Тёмные воды души моей. Продолжение 6

                Встреча с вождём. (Январь 1952г.)

   Конечно, он сильно сдал и уже редко выбирался в Кремль, всё больше проводил время на своей ближней даче за Поклонной горой в лесу, огороженном глухим зелёным забором в Кунцево, а если точнее в Фили-Давыдково, на месте бывшего села Волынское. Любовался дивным закатом с любимой западной террасы.

   Однако Лаврентий Павлович знал, что хозяин по-прежнему в здравом уме и сильной памяти и поэтому выполнил поручение вождя уже через два дня -  собрал на даче в Кунцево зимним январским вечером, всё в том же зале заседаний, затребованных учёных – руководителей прорывных направлений в оборонной сфере и Военного министра СССР Василевского.

   Посредине зала на большом цветном ковре стоял накрытый стол на восемь человек. Однако гости уже более получаса смиренно ожидали Сталина рассевшись на четырёх креслах, стоящих вдоль стен и небольшом диване, покрытом белым чехлом.
   И только трое находились на ногах.

 Ясенев и Горин-младший о чём-то тихо беседовали у зашторенного окна, при этом Владимир, попавший сюда впервые, незаметно разглядывал неожиданно скромный интерьер гостиной. Однако, шестиметровая высота зала с кессонными потолками и резными деревянными балками, внушала почтение.

   И только заместитель Председателя Совета Министров Берия задумчиво перемещался по залу сложив руки за спиной.

   Вот он остановился перед большой, напольной, достающей до пояса, радиолой медового цвета и постояв в нерешительности, приподнял верхнюю крышку и заглянув внутрь, достал оттуда курительную трубку.
   Теперь это была Данхил.

   Лаврентий Павлович внимательно её разглядывал и достав незаметно из кармана точно такую же положил её внутрь радиолы аккуратно прикрыв крышку, а первую положил себе в карман брюк. Развернулся лицом к гостям и со скучающим видом обвёл всех равнодушным взглядом.
   Горин едва успел отвернуться, продолжая неслышную беседу с генералом.

   Сталин спустился со второго этажа на лифте. Звук остановившейся кабины заставил всех встрепенуться и встав с насиженных мест вытянуться по струнке.

   Вождь вошёл неторопливо, остановился на пороге, прищурился, - что же вы стоите, товарищи, присаживайтесь, - указал он рукой на стол в центре зала. - Но никто не тронулся с места.
 
-   Смелее товарищи, - Председатель Совета Министров переместился к подарку Президента Рузвельта оранжевой радиоле и приподняв крышку достал трубку. – Я пригласил вас что бы посоветоваться с Вами -  молодыми и смелыми учёными, умеющими мыслить нестандартно, дерзко, не боящимися нового, прорывного и уже делом доказавшими силу своего разума и организаторскую способность.

   Он прошёл к середине стола и отодвинув стул сел в центре. И только после этого наметилось какое-то движение в зале.
 
   Справа от Сталина разместился Берия, слева Василевский. Напротив, уселись Королёв, Сахаров и Курчатов. Места с торцов длинного стола остались свободными, Ясенев и Горин не решались их занять.

-   Что же Вы, товарищ Ясенев не стесняйтесь, присаживайтесь и Вы Владимир Дмитриевич то же с противоположного торца, пожалуйста.

   Горин внутренне вздрогнул, - надо же, - подумал он,-  знает моё имя.
   Владимир впервые видел вождя живьём, так близко и был немного шокирован его видом – маленький, с немытыми волосами, с не здоровой кожей лица, в рытвинах от застарелой оспы, «сухая» левая рука, которую он всегда держал согнутой – последствие повреждения нерва от столкновения с дилижансом, в молодые годы. Как-то не вязался его истинный облик с монументальным образом.
  Его разочарование и смущение вождь принял за волнение.

-   Не беспокойтесь, проходите смело. Я не кусаюсь.

   Горин младший прошёл вдоль стола мимо Сталина и выдвинул стул с торца стола напротив зашторенного окна.

-   Лаврентий Павлович, - вождь похлопал себя по карманам, -  где мои папиросы?
   Берия наклонился к ногам и достал из стоящего на ковре портфеля пачку Герцеговины Флор.

-   Вы знаете, друзья мои, - Сталин взял папиросы, не поблагодарив соратника и начал потрошить их на белую скатерть стола, - что такое Дропшот? – И не дожидаясь ответа продолжил, - это американская программа уничтожения Советского Союза.
   Да-да, знаю. Вы скажете, что мы же теперь союзники. Нет, друзья, мы были ситуативными союзниками. Временно, пока это было выгодно. Но остаёмся экзистенциальными врагами.
   Ими разработана программа предполагающая нанесение ядерного удара по трём сотням городов нашей родины. Как вы понимаете это означает конец нашей цивилизации.
   Мне бы хотелось услышать от вас как мы можем противодействовать этой надвигающейся катастрофе, есть ли у нас научные и практические возможности и что вам необходимо в части финансовых, материальных, кадровых и других ресурсов, чтобы ускорить ваши разработки. И что вам мешает?

   Ядерные заряды. Игорь Васильевич, пожалуйста.

-   Спасибо, товарищ Председатель Совета Министров. Как вы знаете мы существенно отстаём от наших… американских коллег. Реактор А-1 оказался конструктивно неудачным. Его алюминиевые каналы стали быстро корродировать и выходить из строя. Мы долго не могли понять причину. Потом выяснили, что надо менять систему влагосигнализации, для чего…

-   Товарищ Курчатов не надо подробностей. Когда мы сможем хотя бы установить паритет с нашими заокеанскими «друзьями»?

