Несмотря на все возражения Сашки, мама настояла, чтобы июль и август он провел на даче у родственников. Папа сказал: «Чтобы оградить тебя от тлетворного влияния улицы и укрепить хилое здоровье». К тому же родители до первого сентября уезжали в длительную командировку.
- Валюш, ты его не балуй. И в магазин пусть ходит, и в саду траву косит. Эксплуатируйте его, чтоб не скучал. Жаль, у тебя грядок больше нет, хоть к земле бы приучить мужика, - просил по телефону отец свою старшую сестру. - Помнишь, мы с вами все делали в родительском огороде: и пололи, и косили, и жуков колорадских собирали, и картошку копали. Все сейчас на фермеров перекинули. Ни к чему наши дети не приучены…
Деревня Соколья, где предстояло скучать Сане, находилась в пятистах километрах от областного города. Недалеко, но и не близко, чтоб навещать тетю часто. Тетя Валя с отцом и другими их братьями – сестрами были очень дружны в детстве. Жили в этой деревеньке все в одном доме, построенном еще прадедом, одной большой полной семьей. Дом постоянно достраивался, как конструктор. Ребятишки, действительно, помогали родителям и умели делать все: и косить, и пахать, и сажать, и полоть. Их мама была удивительной женщиной. Она закончила в Симферополе гимназию и была образованнее отца. Хорошо знала историю и литературу, рассказывала ребятне сказки, хорошо играла на гитаре и чудесно пела. Голос был негромкий, но нежный и чистый. А вот здоровье у нее было слабое – постоянно болело сердечко
Поэтому на огороде ей ребята и помогали, как большие, берегли. Как, впрочем, и отец. Он был чудесный мастер – плотник, и привез жену из города, приметив однажды на какой – то ярмарке. Отец рассказывал Сане, что дедушка тоже стремился к образованию, после школы закончил двухгодичные курсы мастеров и работал мастером. Сначала на Верхнем складе, где рубят лес -деляны, потом мастером на Нижнем складе в леспромхозе, на участке, где хлысты распиливают на сортименты. Тоже работал от зари до зари, чтоб и детей всем обеспечить, и хоть немного порадовать красавицу – жену.
Родилось ребят много, но выжило только шесть из них. Шестеро детей было ей не очень под силу, она целый день шила, мыла, готовила, чинила… Ребятня была бойкая, задиристая, но дружная, на зависть многим семьям в поселке. Дети делились друг с другом всем, даже яблоко делили пополам.
Так и прожили долгую жизнь в заботе о доме, любви к детям.
После школы всем пришлось уехать: ни работы, ни смысла оставаться жить там не было. Совхозы умерли давно, а фермерство как таковое еще не родилось. В деревнях оставались старики, и к ним на праздники приезжали дети, а на каникулы – внуки. Постепенно опустевшие дома стали выкупать и строить дачи. И у Сокольей появилось новое лицо.
После смерти бабушки и деда родственники решили на семейном на совете, что продавать дом не будут и делить тоже, а оставят его как родное гнездо. Тетя Валя рано перенесла инфаркт. Как и у бабушки, у нее было слабое сердце. Они ни с мужем перебрались жить в этот дом. Сергей, муж тети, работал в пригороде на комбинате, приезжал в город, иногда ночевал в квартире, если поздно возвращался из командировок. Тетя Валя оставалась в городе после планового посещения клиники. Очень редко прилетал их сын и тоже останавливался, чтоб повидаться со школьными друзьями. Он сначала учился в Москве, а сейчас работает в Подмосковье. Сына тетя Валя видела редко, поэтому все время зазывала Саню. Он очень походил на их с Сергеем Данила. Основной радостью и заботой стало обустройство дома. Они облагородили его, достроили, облицевали белым сайдингом, все на участке перепланировали и тоже в белых тонах сделали все постройки, придали всему новый респектабельный вид. Сделали уютными и современными комнаты для родных и всегда были готовы принять большое количество гостей. Собственно, для этого и жили. Грядок больше не держали. Муж тети Вали Сергей все засеял травой, вырыл прудик, обновил баню, посадил кусты. Он часто ездил в город по работе и максимально освободил жену от тяжелых хозяйственных дел. По праздникам и дням рождениям собирались со своими семьями неизменно. Кто с ночевкой, кто на день, кто на несколько дней. Друг другу не надоели и были всегда рады видеть. Тетя Валя говорила, что когда съезжаются все, в дом возвращается ощущение детства.
Саньку одного, без родителей, сослали в деревню в первый раз. Он не привык, хоть и к облагороженной, но все же деревенской жизни. И раздражать его все стало еще по дороге. Ни обещания рыбалки с Сергеем, ни описания красот берегов местной речки Соколки априори ему не нравились. Он понимал – это ссылка.
Родители посадили в автобус на автовокзале, положили в рюкзак бутылку воды, испеченную накануне пиццу, леденцы, чтоб «не укачивало», сухарики, которые он купил тут же в киоске, перед стоянкой автобусов. Родители всем видом показывали, что сердятся на его нежелание ехать и быть под присмотром в их отсутствие.
- Я там вырос, человеком стал. Мы ж тебя не в глухомань посылаем. Место сейчас там очень приличное. Отдохнешь, поплаваешь, позагораешь, оздоровишься. Там в июле, как на курорте. Тете Вале поможешь, и ей не скучно будет…
- Так и отправьте меня на курорт!..- начал он было сопротивляться.
- Ну – ну! – строго оборвал его отец.
Кондуктор велела заходить, родители облегченно впихнули сына в автобус, папа помог закинуть рюкзак на верхнюю полку, поцеловал его в макушку, пожал руку.
- Будь мужчиной, - что означало: не ной, не напрягай никого своими выдуманными проблемами.
«Действительно, не в лагерь же отправляют, а к родным. Хочу – лежу, хочу ем, хочу…что хочу, то и делаю или что не хочу, то и не делаю…Какие проблемы?..»
Через два часа пути сделали санитарную остановку. Саша вышел погулять, в кафе ничего не надо было, все с собой. Он воткнул наушники и ходил вдоль автобуса, не поднимая головы. Собравшуюся толпу увидел не сразу. Парочка влюбленных ввязалась в игру с двумя мужчинами. Один был худенький, невысокий, заморенный, другой - холеный, крупный, с модно поднятыми волосами, в отглаженной белой рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Что они там крутили в руках, Саня сначала не увидел. Но это были не наперстки. Девушка перестала улыбаться, когда почувствовала, что согласилась на какое-то вложение на приличную сумму. Саня подошел, когда скандал уже разгорелся. Он не догадался вытащить наушники, просто наблюдал за пантомимой. Девушка еще смущенно улыбалась, не совсем понимая, что противники не шутят, что деньги, которые она дала подержать, ушли навсегда. Она начала поднимать тон, парень вступился, начал отстаивать ее требования. Вверх полетели руки особо активных и правдолюбивых. Но два хлыща, улыбаясь, доказывали, что не права девушка, что она сама согласилась отдать им эту приличную сумму, что ее никто не принуждал к этому, то была ее воля и желание. «Вы же все сами все это видели, своими глазами. Вы все видели, что она дала согласие и сама лично отдала деньги!» - внушал он пассажирам. Он делал логичный вывод, что деньги на законных основаниях теперь принадлежат им. Саня имел разряд по шахматам, и их многоходовочка была ему понятна. Молодой человек бросился с кулаками на крупного мужчину, тот отстранил его вытянутой рукой, даже не дав сделать ни единого удара. Тут уверенным шагом к автобусу подошел водитель, громко спросил:
- Все подошли? Никто не остался? Садимся, у меня расписание! Отправляюсь!!
Люди поспешно заскакивала в салон, девушка пыталась оттащить любимого и не допустить его избиения. Саня сел на свое место у окна и увидел, что оба прохвоста, пригнув головы, как зайцы, сбегали вдоль автобуса с противоположной от двери стороны. Парень заводил рыдающую девушку, она, громко всхлипывая, выкрикивала свою обиду на себя и на несправедливость ситуации. Пассажиры с опозданием сочувствовали паре, но Санька понимал, что, по большому счету, никто не хотел связываться с мошенниками на трассе. Девушка пыталась остановить водителя, требуя вызвать полицию, но тот сидел с каменным лицом, делая вид, что не слышит воплей, и торопливо выводя автобус на скоростную трассу.
«А ведь он в курсе того, что происходит здесь, около автобусов во время стоянок, пока водители пьют кофе!..- мелькнуло в голове. Не получает ли он от мошенников за молчание? А пассажиры? Взрослые люди, а как дети. Попадаются на дураков.
На автовокзале Саню встретил муж тети Вали Сергей. Сегодня было воскресенье, у него редкий выходной. Тетю он называл «тетя Валя», а его просто по имени, так с самого начала повелось. Они всегда с ним дружили по- мужски: рыбалка, строительство дома, мелкий ремонт. Сергей был удивительным рассказчиком. Такие талантливые анекдотчики раньше были в каждом селе. Любая история, им сплетенная, была маленьким шедевром! Гости всегда ждали его баек, как десерта. Но все знали, что Сережа – необыкновенный умница. Он - заместитель директора крупной фирмы, ее мозг. И умеет он не только байки травить, но и решать сложные производственные задачи. Выходные устраивал редко, без работы себя не представлял. Всех родственников жены он знал с детства, его родня тоже из соседнего городка, он всегда поддерживал всех, стал центром их большой семьи, ее душой, хоть и не был кровным родственником.
Сергей схватил в охапку Саньку, попытался приподнять:
- О-о! Ну, старик, тебя уже и не оторвать от земли! Ты за полгода вымахал!!
Он потрепал Сашу по русым вихрам. Повел к машине.
- Полетели! Валюшка ждет нас с ужином!
Ехать было от автостоянки до дома минут 15. Сергей по дороге планировал совместные с Саней развлечения.
- Сходим на рыбалку, река чище стала. Рыбы много!! Посидим со спиннингами…Я давно не был. Тебя ждал! Может, все наши подъедут, всей компанией порыбачим, – засмеялся он. – Валюшка рада твоему приезду! Я на работе все время. Вы хоть родными душами погреетесь! Данил приезжал последний раз два года назад. Она скучает очень. Хоть тебя побалует. Ты ей как сын.
Тетя Валя встречала на террасе. Сидела в ротанговом кресле. Скорым шагом подошла к машине, обняла его.
- Сашенька, детка! Здравствуй! Как хорошо, что тебя отпустили к нам! - Она посмотрела на него снизу, он на голову был выше тети:
- Длиннющий, худющий!!! Откармливать тебя надо!
Книга на столике была закрыта. Ясно, что читать тетя не собиралась, ей не хотелось отвлекаться от ожидания, она не могла пропустить подъехавшей машины. Санька оценил. Он дороже романа! Хоть кто- то не меняет его на роман и карьеру.
- Умывайтесь, мальчики. Все готово. Будем ужинать.
Стол был накрыт празднично. Жаркое в горшочках, несколько небольших вазочек с салатами и блюдо с нарезками. Дома у Саши гости бывают редко. Родители работают, праздники не устраивают. Саня не помнил ни одного случая, когда бы мама стояла у плиты для гостей. А тетя Валя всегда встречает гостей по- особенному: с дорогой посудой, столовыми приборами, необычными блюдами.
За столом говорили о родне, вспоминали родственников, многочисленных двоюродных братьев и сестер. Их тетя Валя видела чаще, чем своего сына. Данилу, Сыну Сергея и тети Вали, было 30 лет, он закончил МФТИ в Москве и теперь жил в Зеленограде. В Москву на работу ездил каждый день. Несколько часов в дороге. Уезжал из дома в шесть утра и возвращался в десять вечера. Выматывался невозможно. Делал карьеру, как говорили в семье. Еще говорили, что пока молодой, надо попахать, чтоб чего – то в жизни добиться. А добиваться надо самому. Тетя Валя понимала его амбициозные стремления, но помочь ему ничем не могла в этом росте. И страдала без сына очень. Видимо, поэтому звала постоянно Саню в гости. Словно через «оздоровление» племянника могла помочь своему измученному сыну.
