21. Сестрёнка

Полёт наполнял душу ликованием. Чувство свободы затапливало, словно гигантская мощная волна… Затем — падение во тьму, в безвременье беспамятства…

Сознание вернулось толчком в висок. Принесло холод, пробирающий до костей, боль в ушибленной спине и странное ощущение, будто из него выкачали часть жизненной энергии: как воздух из надувного шарика.

«Где я?.. Что со мной?..»

Дэниел раскрыл глаза. Он лежал на каменном полу в каком-то маленьком пустом помещении: в полумраке, разбавленном неярким светом ранних пасмурных вечерних сумерек, проникающим сквозь оконную нишу, можно было разглядеть кирпичные стены, обрывки проводов, свешивающиеся с высокого потолка… Воображение сыграло с Дэниелом злую шутку, создав иллюзию удивительного избавления. Его, бесчувственного, привезли в это место, чтобы потом убить…

Некоторое время Дэниел, замерев, чутко прислушивался, однако кроме сирены, приглушённой расстоянием, ничего и никого не услышал. Пошевелившись, он сел, облокотившись спиной о стену.

«Я не связан, – принялся рассуждать он, отстранённо глядя перед собой. – Но зачем убийцам понадобилось оставить мне столько свободы? Или… Мистер Джейкоб сдержал своё слово и отвёз меня сюда, чтобы спрятать от… Глупости! – оборвал себя Дэниел. – Адвокат меня предал. Ведь я слышал разговор, до единого слова!»

Дэниел уткнулся разгоряченным лбом в колени. Он доверился Джейкобу, хотя мог ни о чём не рассказывать. В объявлении, попавшемся ему на глаза, шла речь об инвалиде! Нестыковка!

«Они не знали, что я выжил! Да, я бы сгорел заживо, если бы неведомая сила не помогла мне…»

Дэниел вскинулся; перед его внутренним взором заполыхали багрянцем огненные языки…

«Это я! Я сам смог это сделать! Тогда… и теперь!»

То, чему Дэниел не мог найти объяснения, было частью его, врождённым даром! Наверное он мог бы, как волшебник из сказки, перенестись туда, куда бы пожелал, умей он своим даром управлять…

С улицы потянуло сырым сквозняком.

«А что, если я и есть волшебник? – подумал Дэниел, зябко поёжившись, и поплотнее запахнул полы куртки. – Умею передвигать предметы, только глядя на них… Становиться невидимым… – Дэниел горько усмехнулся. – А всё не так уж и плохо. Можно стащить буханку с полки в супермаркете, и колечко колбасы, да и тёплой одеждой разжиться… Но неужели я выжил только затем, чтобы воровать и бродяжничать?!»

Снова заголосила сирена, то ли полицейская, то ли врачебная — и так же внезапно смолкла. Нашарив в кармане куртки фонарик, найденный им на чердаке особняка мистера Джейкоба, и благословив рассеянность неизвестного, Дэниел поднялся и направился к дверному проёму, за которым виднелись крутые каменные ступени лестницы. Он намеревался обследовать место, в котором очутился.

«Наверное, в этом огромном строении когда-то была фабрика, – размышлял Дэниел, бредя по длинным каменным залам с низкими потолками, подпёртыми деревянными стропилами. – Словно фантастические создания, погружённые в беспробудный сон, – удивился он, увидев в одном какие-то древние станки, покрытые коричневым налётом ржавчины и затянутые густой серой паутиной. – А ведь когда-то за ними стояли рабочие… Трудились день-деньской за ничтожное жалование, назначенное фабрикантом, не жалея здоровья, а порой — и жизни…»

Весточка из минувшей эпохи… Чувство близости того времени, возникшее у Дэна, было едва и не навязчивым.

Спохватившись, что батарейка может быстро израсходоваться, Дэниел, щёлкнув кнопкой, выключил фонарик. Сунув его в карман, он подошёл к одному из окон со всё ещё уцелевшими стёклами, мутными от грязи, и выглянул наружу. Глазам Дэниела предстал унылый захламленный двор, высокие закопченные кирпичные стены фабричных корпусов, плотно тулившихся друг к другу. Разумеется, и здесь не преминули побывать вездесущие мастера граффити…

«Может, всё, что со мной приключается, неспроста? – подумал Дэн. – Рано или поздно я об этом узнаю. А пока… – он обернулся и обвёл взглядом пустынный цех, станки… – Жить можно и здесь. Остаётся решить, как бы заработать копейку на пропитание честным путём.»

Уже совсем стемнело. Разумно рассудив, что решение вопроса о хлебе насущном будет лучше отложить на завтрашнее утро, Дэниел забрался под один из ржавых железных монстров из прошлого, и, стараясь не обращать внимание на «песнь» голодного желудка, свернулся калачиком и прикрыл глаза.