-   Да. Спасибо товарищ Сталин. Благодаря Вашей решительной помощи и умелому руководству стройкой товарищем Берией, мы запустили досрочно комбинат «Маяк», что позволило нам создать и успешно испытать изделие РДС-1, на основе дробления тяжёлых ядер. Однако это уже прошлое. А настоящее и будущее за синтезом лёгких ядер. Водородная бомба по своей мощности превосходит энергию распада в сотни и тысячи раз. Совместно с талантливыми молодыми учёными, один из которых находится здесь с нами, товарищ Сахаров Андрей Дмитриевич, мы спроектировали такой заряд и планируем воплотить его в металле и провести испытания через два – три года. Изделие РДС-6с мощностью 400 килотонн.

-   Нет, - прервал доклад ученого вождь, - надо сделать это быстрее. Даю вам один год и любые ресурсы, и полномочия. Зарплату увеличить всем вдвое. Товарищу Курчатову выписать премию в размере пятисот тысяч рублей и закрепить за ним право бесплатного проезда на всех видах транспорта. Включая авиацию. Товарищ Берия подготовит соответствующее постановление Совета Министров сегодня же.

-   Есть, товарищ Сталин, - поспешил подтвердить намерения Лаврентий Павлович.

-   Продолжайте, товарищ Курчатов. – Вождь мирового пролетариата поднялся и вышел из-за стола. Закурив трубку, он медленно двинулся к окну и отодвинув рукой штору заглянул в хорошо освещённый двор. – Тёплая погода сегодня.
-   Да, товарищ Сталин минус два всего и осадков ноль, -  блеснул знаниями заместитель Председателя Совета Министров.

-   Благодарю Вас товарищ Сталин, - Курчатов был заметно смущён, - полагаю все здесь присутствующие учёные не менее чем я заслуживают столь высокой оценки нашего скромного труда. Андрей Дмитриевич Сахаров, например, лучше меня может рассказать о водородной бомбе. Он предложил оригинальное решение, позволяющее ускоренно решить задачу. На первом этапе. Это изделие мы так и называем между собой – слойка Сахарова. Кроме того, как Вы знаете, через два года мы планируем вывести атом в мирную жизнь – запустим первую в Мире, по официальной версии, атомную электростанцию в Обнинске. А в настоящее время Товарищ Сахаров совместно с товарищем Таммом занимается управляемой термоядерной реакцией. Это передний край науки.

-   Простите, товарищ Курчатов, - из-за стола приподнялся Военный министр СССР товарищ Василевский, - вы сказали: «по официальной версии», что это значит?
 
   Учёный замер, вопросительно глядя на вождя.

-   Вы присаживайтесь, Александр Михайлович, - миролюбиво ответил за учёного товарищ Сталин, - я Вам потом расскажу. Как-нибудь.

   Иосиф Виссарионович под общее молчание неторопливо продвинулся вдоль длинного стола и встал за спиной слегка побледневшего молодого физика-теоретика Андрея Дмитриевича Сахарова.

-   Что ж, коли вы настаиваете Давайте послушаем товарища Сахарова.
   Пожалуйста, Андрей Дмитриевич.
   Не надо вставать мы все здесь единомышленники. Что вы можете предложить Стране в защиту от наших ретивых друзей?

-   Слойка моего имени, товарищ Сталин, это переходный этап. Временное решение. Четыреста килотонн – огромная мощность, но недостаточная для укрощения, как Вы выразились, экзистенциальной угрозы. Сейчас мы проектируем изделие на основе ядерного синтеза под условным названием АН-602 мощностью… внимание… пятьдесят две тысячи килотонн. Её уже окрестили царь-бомбой. Но нет, это ещё не предел. Мы уверены, что сможем в ближайшие 3- 5 лет создать истинную царь бомбу. Мощностью сто мегатонн.

-   Но позвольте, товарищ учёный, - вмешался Военный Министр СССР, - не приведёт ли взрыв такой бомбы к разрушению планеты?
-   Нет, товарищ…
-   Василевский, - шепнул Королёв возбуждённому оратору.

-   Нет, товарищ Василевский. Но взрыв сотрясёт всю планету. Однако не уничтожит экзистенциального врага.
   К тому же изделие большой массы и габаритов. Пока в нашей стране нет носителей способных доставить такое изделие до цели.

   Сталин продолжая дымить трубкой продвинулся за спину Королёва, - об этом нам скажет Главный конструктор ОКБ-1 НИИ -88. Пожалуйста, Сергей Павлович. -  Вождь положил ему руку на плечо пресекая попытку подняться.

-   Так точно, товарищ Сталин, пока нет таких носителей. – Ему было крайне болезненно ощущать за своей спиной невидимое тело вождя. Как, впрочем, любого другого человека. Это почти как родовая травма – живёт независимо от твоей воли и не подчиняется сознанию. Его мозг словно разрывает от ярких воспоминаний и сделать с этим ничего нельзя. Разве что выстрелить себе в висок. 28 июня 1938 года он был арестован НКВД СССР за принадлежность якобы к троцкистской вредительской организации, действовавшей в НИИ №3, где он имел честь служить инженером.
   В процессе следствия он признал себя виновным и был осуждён на 10 лет.
   А как было не признать. Он до сих пор, как вчера, помнит этот удар следователя Шестакова из-за спины, сломавший ему обе челюсти, из-за чего до самой смерти он не мог широко открывать рот. Поэтому не любил и избегал до последнего, поездок к зубному врачу.

   Ему было не суждено узнать, что в январе 1966 года он умрёт на операционном столе во время операции саркомы прямой кишки, из-за того, что анестезиолог Савинов не сможет ввести ему в рот трубку для подачи наркоза, так как не сумеет широко открыть рот из-за застарелого перелома челюстей. Но это случится только через 14 лет, а сейчас ему удалось наконец взять себя в руки.
 
