, сделаю всё что в моих силах. Хотя понимаю, у Вас есть и не менее достойные товарищи.
 -  Не скромничай, Лаврентий. – Сталин прошёл к высоким окнам полукруглого эркера и отодвинув в сторону белую кружевную шторку, достающую до низкого подоконника (он не любил длинные шторы до пола, справедливо считая, что они задерживают тепло от радиаторов), выглянул наружу, выпустив густое облако дыма от курительной трубки.

   Во дворе немедленно встрепенулись двое охранников, заметив движение в окне и тут же вытянулись в струнку.

–   А кого ты считаешь не менее достойными товарищами? – спросил он не оборачиваясь.

   Берия тоже вытянулся, вскочив со стула и смотрел в неподвижную спину Сталина подбирая в уме нужные фамилии, желательно посредственные, но услужливые, - Булганин, Маленков, Молотов, Жуков, Хрущёв.

-   Хрущёв? – Сталин развернулся и неодобрительно покачал головой, - Лаврентий, ты действительно полагаешь, этот петрушка может управлять государством? Булганин? Разваливший армию любитель коньяка? Жуков?  Самолюбование и заносчивость. Спесив и слабо управляем.

-   Я думаю, товарищ Старин, кому вы доверите пост, тот и отдаст все свои силы для служения Народу, однако считаю это трагической ошибкой, поскольку заменить Вас полноценно невозможно, и мы все будем просить Вас не делать этого.

-   Хорошо, Лаврентий.
   Тогда последнее на сегодня.

   Организуй мне в ближайшее время приватную встречу с Королёвым, Сахаровым, Курчатовым и…, кто там у нас курирует работу в Заполярье - Ясеневым и пусть захватит с собой этого мальчишку – конструктора крылатого червя. Ну и Василевского тоже.
    С короткими докладами без лишних научных подробностей, но с перечнем мероприятий и потребностей в ресурсах: человеческих, финансовых, материальных, научных и так далее.
    Любых. Позволяющих совершить дерзкий рывок в их деятельности.

-   Так точно, товарищ Сталин.
-   Спасибо! Свободен. -  Иосиф Виссарионович вновь отвернулся к окну и задымил трубкой. 

               
               


                Заявление. (Апрель 1953г.)

-   Что вы на пороге стоите, Галина? Проходите. Не стесняйтесь. Тем более что всё равно никого нет.
-   Доброе утро, Наталья Семёновна! Извините, я думала Иван Дмитриевич здесь.
-   Хотите чаю? Присаживайтесь. – Секретарь Горина–старшего находилась в приподнятом настроении, подозревая, что сегодня до позднего вечера её никто не побеспокоит.
   
   В её руках, откуда ни возьмись, появилась компактная электроплитка. Она поставила её на подоконник и протянула шнур к розетке.
-   Пожарники нам запрещают пользоваться плитками, но мы же не нарочно, - она весело улыбнулась и установила на маленькую закрытую конфорку зелёный металлический чайник. – И не надо уж так официально -  просто Наташа. Мы же с вами ещё не тётки.

   Галина смущённо прошла к стоящему напротив стола секретарши кожаному дивану и мимолётом заглянула в открытую дверь кабинета Горина. Столешница его рабочего стола была непривычно пустынна.

-   Да, - перехватила секретарша взгляд девушки, - сразу видно – это надолго. Мой начальник не оставляет на столе документы, если уходит больше чем на 5 минут. Армейская привычка.

-   Знаете Наташа, Иван Дмитриевич пригласил меня подъехать и …
-   Знаю- знаю. Они все сегодня срочно отбыли на объект. Сказали допоздна.
   Вот, - она достала из выдвижного ящика стола лист бумаги на котором в левом верхнем углу было написано чёрными чернилами: согласен, и стояла замысловатая подпись.
-   Садитесь за мой стол и пишите заявление. Вот ручка, чернила. А я пока достану заварку. – Она заговорщики понизила голос, - у нас есть отличный импортный чай, подарок от…, -  её палец указал на потолок, - от самого Ясенева.
   Строги-ий! – покачала головой Наталья Семёновна. – Его тут все боятся, как молнии.
   Но с девушками всегда вежлив и галантен. И одеколон у него какой-то… шикарный. Да и сам он… шикарный мужчина. Эх если бы я не была замужем… - игриво подморгнула она глазом.