Комнату Саньке приготовили во втором этаже. Наверху было просторно, на ширину почти всего дома. Посреди комнаты балки - опоры. Они делили территорию на две части, с двумя симметричными окнами, с двумя симметрично расставленными диванами из Икеи, двумя коврами оттуда же, с двумя креслами у распахнутых окон с тюлевыми занавесками. Вечер был теплый, влажный, в комнате плыл запах жасмина, высаженного вокруг дома.
Утром он просыпался несколько раз, но воздух усыплял снова и снова. Спустился в столовую уже после одиннадцати. На столе расставлены тарелка, чашка с блюдцем, блюдо с оладьями и креманка со сгущенным молоком, салфетница с розовыми салфетками в цветочек, чайник и банка какао Несквик. Саня долго смотрел на поджидавший его стол, все говорило о том, что завтрак накрывался неспешно, продуманно. Дома по утрам в будни завтракали на ходу, почти не присаживаясь. Родители пили кофе на работе, Саня завтракал в буфете школьной столовой пирожками и пиццей без вкуса и запаха, слегка припорошенной стружкой из колбасы. А здесь все пахло Едой!
В окно увидел тетю, она подрезала цветы в палисаднике. Она, заметив его, радостно помахала рукой. Отлично, подумал он, его свободу никто не собирается ограничивать. Саня завтракал медленно – медленно, придумывая, что он практически император, которому подают то одно, то другое блюдо, а он, не поворачивая головы, благодарит, опуская только ресницы, пробует понемногу с разных блюд.
Сад был очень ухоженным, красивым, на европейский манер. Тетя пересадила все кусты, оформила грядки для зелени в виде клумб. Убрала массивные плантации картофеля и прочих овощей: прополкой ей заниматься было тяжело. Зато цветов насажено!!! Она выписывала цветы по Интернету. Лилии, крокусы, розы, гортензии и огромное количество цветов, название которых Саша просто не знал. Она вились вдоль выложенных плитками дорожек забавными лесенками – начиная от синих маленьких цветков, продолжая чуть повыше элегантными яркими малиновыми, заканчивая высокими разноцветными мохнатыми на тонких высоких стеблях. Окружали это великолепие кусты белых гортензий. После инфаркта тетя, чтоб поднять себя с постели, закончила курсы ландшафтного дизайна. В качестве итоговой работы сделала проект своего участка. Дом достраивался для всей многочисленной родни, поэтому учесть хотелось все: и детскую площадку в тени зелени, и достаточно вместительную обеденную зону для семейных обедов и приема гостей, и зону для барбекю, и место для любителей покачаться в гамаке и отдохнуть в прохладе среди деревьев и кустов. Чтоб не перекапывать отдельные участочки, не выкорчевывать валуны и массивные пни от старых деревьев, она использовала все: деревья, кустарники, растения, холмики, ямки, камни, ручей, впадающий за садом в Соколку. И растения высаживала так, чтоб раскрасить разные закоулочки большого участка, что его цветовая гамма менялась вместе с временами года.
Сергей был рад увлечению жены, возил ее в огромные центры, где продают дачные принадлежности, и оплачивал ее прихоти – приспособления для горок и мостиков, скульптурки, вазоны, в которых она выращивала даже укроп с петрушкой. Дорожки дядя выложил камнем пластушкой, но у водоемчиков с лилиями тетя сама выложила мозаичную дорожку из разноцветных камней и плиток в технике точечной росписи. Она походила на восточные картинки. Саня шел по завиткам из разноцветных камушков, следил за рисунком. Ему было интересно, куда и как заплетается завиток, он брел по нему, мысленно завивая узор.
За домом постепенно выстроились баня, гараж, мастерская, где Сергей изредка мастерил и хранил садовые инструменты и приспособления для рыбалки и охоты; ему как сыну военного доводилось охотиться с отцом, о чем он сочинял свои обязательные к исполнению перед гостями байки. По восточным арабескам Саня дошел до флигеля, где раньше в теплое время ночевали дяди, будучи школьниками, и где стоял у большого окна письменный полированный коричневый стол с двумя тумбами. Саня сел на тахту, покрытую тянущимся бежевым покрывалом из Икеи. Напротив стояли еще две одинаковые тахты. Над столом висели полированные книжные полки. Майн Рид, Дюма, Крапивин, Джек Лондон, Лев Кассиль, Сергей Михалков, Вячеслав Шишков, Анатолий Рыбаков, Вера Кетлинская …. Все книги вперемешку, без деления по времени написания и авторам. Пахло смесью чистоты и коленкоровых переплетов книг. Тетя Валя все обновила, но не тронула главного – времени, ощущения папиной юности. О чем они тут секретничали с братьями? Какими они были? Саша всегда любил слушать воспоминания родственников. Папа ему казался уравновешенным, строгим, заточенным на карьеру. И то же пытался воспитать у Саньки. Все время говорил, что вот они с мамой глупостями не занимаются, не тратят время на бесполезные занятия. Откуда у него желание отлынить от занятий науками и шахматами? Хоть Саня учился на отлично, родителям все равно казалось, что он слишком долго идет из школы или бассейна, где плавал два раза в неделю. Не долго ли они с Таней прощаются у ее подъезда? Ей разве не надо торопиться к репетитору по химии и биологии?!
Саша открыл ящик стола. В пластмассовом старомодном пенале - тубусе лежали отточенные карандаши и ручки из четырехцветного набора. Все ручки пишут. Внутри ящика он нащупал стопку многочисленных тетрадей и дневников. Папины тетради по обществознанию, химии, физике. Дневник за 8 класс дяди Вани, папиного родного брата, дневник за 10 класс тети Вали. Оценки у всех были достойные. На страничке у дяди Вани прочитал: «Ел хлеб на уроке английского языка». Ну, и ел! Значит, хотелось. Он рассматривал обложки тетрадей. Среди разноцветных с машинками попалась странная обложка, с рекой и ивами. Интересно…Чья она: девчоночья ли парнишечья? Саня открыл на середине: «Суть дела не в том, чтобы обольстить девушку, а в том, чтобы найти такую, которую стоит обольщать». - Ого! Кьеркегор! Это же из «Дневника обольстителя!»
«Древний философ сказал однажды, что, если бы человек точно записывал все, им пережитое, он оказался бы философом, даже не подозревая об этом». – Ну, да. Кто-то из них так и считал себя философом!
«Что такое юность? – Сон. Что такое любовь? – Сновидение. С. О. Кьеркегор». Почерк мог принадлежать как мальчику, так и девочке. Пролистал дальше.
«Еще одной темной ночью каждый вдох и каждый твой выдох кричит об одном – это любовь!!!» Это уже личное. Да тут нешуточные страсти… Он положил тетрадь в карман – кенгуру своей толстовки. Потом разберется, что это. Наверное, девчонки конспектировали мудрые мысли. Он слышал, как девочки в классе иногда обменивались мудрыми высказываниями о жизни, о любви. Ну, что ж. Все объяснимо. Все считают себя философами в шестнадцать лет.
2
Саша договорился с тетей, что сходит к реке, которая находилась в нескольких метрах от дома. За садом был отдельный выход к речке, правда, не такой удобный, как с дороги. Пообедают, когда он вернется.
В Соколиное Саша приезжал раньше только по праздникам, чаще с осени по зиму, и никогда не оставался дольше, чем на день. Иногда с одной ночевкой. В реке купался редко, так как мама боялась его простуды, а береговых красот он не замечал. Сейчас вышел на берег. На первый взгляд, ничего особенного. Река как река. Берег как берег. Сашке место приглянулось не очень. Вокруг низкорослые березки, у воды кусты ирги и ивняк. Среди кустов большие лопухи. У воды не было высоких деревьев, и вода освещена до дна полностью и хорошо прогрета.
У противоположного берега плавала девочка – вдоль берега, туда – сюда, театрально взмахивая руками. Время от времени она поглядывала на Сашку. Потом вышла из воды, сняла бархатную резинку, освободила волосы из пучка, распустила их. Жиденький пучок из тонких волос упал на спину мокрыми сосульками почти до пояса. Девочка встряхивала ими, качая головой из стороны в сторону, наклонялась, взбивала их рукой, пытаясь распушить. Безусловно, она хотела обратить на себя Санькино внимание. Он из - под бейсболки смотрел за ее фокусами. Игра в пловчиху закончилась. Теперь игра, очевидно, называлась «Я - фотомодель». Девочка кормила речных чаек. Она разламывала пирожок, бросала крошки и пыталась сфотографировать ловящих корм птиц. Но кадры все, видимо, не получались. Она и приседала, чтоб поймать полет птиц снизу, и ложилась на траву… Санька развлекался, следя за ее кульбитами, в которых она выглядела нелепо. Наконец она снизошла до малышей, которые, подвернув шорты, наклоняясь по грудь в воду, вытаскивали из заводи раков. Они тоже не прочь были покормить чаек, не подозревая, что должны поработать на нее в качестве еще и фотографов. Трем парнишкам было поручено кидать крошки, чтоб чаек собиралось как можно больше, и кадров наснималось как можно больше, где фотодива на фоне зелени и чаек поднимает и опускает голову, взмахивает волосами, смотрит томно вдаль…. «Вот на кой этой звезде тут еще и чайки?? В качестве летнего антуража??»
Чрезмерно крупные птицы, откормленные речной рыбой, падки на халявную еду, они были рады получить ее, не трудясь. Они близко подпускали ребятню, давали девчонке позировать и были, очевидно, очень эффектны в кадре.
«Господи, худющая какая! Чайки толще. Того и гляди – унесут!»
Сашка помахал ей рукой. Она неожиданно засмущалась и, схватив футболку, скрылась в кустах.
Утром у Саши поднялась температура. Тетя уложила его в постель. Когда она ушла в аптеку, выскользнул из-под одеяла и побежал к речке. На другом берегу увидел ту девчонку. Она стояла у самого края воды. Тишина окружала их. Если бы Сашка что- то сказал тихо, она бы услышала его. Но он молчал, и она молчала. Они только смотрели друг на друг. Впервые в жизни сердце Саньки бились так сладко и так тревожно. Она ушла. Даже не обернулась. Сашке показалось, что эта узкая речушка вдруг раздвинула свои берега, так что они еще дальше отошли друг от друга.
Этой ночью громыхало и сверкало. Сашка молил Боженьку, чтобы гром и молнии не попали в ее дом, она такая маленькая!
Утром выходил на берег несколько раз. Никого. А тут еще снова этот дождь. И ленивые лягушки, что поселились в лодке – плоскодонке, привязанной у мостка, нагоняли тоску. Небо в саду и над рекой слилось с водой. Все укрыло бесцветным платком. Он пошел бродить по улицам – просто не было сил сидеть в заточении. Но и там впечатления не добавились. Пустые дворы, брошенные игрушки в палисадниках, какое-то не летнее запустение.
Через день тетя Валя отправила в магазин за вкусностями. В двери вплыла знакомая шляпа. Она! Она встала за Сашкой в очередь. Он чувствовал: смотрит в спину. Улавливал ее дыхание, запах парфюмированной воды. От нее пахло розовым маслом – тонко и сладковато. «Как большая…». Хотелось повернуться, что- то сказать, но не мог. Вышел. Постоял. Вышла и она. Тоже постояла, размахивая сумкой. Потом сделала шаг навстречу, но тут же стала отходить назад лицом к нему. Говорить было нечего. А что говорить? Они не знакомы. Нет отношений; даже как знакомых людей. Так и разошлись в разные стороны.