-   Баллистические ракеты серии Р-1 не достаточно мощны и дальнобойны, товарищ Сталин. Однако мы близки к завершению работы над ракетой Р-5 и в частности её модификации Р-5М для ядерного заряда. А чуть позднее появится и Р-7 межконтинентальная с отделяющейся головной частью массой 3 тонны и дальностью полёта от 8 до 11 тысяч километров.

-   Чуть позже, это когда?

-   через 5-6 лет, товарищ Сталин.

-   Не годится. Надо через год, товарищ, Главный конструктор. Берите у Страны для этого всё, что требуется.
   Кстати, предложение товарища Курчатова распространить, указанные мной мероприятия по стимулированию ударных темпов работы, на всех присутствующих здесь руководителей прорывных направлений, поддерживаю.

-   Товарищ Сталин, - Андрей Дмитриевич Сахаров тянул руку как в школе на уроке, - разрешите высказать идею как обуздать врага?

-   Прошу вас!

-   Моё предложение: - используя подводный флот доставить и разместить вдоль Атлантического и Тихоокеанского побережий США термоядерные заряды по сто мегатонн каждый. И в случае агрессии против нас или наших союзников нажать кнопки. Тогда, возникшая в результате взрыва, гигантская волна- цунами уничтожит всё побережье.

   Иосиф Виссарионович глубоко затянулся, смежив веки и медленно выпустив дым изо рта, стал надвигаться молча на робко притихшего докладчика.

   Когда Он придвинулся почти вплотную к стулу Сахарова, тот не выдержал, поднялся с болезненным блеском в глазах и обречённо уставился в строгие глаза Сталина. Его ноги предательски подрагивали, но он не мог оторвать своего взгляда от глаз вождя как кролик от удава.

   Иосиф Виссарионович вдруг изменился в лице, его глаза потеплели и засветились отеческой любовью. Он приложил свои ладони к предплечьям учёного, - вот такие и нужны Стране: -   умные, патриотично настроенные, дерзкие, молодые академики.

-   Простите, товарищ Сталин – засмущался Андрей Дмитриевич и его щеки по девичьи зарумянились, - я пока даже не член-корреспондент и даже не доктор. Только кандидат.

-   Что? Вы думаете, товарищ Сахаров, Сталин может ошибаться? Лаврентий Павлович?

-   Нет, - пафосно воскликнул Берия, - Товарищ Сталин не может ошибаться.

-   Вот! – Вождь поднял указательный палец вверх, слышите?

   Андрей Дмитриевич успокоился и перестал дрожать. Конечно он слышал, но не понимал этой игры, поэтому счёл лучшим промолчать.
 
   И не напрасно, потому что, не пройдёт и года как он станет доктором физико-математических наук и тут же следом его выберут действительным членом Академии наук, минуя ступень члена-корреспондента.
   Он станет вторым по молодости (в 32 года) академиком, после математика Соболева.
   По мнению академика Гинзбурга, в этом заслуга его национальности. Евреев хватало в Академии: Зельдович, Харитон и другие, а вот русских…

-   Убеждаюсь, что решение распространить меры поощрения и предоставить все возможные ресурсы Страны присутствующим, здесь выдающимся учёным, правильное. Товарищ Берия!

-   Так точно товарищ Сталин. Сегодня подготовим Постановление Совета Министров.

-   И-и, Лаврентий Павлович, надо предусмотреть создание в Вашей структуре Специального Подразделения, подчиняющегося лично мне, для обеспечения охраны присутствующих здесь учёных- руководителей, а также обеспечения их деятельности в смысле защиты от внутренних врагов и саботажа.
   Наделить их полномочиями, задерживать по поручению названных учёных и проводить предварительные дознания любых руководителей в Стране кроме министров и их заместителей.
   То есть если, например, кто-то препятствует работе Курчатова, Королёва, Сахарова или Ясенева, считать это покушением на Государственную измену и дать право указанным товарищам арестовывать вредителей и саботажников любого ранга, любого ведомства или предприятия, кроме ранее указанных, силами закреплённых и переданных в оперативное подчинение Курчатову, Сахарову, Королёву и Ясеневу, спецподразделений.
   А также установите постоянную круглосуточную связь присутствующих здесь учёных- руководителей спецнаправлений с Вами лично, товарищ Берия. И с моим секретариатом, то же, на случай, если вы не сможете сами решить их проблем.

-   Есть, товарищ Сталин.

-   Учитывая исключительные заслуги перед Советской Родиной в деле создания оборонного щита Страны, кроме Постановления Совмина для служебного пользования, надо выдать всем указанным товарищам особый именной мандат за моей подписью, которым бы они могли легко пользоваться каждый день при необходимости. Мандат должен обязать все Министерства и Ведомства Союза ССР:

   Первое. Оказывать безоговорочную своевременную и безвозмездную помощь предъявителю мандата, включая предоставление служебного автомобиля, рабочего кабинета, необходимых специалистов, а также комфортабельного жилья.
   Второе.  В случае волокиты или саботажа со стороны руководителей любого уровня кроме Министров и их замов квалифицировать это как покушение на измену Родине;
   Третье.  Разрешить предъявителю указанного мандата, задерживать, арестовывать и проводить предварительное дознание силами закреплённой спецслужбы за владельцем мандата по его поручению в случаях, связанных с пунктом два настоящего мандата;
   Четвёртое. Предоставить владельцу мандата и членам его семьи индульгенцию от любых задержаний, арестов и обысков как их самих так их жилищ, без санкции лично Председателя Совета Министров;
   Пятое.  Предоставлять по первому требованию бесплатные проездные билеты на все виды транспорта, включая авиатранспорт, предъявителю настоящего мандата и членам его семьи.
   Подумайте товарищ Берия, что мы ещё можем сделать для этих выдающихся учёных.
   Не забудьте включить в Постановление Совмина пункты о строительстве за счёт Государства и передачи в собственность указанных великих деятелей домов- особняков и дач с полной обстановкой. И установить двойные оклады жалования на весь период работы в областях атомной энергетики и обороны.