-   А что писать то? -  Растерянно спросила посетительница.
-   Пиши в правом верхнем углу: Начальнику 2-го участка Горину И.Д. от… как тебя по матушке… ниже посередине – заявление: - Прошу принять меня на должность газомерщицы 3-го разряда с окладом согласно штатному расписанию. Дата, число, подпись. Дату поставь вчерашнюю. Так он сказал.

-   Но как же третьего разряда, если я ещё не знаю этой работы? – засомневалась Галина.
-   О, закипает уже. Не бери в голову. Раз сказал, то надо. Наш то, он тоже знаешь… строг. Но справедлив. Знает, что делает. Сейчас попьём чайку с печеньем…
-   У меня с собой ватрушки с повидлом. - Обрадовалась Галина, что можно отвлечься от формальностей, - сама пекла. Хотите?
-   С удовольствием. Но потом надо будет сходить к Фёдору Васильевичу на первый этаж и взять у него визу. Ну, что он согласен тебя отпустить. И хватит мне выкать. Давай уже на «ты». Может станем подругами… Что? – Секретарша заметила, как погрустнела Галина. – Ну, не хочешь подругами будем просто общаться.
-   Нет, что Вы, Наташа. Я буду только рада. У меня здесь нет подруг. Если не считать маму.
-   Так, что же? – Наталья Семёновна достала стаканы в серебряных подстаканниках, - вот для важных персон, из серебра попьём.
-   Боюсь я его, - тихо произнесла Галина.
-   Кого? Буряка, что ли?

   Галина молча кивнула.

-   Вот сволочь, что и к тебе тоже приставал?

   Она снова кивнула и глаза её увлажнились.

-   Так, ладно. Вместе пойдём. – Уверенно предложила подруга. – И пусть только попробует. Скажем Горину. Он опять набьёт ему морду.

-   Как? – Испугалась Галина. - А он уже бил ему… физиономию?
 
-   Да-а. Прекрасно так, знаешь бил. Вчера, собственно. Надька мне сказала. Секретарша Ясенева.
   Ходит теперь с губой – пельменем. Злой как болонка. Так ему и надо кобелине. Приходил жаловаться к Ясеневу.
-   Да что Вы?
-   Да. Но похоже тот его послал… Ну, что? Доставай свои ватрушки.
 
   Они пили густо заваренный чай и непринуждённо беседовали как старые подружки.
   Наталья Семёновна веселилась, периодически вскакивая и нашёптывая что-то на ушко своей новой подруге. – Действительно, твои ватрушки просто объедение! Научишь? Хочу удивить своего.

-   Конечно, это просто…
   В дверь постучали, - Наталья Семёновна, а Вы знаете когда вернутся…

-   О-о, извините. Приятного аппетита.

-   Здравствуйте, Фёдор Васильевич!  А мы только что вспоминали Вас. Собирались зайти. Присаживайтесь. У нас есть чудесный чай и очень вкусные ватрушки. Галина сама напекла.
-   О-о, спасибо! Да я собственно на секундочку. Дел невпроворот. Просто присесть некогда. А вы, Галина Михайловна, решили всё же остаться. Похвально.
-   Фёдор Васильевич, у нас к Вам есть просьба, вот, - Наталья Семёновна подала листок с заявлением Галины, - завизируйте пожалуйста.

   Завхоз долго перечитывал текст, - что же Вы хотите уйти? – Его голос звучал взволнованно и даже испуганно. – Но Николай Павлович просил… Что же Вы, Галина Михайловна? Почему? Мы же вроде договорились?

-    Спасибо, вам за всё, Фёдор Васильевич, - Галина старалась говорить спокойно и уверенно, - мне просто предложили более комфортные для моего ребёнка условия. Шесть часов работы. Буду больше проводить время с моим мальчиком. Поэтому… подпишите, пожалуйста.

   Фёдор Васильевич в нерешительности помахивал листком заявления перед своим лицом как веером, - знаете, давайте я подумаю до завтра. И завтра мы всё решим. Ладно?