«Там, на Ковент Гарден, я видел акробата, выступавшего перед толпой… – подумал Дэниел, медленно погружаясь в сон. – Том меня поскорей утянул за собой — мы ведь спешили… А что, если и я попробую… Буду показывать фокусы…»

… Содрогнувшись, Дэниел резко «вынырнул» из дремотного забытья. Охваченный странной оторопью, он лежал, не находя в себе сил пошевелиться; сознание присутствия рядом незримой сущности рождало иррациональный ужас, от которого сжималось сердце.

Спустя миг Дэниела попустило, однако ощущение, что где-то поблизости есть ещё кто-то, не ушло. Дэниел сел и принялся прислушиваться, сдерживая дыхание. И услышал тихие шаги.

Сердце Дэниела бешено заколотилось. «Меня ищут!» – была первая мысль, которую он тут же отогнал. Ни единой душе не известно, где он находится. Шаги зазвучали явственнее.

«Возможно, это такой же как и я бездомный, решивший здесь заночевать? – подумал Дэниел. – Не уверен, что он будет рад, обнаружив меня…»

В тёмном прямоугольнике дверного проёма забрезжил тусклый свет. Круглый желтоватый «зайчик» скользнул по стенам.

– Зачем ты привёл меня сюда, Черныш? – раздался нежный детский голосок. – Ты думаешь, он здесь?

Удивлённый, Дэниел осторожно выглянул из-за станка. И вскинул руку, закрываясь от луча карманного фонарика, показавшегося ему необычайно ярким.

– Ой! – испуганный возглас миниатюрной белокурой девчушки гулким эхом разнёсся по цеху. – Ты… не…
– П-прости, – промолвил Дэниел, шагнув навстречу. – Я в-вовсе не х-хотел...
– Ты… кто? – пролепетала девчушка, попятившись; она стискивала фонарик обеими руками, точно оружие.
– Д-эн… Ричард, – назвал Дэниел первое пришедшее в голову имя. – Н-не бойся м-меня. Я не п-причиню тебе зла.

Он развёл руки в стороны.

– А… я и не боюсь, – ответила девочка. Свет фонарика отразился в огромных тёмных глазах. – Просто я…
– Ур-р-мя-я-аурр!

Упругий толчок в щиколотку. Дэниел замер, поглядел вниз: в темноте блеснули зелёные огоньки.

«Возможно ли?!..»
«Возможно.»

– Чарли?!!

Кот тихонько мяукнул. Присев на корточки, Дэниел провёл ладонью по мягкой шести.

– Чарли? – в голосе девочки прозвучало недоумение. – Это Черныш! Он привёл меня сюда… К тебе?!
– Я уже н-не надеялся, что увижу его, – проговорил Дэниел.
«Таково моё предназначение, мастер, – раздался у него в голове тихий голос фамильяра. – Я должен быть с тем, кому нужен. Но к тебе я бы всё рано вернулся.»
– Я думала, – тихий голосок девочки дрогнул, – я найду здесь… его…

Она прерывисто вздохнула, и вдруг, выронив фонарик, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Дэниел растерялся, не зная, что сказать, и стоит ли говорить что-либо вообще; сердце его сжалось от сострадания. Повинуясь порыву, он обнял малышку за вздрагивающие плечи и привлёк к себе.

– Может быть, – прошептал Дэниел, поглаживая её по голове, – тот, к-кого ты искала, скоро сюда п-прийдёт? Надо т-только подождать…

Девочка перестала всхлипывать. Отстранившись, она вытерла лицо рукавом пальтишка и, пристально взглянув на Дэниела, покачала головой.

– Нет. Он не придёт, – сказала она, громко шмыгнув носом.

Громко мурлыча, Чарли принялся тереться о её ноги. Девочка подняла фонарик, прерывисто вздохнула.

– Я искала папу, – сказала она. – Я подумала, он прячется от меня, потому что ему стыдно…

Девочка направила луч фонаря себе в лицо, выключила, включила… Можно было бы подумать, что она забавляется, если бы её миловидное личико не было таким грустным. Подошла к окну.

– Когда-то мы так хорошо жили все вместе в уютной комнатке, – тихо заговорила девочка, глядя наружу. – Мама рассказывала перед сном истории, такие смешные!.. – она вздохнула. – А потом маму увезли куда-то. Папа сказал тогда, что она должна недолго пожить в другом месте…
Но мама всё не возвращалась. С каждым днём папа становился всё грустнее…

Девочка вздохнула, зябко поёжилась.