-   Будет сделано, товарищ Сталин.
 
-   И так, у нас остался пока без слова, товарищ Ясенев. Прошу. Что там у вас с крылатым червём?

-   Благодарю, товарищ Сталин! По Вашему поручению мы разработали, изготовили и провели испытания двух пропорциональных прототипов уникальных носителей не имеющих аналогов в современном мире.
   Условное название Уинд Вам (Winged worm) крылатый червь. Его задача перемещение в твёрдой среде с максимальной скоростью. Способность нести ядерный заряд большой мощности.
   Наши прототипы испытаны в регионе максимальной близости до объектов предполагаемого противника, а именно в районе 69 широты. Прошли в коридоре горизонтов 250- 600 метров на расстояние около двух километров, сквозь породы различной твёрдости со средней скоростью 40 метров в секунду и успешно вышли на рельеф.
   Скорость, на первый взгляд, кажется небольшой, но если вспомнить, что это полёт в плотной среде и на большой глубине, скрытно, то скорость не является главной составляющей, а только способность скрытно переместиться на максимально большое расстояние с ядерным зарядом на борту. Время не имеет решающего значения.
 
-   Какова максимальная глубина Северного ледовитого океана? – Поинтересовался Председатель Совмина.

-   Пять тысяч четыреста пятьдесят метров, товарищ Сталин.

-   Значит червь должен лететь ниже?

-   Так точно.
 
-   Но разве это возможно?

-   Да, товарищ Сталин. Мы планируем в будущем испытания на глубине одиннадцати километров, с тем чтобы пройти ниже дна Тихого океана, самого глубокого на планете.

-   Что для этого надо, товарищ Ясенев?

-   Необходимо преодолеть некоторые технические и технологические трудности. Но об этом Вам лучше расскажет главный конструктор Горин Владимир Дмитриевич, тоже молодой и дерзкий учёный.

-   Хорошо, товарищ Горин! Нет - нет, сидите.

-   Спасибо. Есть несколько конструктивных, технических и технологических особенностей нашего изделия.
   С одной стороны, это ракета, только с соплами и впереди, и сзади, с другой стороны она движется в плотной среде и в процессе сублимации необходимо утилизировать осаждаемые твёрдые частицы.
   Мы понимаем, как решать эту задачу. Поднимать температуру возгонки доведя испаряемое вещество до четвёртого состояния…

-   Подождите, - остановил Сталин Владимира, - не надо углубляться в технические тонкости. Скажите, когда вы доведёте изделие до необходимой кондиции и проведёте испытания уже в полном размере. Как я понял сейчас это только прототип в пропорционально уменьшенном масштабе? И возможно ли экстраполировать достижения уменьшенной модели в полномасштабное изделие? Не потеряются ли достигнутые параметры?

-   Спасибо за вопрос, товарищ Сталин.
    Нет, мы считаем при изменении масштаба, необходимые нам свойства изделия сохранятся. Времени на доработку прототипа и переход на полномасштабную модель потребуется 2-3 года.

-   Хорошо. Времени у вас год, товарищ Горин.
   Изложите товарищу Берии, в чём есть нужда для обеспечения такого ускорения. Желаю всем удачи. И держите меня в курсе. Встречаемся не реже двух раз в год. При необходимости чаще.
   На этом прошу меня извинить, государственные заботы! А вы дорогие друзья оставайтесь, отобедайте чем бог послал. Лаврентий, проводи меня.

   Все гости скрепя неловко отодвигаемыми стульями поднялись со своих мест и стоя проводили взглядами удаляющуюся к лифту, перешёптывающуюся и жестикулирующую парочку.

   Некоторое время ещё держалась тишина, затем пошла обратная процедура, заскрипели придвигающиеся стулья, зашелестели тусклые одежды, застучали серебряные ножи и вилки о белые с редкими вензелями тарелки, поплыл над столом негромкий перекрёстный говорок.

   Владимир молча наблюдал за проголодавшейся публикой, затем неспешно приподнялся и прошёл к солнечной радиоле. Приподняв незаметно крышку заглянул внутрь. Пусто.

               
                Непреодолимая. (Апрель 1953г.)

   Лейтенант Караулов обливаясь холодным потом ожидал звонка начальника переминаясь с ноги на ногу в коридоре у новенького телефонного аппарата на стене, стремительно установленного ему сегодня. И тем не менее визгливая трель заставила его вздрогнуть и судорожно ухватиться за трубку.
 
-   Я товарищ майор! Так точно! Есть отбой! Буду, конечно. Проконтролирую. Сейчас… - Он прижал трубку к груди, - Иван Дмитриевич подойдите пожалуйста, Вас просят. На минуточку. Майор Мамедов, - сообщил он подошедшему Горину понизив голос и передал телефонную трубку.

-   Слушаю майор. – Иван Дмитриевич молча слушал абонента, безразлично глядя в лицо взмокшего Виктора, который силился угадать содержание по глазам собеседника, но не мог, ибо глаза Горина оставались равнодушными к происходящему. – Хорошо, давайте познакомимся. Да могу. В одиннадцать? Не желательно, мне надо быть на объекте. Предлагаю в восемь. У Вас? Хорошо. Найду конечно.