-   Нет, ну что тут думать? – мы настоятельно просим вас наложить свою резолюцию. – Секретарь умоляюще смотрела на завхоза, - тем более, что Галина Михайловна уже всё решила.
-   Нет. Девочки, извините. Не могу. Мне надо посоветоваться. Вдруг нам сейчас некем заменить Галину Михайловну. Тогда придётся по закону отработать две недели. Давайте завтра.
   Он развернулся и быстро вышел из приёмной.

   Девушки растерянно смотрели друг на друга.
-   Нет, ты видела? – Наталья Семёновна взяла чайник и подлила опечаленной подруге чаю. – Я же говорю сволочь. Но ничего не переживай Иван Дмитриевич его додавит.

               



                Выбор. (Апрель 1953г.)

   Завхоз спустился на первый этаж в свой кабинет и взялся за трубку телефона: алё, диспетчер? Соедините меня с начальником отдела милиции… Алё майор… да я. Надо встретиться… Нет не по телефону. Да, конечно. Выезжаю. Буду через пол часа.

-   Ну что там у тебя случилось? – Холодно встретил завхоза начальник отдела милиции майор Мамедов, указав рукой на приставной стул. Только покороче, а то у меня ещё оперативка.  Амнистировали, теперь хлебаем по полной. Дня не проходит – грабежи, воровство, убийство.
-   Здравствуй, Рустам. Что так не ласково? Я что ли амнистировал твоих урок? Сами же выпустили. – Гость опустился на указанное место и положил на стол большой свёрток в плотной бежевой бумаге.
-   Да уж… - майор скользнул глазом по свёртку, - месяца не прошло ещё как…, - он указал глазами вверх, - Лаврентий Павлович… принял мудрое решение. А преступность выросла в пять раз. В пять, понимаешь? Здравствуй, Фёдор… Извини, задёрганный немного, - примирительно сообщил милиционер, присаживаясь напротив приятеля. – Говори, внимательно тебя слушаю.

-   Это тебе, - продвинул завхоз свёрток по столешнице к майору.
-   Что там? Я полюбопытствую? – Он развернул хрустящую бумагу, - о-у, какая красота! Это мне?
-   Твоей супруге конечно. Из лучшего камуса! С национальным орнаментом и бисером. На толстой подошве. Наитеплейшие и наилегчайшие. Ручная работа. Наше родовое хозяйство делает. Качество отменное. Кремлёвским жёнам передаём в подарок.
-   Да-а, добротные, чувствуется и лёгкие, взвесил удовлетворённо на руках оленьи сапожки, майор. – Спасибо. Уважил. По коньячку?
-   Нет, благодарю покорно. Действительно сегодня ещё много дел, не хочется расслабляться. К слову сказать, посмотрел твой товар, что позавчера самолётом забросили. Достойный, думаю пойдёт. Наши модницы расхватают. Надо быстренько распределить.
-   Да? Хорошо. Если пойдёт, можно дать команду в Баку на следующую партию. Так что ты говоришь у тебя?

-   У меня человек. Понимаешь… зарвался. Надо бы… - завхоз поморщился как от головной боли и заёрзал на стуле, - повоспитывать. Можешь закрыть человека? Хотя бы на 15 суток?
-   А есть за что?
-   Да есть то, есть. Только за это как раз и нельзя.
-   Слушай, Фёдор. Давай без загадок. Говори, как есть. Может тогда чайку?
-   Спасибо, но в другой раз… Понимаешь, он… лезет куда не надо. Мешает… Да ещё и … руку на меня поднял. Во, - Фёдор Васильевич оттянул пальцами разбитую нижнюю губу, - ещё не зажило.
-   А, тогда без вопросов. Сделаем. Пиши заявление. Сейчас дам тебе бумагу.
-   Не –не, сиди. Не надо. Я не хочу светиться. Найди другую возможность, без упоминания моей фамилии.

-   Оп-па! – Майор снова «плюхнулся» на придвинутый стул и положив голову на собственную ладонь уставился удивлёнными глазами на собеседника, - что так достал?
-   Да не то слово. Поможешь?
-   Кто? Где и кем работает?
-   Работает на руднике начальником участка. Хмурый, не разговорчивый, не женат. Отношениями ни с кем не дорожит. Волк одиночка. Но, правда, надо отдать должное, участок вывел в лидеры. И предыдущий тоже. Горин Иван Дмитриевич.
-   Чей холоп?
-   Да ничей. Выскочка.

