Хроники Крылатого Маркграфа. Casus Belli

“Белая и пушистая” Польша-1939

Статья в еженедельном журнале Vrai Crime (Реальные преступления)

Дата: 03 сентября 1949 года

Автор: Николь Ру, главный редактор

В десятую годовщину начала Второй Великой бойни… ой, извините, войны, полезно напомнить один, увы, малоизвестный исторический факт.

Вопреки распространённому заблуждению (спасибо советскому и западному агитпропу) Польша образца конца 30-х годов была далеко не такой «белой и пушистой», как это представляют польские, советские и западные «мифотворцы Второй мировой». А как-то даже совсем наоборот.

Несмотря на то, что Польша не имела никакого отношения к Мюнхенскому соглашению, буквально в первые же дни после его подписания (2 октября 1938 года), польские войска нагло, откровенно, и поправ все нормы международного права оккупировали Тешинскую область Чехословакии.

Иными словами, в то время Польша была точно таким же агрессором, как и нацистская Германия и сталинский СССР. Только масштабом поменьше. Да и польское государство «образца 1939 года» не сильно отличалось от германского Третьего рейха. Ибо Юзеф Пилсудский до своей кончины в 1935 году был для Польши примерно тем же, как и Гитлер для Германии.

То есть, практически неограниченным диктатором («фюрером польской нации»), исповедовавшим столь же оголтелый польский национализм, как и Гитлер – национализм немецкий.

Проводившим практически аналогичную национальную политику, направленную на превращение Польши в моноэтническое государство. Если требовалось – с помощью грубой силы, не сильно отличавшейся от методов германских нацистов. После его смерти мало что изменилось.

Преследованиям были подвергнуты все без исключения национальные меньшинства – украинцы и белорусы на востоке Польше и немцы на западе.

Им был предоставлен малоприятный выбор – либо «ополячиться» (надо отметить, что политика «ополячивания» в Польше практически ничем не отличалась о нацистской политики «онемечивания»), либо покинуть страну.

Масштаб самых настоящих этнических чисток был таков, что, например, немецкое население города Бромберга (ныне Быдгощ) с 1931 по 1939 год сократилось вдесятеро.

Как это обычно и бывает при этнических чистках, польские националисты не гнушались и поджогами немецких протестантских храмов (как и православных украинских и белорусских), а также убийствами (в целях устрашения меньшинств и облегчения этнических чисток).

Закон о насильственной депортации евреев из Польши (а это, на минуточку, более трёх миллионов человек) недобрал в сейме всего несколько голосов. Даже если принять, что ведомство доктора Геббельса завысило число жертв среди польских фольксдойче вдесятеро (что вполне разумно), то получится, что во второй половине тридцатых годов в Польше националистами при полном попустительстве местных властей было убито более шести тысяч (!!) немцев.

А теперь задайте риторический вопрос: после какого количества убийств американцев бронетанковые силы США вторглись бы, например, в Мексику? Мне представляется, что после шести… и уж точно после шестидесяти. Не тысяч, просто шестидесяти…

Далее. Польша получила независимость и обрела границы на 1 сентября 1939 года в результате реализации решений Версальского договора 1919 года, который по сути был ничем иным, как вопиющей несправедливостью и омерзительным надругательством Антанты – победителя в Первой мировой войне - над побеждённой Германией.

Поэтому стремление Германии восстановить историческую и территориальную справедливость, в том числе, и в отношении отторгнутых у неё и переданных Польше территорий с преобладающим немецким населением (более трёх миллионов человек), было вполне естественным и обоснованным. Другой вопрос, какими методами…

Из вышеизложенного неизбежно следует, что преследования немецкого меньшинства и категорический отказ Польши от решения территориальных вопросов мирным путём (хотя Германия требовало всего-то открытия коридора в Восточную Пруссию и возвращения Германии «вольного города» Данцига, 90% жителей которого были немцами) и отказ прекратить репрессии против немецкого меньшинства дал Третьему рейху вполне обоснованный Сasus Belli.

Вне зависимости от всяких там Lebensraum и Дранг нах Остен. Которые, разумеется, имели место быть (война Германии с Польшей была и преступной, и колониальной, это неоспоримый исторический факт).

Но то с фактической точки зрения, а с точки зрения юридической (сиречь международного права), Гитлер, увы и ах, имел все основания ввести войска в Польшу. Которая, впрочем, была совсем не прочь повоевать - песня "Маршал Рыдзь-Смиглы, веди нас за Рейн" была тогда самой популярной в Польше...