    Виктор покорно ждал, промокая влажный лоб рукавом, когда Горин прокомментирует ситуацию. Но тот медлил.

-   Вот, что, - начал было Иван Дмитриевич, но вновь раздалась звонкая трель и он вернул трубку к своему уху пригрозив пальцем открывшему было рот Виктору.

–   Да, Николай Павлович, поговорили.
    Всё в порядке, спасибо. Нет буду. Только с утра съезжу к Мамедову. Нет, я уже пообещал. Он попросил познакомиться. Нет не думаю. Спокойно летите. А когда Вы возвращаетесь? Хорошо, ничего лишнего. Визит вежливости. Спасибо, хороших взлёта и приземления.
 
   Повесив трубку на место, он развернулся и оказался в окружении трёх человек, с тревожными лицами словно в ожидании приговора.

   Неподвижное матовое лицо Галины казалось не выражало никаких эмоций. Её выдавали, расширенные до размера радужной оболочки, зрачки.
 
   Анастасия Михайловна сложила на груди ладони, будто молилась невидимому Ему и пытливо пыталась найти в глазах Горина ответы на свои молчаливые вопросы.
 
-   Ну что же вы? – Ему вдруг стало мучительно стыдно за то, что он невольно причиняет боль этим добрым, искренним женщинам. – Не стоит так близко принимать мелкие недоразумения. Лучше сохранить силы для более серьёзных испытаний.

-   Как? – Испугалась Анастасия Михайловна, - Вы ожидаете ещё что-то?

-   Нет, ну что Вы, - он смущённо подошёл к растерянной женщине и искренне обнял её, - что Вы, это я в философском смысле. Не беспокойтесь.

   К ним нерешительно присоединилась Галина. Он высвободил одну руку и обнял обеих женщин. Они нежно прижали свои лица к его плечам. Наверное, чтобы скрыть свои чувства.

   Лейтенант в молчаливом недоумении следил за этой странной, мерно покачивающейся словно в медленном танце, троицей, силясь понять, что объединяет этих совершенно разных малознакомых людей?

   Невдомёк ему, что это обыкновенная, непреодолимая, животворящая сила любви.
   И она как солнечное излучение распространяет свое тепло и свет, преображая всё вокруг, отчего мир хоть чуть – чуть становится милосерднее.

   Вот и Виктору страстно захотелось прильнуть к этой животворящей силе погреться в её тёплых волнах, почувствовать сопричастность к чему-то большому, настоящему.
   Он сделал робкий шаг навстречу и осторожно прильнул к молчаливой троице, - я рад, что всё так разрешилось.

   Галина вздрогнула и мягко отстранилась, - давайте всё-таки пить чай.

-   Да-да, - поддержала дочь Анастасия Михайловна, - пойдёмте все пить чай, настоящий, грузинский- экстра, в такой красивой красно-синей жестяной коробочке, я раньше не встречала. Иван Дмитриевич принёс, дорогой, наверное.

-   Ну, что Вы, Анастасия Михайловна, он достался мне почти даром, паёк.

-   А какой чудесный торт, «Киевский», новинка, но уже легенда, говорят лучший торт в стране.

-   Мама, давайте попробуем и узнаем, - Галина взяла матушку под локоток и подтолкнула в сторону кухни, - Иван Дмитриевич, Виктор пойдёмте отведаем гостинца.

   Через несколько минут они все разместились на большой кухне и попивая крепко заваренный душистый, байховый чай дегустировали знаменитую уже новинку – торт «Киевский» - «изобретение» киевских кондитеров Константина Петренко и Надежды Черногор, состоящее из воздушно-ореховых коржей с предварительно заквашенными белками, пятью сортами орехов, в том числе дорогими и редкими кешью, с использованием яичного крема «Шарлот».

   Они тихо переговаривались, цокали языками и восхищённо покачивали головами, признавая совершенство этого кулинарного шедевра.


                Заговор. (Апрель 1953г.)

   К начальнику милиции города ворвался, взмыленный как загнанная лошадь, завхоз Буряк.

-   Что случилось Рустам Мамедович? – едва переведя дух, спросил он, тяжело опускаясь на стул, - что за срочность такая? До утра нельзя было…

-   Мерзавец! Ты подставил меня! Теперь ответишь.
 
-   Что за тон? – моргая глазами возмутился Фёдор Васильевич, - Вы кажется забываетесь! Если Вы не готовы вести диалог в дружеском стиле, то до свидания, - завхоз напрягся, пытаясь подняться, раскраснелся лицом, - я Вам не пупсик для битья.
-   Да сиди ты уже, - хлопнул его по плечу глава милиции, и уселся рядом, - обижается ещё он.
-   Да что случилось то? Что ты дёргаешься? – перешёл «на ты» успокоившийся завхоз.

-   Горин твой не выскочка вовсе. У него серьёзное прикрытие, - показал майор пальцем на потолок.

-   Да какое ещё прикрытие? Голытьба он.

-   Генерал Ясенев за него похлопотал. – Милиционер пристально разглядывал вновь вспотевшего гостя. Тот в задумчивости вытащил из кармана белый, батистовый платок с вышитым золотой нитью вензелем- БФ.

-   Что предлагаешь? – промокая выступившие капельки на лбу, - умиротворённо спросил Фёдор Васильевич.
-   Что я предлагаю? – хозяин кабинета подскочил пробежал к рабочему столу, и вытащив из выдвижного ящика стопку бумаги со злостью бросил её на столешницу, - вот садись и пиши явку с повинной, а потом напишу и я тоже. Покаемся и пойдём на поклон к генералу. Или тебе лучше по этапу? – вновь распалился майор.