   Горин – Горин, Иван Дмитриевич, подожди что-то мне знакомо это имя. Кажется, проходил у нас недавно, - он подошёл к металлическому шкафу и открыв ключом двери повёл рукой по стоявшим рядами папкам. – Вот, есть. Начальник милиции достал папку с документами и на ходу пролистал. -  Проходит свидетелем нападения на … так … двое бандитов, нож. Жертва в больнице. Толбоев Магомед. А днём раньше Фёдорова Галина Михайловна. Тоже они. Грабёж с поножовщиной. Преступники в отказе.  А вот это интересно. Нападавшие пострадали сами от нападения… Кого бы ты думал?

   Горина Ивана Дмитриевича. – Майор захлопнул папку и оставил её у себя на столе.

-   Подумаю, что тут можно наковырять. - Он нажал кнопку звонка под столешницей.
 
  Послышался грохот отодвигаемого в спешке стула и через две секунды в кабинет начальника вбежала секретарь в тёмном брючном костюме, с каменным лицом, держа на изготовку блокнот и карандаш, - Рустам Мамедович?

-   Не надо ничего записывать, - махнул рукой небрежно начальник милиции города,  Все собрались?
-   Так точно, товарищ майор. Ждут Вас.
-   Подождут. Лейтенанта Караулова ко мне. Быстро.
-   Есть, - секретарь развернулась как заправский солдат и быстро вышла.
-   Вот спасибо, - обрадовался завхоз, - а я уж тебе… намажу… хлеб с маслом.
-   Боюсь бутербродом тут не отделаться. Слишком много мути.
-   Майор, ты меня не первый год знаешь. Если этот человек исчезнет с моего горизонта - любой гонорар на твой выбор. - Завхоз кивнул головой в сторону удалившейся девушки, -  как же ты её вышколил? Может поделишься рецептом? А то у меня есть такие непокорные… хоть розгами пори.

-   Разрешите, товарищ майор? – в кабинет начальника влетел молодой лейтенант и остановился сразу за порогом, едва переводя дух.
-   Что так долго? Не дозовёшься вас.
-   Да, нет. Товарищ майор я сразу же…
-   Ладно, - перебил его начальник, - подожди. Фёдор Васильевич, если у вас всё, то больше не задерживаю.
-   Да, спасибо Рустам Мамедович, - Фёдор Васильевич поднялся и двинулся к выходу.

   Поравнявшись с лейтенантом протянул тому руку, - здравствуйте, лейтенант. Рустам, - обернулся он к главе милиции с улыбкой, не выпуская руку лейтенанта -  так я позвоню вечерком, - пока. – И хлопнув, застывшего младшего офицера по плечу, вышел.

-   Ну чего стоишь, присаживайся, - уже миролюбиво продолжил начальник, придвинув подчинённому папку, - твой замес?

   Лейтенант полистал папку, - ну да, а что? Здесь вроде бы всё ясно. Без проблем.

-   Есть проблема. Горина оформи в КПЗ сегодня же.
-   Не понял, товарищ майор. Он же свидетель.
-   Чего ты не понял? Сам же записал: с моих слов записано верно. Горин напал на посетителей больницы. Жестоко избил. Ты его изобличил. А форму пресечения выбрал не верно.
-   Но товарищ майор, это же обычная попытка преступников уйти от ответственности. Валят как обычно с больной головы…
-   Лейтенант, - начальник форсировал голос, наполнив его нотками зарождающегося гнева, - ты меня не слышишь. Я сказал в КПЗ. Исполнить и доложить. Сегодня.
Виктор побледнел, - может случиться скандал, товарищ майор, тихо произнёс он, - Горин не последний человек в нашем городе, авторитетный.
-   Не понял? Почему не знаю?
-   Нет, я не это имел ввиду. Он не имеет отношения к криминалу. Известен как лучший начальник участка.
    Ему периодически поручают отстающие участки, через некоторое время он выводит их в передовые. Его переводят снова на отстающий, тот через год делает его передовым, а предыдущий без него начинает отставать и скатываться вниз. Его снова бросают на отстающий и через год участок опять… ударник коммунистического труда. И так бесконечно. О нём писали неоднократно в газете «Горняк».
 