Быстро положив на стол все заказанное тетей, Саня понесся к речке на то место, где обычно сидел. Под дождем свернул старую фуфайку. Приложил к ней две пустые стеклянные бутылки из-под колы. Получилось, будто кто – то лежит и в бинокль наблюдает за противоположным берегом. Ушел. Терпел до вечера. Вернулся ближе к сумеркам. Увидел, что к донышкам бутылок приклеены лопухи. На ипровизированную голову положена бейсболка. Значит, все – таки она была. И она тоже думает о нем!
Еще через день солнце вспыхнуло, все потянулись к воде. Санька был лучшим пловцом в школе. Но сегодня от купания воздерживался. Выжидал. Наконец увидел ту, которая его забавляла. Саня смотрел, как рыжуха подходит к воде, поднимает руки кверху и ныряет. Чувствуется, что выделывается перед Сашкой. Но он – кремень!!! Смотрит на неё только из – под козырька, чтобы не заметила. «Смешная девчонка, - подумал Саня, - чудная...» Захотелось посмотреть на нее поближе и услышать голос. Он встал, быстро, не успевая привыкнуть к обжигающей прохладе, вошел в воду и поплыл на противоположный берег, где продолжала красоваться перед ним тощая русалка. Саня в несколько мощных гребков переплыл реку, походившую в том месте на глубокий ручей.
Девочка, хоть и красовалась отчаянно, испугалась решительного заплыва на свою территорию. Видимо, думала, что на расстоянии кокетничать безобидно. А Саня перевел в реальность ее воображаемые игры в красавицу.
- Привет?
- Привет, - тихо, но с вызовом ответила она.
- Я Саша. Тебя как зовут?
- Ира.
Они стояли в купальниках, щурясь от ослепительного солнца, которое не давало шанса спрятать себя. Они ошалели от неожиданной, хоть и прикрытой, но наготы. Саня с пяти лет ходил в бассейн, поэтому состояние «быть в купальных плавках» было привычным для него. А Ира растерялась от необходимости демонстрировать себя. На расстоянии это оказалось делать проще. Она взяла соломенную широкополую шляпу, приложила к животу, закрываясь ею от груди до середины бедра, защищаясь от взгляда юноши.
- Я тебя здесь уже видел. Каждый день плаваешь?
-Да. Лето же. Надо успевать ловить солнышко… И…Держу себя в форме.
Саня улыбнулся.
- Я за здоровый образ жизни! – поспешила добавить она, углядев его иронию. –Здесь вода чистая, как в бассейне. Местные гордятся своей Соколкой. Я себя здесь чувствую дочерью миллиардера, у которой собственные владения, река, парк, бассейны, где можно плавать по три раза в день.
«Остапа понесло, - вспомнил он мамины слова… Все яснааа. С головой явные проблемы. Там, похоже, совсем беда. Фантазерка та еще», - но он продолжал смотреть на нее и улыбаться. Такого чуда он, правда, не видал.
- Ты в каком классе?
- Девятый окончила.
- А я – десятый. Ты в этой деревне живешь? – кивнул он в сторону Верхней.
- Нет. В пригороде. А ты?
- Я в областном.
- Здесь родилась моя мама. Училась. Потом уехала, поступила учиться, замуж вышла за папу и осталась жить с ним в пригороде. А дом остался. Теперь у нас здесь дача. И бабушка живет. Я у нее каждое лето. Скукота, - вздохнула она. – А ты к кому приехал в Соколиное?
- К тете с дядей. Меня сослали к ним под предлогом поправки здоровья. На самом деле – родители решили и себе каникулы устроить. И поработать заодно.
Саня замолчал. Подумалось, а почему его, действительно, отправили под надзор? Он взрослый человек.
- Мама у тебя отсюда поехала учиться? – спросил он.
- Да, она закончила медучилище. Я тоже хочу в медицинский. Институт. А папа у меня учитель. Сейчас директор школы. Он у меня заешь какой?? – спросила она горделиво.
- Какой?
- Строгий очень. Жесткий. Всех строжит, как солдатиков всех муштрует. Его все боятся!
Санька отвернулся от солнышка. Рассмотрел ее веснушки, отдававшие светлой пшеничной рыжиной, подсохшие и распушившиеся волосы до пояса. Она сейчас походила на одуванчик на тонких ножках. «Мдааа, такого чуда я еще точно не видал», - снова подумал он.
Он стал прощаться, она жеманно подала руку.
- Месье Алекс, я буду рада видеть Вас снова, - и наклонила весь свой растрепанный одуванчик, съехавший на бок вместе с головой. Она снова была в образе. Теперь, видимо, она играла английскую леди. Саша уже не сдержался, закинул голову и рассмеялся в голос.
В первый день ему показалось, что его знакомая очень походила на одноклассницу – Таню Валлиулину. И что ему напомнило кроткую Таню? Только поворот головы…А так - ничего общего! «Надо же. Тоже хочет поступать в мед. Прямо как Таня», - подумал Саша.
Он часто провожал Таню из школы домой. Всегда нес ее портфель, размахивая им сначала от смущения, потом для равновесия – Таня всегда носила в школу все книги до единой, не то, что некоторые одноклассники, которые договаривались с соседом по парте носить книги пополам. Чтоб ее сумка не перевешивала Саню набок, приходилось изобретать новые технологии для прогулки. Таня жила в соседнем доме. Девчонки – одноклассницы завидовали ей. Красивой она никогда не была, но была необыкновенно миленькой, куколкой, как говорили мальчишки. Раскосые азиатские темные глаза, стройная фигурка, скорее худощавая, но трогательная. Она убирала волосы не современно, наверх, почти в бабетту, как носили бабушки, когда были молоды. Она почти отличница, собирается поступать в медакадемию, хочет стать кардиологом. Спит и видит, как лечит человеческие сердца. Что ж…она спокойная, вдумчивая, рассудительная, как написали бы в характеристике Тане.
Но Таня - это ТАНЯ. Она вне конкуренции. И не обсуждается. А эта- смешная и с придурью.
Вернуться Саша на свой берег хотел сначала по мосточку, который был справа, хоть и значительно дальше. Он примерился взглядом до мостика, до своего полотенца. До родного берега было рукой подать, поэтому вернулся снова вплавь, чтоб остыть от палящего солнышка. Бейсболку он оставил на полотенце.
Дома после душа он залег на кровать, взяв книгу из тетиного стеллажа. Гамсун «Пан»:
«Всякий день, всякий день я ее видел. Не стану отпираться, я был рад, да, я совсем потерял голову. Тому минуло уже два года; теперь я думаю об этом только, когда самому захочется, все приключение просто забавляет и рассеивает меня. Что же до двух зеленых перьев, так это я еще объясню, непременно объясню чуть позже.
У нас было много условных местечек: у мельницы, на дороге, даже и у меня в сторожке; она приходила, куда я ни скажу. «Здравствуй!» — кричала она всегда первая, и я отвечал: «Здравствуй».
Он обнял книгу, закрыл глаза. «Какая эта Ира в другой, не летней жизни? С кем ходит? Куда? Что любит? Какие книжки читает? И как их читает: лежа или сидя, облокотившись к стене? Саша читал, лежа на спине, держа книгу перед собой. Таня, кажется, тоже. А правда, как она читает?»
Саше представилось, что она должна валяться на животе, подняв согнутые в коленях ноги и болтая ими, в белых мягких носочках. Он улыбнулся. Девчонка!
Ну, и что? Она живет в небольшом городке, даже не в его городе. Они никогда не встречались здесь и никогда не встретятся потом! Зачем забивать себе голову этой взбалмошной девчонкой, которая старается выглядеть старше и умнее, позерствует, привлекая к себе внимание, и у которой явно кукушка посвистывает. Что у нее на уме? Дружба с ней – точно, как рулетка: выстрелит – не выстрелит. Не знаешь, какого взвизга ожидать.
Вот Таня- красотка и спокойная. Очень спокойная. Или скучная? Или предсказуемая?
- Сашуль! Пойди сюда, посмотри, как розы распускаются!! – позвала тетя Валя из сада.
Саша спустился под окна к клумбам, поучаствовал в обсуждении розария. Действительно, розовые кусты разрослись пышно. Кустов было несколько: белые, розовые, бордовые. Тетя Валя их очень любила, считала запах розы лучшим в мире. У нее и духи были с розовым ароматом. «Как у Иры»
«Спокойная или продуманная и скучная?» Санина голова опускалась все ниже и ниже. От куста к стеблям, к земле. Он рассматривал уже не лепестки цветов, а травинки с изумительно правильными согнутыми пазами в 90 градусов вдоль прожилки. Надо же! Как в природе все четко и гармонично! Вот бы и ему научиться так правильно и четко выстраивать свои мысли, как сама природа организовала все вокруг. И отец все время переживает, что сын не может быть абсолютно организованным и заточенным на деле. Его все время будто что-то отвлекает. Какая Ира! О чем он? Впереди одиннадцатый класс, надо нажать на уроки, чтоб набрать максимальное количество баллов на ЕГЭ! Ох, уж это ЕГЭ, праздник всеобщей беды! Хотя сочинение по русскому языку он как логик считал для себя полезным. На его основе можно писать любые тексты. Это практично, думал он. И в голове закрутилась и прилипла фраза из модной песни: «Детка, набирай баллы!»
Ира здесь вообще ни при чем.
Вечером соседские мальчишки позвали в летний кинотеатр – особое летнее развлечение. В лесополосе среди дубов, кленов открывался после майских праздников кинотеатр. Высокие бетонные плиты ограждали большой зал, где ступенями вниз к огромному экрану спускались лавки, крашенные зеленой краской. Фильмы начинались примерно в восемь вечера. В это время здесь уже темнело. В кинотеатр принято было приходить не в сланцах и шортах, а в брюках и рубашках. Женщины надевали не вечерние, но и не повседневные платья. Саня с мальчишками стоял в кассе.
- Один, пожалуйста.
- Два! Дайте два! – и в окошко из-за спины протянулась рука с купюрой.
- Привет, Саша.
Он смотрел на девочку и не мог поверить глазам. На веснушчатом лице появились яркие, зелено-голубые подведенные глаза. Нежно розовый блеск сделал губы выразительными, похожими на цветок. И веснушки стали походить на искринки, без них лицо бы потеряло очарование лета, солнца, радости. Золотистые волосы завиты локонами до пояса, как у принцессы. Шелковое зеленое платье не обтянуло, не прилипло, но обняло ее худенькое гибкое тело. Ира улыбалась открыто и уверенно. Ясно, что сейчас она уже никому не доказывала свое право на восхищенные взгляды. Она чувствовала себя победительницей.
- Привет, Ира, - Саша был убит. Он никогда бы не подумал, что одежда и совсем легкий макияж может так изменить девушку!
Саня не видел фильма и не понимал ни одного эпизода. Сердце дрожало на одной ниточке, готовое сорваться. Хотелось прижать ее золотую голову и вдыхать запах солнца. Хотелось смотреть на щеки в золотисто – рыжих веснушках.
После оставшегося неизвестным фильма он провожал ее до моста. Говорили о музыке, о школах. Она смеялась и говорила, что долго думала, когда поступит в медицинское училище: после девятого класса или после одиннадцатого. Решила, что сейчас, после девятого. Зачисление было три недели назад. Будет учиться в их пригороде. Но потом поступит в академию в область, в его город, и обязательно будет врачом.
«Да что ж это такое! Таня врачом, и Ира врачом. Есть у нас другие специальности?»
- Я, как мама, буду медиком. Но только у мамы не получилось что-то, она медсестра. Меня и назвали в честь мамы Ирой.
Они шли, то расходясь, то сходясь. Руки тянулись друг к другу, но никто не решался дотронуться. У моста она притихла. Замедлила шаг так, чтоб быть ближе к Сане. Почти вплотную.
- Ну, пока?
- Пока, -тихо ответил он.