-   Что всё так плохо, что ли?
-   Хуже не бывает. Если он начнёт копать, с его дотошностью он вскроет всё. Готовься, нас поставят к стенке. И очень быстро. Утром проснёшься, а тебя уже нет. Одно радует в вечной мерзлоте трупы не разлагаются. Будем лежать как живые.
   Завхоза начало немного потряхивать.

-   Что замёрз? – участливо поинтересовался подельник.

-   Может откупимся?

-   Может, только миллионом тут не отделаться.
-   Я готов подвинуться. Сколько надо? Могу удвоить.
-   Да? Ну попробуй занеси ему сам. Я на тебя посмотрю потом. Если успею.

-   Нет я не могу. У меня с ним была договорённость… Может закопать?

-   Кого? Генерала? Или Горина?
-   Может обоих?

-   У тебя мозг, что ли вымерз? Он нас быстрее закопает. – Майор вернулся в своё рабочее кресло и ухватившись обеими руками за голову, затих.
   Стало слышно тиканье часов, висящих на стене между окон.

-   Давай так, - после длинной паузы, - продолжил хозяин кабинета, - Вносим по два миллиона.
-   Согласен,- торопливо ответил завхоз, подняв голову. В его глазах затеплилась надежда.

-   И поскольку ты заварил всю эту кашу, отдашь монеты. Все.

-   Какие ещё монеты? - сверкнул глазами гость.
-   А такие. Какие ты выкупил у Микуцкого.
-   Наговоры! Ничего не знаю.

-   Ну смотри. Твоё дело. Тогда не обижайся. Я должен тебя задержать по подозрению в незаконном обороте драгметаллов. Платины.

-   Ну хорошо –хорошо. Я согласен… Ведёшь себя как разбойник.
-   Что-о? – зашипел майор угрожающе.
-   Ладно-ладно. Только ты уж сам с ним решай. Мне нельзя. Он не простит.
А с Гориным как? Его надо убрать.

-   С Гориным решу. Завтра вечером здесь у меня в 21-00 жду тебя с деньгами и монетами. Сколько их у тебя? Только не ври. Я всё знаю.
-   Тогда чего спрашиваешь?
-   Проверяю на вшивость.

-   144. Одну оставлю себе. На память. Это ещё пять миллионов. Ты меня разоряешь.
-   Ну ты то отдал миллион.

-   Да. Владеешь вопросом. Впечатлён. Только аукционная цена у них пять миллионов. Ладно твоя взяла. Решили, - протянул руку завхоз коллеге.

   Майор довольно её пожал, - решили.

-   Только изолируй Горина. Для меня это очень важно.

Майор не ответил. Он погрузился в расчёты, с трудом удерживая хищную улыбку.
 

               
                Арест. (Апрель 1953г.)

-   Коньячку? Давно хотел с вами познакомиться, Иван Дмитриевич. – Майор Мамедов поставил на стол бутылку грузинского коньяка Двин. – Лучший считаю коньяк.
-   Спасибо. Не употребляю.
-   Напра-асно. Полезная штука. Одновременно и расслабляет, и придаёт сил. Согревает и умиротворяет. Волшебное лекарство. Ну, впрочем…
Чаю не предлагаю. Секретарь ещё не подошла, рано.
-   Давайте по делу, майор.
-   Что ж, как скажете. – Глава милиции разместился напротив Горина, -  У нас есть показания двух потерпевших о нанесении им тяжких телесных повреждений в больнице во время посещения ими лежачего товарища. Обвиняют они вас.
   Да, сами они тоже не херувимы, судимы и сейчас тоже под следствием.
   Но, согласитесь, пока, обладают теми же правами, что и остальные граждане нашей Советской Родины. И ни у кого нет права причинять вред здоровью нашим гражданам.
   Даже если они того и заслуживают.
   Но мы живём в правовом государстве, где степень вины определяет только Суд. Вы можете пояснить вашу позицию?

   Иван Дмитриевич разглядывал приветливое лицо оппонента, пытаясь понять насколько серьёзна эта игра и какова её цель? Отмазать бандитов? Слишком рискованно. Арестовать его? Зачем? Кому- то перешёл дорогу? Вроде нет.
 
-   А скажите, майор, разве у вас нет показаний незаинтересованных свидетелей? Толбоева, которого они же и ранили, и пришли в тот день добить.
   Фёдоровой Галины Михайловны, присутствовавшей на месте… инцидента, которую, к слову сказать и защищал от разбоя Магомед?
   Вашего же лейтенанта, Виктора, фамилию не запомнил, вовремя подоспевшего на помощь? Или их позиция не интересна следствию?

-   Нет, конечно интересна. Очень. И показания сняты. Но… мы не считаем их незаинтересованными лицами. 
-   Вот как? Поясните.

-   Толбоев Магомед - Ваш водитель, то есть заинтересованное лицо.
    Фёдорова Галина Михайловна? Как бы это помягче… отношения у неё с Вами, нет?
    Лейтенант Караулов? Да пусть он сам скажет. Лейтенант войдите, -  крикнул майор, не отрывая взгляда от непроницаемого лица Горина.
 
   Из приёмной немедленно вбежал Виктор, - слушаю, товарищ майор.

-   Скажите, лейтенант, что вы видели в момент нападения подозреваемого на потерпевших Серова и Быкова.

   Виктор стоял в замешательстве. Его сознание раздвоилось на страх и совесть.

-   Лейтенант, вы что боитесь? Или у Вас какие-то личные мотивы? А может память заклинило? – лицо майора стало наливаться пунцовым цветом, - напомнить?

-   Нет, товарищ майор. Я помню… - Виктор опустил глаза и тихо произнёс: - Я ничего не видел.