-   Подожди, он коммунист что ли? Тогда, пожалуй, отставить.
-   Нет. Он отказывается вступать в Партию. Я спрашивал почему беспартийный. Он ответил: -  для того чтоб работать честно не обязательно быть партийным, как не обязательно быть верующим, чтобы жить, по совести. Каково? Философ.

-   Вот как? - Майор глубоко задумался.
-   Вы знаете, товарищ майор, Горин вообще-то нормальный мужик. Не юлит, не мутит воду. Прямой и мне кажется честный. Может не надо?
-   Ты ещё меня учить будешь. За ним пойдёшь.
-   За что, товарищ майор? Служу верой и правдой.

   Начальник Виктора подошёл к нему вплотную и ухватив за гимнастёрку прошипел в лицо: а за совращение малолетних. Или ты думаешь никто об этом не знает?  Да ты бы уже давно парился на шконке, если бы не я. Показать заявления на тебя об изнасиловании? У меня их аж два. Хода пока им не дал. Ты что творишь?

   Лейтенант под напором начальника отодвигался назад, - да никто же не жаловался, товарищ майор. Всё же было по обоюдному согласию.

-   Да? А ты паспорт у них спрашивал? Придурок!
-   Нет, но я никого не насиловал. Товарищ майор, честное слово.
-   Да кого это интересует? В общем так лейтенант, либо ты делаешь что тебе говорят, либо…
-   Да разве я против? Просто хотелось предостеречь Вас от возможных неприятностей.
-   Вот это правильно, – начальник отпустил вконец перепуганного юношу и предложил ему вернуться к столу.

-   А за хорошую работу у нас принято премировать. Вот здесь, - майор достал из стоящего у стенки высокого сейфа конверт и бросил его на стол к затихшему лейтенанту, -  аванс в размере твоего полугодового оклада. Из моего личного премиального фонда. Сделаешь работу правильно получишь ещё столько же. Спецзадания у нас хорошо оплачиваются. Всё понятно?
-   Так точно, товарищ майор, -  лейтенант бодро подскочил и отдал честь выпятив грудь в перёд.
-   Что ты делаешь, дурак. К пустой голове руку не прикладывают.
-   Ой, извините, товарищ майор. Забылся, думал я в головном уборе.
-   Свободен.
-   Есть!
-   И- и, Виктор, - начальник перешёл на отеческий тон, - вечером позвони. Ладно?
-   Рустам Мамедович, - Виктор поддержал домашний вариант беседы, - у меня же нет телефона, не положено.
-   Ладно, иди. Тебя освобождаю от совещания. Займись Гориным. Прямо сейчас.
-   Так точно.
-   А телефон мы тебе поставим. К вечеру уже будет.
-   Вот спасибочки! – Уже на выходе крикнул Виктор, - сделаю всё как скажете.
-   Правельный выбор - молодец. Сработаемся.

   Лейтенант задержался на пороге ухватившись за ручку двери, почувствовав затылком, сверлящий взгляд начальника. Обернулся. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

   Негромкий стук в дверь развернул послушного лейтенанта навстречу секретарю, глаза в глаза. Она пытливо и быстро прочитала его лицо. – Этот попал. Её молчаливая и брезгливая улыбка не осталась не замеченной.

-   Позвольте, - лейтенант отодвинул дверь дальше и протиснулся мимо не посторонившейся девушки.

               


                Попытка ареста. (Апрель 1953г.)

-   И что теперь? – Анастасия Михайловна с тревогой следила за лицом дочери. Оно было неподвижно как маска из папье-маше.
   Галина заглянула в кроватку, где, аккуратно сложив ручки под щекой, беззаботно спал ребёнок.

-   Не знаю, мама. Мы прождали его до самого вечера, но он так и не появился. Наташа считает – всё будет хорошо. Иван Дмитриевич додавит этого Буряка. Но мне что-то тревожно. Чувствую непрост этот завхоз. Скользкий и изворотливый как рыба. И мне кажется он опасен. Боюсь я за Ивана Дмитриевича. Он как раз прост, прямолинеен и справедлив, а такие погибают в первом же честном бою, от коварства противника без чести.
-   То есть ты сейчас в подвешенном состоянии. К Буряку не вышла и к Горину ещё не попала. Да-а! Цейтнот какой-то. Ну да ничего. Будем надеяться, что твоя новая подруга знает, что говорит. Верить надо в лучшее. Всегда. Иначе жизнь будет горчить. Давай-ка чайку, что- ли поставим. Горячее и сладкое поднимают тонус.
 