Ира протянула руку. Словно не для пожатия. Просто дотронуться. Он взял прохладную ладошку. Гладил каждый пальчик тонкой кисти. Как касания птичьих крыльев. В абсолютно черной тишине не слышно было ее дыхания. Кажется, и сердца не бились от бережности и нежности. Они одновременно разомкнули пальцы. И беззвучно разошлись. Она растаяла сразу после мостика.
3
Приехал Никита, друг детства. Вот это удача! Здесь жили и дружили их отцы, бегали в один класс. Потом уехали и учились в одном институте. И жили они в соседних новостройках. Мальчишек отцы водили вместе в бассейн, пока Саша не увлекся шахматами. Сейчас они жили рядом, но учились в разных школах, Никита перешел в гимназию со спортивным уклоном, там был свой 25-тиметровый бассейн.
Целую неделю до отъезда Никиты на море мальчишки могли побыть вместе в Соколином. Два дня они сидели в дырявой лодке у берега под низкими ивами, рассказывали друг другу о не детской уже жизни, хвалились успехами, заслуженными в этом году. Никита получил КМС, Саня - чемпион города по шахматам, тоже получил разряд. Выезжал на Российские соревнования. Будущий золотой медалист. Два таких ничего себе парня.
Жара стояла невыносимая несколько дней. Спасение было у воды под деревьями. Низкие ветки прикрывали и мосточек с лавочкой, потемневшей от возраста, и протекающую бесхозную лодку. Лодка, покачиваясь, медитировала на волнах. На пляже сельские мальчишки заныривали, выкрикивая резкие бранные слова, которые ни Никита, ни Саня не употребляли.
По деревянным мосткам мелко зашлепали сланцы. Под ракиты заглянуло Лицо Кирюшки, Никитиного брата.
- Ага, вот мы вас и нашли. Вы прятались – прятались, а мы – вот они!
Кирюшка пришел со своим мопсом Боней. Он выпросил собаку на день рождения. Боня был необыкновенно жирный, и Кирюшка этим гордился, трепал его за бочка, спинку, всю в мягких складочках, и умильно приговаривал: «Ух, ты мой жирненький, кто у меня такой жирненький?!...»
Он не вмешивался в разговор старших, подлег на траву под кусты и мял жиры своего любимца. Потом зажмурился на солнышке, положил щеку на Бонину спинку, слушая его хрюканье, и стал рассматривать в высокой траве муравьев и жучков. Вдруг взвизгнул:
- Никита! Смотри! Кузнечики какие огроменные! А коленки у них, и правда, назад! Он снова упал на мопса и стал подсовывать крепкую травину под пузико кузнечика. Тот сонно поддался. Подсадив одного, поднял прямо к глазам брата.
- Смотри!!
- Кирюхин! Фу, убери! Не дури!
Кирюша осуждающе глянул на старшего:
- Никита, ты не любишь ЖИВОТНЫХ?
Никита с Санькой замерли, переглянулись и … расхохотались.
- Животных!.. Животных!.. Кузнечик – животное!.. Ой не могу, - стонал от смеха Никита. – Кирка, ты чудо!
- Ну, не птица же!
Кирюха уже сосредоточенно смотрел в фотокамеру своего сотового. – Бонечка, смотри в камеру! Ну, Боня, улыбочку! Давай сделаем сэлфи с улыбкой! Улыбайся, Бонечка!
Он положил щеку на мопса и сделал несколько снимков.
Саню с Никитой накрыло новой волной смеха.
Никита откинулся на полотенце. Под козырьком бейсболки было на видно, куда он смотрит. Сельские активно выпендривались перед местными дивами, косившими под топ-моделей, выступающими в выцветших купальниках по мелкому светлому песку, как по французской или итальянской набережной. Никита прятал улыбку в козырек.
Саня уже увидел на противоположном берегу Иру, но не показывал этого. Она, как и местные модели, старалась привлечь к себе внимание, рассекала туда-сюда по воде прямо напротив ребят. Саша от досады кусал жесткую травинку. Ну, никак не могла не подражать другим. Обязательно надо было разыграть этот мини- спектакль «Я на Французской Ривьере»! На ней был ярко – оранжевый штапельный палантин, завязанный подмышками и за шеей, как сарафан. Знакомая широкополая шляпа скрывала лицо. Расчет был правильный: такой наряд невозможно было не заметить. Никита среагировал сразу.
- Ты знаешь ее? – разглядывая Иру, быстро спросил он.
- Ира…да, мы знакомы, - неохотно разлепил губы Саша.
- Красивая! Яркая.
- Красивая? Ты шутишь?
- Нет. Очень эффектная девочка. Познакомь меня с ней.
Саша подумал, насколько Никита взрослее его в этом смысле. Он не знал, что ответить. А что можно было сказать другу? Что Ира вызывает больше раздражения и иронии, чем симпатии? Что он все равно думает о ней чаще, чем нужно? Что они совершенно разные, и он не видит перспективы отношений с ней? Что такую нелепую девчонку он еще не встречал, но что ему постоянно хочется на нее смотреть? Как это все слепить в ответ?
- Правда, Саня, познакомь меня с ней, если самому не нравится.
Саня снова промолчал, не зная, что ответить, и отвернулся. Как не обидеть Никиту и оставить себе то, что он уже начал считать своим, личным? По привычке думать о ней и понимать, что он тоже нравится?
Никита не увидел его сомнений. Молчание счел за согласие.
- Я плавать! – крикнул он Сане, на ходу снимая джинсовые шорты. - Ты со мной?
- Да, - ответил тихо Саша, не вставая. Он смотрел вслед Никите, на его отличную статную фигуру.
«Классический треугольник, идеал мужской красоты, сформированный еще в античности и не менявшийся с тех времен», - как сказала бы его преподаватель по литературе. Прямо хоть фотографируй и крепи рядом с Аполлоном как пример из современности. Так сказать, проведем параллели между древними и современными образцами!
Ира, увидев Никиту, опередила его на шаг, - первая вошла в воду ему навстречу, красиво проплыла вдоль берега.
- Подожди меня, Никита! Я тоже плавать!
- Вода отличная! Свежая! Очень комфортно!
Они проплыли мимо Иры до противоположного берега наперегонки в несколько гребков, красиво взмахивая, а не барахтаясь, как местная мелюзга. Вышли из воды у Ириного полотенца, где был самый мягкий спуск в воду. Берега у Соколки были чудесные: песчаные, каким и морские берега бы позавидовали! А выше них - мягкая, тонкая трава без осоки.
Ира заплывала недолго, посчитала, сколько прилично, чтоб не ослаб интерес мальчиков и чтоб, не дай Бог, они не исчезли раньше ее возвращения, но все же дала себя подождать. Выходила гордо, выпрямив спинку. Саша уже стал всерьез злиться. В кого она сейчас начала играть? В принцессу Диану? Кому она пытается понравиться? Ему или Никите? Или дурит обоих?
- Ты молодец, не боишься плавать до середины, там ведь течение очень приличное! – пошел в атаку Никита.
- Не боюсь. Я каждый метр здесь знаю. С детства плаваю.
- Здорово. И я - с детства.
- Но никогда не переплывала на тот берег. Боюсь. В середине, правда, опасное течение.
«Фу. Трусиха!» - злился Саня. Но сразу мелькнуло: «Ну, да. Трусиха. Мы с Никитой с детства на воде».
- Тебя Ирой зовут?
Она кивнула.
- Я – Никита. Мы с Сашей давно знакомы. С детства дружим. У нас отцы здесь жили, дружили, нам дружба по наследству передалась.
- А я из пригорода. Мама здесь жила, – кивнула она в сторону Заигрино.
- А у меня папа! Тоже, наверное, плавали друг к другу! – Никита рассмеялся своей шутке. Он мягко грассировал, «Р» у него поучался нежный, и это придавало речи буржуазности. Но Саньку сейчас эта его утонченная барская черта только раздражала. Он сделал шаг назад. Никита с Ирой смотрелись отлично. Высокий, на голову выше девочки, крепкий атлет и хрупкая, на тонких ножках с острыми выпуклыми коленками, Ира. «Как кузнечик, - подумалось Сане. – Смешной, некрасивый кузнечик!»
Но вопреки этой мысли, у него заныло в груди. Он не мог остановить друга, потому что сам же дал понять, что Ира ему безразлична. Никита заигрывал с Ирой. Разговора он уже не слышал, но видел, как Никита красуется перед девочкой, а та отчаянно пытается ему понравиться. Он лег на шелковистую траву, почувствовал ее влажную прохладу спиной и стал незаметно косить на флиртующих.
Ира сняла резинку с обмотанной на макушке мокрой косички, стала распускать ее. Волосы запутались в бархате, и Никита помог разъединить свалявшиеся прядки, ему сверху было удобнее. Саньку подбросило. Быстро, будто что-то вспомнил, проговорил:
- Я скоро вернусь…
Никуда, конечно, он возвращаться не собирался. Так же в несколько мощных гребков, преодолевая течение, он вернулся на свой берег. Взял свои вещи, обулся. От злости и отчаяния хлестанул полотенцем по кустам.
- Дура!.. Пустышка!.. Ненавижу!.. – зло выкрикивал он. - И этот тоже…друг детства!!
Поднявшись к себе в комнату, он захлопнул окно. Никого не хотелось слышать. Он увидел, что тетя, уходя к воротам, вздрогнула от хлопка, съежилась, боязливо, как ребенок, оглянулась, пытаясь разглядеть лицо племянника. Она обняла себя за плечи. Санька ругал себя за то, что так напугал ее. Он вдруг подумал, что очень любит ее. А еще…он поймал очень странное чувство. Чувство нежности к тете, которое никак не ожидал сейчас испытать. Он задернул портьеру, уткнулся лицом в его мягкую темноту.
Он с размаху упал на кровать. Ну, не плакать же из-за девчонки! Это глупо. Заснуть бы, проснуться, и ничего будто не было! Просунул руку под подушку, поискал телефон. Достал вместе с ним тетрадь в жесткой обложке. Да, точно. Он забыл про нее. Он хотел понять, что за выписки из книги мудрых мыслей он нашел и кому они принадлежат. Но сначала… Он пролистал список сообщений. Ни одного нового нет. Открыл свою страничку ВКонтакте, написал смс: «Лучше тебя никого нет! Ты у меня лучшая!» и отправил его Тане. Саня злился ужасно, хотя понимал, что девчонка пытается вызвать его ревность, зацепить его, вот и кокетничала с Никитой. Хотя …он задумался…Никита и выше, и красивее, а вдруг она им по- настоящему увлеклась? «Но я же первый!..- думал он. – И откуда Никите знать, что это Моя девочка, я же не сказал ему!». «Моя? А кто сказал, что она моя? Не было объяснений, не было признаний, слов, намекающих на чувства. Одни взгляды! А разве взгляды нельзя назвать отношениями? Разве это уже не их начало??» Саша не знал ответа. Кроме девочки Кати в детском саду и одноклассницы Тани, он никогда ни о ком не думал. Детсадовская Катя сама за ним ухаживала: отбирала для него у других игрушки, читала ему книжки, посадив за стол, приглашала на день рождения. Это не в счет. В счет только Таня – скромная, милая, воспитанная, они вдвоем шли нога в ногу к золотым медалям. А Ира- фейерверк, а не девчонка. Кокетка. С причудами.
Спал или не спал, так и не понял. Очнулся в сумерки. В руке тетрадь и телефон. Одно непрочитанное смс ВКонтакте: «Возможно. К тебе приехать?». Ни теплоты, ни эмоции. Но основательность и надежность. Он открыл на страничке ее фотографии. Самая любимая была на аватарке - с выпускного фото в девятом классе. Таня в белом шелковом платье в черную вертикальную полосу без рукавов. Черные волосы убраны в высокую прическу Бабетта в стиле шестидесятых годов. Сдержанность, вкус, стиль.