-   Ты уверен? - начальник пытался просверлить глазами нерадивого подчинённого, но тот не поднимал глаз.

-   Когда я зашёл, они уже лежали на полу без чувств.
-   Кто они, - медленно сквозь зубы процедил босс.
-   Бык и Серый, товарищ майор.
-   И что же они улеглись позагорать? – майор едва удерживал самообладание.
-   Никак нет, товарищ майор. Никто не видел, как они… упали.

-   Майор, прекратите давить на подчинённого, он действительно не мог ничего видеть, поскольку вошёл в палату уже после того как… мне пришлось обездвижить нападавших.

-   А-а, - заулыбался начальник милиции, - так Вы признаёте, что уложили этих…подонков? – в его глазах блеснул адский огонь.

-   Я это никогда и не отрицал. – Равнодушно ответил Горин, - поднимите мои показания, там всё сказано. Когда я вошёл в палату, бандиты глумились над девушкой. Раненый Магомед не мог ей помочь. Один из них бросился на меня с ножом, его потом подобрал лейтенант, так, - посмотрел на застывшего Виктора, Горин.

    Тот молча кивнул головой.

-   Так вот? А второй сам упал?

-   Вы, майор заинтересованы в правде или Вам надо подогнать факты под Вашу ошибочную версию?
   Должен напомнить Вам, что оказание давления на подозреваемого является должностным преступлением. Если я подозреваемый, то примените ко мне меры пресечения, если нет, то разрешите отклоняться, у меня неотложные дела. – Иван Дмитриевич поднялся и направился к выходу.
 
   Начальник милиции замер, его скулы заиграли желваками, он медлил, лицо исказила болезненная гримаса.

   Горин поравнялся с Виктором. Они посмотрели друг на друга, - извините, - одними губами виновато прошептал лейтенант.
   Иван Дмитриевич подмигнул ему молча и двинулся через порог в приёмную.

-   Задержитесь. Гражданин Горин, - крикнул ему вслед майор Магомедов.

   Иван Дмитриевич остановился не оборачиваясь.

   Глава милиции не спеша прошёлся в приёмную и остановился за спиной Горина. – Вы задержаны. На 48 часов. До выяснения обстоятельств.
   Лейтенант, в наручники его.
   Постановление о задержании и в КПЗ. Наряд сюда.
 
   Горин развернулся лицом к майору. – Удивительно, - подумал Иван Дмитриевич, - как похожи становятся лица людей, обличённых властью, в предчувствии жертвы, уверовавших в свою неуязвимость. Показные строгость и извращённая справедливость, стойкая непримиримость, азартный блеск в глазах в ожидании крови и блестящее потное лицо от глубинного страха, а вдруг…

–   Вы уверены майор, что поступаете правильно? А вдруг что-то пойдёт не так?
Не кажется ли Вам начальник милиции, что вы превышаете свои полномочия?

   Майор заметно погрустнел, - знаете, Иван Дмитриевич, Вы мне вполне симпатичны.  Я знаком с вашими трудовыми успехами и мне искренне жаль избирать такую меру пресечения, но закон есть закон. Не могу же я руководствоваться своими эмоциями. Не беспокойтесь, разберёмся. И если я не прав, с удовольствием принесу Вам свои извинения. Потом это всего лишь два дня, потерпите. – Он резко развернулся и вернулся в свой кабинет, закрыв за собой дверь. – выполняйте, лейтенант, - донёсся его приглушённый голос.

   Горин и лейтенант остались в приёмной.
 
-   Извините, Иван Дмитриевич. Давайте я Вас выведу наружу и … Вы сбежите.
-   Нет, Виктор. Спасибо. Во-первых, это означало бы признание моей вины. Но Вы-то, знаете правду. А во –вторых он Вас сожрёт.
-   Да, но что же делать?
-   Выполняйте приказ. И если можно дайте мне карандаш.
-   Карандаш? Пожалуйста. А зачем? – Он вынул заточенный, гранёный карандаш из декоративного стакана на столе у секретарши и передал Горину.

   Тот сломал его пополам положив одну половинку в нагрудный карман, а вторую опустил за подкладку, проткнув дырку во внутреннем кармане. – Ты хороший парень, держись.

-   Спасибо, - удивился Виктор, - но сейчас я бы скорее пожелал этого Вам.

   В приёмную шумно ввалились двое милиционеров, - кого здесь в подвал? У одного из них в руке был пистолет Макарова.
 
-   Спокойно, сержант. Уберите оружие. Наручники гражданину Горину и в камеру. Постановление будет через час.

   Из своего кабинета выглянул Начальник милиции, - сержант зайдите.

   Через несколько минут Горина «закованного» в наручники вели по лестнице вниз в подвальное помещение, где располагались камеры предварительного заключения. Перед одной из них остановились.

-   Лицом к стене, - рявкнул конвоир.

   Иван Дмитриевич прислонился лбом к холодной стене, скосив взгляд в сторону вдоль длинного плохо освещённого коридора. В трёх метрах от себя увидел двух охранников с рвущимися с поводка овчарками. Они безучастно тихо разговаривали между собой, даже не взглянув в его сторону, лишь дёргали периодически за привязь, осаждая не в меру ретивых злобных собак, готовых накинуться на вновь прибывшего узника.

   Лязгнул засов, со скрипом отворилась тяжёлая металлическая дверь.

-   Вперёд, - конвоир толкнул узника в спину и захлопнул с грохотом дверь.

   Горин остановился сразу за порогом привыкая к сумраку.
   Стены словно обклеены кудрявой овчиной из застывшего бетона. Шконок нет, только низкий деревянный подиум, занимающий две трети площади небольшого помещения. Ни тебе матрасов, ни одеял. Голые доски. Справа от двери дыра в цементном полу. Даже не огорожена. Запах пота и мочи.
   Глаза стали привыкать к темноте, и он различил два тёмных тела, лежащих на подиуме, занимая большую его часть.