   Они потихонечку, дабы не проснулся малыш, вышли в коридор оставив дверь приоткрытой.

-   Кстати, ты обратила внимание, - указала матушка на чёрный аппарат висящий на стене в коридоре, - нам сегодня провели телефон. Точнее не нам, а Виктору, но и мы теперь можем позвонить. Здорово, да?
-   Да, -  меланхолично поддержала дочь, -  вот только кому? У тебя есть знакомые с телефоном? Вот, то-то. И у меня тоже нет. Так что, игрушка не для нас.

   Внезапно щёлкнул замок, один, второй.
   Женщины машинально обернулись на звук. Анастасия Михайловна автоматически прикрыла дверь в комнату.
   Вошёл вместе с клубами морозного пара, Виктор. Молча глянул на застывших женщин и похлопав себя рукавицей по запорошенным снегом предплечьям, двинулся мимо них к себе в комнату.

-   Не в духе сегодня, - констатировала Анастасия Михайловна, глядя в след удаляющейся сутулой спине, - не поздоровался даже. А наследил то, - сокрушённо покачала она головой.

   Галина достала из кладовки швабру, набросила на неё тряпку и принялась вытирать мокрые следы на полу.
   Сквозь приоткрытую дверь из своей комнаты вылезла примятая голова соседа.

-   Извините, девушки. Добрый вечер. Натоптал да?
-   Да ладно, Виктор, - примирительно ответила Галина, - ничего страшного. Случается. Вы проходите на кухню, мы с мамой собрались пить чай, присоединяйтесь. Заодно и расскажете, что вы целый день делали на руднике? Нашли, что искали?
-   Да. Спасибо! Я с удовольствием.

   Они расположились втроём на довольно вместительной кухне. На плитке начинал закипать чайник.

-   А вот и печенье к чаю, - поставила на стол матушка синюю сахарницу на ножке, полную янтарного печенья, - хоть и магазинное, но очень вкусное.

-   Надо бы изолировать шнур на вашей плитке, - указал рукой Виктор на бахрому у провода, - где-то у меня была х/б изолента. Галина Михайловна, а вы не знаете куда пропал Иван Дмитриевич? Он мне нужен срочно.
-   Нет, а что? – Галина расставила четыре белые чашки на блюдцах, - вы его так и не дождались? Мы с Наташей тоже. Что – то случилось? Что за срочность такая?
-   Ну… это по работе… надо.

-   Доченька, один прибор лишний, - указала Анастасия на четвёртую чашку. А вы Виктор тоже не заметили? У нас в коридоре теперь висит телефон. У вас есть кому позвонить, чтобы проверить, работает ли или так, бутафория? – Она ухватила через полотенце чайник и открыв фарфоровый заварник стала заливать его содержимое кипятком. Затем вернула крышку на место и укутала полотенцем. – Пусть немного настоится. Чай фруктовый, но хороший.
   Все замерли на мгновенье в ответ на нежданный звонок.

-   Это, так телефон звонит?
-   Нет мама, это в дверь. Пойду открою.

   Она с трудом удержала вздох облегчения увидев на пороге Горина.