И тетрадь. Что же там все- таки?? Он открыл с непонятным чувством: чужое и родное, любопытство и уважение к чужой жизни. Почерк незнакомый, быстрый, с сильным наклоном влево. «Ничего себе, зашифровался! Я тоже так пишу, когда хочу, чтоб не узнали», - мелькнуло у него. Он начал листать с середины. Со страниц посыпались даты более, чем двадцатипятилетней давности. Дневник! Писал парень. Незнакомый мальчик рассказывал о любви к девочке из соседнего села, о своих красивых чувствах, сомнениях во взаимности, о неуверенности, мучительной ревности.
18 июля. «Буду ждать ее на лодочных мостках. На лавочке. Мама говорит, что их срубил сосед – дядя Борис…».
Не те ли это мостки, которые теперь заросли ракитами, и где он любит прятаться от солнца и от людей? Лодки там давно никто не ставил: немного подальше справа через Соколку перекинули красивый понтонный мост с деревянными перилами. Ведь не все жители имели лодки и любили плавать в прохладной воде. Теперь уже жители двух поселков могли общаться без проблем и не дожидаясь зимника. Автор хотел, чтоб она прочла эти записи, потому он ничего из написанного сказать вслух своей девочке он не осмеливался.
«1 августа. Какая она тоненькая, беззащитная. Веснушки на пол-лица…пышные рыжеватые волосы ниже пояса, тощая, с выступающими коленками…» - «Прямо, как моя Ира». «Моя?..»- эта мысль снова озадачила Саню. Он не заметил, как и Иру, и сами мысли начал воспринимать как свое.
«15 августа. Неужели этот парень ей нравится больше, чем я? Бред какой. Собирает вокруг себя ухажеров! Я не успел пригласить ее на медленный танец. Не может же она не чувствовать, что я люблю ее!! Разве об этом надо говорить, чтоб знать?»
«20 августа. И ее и так уже не стало. Я разбиваю руки в кровь. Я не сошел с ума – так надо!..»
Санька забеспокоился. Он еще пролистал дневник. Он как-то проникся к тому, что писал далекий писавший. Они неожиданно совпали по боли, которую чувствовал он. Поговорить бы сейчас с ним, спросить, как пережил он то чувство, расставание, чем закончилась их история? Ему было больно не за себя сейчас, а за этого далекого мальчишку, которого он не знал, за девушку, не получившую его трогательных посланий. Между ними вообще было лет 25 -30. Сейчас он, наверное, совсем старенький.
Саша пролежал до самого вечера. Тетя подходила, гладила волосы, спину. Жалела, как маленького.
- Все проходит, мой мальчик. Все проходит. Вот увидишь. Надо научиться все переживать. И такой опыт тебе тоже нужен в жизни. Поверь мне. Я это переживала много раз с твоим папой, твоими дядями, с моим сыном. Это как болезнь, если не переболеешь сейчас, как потом отличить настоящее чувство и настоящую любовь от пустого?
- Мне не легче от этого…
- Я знаю, милый. Но, как и ветрянкой, этим надо переболеть сейчас, а не позже. Научись терпеть.
Саня прижал тетину ладонь к щеке. Захотелось поцеловать ее. Тепло и благодарность за то, что она сейчас рядом, разлились по животу. Она поцеловала его в затылок и вышла.
4
Несколько дней Саша не ходил к реке, придумал для всех, что перекупался, что болит голова. Не хотел встретиться с Ирой. Не хотел видеть друга, ждал, когда Никита уедет с семьей на море. Спасли дяди и тети, которые приехали на выходные с женами и мужьями. Тетя Валя была самой старшей. В семье деда и бабушки было три дочери и три сына. Мужчин, папиных братьев, Саня звал, как и Сергея, по именам: Женя и Ваня. А двух тетушек – тетя Лена и тетя Катя. Соответственно их жен и мужей. Так сложилось. Женщины загорали в саду, купались, помогали подсаживать новые цветы, привезенные в подарок тете Вале, вместе готовили обед, пекли пирожки с луком, с капустой, строгали салаты, укладывали закуски, делали канапе, рулетики, корзиночки с икрой. Готовить много, накрывать стол для всей большой семьи было традицией, заведенной еще бабушкиной мамой. После войны, как она рассказывала, очень хотелось баловать детей, вопреки всему стремились создать ощущение дома – полной чаши, чтоб ребята росли счастливыми. Бабушка с дедом работать начинали с восходом солнца. В доме всегда было свое хозяйство: корова, бычки, пуховые козы, штук десять овец. В чулане висели мешки с пухом. Бабушка вязала детям свитера.
- Мы всю зиму носили такие, - рассказывал папа. - Они распушались – и очень приличный вид имели! Не то, что ваши синтетические толстовки! А сестры носили ведро с молоком в рабочие столовые, сдавали и поучали какие-то деньги. Мелочь какая-то, но тогда на что-то нам хватало.
Огромный тетин сад тогда был огородом, кормильцем. Покупали в сельмаге только сахар, соль, макароны, муку. Саня помнил, как в детстве, когда бабушка была жива, спускался в ледник за огурцами и капустой. Там вдоль стен висели колбасы собственного приготовления, сало, сыр, стояли бочки с солеными огурцами, капустой, мочеными ягодами, помидорами. Но обеды были не только приемом пищи. После долгих рабочих дней – это возможность побаловать детей вкусным – яблочным пирогом, манником с запеченными в нем ягодами, поцеловать их макушки, мужчинам подать жаркое в горшке; это время, отведенное любимым людям. Так осталось и после них.
Мужчины включили сауну. Долили воду в бассейн. Сергей отвел их в зону барбекю, которую перенес под навес из зелени, чтоб стоять не на солнцепеке. Показал новый газовый аппарат и новомодную открытую печь.
- Давайте, парни, и мясо будем жарить цивилизованно! - смеялся он. Женщины приносили им запекать баклажаны, перцы, картошку и помидоры.
После сауны начался поздний обед. Именно начался. Вся родня всегда ждала совместных обедов, а потом жила этими застольями до следующего раза. Саня любил слушать разговоры взрослых о их какой-то чужой, далекой и родной жизни. Странное сладкое чувство наполняло его. Он хотел знать все обо всех: от прабабушек до двоюродных своих братьев, с которыми у них тоже были очень теплые отношения. Если честно, немного досадовал на родителей, что не захотели родить ему брата или сестру. Как и сын тети Вали, он был единственным ребенком и чувствовал себя одиноко. У папиных братьев и сестер было по двое и по трое детей. Все старше него.
За столом слушали истории Сергея. Они с мамой и отцом проколесили от Сибири до Дальнего Востока по воинским частям. Его бабушка была родом из Заигрино. Тогда их места были невыносимой глушью. После войны бабушка осталась, как и многие, без мужа. Тогда в село вернулись с фронта только восемь мужчин. Она одна воспитывала пятерых мальчишек. Все они поступили в военное училище. Все хотели быть, как отец; да и матери полегче – все на гособеспечении. Ребята хотели вырваться с этого поселка, где уже завяла советская власть и сам совхоз. Всеми двигало желание выбиться «в люди», не увязнуть здесь, а посмотреть другую жизнь.
- Сашуль, как тебе отдыхается? Сейчас в поселке курортная жизнь! Не то, что у нас была. Мы с картофельно – морковных плантаций не выглядывали до ночи! Зубы огурцами с грядки чистили! – смеялся Ваня.
- Сашенька, как у тебя с медалью? Не сорвешься на ЕГЭ? - вступила жена Вани, тетя Наташа. - Папа говорит, что с обеда до ночи у тебя репетиторы? У Володи и Оли работа бесконечная. Карьера мчится просто. Володька рассказывает, что в шесть уезжают, к десяти вечера возвращаются. Они хоть помнят тебя в лицо?
- Да нет. Сейчас репетиторов немного. Только по математике, физике, иностранному. Все остальное уже сам. Я примерно определился с выбором предметов.
-Ты у нас умничка, - согласилась тетя Катя. – Еще одна медаль в нашей семье – это круто. Значит, мы с вами, ребята, все правильно делаем, хорошие у нас дети! – улыбнулась она братьям – сестрам. – Что ты невеселый сегодня такой?
- Ничего, ничего, - тетя Валя закружила, оберегая Саню от любого воздействия на него. – Голова сегодня у него болит. Пройдет…
- Ну, да, знаем мы эту головную боль. Проходили…
- Валюш! Как у вас Данилка? Когда приедет? - спросила тетя Лена. – Мы хоть повидаем его. Я последний раз видела его два года назад, когда в Москву ездила и у него четыре дня жила.
- Сережа был у него месяц назад. Но ведь это все не то. Все в суете, в работе. Хочется, как раньше, чтоб по утрам ходить тихо по дому, не мешать ему, чтоб он выспался, чтоб обнять перед завтраком, чтоб блинчиков напечь, - у тети Вали глаза помутились от тоски. – Он планирует взять нас в отпуск с Сережей. Куда поедем, пока не говорит, - хочет сюрприз сделать. Я ведь всегда смогу. Сережа возьмет сразу отпуск, чтоб побыть всем вместе. Уже договорился на работе.
- Да. Надо быть всем вместе. Пока есть, с кем вместе быть, - согласился Женя. – Детство, увы, пролетело. Хорошо, что оно было. Ох, и колбасили мы с вами, мужики!! А? Серега??
Сергей обрадовался, что перевели тему с Данила. У всех дети были и далеко, и близко: и в Москве, и Петербурге, и в Швеции, и в Хорватии, и в областном их городе. Но на праздники старались собираться все. Приезжали и сами, и некоторые с ляльками. А Данила засосало. Он много времени тратил на дорогу до работы. В воскресенье отсыпался до ужина. «Наверное, надо помогать сыну с ипотекой, брать квартиру в Москве. Так долго он не протянет», - думал он.
- Да! Это точно! Чего только не отчебучивали мы с друзьями!!! - перевел он разговор.- Мы с другом Толькой, (тот, который приезжал несколько раз, полковник, командир части в Сибири, помните?), жили на одной лестничной площадке и все свободные часы после школы и в выходные проводили вместе. Отец у Анатолия был военный, подполковник, служил в одной части с моим отцом недалеко от Уссурийска, в небольшом военном городке. Папа у меня был полковником. Оба были охотники. И вот в один прекрасный день мы решили сделать пушку и бабахнуть из неё, как реальные пацаны и крутые солдаты. Нашли трубу, сделали у основания пропил, чтобы поджечь порох, привязали её к нашему балкону на четвёртом этаже, забили порохом туго и запыжевали. Анатолий поднёс спичку к трубе. Раздался такой грохот, что вся улица вздрогнула. Дыму было на полдвора! Порох оказался дымным и при сгорании зачадил весь небольшой дворик под окнами. Нам потом отцы все почерневшие вихры оттаскали!!
- Вот нормальные вы? Нет?! Вообще чувства самосохранения не было?! Хорошо, что с глазами остались! - смеялась тетя Лена.
Когда Сережа рассказывал, он преображался. Из интеллигентного очкарика в золотой оправе и с трубкой превращался в деревенского мужичка с цигаркой в зубах, хитроватого и простоватого, по - мужицки хваткого и основательного, который и лодку зациклевать мог, и пол, и на тракторе пахать, и проводку провести, и баньку срубить.
- В другой раз мы с ним устроили пикник без всякой обочины. Прямо в его квартире. Мама Анатолия купила мясо для супа. Я думаю, после работы она намеревалась что-то приготовить домашним. Анатолий достал из авоськи за окном мясо. Морозилочки были маленькие, все не входило, вот и вешали за окно в авоськи мясо и рыбу. Они тоже мотались из части в часть. Крупными вещами себя не обременяли, как и мы. Раньше в хрущёвских домах в ванной стояли титаны. Их и печи топили дровами, чтобы согреть воду. В части не было горячей воды. Пока он резал мясо на куски, я разжёг печку, и мы начали нанизывать шашлыки на ножи и вилки. Конечно, нужно было сначала протопить печь и готовить шашлыки на углях, но это ж долго! Мы решили не заморачиваться, чтоб не столкнуться с родителями дома, и сразу мясо засунули в огонь. Что из этого получилось, можно только догадываться. Мясо обгорело не только по краям. Мы сгрызали его с испорченных напрочь столовых приборов зубами, карябая себе эмаль. Но важен был сам процесс!! Вилки с ножами пришлось завернуть в газету и выкинуть в ведро. Что потом было, лучше не рассказывать. Анатолий получил от мамы по полной: и за ножи-вилки, и за мясо, и за зубы.