-   Ну, что начальник, вот и опять встретились. – Из темноты проступило лицо, освещённое тусклой, зарешетчатой лампой над дверью. – Да-да, видишь, земля то круглая. Что делать будем? Отвечать надо обществу, да Серый? Тут тебе твои приёмчики не помогут.

-   Почему Вы так считаете? Бык кажется? – Горин двинулся к низкой лежанке и слегка пнул ногой второго сидельца, занявшего много места, - подвинься.

   Тот непроизвольно сдвинулся в сторону освободив место для третьего.

-   Ну вот, так. Спасибо, - вежливо произнёс Иван Дмитриевич, укладываясь рядом, - в тесноте да… как говорится. А чего Вы такие неприветливые?

-   Да мы ничего, – промямлил было сосед, но его остановил подельник, - заткнись, Серый. А ты начальник борзый что ли? – Он подцепил пальцем и поднял из щели между досок гвоздь. Серый держи ему ноги.

   Но Серый не успел даже подняться, отключился, получив удар ногой в голову. Одновременно Горин отразил левой рукой наносимый сверху удар гвоздём и встретил головой лицо падающего на него бандита. Тот мешком свалился на Горина.
   Иван Дмитриевич не без усилий столкнул с себя обездвиженное тяжёлое тело, пошарил рукой по доскам и найдя злополучный гвоздь сбросил его в импровизированный писсуар.

   Послышался стон и только что рухнувшее на Горина тело, зашевелилось.

-   Вот видишь, а ты говорил не помогут. Не надо торопиться, друг мой. Учись вежливости. Пригодится.

   Подследственный Быков прикрывая окровавленное лицо рукой непонимающе вращал глазами. – Где я?
   -   На курорте, - Горин достал из внутреннего кармана пиджака большой белый с синей каймой платок, - на утрись.

   Бандит с трудом понимал происходящее, заторможено принял платок и промокнув лицо так же медленно как сомнамбула протянул его обратно.
-   Оставь себе.

  В маленькое квадратное отверстие в двери, от отброшенной с лязгом дверцы «кормушки», высунулось строгое лицо охранника, - что тут у вас?

-   Ничего. Всё в порядке, - успокоил Горин.
-   А этот чего? – кивнул он головой в сторону невменяемого сокамерника, - Быков, что тут происходит?
-   Быков рассеянно разглядывал дверь, - не знаю.
-   А с мордой чего?
-   Не знаю.
-   А Серый чего лежит?
-   Не знаю.


-   Заело тебя что ли? – рассердился охранник, - шмон вам устроить?

-   Да, спит он, товарищ милиционер, - вежливо объяснил Иван Дмитриевич.
-   Какой я тебе товарищ? Нашёл товарища. – Он захлопнул наконец окошко крикнув, - молча сидеть.

   От громкого хлопка очнулся второй заключённый. Приподнялся на локтях и застонал, ухватившись за голову, - больно, видишь бык, говорил же я тебе не надо.

-   Чё не надо? Хозяин сказал. – Первый кажется начал приходить в чувства. Он уже осмысленно, но с болезненной гримасой разглядывал Горина, - а чё ты так долбишь то? Чё за фокусы? По-русски не можешь что ли?

-   Да уж как могу. Извини. Не я же начал.
-   Ладно, - махнул рукой Бык, - но он тебя всё равно не оставит. Чё ты ему сделал?
-   Ты про кого?
-   Про хозяина. Злой как собака.
-   А у тебя есть хозяин? Я думал ты свободный… художник.

   Быков промолчал. Отвалился в сторону и затих.
   Горин лег на бок, прислонившись спиной к стене, в поле его зрения оставались оба заключённых. Он достал из нагрудного кармана обломок карандаша и зажал в руке.
 
   Как же все стремительно переменилось. Ещё вчера вечером он был почти счастлив. На этой тёплой уютной кухне, в окружении таких милых почти уже родных женщин. Не мог налюбоваться на вдохновенное лицо Галины. Она разливала душистый рубиновый чай, раскладывала кусочки торта, что –то говорила, но он даже не вникал в смысл её речи, просто слушал с наслаждением как льётся её серебристый голос, наблюдал как меняется выражение её лица, искренне и с любовью как в детстве у мамы в утренний час, когда открываешь глаза и видишь над собой лучистые глаза, проливающие на тебя свет любви и ласки и слышишь певучий голос: мышки уже встали…

   Голос стал затухать и удаляться, свет потускнел и погас, навалилась чугунная тяжесть. Трудно дышать.

   Иван Дмитриевич усилием воли открыл глаза и увидел смутно над собой искажённое в звериной злобе лицо сокамерника, который сидел на нём верхом и сдавливал двумя руками шею. На ногах сидел второй.
   Голову обвили железным обручем, пульсирующий гул, сознание уходит, он проваливается в черноту.
   Последний взмах руки сопровождается поросячьим визгом.
   И он словно выныривает из долгой глубины, судорожно хватая ртом воздух.
Дышать. Дышать. Господи, как же хорошо дышать!

   К нему возвращается зрение, и он видит скорчившегося, визжащего Быка с торчавшим из глаза огрызком карандаша, который тот пытается выдернуть, но не может, скатывается и падает с деревянного подиума на цементный пол.

   Второй сиделец прилип к противоположной стене закрываясь руками от невидимого врага.

   В открывшуюся дверь камеры заскакивают двое охранников с палками, - лицом к стене, руки за голову, - орут они.

   Но, похоже их никто не слышит.