-   Поздно уже, не прогоните? Я на пять минут – он прижимал одной рукой к груди длинную плоскую коробку, а другой объёмный бумажный пакет.
-   Нет, мы будем только рады. Проходите пожалуйста. Давайте я подержу, а Вы снимайте пальто, можно повесить прямо здесь.
-   Спасибо. Это Вам. Осторожно тяжёлая. Я в общем- то и зашёл поставить Вам новую плитку. О, вам поставили телефон? Замечательно, можно теперь перезваниваться если…
-   Здравствуйте, Иван Дмитриевич! – Анастасия Михайловна искренне обрадовалась появлению этого человека. – А мы как раз только что о вас вспоминали. – Она нежно обняла гостя, - представляете, Галочка поставила четвёртый чайный прибор, словно предчувствовала. Пойдёмте на кухню, Галочка или теперь лучше в комнате примем гостей?
-   Нет, нет не беспокойтесь. Как раз мне надо на кухню. – Он повесил пальто на вешалку за входной дверью и забрал из рук Галины тяжёлый предмет. Второй свёрток остался у девушки. – А этот оставьте себе, там небольшой гостинец для Вас.
-   Ну что Вы. Не стоило беспокоиться.
-   Нет, как же, Анастасия Михайловна, я ещё вчера предупредил Галину, что нельзя пользоваться вашей старой плиткой. Опасно, может ударить током или просто замкнуть на короткое. Пожар. Что Вы. Надо обязательно заменить. Это быстро. Я сейчас всё подключу и проверю. Вы позволите?
-   Вот спасибо, коли так. Галочка помоги, а я загляну, как там внучек и приду.

-   Добрый вечер, Виктор! – Горин протянул руку лейтенанту. Как успехи? – и удивился что тот не ответил на рукопожатие. – У Вас что-то случилось? Вы какой-то загадочный.
-   Иван Дмитриевич, я должен… мне поручено… в общем Вы арестованы.

   Галина замерла, не успев развернуть шуршащий свёрток, - что Вы сказали? Виктор? Это шутка такая? Мама! – обернулась она в сторону вошедшей матушки.

-   Всё хорошо, не беспокойся. Спит. А что тут происходит?  Что с вами? – заметила она наконец сгустившееся противостояние.
-   Виктор, мама, хочет арестовать Ивана Дмитриевича.
-   Как? Перестаньте, неудачная шутка.
-   Извините, но это вовсе не шутка. Приказ начальника милиции города. Простите, Иван Дмитриевич, не моя воля, я лишь выполняю приказ.
-   И в чём же меня обвиняют?
-   В нанесении тяжких телесных повреждений двум и более человекам.

-   Этим бандитам, что ли?  - Галина развернула Виктора к себе, - посмотрите мне в глаза, Виктор.  Разве Вы не знаете всё что там происходило? Честно?

   Милиционер стыдливо отвернул голову, - ничего не могу поделать, Галина, - тихо произнёс он, - я же на службе. Иван Дмитриевич, скажите ей, Вы же из военных, понимаете ситуацию. Потом разберёмся, наверное. А сейчас я должен Вас сопроводить в отделение. Надеюсь Вы не станете оказывать сопротивления?

-   Хорошо. Но я должен сделать один звонок. Вы не против?
   Виктор замялся, засопел, - дело в том, что Рустам Мамедович…
-   Виктор, пожалуйста, - попросила Галина, - Вы же человек.
-   Ну хорошо. Только один звонок.

-   Спасибо. Один звонок. Проверим заодно вашу линию. Затем я подключу эту прекрасную закрытую двухконтурную плитку и буду весь в Вашем распоряжении. – Он вышел в коридор и поднял грузную телефонную трубку, - алё. Барышня 1- 004 пожалуйста. Да Ясенев. Добрый вечер, товарищ генерал. Извините за столь поздний звонок, помню Вы сегодня летите в столицу, но кажется у меня тоже ЧП. Нет – нет. Всё гораздо проще. Меня арестовали. Нет я на квартире у Галины Михайловны. Да Фёдоровой. Нет, это сосед, лейтенант… Виктор, извините, фамилию Вашу запамятовал, да спасибо, лейтенант Караулов, товарищ генерал, есть. Виктор Вас просят к телефону, протянул трубку Горин побледневшему соседу.

-   Внимательно слушаю, товарищ генерал, -  лейтенант пытался унять дрожь в голосе, но не получалось, - так точно, товарищ генерал, конечно знаю. Но это приказ начальника милиции. Да майор Мамедов Рустам Мамедович. Есть ждать звонка.

   Виктор осторожно повесил трубку на место и остался стоять у телефона.
 
-   Лейтенант, - обратился к затихшему соседу Горин, - я пока пойду на кухню подключу плитку, ладно?  - И не дожидаясь ответа двинулся по коридору в сторону кухни, - ну и денёк, - восхищённо покачал головой, - просто нашествие демонов.

   Виктор не оборачиваясь кивнул головой, по его щекам стекали мутные капли.