- Вы поэтому с ним все челюсти поменяли? – хохотала тетя Катя.
- Третий был случай - когда мы поехали на речку рыбачить. Приехали, развели костёр, поставили кастрюлю с водой, отварили лапшу, но вилок и соли не нашли. И тушенку нечем открыть. Мы ее, родимую, решили погреть на костре, не открывая, вдруг, думаем, дырочка прожжется, мы ее и поедим. Несколько минут ждали, пока согреется. Вот, наконец, Толя сказал, что пора. Мы палки приготовили, чтоб выкатывать банку из костра, наклонились. И тут она как взорвется!! Горячая тушенка разлетелась, как фейерверк! Сверху нас припорошило горячими кусками и лавровым листом! А вся лапша ушла на корм рыбам. Вот так не солоно хлебавши и вернулись мы с рыбалки. Зато рыба была сытая, пузатая…но почему – то именно нам попадалась на удочки не она!! У нас в ведре были рыбешки, как сейчас девки на подиуме!!
Все хохотали над их дурацкой незадачливостью, начали вспоминать свои истории.
А Саня подумал, что сейчас они так в походы уже не ходят. Ему вспомнилось, как в прошлом году они всей школой ходили на турслет. Такого пикника лес еще не видел. От каждого класса по 6-9 машин подвозило любимым чадам туристические прибамбасы. Из машин родители выгружали мангалы, решетки и шампуры, кастрюли с маринованным мясом, дрова, фляги с водой, казанки, ведра для воды, складные столы, стулья, пледы, скатерти, арбузы. Учителя присаживались в шезлонги, пили чай из термосов, смотрели, как ребята выкладывали небоскребы из сосисок. А мамы прогуливались с йоркширами, чихуахуа и шпицами под мышками. При таком пейзаже смотрелись странно конкурсы на лучшее туристическое блюдо, установление палаток и укладывание рюкзака. Правда, появились и новые этапы, современные, например, соревнования на катамаранах, флэшмоб на поляне, конкурс газет и бивуаков. Но и тут родители не подкачали, встали грудью, не дали детям пофантазировать. Одна из мам в соседнем классе занималась организацией праздников и свадеб. Видимо, с одной свадьбы на морскую тематику остались атрибуты – высокий полог с голубыми занавесками, штурвал, сосуды с песком и ракушками, морские звезды. Все логично было расставлено по бивуаку, а весь класс назвался морскими пиратами. Чтоб кто-то сидел с удочкой у реки, чтоб для ухи поймать кого-то, - нет уж. Рыба приезжала чищенная, потрошеная, замороженная, в запаянных пакетах, готовая сразу прилечь на решетку над покупным углем. Вот так сегодня гламурно у нас ходят в поход!
Саня незаметно вышел из-за стола, растворился в сигарном дыму, потом в темноте сада. Воздух был теплый, такой, что его не чувствовалось ни на лице, ни на теле. Пахло жасмином, флоксами, лилиями и, как на юге, карликовыми кипарисами, сопровождавшими Саньку. По дорожке, выложенной узорами из восточных огурцов, он прошел к задним воротам. Спуск к Соколке там был экстремальный, ночью можно и кувыркнуться. Сережа никак не обустроил еще эту тропу.
У воды пахло иначе: водой, сырым песком, прогретым деревом мостка. Сидеть на траве не хотелось в светлых брюках, Саня свернул вправо, к мосткам. Сел на узенькую лавочку. Не было деревенской духоты, шедшей от прогретой земли. Но не было и ветра. Под луной даже бегущая речка казалась неподвижной. Саня смотрел на противоположный берег, на блестящие огни домов, которые, как фары, блестят, но далеко не светят, не освещают дороги. Высоко над берегом на чернильно - синем небе темнели силуэты крыш. «Как на дорожных знаках – пределы населенного пункта и вне населенного пункта: крыши в поселках стали разнообразные. Не как раньше - только треугольные двускатные, но и башенками, и плоские, с растениями наверху, и пятиугольные на двух – трехэтажных домах, как у Санькиной родни». Под какой крышей живет Ира? Скорее всего, под старой, двускатной. Не станет ее бабушка подстраиваться под дачников. Старожилам милее родные стены и крыши, под которыми жили их родители.
Вода шлепала по песку, будто кто-то ходил босыми ногами по берегу. Стало немного не по себе. Санька начал всматриваться, может, кто – то действительно бродит рядом? Спуск противоположного берега был более крутой и высокий, чем родной. Он совсем не просматривался сейчас. Что он тут делает? Он вообще за этот месяц даже думает не привычно для себя. Таня всегда отправляла его домой пораньше, до темноты, просила, чтоб он позвонил, когда дойдет. Она никогда ни намеком не давала понять, что от него требуются подвиги и нестандартные поступки, дежурства у подъезда под окнами по ночам, чтение стихов. И все рядом с ней было всегда понятно. Саня поймал себя на мысли, что Таня лучше всех из тех, кого он знал…Но думать о ней сейчас катастрофически не хотелось!!
Вдруг с берега отделилась фигура. Тень выросла над кустами, поднялась и поплыла к домам. У уходящего на ветру знаменем полетели длинные волосы. «Это она! Значит, она тоже ждала! Только кого? Меня или Никиту?» Он снова пожалел, что пришел. Глупо. Словно пришел на чужое свидание.
За накрытым столом на веранде уже произошла смена посуды к чаю. Все окна открыты настежь. Было непонятно, откуда дымится аромат: не то от чашек с заваренными в них фруктовыми чаями, не то от распаренных трав и цветов в саду. Но пить воздух вместе с чаем было упоительно. Перед Саней тотчас возникла чашка на высокой ножке и блюдце в виде листочка. По вазочкам ягоды, зефир, шоколадные конфеты, мармелад, печенье «От тети КАТИ», пироги с капустой и рыбой. По чрезмерной заботе тетушек Саня понял, что его обсуждали.
- Как хорошо, когда мы все вместе. Помните, сколько драм было у всех? - тетя Валя не случайно начала этот разговор. – У нас Володенька, как и ты, Сашуля, очень ласковым был, золотым парнем. Мамин любимец. Он и сейчас - золотое сердце. А тогда красивый, юный, светлый, восторженный. Знаешь, Сань, такие случаи были в школьной жизни, когда мы просто удивлялись твоему отцу. Однажды поехали всей школой на экскурсию в город. Краеведческий музей, музей изобразительного искусства, музей народных промыслов. Нас хоть и было шестеро, но родители троих отправили. А каких-то двоих ребятишек из его класса родители собрать не смогли. Там хоть и росло трое, но родители вообще впритык жили. И Володя неделю после школы в хозяйстве у одной семьи приезжих работал. Сено сгребал, за скотиной в хлеву ходил. Приходил домой вымотанный, потом спал несколько дней. В себя прийти не мог. Получил живые деньги. Заплатил за ребят, чтоб всем классом поехать, и еще родителям отдал.
- Мы помним, - сказал Женя. - Мама в кулаке сжимала бумажки, и слезы текли. Она ничего не могла сказать. А отец сказал: «Не пропадет парень».
- На эти деньги нам родители купили энциклопедию в сельмаге и коробку конфет. Грильяж в шоколаде. Помните? Первые наши дорогие конфеты.
Лена головой прислонилась к открытому окну:
- Я тогда держала конфету во рту, кажется, не один час, пока она вся сама не растаяла до орешков. Так не хотелось с ней расставаться.
- Катюш, а ты помнишь сама тот случай на Соколке, когда вода тебя потянула вниз по течению.? Или только со слов мамы? Сань! – позвал Иван Сашу. - Ты знаешь эту историю? Там за поворотом Соколка на прямой дороге разбегается, и течение ускоряется. Катюхе было года три, а мне пять. Мы в песке играли у воды. Володя с Валей и Леной секретничали. Ребятня строила домики, замки из песка. Катя подошла с ведерком за водой. Ведро и поплыло по течению. Катюня за ним. Как только по грудь вошла, Соколка ее подхватила под белы рученьки и попку и понесла, как тряпичную куколку. Она не кричала. И не испугалась. Закричал я, когда увидел, что та уже за поворотом скрывается в своей белой панамке. Старшие вскочили. Валя уже вбежала по пояс в воду. Володя крикнул: «Девчонки! Всем сидеть!» Догнал Катюху вплавь уже только за Заигриным, за изгибом. Катя уже нахлебалась Соколиной воды. Володя ее обратно против течения нес на себе вплавь. По нашим берегам там не пройти было пешком, сплошь кустарник. Это сейчас мост перекинули, и можно вернуться с комфортом. С тех пор мы Соколку птицей называем. Как на крыльях Катю понесла, не уронив до поворота. Но детей маленьких к ней никто до сих пор не подпускает: неглубокая, но быстрая.
- Ну, да. Мы родителям сказали об этом только осенью. У мамы руки тряслись до ночи. Катю с рук не спускала. А ночью она Володю сонного целовала. Вихры нестриженые гладила, - закончила тетя Лена. – Так что, Саня, твой отец тебе родню в целости сохранил. А то не было б у тебя одной тетки. Родня семейного доктора бы потеряла. Кто б тебя лечить стал?
Саня сидел, как онемевший. Его отец сегодня ему казался не жестким молчаливым главным инженером крупного комбината, а отчаянным мальчишкой, способным на поступок. Он вдруг вспомнил, как они с Никитой катались во дворе на бубликах. Каждый раз горка прокатывалась все дальше и дальше. Неожиданно раскаталась почти до проезжей части. Отец заехал во двор и ставил машину на стоянку. Саня крикнул ему сверху: «Па-ап! Смотри!!» Они с Никитой запрыгнули в бублик и полетели. У отца было пара секунд, чтоб понять, что они мчатся под машины возвращавшихся с работы соседей. Не долетев до дороги, они словно были снесены ураганом. Отец, падая на них на бегу, выбил мальчишек собой из-под колес «Газели» и лежал, обняв их сверху. Парни и понять ничего не успели. К ним выбежала из подъезда мама Никиты, она увидела из окна кухни их совместный полет. Крепко схватив Никиту за шарф, она рыдала на груди Саниного отца. Вечером пришел отец Никиты. Они вдвоем тихо сидели на кухне и пили коньяк. «Володька… Я никогда этого не забуду. Ты сына мне спас». Утром по дороге в садик Саня увидел, что ледяная дорожка повернула влево вдоль дороги, а между концом дорожки и дорогой выросла снежная крепостная стена…
- Володечка с Олей когда приедет? – спросила тетя Лена.
- Планировали 30-31 августа. Они двадцать девятого прилетят из командировки. Тогда и Сашеньку заберут. Жаль, что это не выходные дни. Но мы встретимся все через месяц.
- Я в отпуске буду. Мы с Костей приедем с ночевкой повидать их. Я соскучилась. И разговоры телефонные были совсем короткими в последнее время. Хочется обнять его.
5
Наутро мужчины договорились пойти на рыбалку. Удачное место для ловли было подальше от Соколиного, где Соколка впадала в большую реку – Синюху. Дяди шутили, что рыбачить всегда ездят на радугу: на реку Белую, Синюю, Черную, Красную. Синяя – самая ближняя. Идти минут пятьдесят. Решили идти именно пешком, потому что в рюкзаках у мужчин звякало. Только отошли за поселок, Сергей увидел, что Саня без головного убора.