– Он стал приходить поздно, и пахло от него плохо… Начинал кричать, махать кулаками, и тогда тётушка Мэгги меня забирала к себе. А потом папа прощения просил, и даже плакал… А однажды в субботу повёл меня в парк. Мы гуляли, он купил мне мороженное. Усадил на скамейку, сказал, что отойдёт купить газету… Я так и не дождалась его… Тогда Черныш и пришёл ко мне.

Дэниелу вспомнилась та ночь на свалке…

– Я знаю, – вновь заговорила малютка, – это он из-за мамы. Но ведь у него была я! Я так люблю его! Я всегда была бы с ним рядом, и ему было бы не так грустно… – она вздохнула. – После я часто думала: как было бы хорошо, если бы у меня был брат…

Обернувшись, девочка взглянула на Дэниела.

– Да, я поняла! – воскликнула она. – И неспроста котик указал путь сюда: наверное, он знал, что я найду тебя.

Дэниел лишь кивнул: он был уверен, насколько правильна её догадка. Опустив взгляд, он увидел, как в темноте блеснули глаза фамильяра.

– Пойдём со мной? – спросила крошка, подходя и беря его за руку. – Ведь ты одинок, как и я, и жить тебе негде? Я скажу тётушке Мэгги, что ты мой братик. Хорошо, Ричард?

У горла Дэниела встал ком, на глаза навернулись слёзы.

– Х-хоршо, – вымолвил он. – А т-тётушка не за-аругает?
– Нет-нет! Она добрая, – воскликнула девочка, и увлекла Дэниела за собой.

Чарли скользнул следом чёрной тенью.
…

Жёлтое пятнышко света карманного фонарика, указывая путь, бежало впереди детей — ныряя в колдобины на отвратительно заасфальтированной дороге, скользя по размалёванным стенам старых складских бараков, мостившихся рядом с заброшенной фабрикой, возвышающейся позади словно огромный уродливый монстр.

Следуя за маленькой провожатой, Дэн мысленно удивлялся, как уверенно та шагает по узким улочкам трущоб, скудно освещаемым редкими уличными фонарями, и немного завидовал её храбрости.

«Не удивительно, что ей знаком каждый закоулок, – подумал Дэниел, опасливо поглядывая по сторонам. – ведь она выросла здесь.»

– Сюда, Ричард, – обернувшись, быстро проговорила девочка, прежде чем свернуть в подворотню. – Мы почти пришли.
«Да, ведь теперь меня зовут Ричард», – напомнил себе Дэниел, поспешив за ней.

Чарли, неотступно следующий за его людьми, тихонько мяукнул.

«Возможно, раньше квартиры в этих домах сдавались рабочим, – подумал Дэниел, глядя на тесно лепившиеся друг к другу дома, мимо которых лежал путь. – Хозяевам было выгодно: ведь плата за жильё была мизерной, да и от фабрики несколько минут пешком…
«Подъём ни свет ни заря… Истошный вопль ревуна — если не успеть до закрытия ворот, будет урезано жалование, и без того мизерное… Тяжкий труд у станка до позднего вечера, и лишь небольшой перерыв на обед… Возвратиться домой, чтобы застать жену, плачущую у постели больного ребёнка, мечущегося в бреду?.. И вечная усталость, и нищета, и безнадёжность… И вопрос: зачем?! А ответ на него — на дне бутылки…»

Он читал где-то о том, как жили эти люди? Или… видел своими глазами?.. Дэниел тряхнул головой, прогоняя навязчивую мысль. «Моё воображение снова забавляется со мной!» сказал он себе мысленно.

Впереди забрезжил «светлячок»: кто-то направлялся в их сторону. Поспешно выключив свой «светоч», девочка схватила Дэниела за руку и потянула под сень одного из подъездов ближайшего дома.

– Тс-с-с! – шепнула она, прижимая пальчик к губам.

Дэниел и без этого понимал, что основания для соблюдения осторожности отнюдь не беспочвенны, но, в любом случае он был готов защитить свою юную спутницу.

Свет фонарика стал ярче, послышались тихие торопливые шаги.

– София! Это ты? Отзовись! – раздался негромкий оклик.

Выпустив руку Дэниела, девочка вышла из укрытия. «София», – повторил тот мысленно, шагнув следом.

– София, девочка моя! – воскликнула полная рыжеволосая женщина с добродушным лицом, бросаясь навстречу. – А я-то уж собиралась посылать за…

Осекшись, она уставилась на Дэниела.

– Это Ричард, – сказала девочка, крепко беря его за руку, – мой брат.
– О мой Бог!.. – только и выговорила женщина и, ступив к Дэниелу, заключила его в объятия.