Поэтому 1 сентября 1939 года началась вовсе никакая не Вторая мировая война, а вооружённый конфликт на территориальной и национальной почве между двумя националистическими, террористическими и диктаторскими режима, каждый из которых другого «стОил». И это тоже неоспоримый исторический факт.

Конфликт, который превратили во Вторую мировую войну вполне себе демократические государства – Великобритания и Франция. Поэтому, строго говоря, на скамье подсудимых в Нюрнберге по статье «преступления против мира» (сиречь развязывание Второй мировой войны) должны были сидеть высшие должностные лица Великобритании и Франции.

Разумеется, бок о бок с руководителями Третьего рейха, действительно виновными в военных преступлениях и преступлениях против человечности.


Колокольцев внимательно прочитал статью, положил на стол и глубоко вздохнул.

«Ты считаешь, что я не права?» - с явным вызовом в голосе осведомилась Николь Ру – она же великая княжна Ольга Николаевна Романова. «Ты же тогда был во всём этом по самые уши – поэтому должен знать, как всё было на самом деле…»

На этот раз они сидели вполне себе одетые (он в чёрном каратэ-кимоно, она в шёлковом розовом халате) в огромной столовой в его огромной квартире в элитнейшем XVI районе Парижа.

Он покачал головой: «Почему же не права… права, конечно. На все сто права – и я действительно тогда был во всём этом по самые уши…»

Снова глубоко и грустно вздохнул - и продолжил: «С начала 1939 года я в основном занимался Польшей, а с мая – почти полностью…»

Она кивнула: «Естественно. Ты же родился и вырос в Польше, польский твой второй родной язык».

«… так что и в молниеносный разгром Польши, и в последующие события я внёс свой вклад – и немалый…»

«Тебя это беспокоит?» - заботливо спросила она. Поймав себя на том, что иногда относится к нему не как любовница (хотя и не без этого), а как любящая старшая сестра (хронологически она была на десять лет старше, хотя биологически они были ровесниками – она прошла Преображение ещё в 1925-м).

Он пожал плечами: «И да, и нет». И объяснил: «С одной стороны, учитывая, что оккупационные власти наворотили после оккупации, гордиться мне совершенно нечем. С другой…»

Он запнулся, затем продолжил: «… я считал – и до сих пор считаю, что справедливость, грубо попранную в Версале, необходимо было восстановить. Даже военной силой…»

Она кивнула: «Согласна». Он продолжил: «Кроме того, я считал и считаю, что превентивный удар по СССР был необходим… хотя понятно, что Операция Барбаросса была ещё худшей преступной и колониальной войной, чем нападение на Польшу…»

Ольга Николаевна снова кивнула:

«Как русской женщине и дочери российского императора – кстати, родители просили передать тебе привет - мне очень тяжело это признавать, но я согласна с твоим анализом предвоенной ситуации летом 1941 года. И твой вывод о том, что Гитлер опередил Сталина менее, чем на двое суток, мне представляется очень похожим на правду…»

Он снова вздохнул – и продолжил: «… а для этого нужна была общая граница. Поэтому и с этой точки зрения нападение на Польшу было и необходимым, и неизбежным…»

Сделал небольшую паузу – и закончил: «Да, я действительно внёс немалый прямой вклад в победу вермахта в сентябре 1939 года и потому косвенный – в последующие события, но и без меня результат был бы по сути таким же…»

Она кивнула – и констатировала: «Только тогда погибли бы ещё несколько сотен… а то и тысяч твоих боевых товарищей из вермахта и ваффен-СС. А это, как ты любишь говорить, не в твою смену…»

«Это точно» - подтвердил он. А она продолжила: «Что же касается последующих массовых убийств в Польше, то да, многое из этого, увы, планировалось заранее – это подтверждено документами…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжила: «Но не секрет и то, что террор вышел из берегов потому, что… в общем, эксцессы поляки сами себе привезли…»

Он удивлённо посмотрел на неё: «Ты имеешь в виду Кровавое воскресение в Бромберге-Быдгоще?»

Она кивнула: «Об этом моя следующая статья – в том же номере журнала. Как раз к десятой годовщине этого первого военного преступления Второй мировой…»

Он взял журнал, нашёл статью и приступил к чтению.