- Саня! Голову ж напечет! Еще перегреться не хватало. Там от солнца и укрыться негде. Давай дуй за бейсболкой, пока мы в магазин зайдем. Тут тебя и подождем.
Саня в пять минут добежал до дома. Зашел в задние ворота со стороны сада. Прошел через кухню и незамеченным поднялся к себе в комнату. Бейсболка лежала на подоконнике. Снизу на террасе послышались голоса. Собеседников было двое: тетя Валя и юноша. «Никита!..» Саня замер в движении. У него напряглась спина, все мышцы словно заморозило.
- Я хотел попрощаться. Сегодня уезжаем домой. Папа договорился в школе: мы с Кирюхой опоздаем в школу на неделю. Завтра утром самолет, летим на море. Родители спрашивают, где Саня, почему не приходит, что случилось? Я не знаю, что ответить. Я ужасно себя чувствую. Умереть хочется… Теть Валь, я предатель. Я предал друга. Самого дорогого человека после родителей и Кирюхи. Я не сразу понял, что эта девочка что-то значит для него. Он же ничего не сказал мне, так равнодушно ответил, что только знакомая. И все.. А она просто поиграла со мной. Хотела Саню заставить поревновать, чтоб расшевелить его. А он исчез. Без объяснений. Мне уступил дорогу. Никогда не думал, что девчонка встанет между нами.
Саня сполз по стене под открытое окно, уткнулся носом в смятую в кулаке кепку.
- Ну, что мне делать? И он не выходит, и мне в глаза ему стыдно смотреть. Я друга потерял. Глупо так.
- Вот что я тебе скажу, мой мальчик. Не вы тут виноваты. Это девочка заигралась. Она по молодости не поняла, что делает. Самое плохое, что между друзьями встряла. Но вам не надо на нее сердиться. Она ведь не знала о вашей многолетней дружбе, она про тебя вообще ничего не знала. Просто хотелось попробовать свое женское обаяние. Она еще девочка! Маленькая и неопытная. Она еще совсем не знает, как себя вести в ситуации, когда нравится мальчик, а самой подходить – гордость не позволяет. Ты подошел, и она просто использовала момент, чтоб через тебя Саньку растормошить, чтоб он какие-то шаги начал делать. Ты все правильно понял. Ты успокойся. Саня придет с рыбалки, я попробую ему все объяснить. Жизнь такая большая. Вы делайте выводы на будущее. Сейчас еще не произошло ничего страшного. Правда. Вы все вовремя остановились. Вы просто учитесь жить.
- Спасибо, теть Валь. Мне очень дорог Саня. Не хочу, чтоб он думал, что я подлец и предатель. Просто не сразу понял…
- Беги, Никита. Все будет хорошо. Ты замечательный друг.
Саня приблизился к окну и увидел, как тетя Валя обняла Никиту, и тот пошел по дорожке, кованые ворота провожали его позолоченными металлическими розами.
Саша тихо сбежал по ступеням и вышел тем же путем, как и вошел, - через заднюю калитку. Он легко бежал по пыльной бетонной дороге к выезду из поселка. От сердца отлегло.
Отступила тяжесть, давившая все эти дни грудь. Отступила
Река Синяя и вовсе смыла все сомнения. Высинила, очистила мысли. Он снова думал, что Никита- отличный парень, что он и сам немного виноват- не озвучил свои мысли и желания. Ведь не должен другой человек знать, чего хочешь ты. Друг не знал, что ему нравится Ира. Очень нравится, как он понимал сейчас. Что он думает об этой смешной девчонке все дни, и снятся ему ее острые плечики, выступающие косточки на бедрах, ее жиденькие влажные косички. Смешная…
Утром двадцать восьмого позвонила мама.
- Сашуль, завтра утром мы за тобой приедем на машине. Везем всем подарки - тете Вале и Сергею, папа всей ребятне напокупал всякой всячины. Надо, чтоб кто-то приехал и забрал. Ты вещи сам уложишь? Не напрягай Валю такими мелочами, - частила мама. - Приедем к обеду. Папа хочет с ночевкой, сделать передышку в работе. А тридцатого после обеда мы тронемся обратно. Костюм я тебе купила роскошный на Первое сентября! Надеюсь, он подойдет тебе, решилась взять без примерки. Даже если не подойдет по росту, брюки можно подогнуть. Очень красивый, не могла удержаться. Все же одиннадцатый класс. Ты должен быть красавцем!.. Целую тебя. Будь умницей. Дай телефончик тете Вале, я еще с ней поговорю… Алле, Валюш…
Санины вкусы не совпадали с мамиными. Но и в этом вопросе она все решает сама. Поспорить с ней он все равно не успел. Она не дала ему возможности. На то и рассчитано, чтоб полемика не состоялась. Да и смысла возражать не было. Сходит в костюме несколько раз. Все равно потом будет ходить в брюках и купит с папой джемпер. Саша анализировал мамины слова. Он вдруг подумал, что она редко употребляла местоимение «мы». В основном «я». Саша про себя с отцом говорил: «Мы с папой». Про маму – «Я с мамой». Так же и мама про папу - «я с мужем». Не «мы». Почему? Они счастливы с отцом? Он никогда не замечал этого.
Тетя Валя с утра была в хлопотах. Пекла пирог с рыбой, строгала салаты, варила щи со свежей капустой. Приехала тетя Лена с мужем Костей. Они не виделись с папой уже несколько месяцев. Папа руководил новым проектом на комбинате, и времени не оставалось не только на встречи с родными, но и на нормальный отдых в выходные. Санькиных родителей ждали очень. Тете Вале хотелось, чтоб прием не выглядел, как остаток встречи недельной давности. Чтоб все было снова на высшем уровне. Чтоб и пироги, и стол, и мясо, и баня. В родительский дом все могли приехать, когда хотели. И тетя Валя как старшая всегда была готова принять всех вместо мамы. Самый счастливый человек тот, у кого осталось родное место, куда можно приехать и где всегда ждут. Их родня была в этом очень счастливой.
К вечеру подкатила серая Тойота.
- Женечка! Танюша! Умнички! Как вы выбрались?
- А я тоже взял три дня отпуска. И Таня и взяла три. Она ни одно лето не может нормально отгулять со своей школой. То кресла в зале обтягивают, то полы в репетиционном зале перестилают, то лестницу главную ремонтируют, то крыша протекает. Провела педсовет, и мы решила приехать повидать Володьку с Олей. Впрок. Вдруг до поздней осени не выберется.
Не успели сесть за стол, у ворот посигналили. Сергей пошел открывать.
- Иван! Да у нас сегодня снова праздник!!
- Я пригнал! Я утром из ночи. Выспался. Думаю: Володя приедет, у вас баня, наверняка, горячая, пироги есть. А мои укатили на море. Я голодаю неделю. Хоть покормите меня?
- Ну, не только покормим, – многозначительно переглянулись Женя с Сергеем. – Сейчас чаю попьешь с дороги, и попаримся.
В баню первыми пошли женщины. Они радостно собирали маски, кремы для всех мест, мед, скрабы, простыни. Налили по бутылкам квас. Тетя Валя делала удивительный квас с изюмом. Мужчины напряженно ждали, когда радостная волны схлынет в сторону сада. Ничего не комментировали, чтоб процесс сборов не затягивать. Как только женский щебет стих, из буфета звякнуло.
- Ну, что, парни? Виски? Текила? Коньяк?? Или, как говорила моя мама: «Чай? Молоко? Водка?»
- Водка-а-а! – хором поддали мужчины.
Саня вышел в сад и спустился от калитки вниз. Августовское звездное небо накрыло шатром. Оно походило на потолок в его комнате. Огромная люстра и множество потолочных фонариков – звездочек. Луна, как фонарь, освещала и улицу, берега, и реку.
У Соколки снял джинсы, поднял над собой высоко, переплыл на Заигринский берег. Вода была свежая, но теплая. Август в этом году был жарким, как многие здешние августы. Он надел на мокрые плавки брюки, потом поло. Поднялся и посмотрел снизу на золотящиеся окна Заигрино. Он увидел то, что и ожидал. С высокого берега зигзагом летела размытая тень, перекрывая собой светящиеся огни. Волосы развевали, и штрихи света между волосами летели вместе с фигуркой. Саня вытянулся в полный рост, чтоб его заметили. Она его видела хорошо.
- Я знала, что ты сейчас придешь! – Ира прижалась к его плечу, не обнимая. – Мы же не могли не попрощаться! Люди не должны расставаться, не прощаясь, не сказав друг другу важных слов! Я утром рано уезжаю. Отец приехал за мной. Мы будем ужасно далеко друг от друга. Ты будешь писать? Будешь?! Не молчи. Ты слышишь меня? – торопилась она. – Не молчи. Я знаю, что ты…думаешь обо мне, - она не произносила слова «нравлюсь», «любишь». Она боялась услышать, что этого вовсе и нет, что он относится к ней не так, как она. Что она будет казаться некрасивой, глупой, ненужной.
- Сашенька! Ты пропал. Не исчезай из моей жизни. Мне страшно потерять тебя насовсем. Ты прости мне мое дурацкое кокетство. Я не дурочка, не легкомысленная. Я выучусь и…Я буду умной и красивой. Я обещаю тебе. Я однолюбка, как и моя мама. Я стану самой лучшей для тебя.
- Я напишу тебе ВКонтакте.
Она встала на цыпочки, поцеловала его губы и замерла.
Санькино сердце рухнуло. Казалось, Ира услышала, как оно ударилось о берег.
- Ира… Ты для меня всегда самая красивая и самая лучшая. Ты моя Принцесса.
У своего плеча он почувствовал влагу. Ее слезы текли по плечу, по руке, по груди. Он наклонился и стал собирать их губами, чуть касаясь лица. С каждой ее слезинкой, с каждым прикосновением в сердце теплело, его затопляла нежность.
- Мне больно. Сейчас ты уйдешь, и я больше не смогу дотронуться до тебя! - она плакала навзрыд.
- Не плачь, тише, тише, тише, - шептал он, - мы увидимся. Скоро. Между нами всего два часа пути. А потом ты приедешь ко мне учиться. Закончи медколледж. И поступай к нам в академию. Мы больше не потеряемся. Я напишу. Я найду тебя.
- У меня фамилия, как и название поселка. Найдешь? Не пропадай! Не пропадай!
Он целовал ее слезы, потом мокрые глаза, распухшие от слез губы. Ночь была вечной. Она жалела каждую их минуту.
Расходились медленно, боясь расплескать свое первое счастье. Он пошел длинным путем через мост. Посмотрел с моста на воду. Она была не такая, как днем, под сияющим солнцем. Сейчас она была страшная, черная, как смоль. На поверхности плавали ярко – желтые не промокшие листья. «Надо же, а днем я не чувствовал страха».
В гостиной было шумно. Все хохотали и вспоминали свою юность.
Иван долил себе чай и потянулся за расстегаем:
- Помните дискотеки в селе напротив? У них клуб лучше был. Даже колонны коринфского ордера. Серега, ты не знаешь, жив сейчас тот клуб? Здание красивое было: двухэтажное, с парадной лестницей. Там же усадьбы были в 18-19 веках.
- Да, здание стоит, сейчас там Дом культуры. Пенсионеры поют. Вяжут что-то, мастерят. И дискотеки для молодежи! Мы с вами там и познакомились. На дискотеке.
- Он меня там приметил, - смеялась тетя Валя, - потому что я с Ванечкой танцевала. Мы чередовались. То с Ваней, то с Володечкой, то с Женей. Все по кругу с девчонками. Потом Ваня с Катюшей, Леной. Мы всегда вшестером ходили. А Сережа думал, что это мои ухажеры и ревновал к нашим мальчикам. Так и влюбился. Из ревности и вредности.
- Точно. Решил отбить славную девочку! Знай наших! Заигринских! Раз вы красавцы, уведу –ка я у вас из-под носа барышню! Вы и глазом не успели моргнуть! – улыбался довольный Сергей, притянув к себе жену.
- Ну, да. Если б мы были ухажерами, тогда ладно! А так – сплавили сестру в хорошие руки!! Еще и выигрыше остались! – хохотали дядья. – Она у нас и в уроках помощница была, и хозяюшка, и отдушина. Все наши сердечные тайны знала. Спасала в любовных драмах. Всех по молодости штормило, кроме самой Вали!! В тебя влюбилась в единственного, романов у нее не было.
- Ну, что ж поделать. Никто обычно не избегает этого. НАДО НАУЧИТЬСЯ ПЕРЕЖИВАТЬ ЭТО, - многозначительно медленно, раздельно проговорила тетя Валя. – Да, штормило тогда всех. Женя, помнишь, как ты в школе ночевал в саду у Любани Савиной? Жениться собирался в седьмом классе. Аж на ночь остался под ее окнами. Папа сонного принес на руках. Любанькин отец нашел горе - жениха в саду случайно, прибежал спросить, нужен парень обратно или себе забрать можно? А то работник в хозяйстве им бы сгодился! Долго ты по ней страдал.
- Так мы и старшую в честь его Любы назвали Любаней, - смеялась Женина жена Таня. - Пусть живет муж с Любовью.
- Нас в тот год Володька удивил. Он был любимцем девочек в школе. Они там друг другу бойкоты устраивали из-за него.
- Да. Я всегда смотрела на него и думала: «Кому это счастье достанется?» - продолжала тетя Валя. - А досталось оно тогда пигалице! Смешной девчонке Ире. Помните ее? Рыжая, волосы до пояса, веснушки по всей моське. Тощая, на тонких ножках с выступающими коленками. Они все смотрели друг на друга на дискотеке. И никто не осмеливался подойти. Роман сначала был во взглядах. Они год переглядывались. Он писал ей. Писал, но не отправлял писем. Виделись редко. Не принято было из села в село бегать. У меня сердце обрывалось, глядя на него. Он мне и стихи читал, которые ей посвящал.
«Это она про кого? Кто стихи писал? Мой отец?! Да, ладно! Он только монографии читает, научную литературу. Он кандидатскую защитил!»
- А потом занесло их. Молодые без тормозов. Володька не мог объясниться. Чистая душа… Он тогда поступил в институт. А девочка еще школу не окончила, на год младше. Он оставил мне записи. Просил, чтоб я отдала ей. И уехал с первокурсниками на картошку. У меня учеба в институте начиналась с середины сентября. Но через два дня меня увезли с приступом аппендицита. Я больше месяца лежала в области. Там еще пневмонию подхватила, сердечко проверяли. А когда вернулась домой, узнала, что девочка уехала в областной город и поступила в училище. Думаю, она просто решила уехать за ним. Да так они там и не встретились. Потерялись.
«Ира… тоже Ира. Совпадение какое... Как жаль. Значит, эта далекая во времени и расстоянии девочка ничего из написанного не прочла. Она так ничего и не узнала про папину любовь!»
- Он женился самым последним из нас, - продолжил Иван. – Мы думали, что однолюб. Искал, наверное, ее. Второй такой чудной девочки трудно было сыскать. Твой папа с Никиткиным отцом в аспирантском общежитии дольше всех задержались, - посмотрела она на Саню. - Оба потом и женились на своих молоденьких студентках, когда практику проходили в институте....
- А записи? Его записи сохранились? Ну, которые папа для нее оставлял? – перебил ее Саня.
- Записи? – тетя Валя подумала. – Наверное, нет.
Саня вышел из-за стола. Поднялся в комнату. Вытащил тетрадь. Быстро пролистал в самый конец.
«31 августа. Последний день лета. Я ждал тебя сегодня у мостка в лодке. Я хотел сказать тебе самое важное. Наверное, ты уже в городе. Завтра утром уеду на картошку. Оставляю тебе свой дневник. Тебе его передадут. Когда уеду, - ты все прочтешь и все поймешь».
Саня заволновался. Ему надо было убедиться в правильности своей догадки. Внизу под лестницей он снял с вешалки фонарик и снова помчался к реке. Прошел на мосток, высветил перила фонарем. Он никогда не читал, что там нацарапано.
«31 августа. Последний вечер лета. 23:00. Ты не пришла».
«И ее и так уже не стало.
Я разбиваю руки в кровь.
Я не сошел с ума – так надо».
Он уже видел это в дневнике. Этот написал тот мальчик!
«Еще одной темной ночью каждый вдох и каждый твой выдох кричит об одном- это Любовь! Твой Володя»
Володя! Это дневник его отца! И Ира, та далекая Ира не получила его записей! Санька умирал от боли, от сострадания к отцу, юному, влюбленному, непонятому.
Стоп. Ира... рыжая. .Острые коленки.
«Меня назвали в честь мамы – Ирой. В честь мамы!!!..Я, как и мама, однолюбка..»
И картинки, как паззлы, сложились в один понятный рисунок. Яркий и четкий. Он сел на лавку, достал телефон, открыл страницу в сети. Набрал в поиске «Ирина Заигрина. П. Заигрино», и сразу открылась Ирина фотография! Набрал в сообщении: «Я хочу всегда говорить: «МЫ!» и отправил смс.
Ответ пришел мгновенно: «Я тоже!»
И все. Абонент не в сети.
В столовой горел свет, за столом сидела только тетя Валя. Все ушли спать. Саня опустил голову, не хотел, чтоб она видела его лицо. Но знал, что она и так все понимает, и без слов, и без его глаз, где он был, и почему так поздно вернулся.
- Ложись, мой мальчик. Все будет хорошо. Все будет так, как должно быть. Но надо не только чувствовать, но и думать. А Никита - человек. Он и по жизни твой человек…
- Я понял уже, тетя Валя, - перебил Саша.
Утро в Соколином было совсем тихое. Гостившие в поселке ребята разъехались вчера с утра или вечером. Местные становились серьезнее и тише. Каникул уже не чувствовалось. Саня вышел к реке, перешел мост. Солнце сверкало, как поддельный бриллиант, но в воздухе тонко и остро пахло остывающей землей.
Он нашел место, где они вчера прощались с Ирой. Теплота разлилась по груди и снова затопила сердце. Он встал туда, где стоял ночью. Закрыл глаза, опустил голову. Он хотел вернуть то чувство сладкой тянущей боли и счастья, которое невозможно вынести. «Я буду умной и красивой…Я однолюбка, как и моя мама. Я стану самой лучшей для тебя».
Родителей семья встречала громко, не могли нацеловаться. Мама требовательно протянула руки с Сане. Он подошел, прижался, как теленок. Мама доходила ему только до плеча, хотя маленькой не была. Она подтянула его за подбородок, чмокнула в обе щечки.
- Ты вытянулся, сынок. Ты скучал? - не дождавшись ответа, она пошла обнимать родню.
К отцу Саша подошел с особым чувством. Для него он был больше, чем отец. Саша внешне всегда на него походил. Но сейчас он хотел не только походить на него, но думать, как он, поступать, как он, чувствовать, как он. Дороже отца в эти минуты никого не было. Он пожал протянутую руку и окунулся в широкие отцовские объятия, уткнулся в его плечо и очень тихо сказал:
- Я скучал.
Весь день и вечер он сидел в гостиной у окна, слушал родителей и родных, радовался их общей радости. Рано утром он получил два смс: от Тани и Ирины. Таня, видимо, несколько дней обдумывала его сообщение и, наконец, созрела: «Я поняла, что ты справился. Я уверена была, поэтому и не поехала. Ты молодец».
«А если мне было совсем невмоготу? Чего тут было выжидать? Когда само все уляжется?» Все было ясно. Таня не была влюблена. Не строила планы. Она просто принимала его знаки внимания. Он же практически прислал ей SOS. А ведь если б она написала так, как он ей, он приехал бы однозначно. Любит –не любит. Хоть в тот же день, хоть через день. Он не мог, когда близким плохо. Значит, не такой он для нее был дорогой человек. Он ответил: «Спасибо». А потом написал Ирине смс: «Прошел только день. Все пусто стало и бессмысленно. Я кожей чувствую, что тебя нет близко. Мне плохо без тебя». И в ответ пришло: «Я поняла тебя!». И все. День и вечер молчание. «Интересно, она тоже думает, что я герой, что справлюсь сам?» Он собрал вещи и лег спать раньше, чем разошлись внизу. Полежал в темноте, вытащил из-под подушки тетрадь, бережно вложил в красивый бумажный подарочный пакет с Дедом Морозом и елкой и засунул аккуратно между джемпером и джинсами в рюкзак.
С тетей Валей прощаться оказалось сложнее, чем он думал. Они посидела вдвоем на террасе, близко подвинув кресла друг к другу. Он положил голову ей на плечо.
- Спасибо Вам, теть Валь.. Мне бы хотелось к вам приезжать чаще.
- Я всегда жду тебя. Когда захочешь, хоть с родителями, хоть один. Ты мне очень дорог. Звони, если буду нужна. Всегда…
Она гладила его голову, и пахло розами не то от букета, стоящего на столике, не то ее мягких рук.
В машине он лег на заднее сидение, кроссовер позволял ему лечь, слегка согнув ноги в коленях. Он воткнул наушники, закрыл глаза и начал перебирать в памяти каждую дорогую минутку этого лета: как увидел ее первый раз на берегу, как смеялся над ее нелепыми выходками, как дрогнуло сердце при виде ее в кинотеатре, и как рухнуло все, когда она его поцеловала.
На трассе почти непрерывно были участки, в которых телефон высвечивал «нет сети». Эти вакуумные промежутки и молчание Иры становились невыносимы. Куда она пропала? Еще вчера утром написала, что поняла. Что она поняла? И что решила? А завтра в школу. Последний класс. Последняя линейка. С этими мыслями он заснул. Дома заглянул в телефон. Пусто. Открыл перед сном дневник.
«31 августа. Последний вечер лета. 23:00. Ты не пришла». Да…и не написала.
Первого сентября Саня выглянул в окно. Серое небо. Что с погодой? Торжественная линейка запланирована на улице. Он должен нести первоклашку с колокольчиком, чтоб она прозвонила первый звонок для малышей. Может, тучи рассеются. Он прошел к ванной. Из кухни пахло омлетом и кофе. Необычная обстановка.
- Ого…Родители, у нас сегодня и завтрак будет?
Мама с папой пили кофе.
- Давай быстренько. Мы подвезем тебя. Я попросила пару часов на работе, чтоб сходить к тебе на праздник. И папа тоже. Потом уедем. Умывайся.
- Правильно говорить: «Мы с папой», - и вышел.
За спиной от молчания остановился воздух. Потом папин кашель.
Костюм сидел на Сане отлично. Ни подшивать, ни распускать брюки не пришлось. Саша положил в карман пиджака телефон. Решил, что заглянет в машине.
«Сашенька! Я говорила с родителями, рассказала им все. Мама плакала, но уговорила папу. Я перевелась в колледж в ваш город. Два дня мы с родителями ездили с документами, вещами. Мне дали общежитие... Тебе больше никогда не будет плохо. Я уже рядом! Завтра мы увидимся. Я хочу всегда говорить МЫ!»
Саша откинулся на спинку сидения. Посмотрел на дату написания СМСки. Значит, вчера вечером, как в папином дневнике, 31 числа, ровно в 23.00, когда он уже спал. Счастливая улыбка расплылась не только на губах, но и на щеках, в глазах, в груди. Он улыбнулся, тут же сделал сэлфи и послал ей снимок. Посмотрел в окно. На небе выглянуло солнце, и на лобовом стекле утренние капли засияли, как рыжие веснушки на Иринкином лице.
Селфи с улыбкой
© Copyright: Ирина Костина, 2023
Свидетельство о публикации №223072401195
Свидетельство о публикации №223072401195
Рецензии