И тогда бог создал Кубу... - 5

                Барловенто - яхтенный рай прошлого и будущего

               
         На следующее воскресное утро после вчерашних  изнурительных похождений по старой Гаване нашим единственным желанием осталось броситься  с песчаного берега    в настоящую океанскую волну и как можно дольше пребывать в её объятиях. Разумеется, пляжик  у "Сьерры  Маэстры" с каменистым дном, усыпанном колючими морскими ежами, и  подозрительно мутной водой  нас уже не мог прельстить. Одной попытки было достаточно, и то она была чисто символической – первый раз погрузиться  в воды если уж не Атлантического океана, то по меньшей мере Мексиканского залива.
      Старожилы отеля "Линкольн" нас просветили, что да, есть в Гаване  городской песчаный пляж и довольно неплохой  Санта Мария дель Мар, но добраться туда практически невозможно тем более в воскресный день.  Но имеется вполне подходящий и удобный вариант, и вот  как раз  тогда впервые для меня прозвучало странное слово «Барловенто».  Кстати сказать,  в ту пору, когда мне так неожиданно пришлось окунуться в лингвистические материи, ведь худо бедно я стал профессиональным переводчиком,   названия мест, улиц, вывесок, попадавшиеся мне на Кубе названия мест, улиц, вывесок автоматически старался  перевести на русский. Многие слова гаванской топонимики   мне перевести не удавалось, особенно имеющие корни  диалектов местных  индейских племен, но некоторые легко переводились.  Так район Гаваны Мирамар я перевёл, как смотрящий на море, также и перевод названия восточного района Гаваны Аламар.   Слово  Барловенто с ходу  мне перевести на русский не удалось.   Позже с помощью толкового словаря испанского языка «Аристос» я докопался, что так может называться место, где  занимаются  некоммерческим  мореплаванием -  яхтингом, спортивным рыболовством, морскими путешествиями.
    Так вот, нам  посоветовали  отправиться  в это таинственное Барловенто на специальном автобусе  для иностранных специалистов, который по расписанию отъезжает от нашего отеля.  А нам лишь быстрее к морю, да и выбирать не из чего. Барловенто, так Барловенто!  Поглядим, что это такое и с чем его едят. Я захватил с собой ласты и маску, которые приобрёл перед отъездом в Гавану.  Не терпелось мне увидеть воочию знаменитый подводный мир  тропических вод океана.
      Автобус оказался нашим советским ПАЗиком светло-коричневого цвета,  но абсолютно новым и, видимо, экспортной сборки. Добирались около получаса.  Вначале выбрались из центральной  Гаваны,  проскочили тоннель под  главной рекой Гаваны Альмендарис и выехали на прекрасную  во всех отношениях  5-ю авениду, представляющую скоростную автостраду с разделительным сквером, разнообразные тропические деревья и кустарники в котором имели оригинальную стрижку  в виде  шаров, цилиндров и даже конусов. По обеим сторонам дороги широкие пешеходные аллеи и разнообразные   по архитектуре жилые дома и даже дворцы, утопающие в ухоженной  тропической зелени.   Словом, красота неописуемая.  По словам кубинцев, до революции дорога 5-ой авениды служила границей,  которую ни один  кубинец  не имел права пересечь без специального разрешения. То есть 5-я авенида отсекала некую заповедную зону  1-ой и 3-ей авениды,  протянувшихся  вдоль побережья. К слову, упомянутые выше отель "Сьерра Маэстра" и представительство ГКЭС расположены как раз в самом начале 1-ой авениды. 
      Дома этой зоны роскошные,  а дворцы, расположенные прямо на берегу имели оборудованные причалы для яхт и катеров, а также великолепные бассейны  с морской очищенной водой. Жили в этих домах и дворцах богатые  иностранцы, главным образом, американцы, канадцы, мексиканцы.  Но это было когда…  Теперь в  этих домах живут  иностранные специалисты и высокопоставленные кубинцы.  А в прибрежных дворцах располагаются многочисленные организации и представительства зарубежных фирм. Так торгпредство СССР располагалось в таком особняке на первой авениде. Мне приходилось там иногда бывать. Былая роскошь красивого особняка приходила в упадок, а  большой бассейн на берегу, видимо, давно не использовался  ввиду своего плачевного состояния и ржавой системы очистки воды. А на пятой авениде возводился величественный комплекс зданий посольства СССР.  Многие прибрежные  дворцы  на 1-ой авениде принадлежали  кубинским министерствам. Так во время проведения  Гаванского всемирного фестиваля  молодёжи и студентов 1978 года в  одном  из таких прибрежных дворцов  Мирамара, принадлежащем Министерству обороны Кубы,   работал  клуб  советской делегации.
     На работе нам выдали билеты в этот клуб, и после работы я почти каждый день   посещал его мероприятия.  Почти все знаменитые члены советской делегации принимали участие  во различных встречах и выступлениях в клубе. Для меня было интересно , что называется,  в камерном режиме встретить лицо в лицо,  людей, о которых только слышал или видел по телевизору.  Посетил встречу с советскими поэтами и писателями. А вот со знаменитой в ту пору певицей Розой Рымбаевой даже посчастливилось  пообщаться. Я ещё был  удивлён насколько она была миниатюрная.  Роза интересовалась, где мы живём, где работаем.
      Клуб был всегда переполнен кубинцами, правда, в помещения они практически не заходили, а находились в прибрежном сквере, где проходили выступления наших артистов. Рядом, кстати, в таком же внушительном дворце находился клуб польской делегации. Кубинцев они не пускали, ну а мы проходили. Там не было никаких встреч и концертов, зато можно было  за чисто символическую плату насладиться  отличным холодным пивом, что мы и делали каждый раз прежде, чем  идти в наш клуб. 
     Наконец наш Пазик свернул  с авениды направо, и через несколько минут мы оказались на месте.  Оглянувшись по сторонам, мы не обнаружили ни пляжа  с золотистым песком,  ни  лазурного моря с набегающей на берег гривастой волной. Перед нашим взором предстала обширная прямоугольная акватория. Пляжем служил фактически сквер с густой ковровой травой  по которому были расставлены ажурные металлические   столики и  стулья, выкрашенные в белый цвет. Отдыхающие располагались кто на стульях за столиками, кто прямо на траве.  Берег был облицован невысокой бетонной набережной, с которой и приходилось заходить в воду.
      Автобус остановился на довольно обширной стоянке перед двухэтажным  зданием, расположенным прямо у воды. Это был ресторан, как потом я узнал с оригинальной  местной кухней,  в котором мне довелось впоследствии  испробовать  блюдо из лягушачьих лапок. 
     Естественно, наше разочарование увиденным было велико, ведь  мы горели желанием окунуться в  настоящее бескрайнее море, а не в воды какого-то бассейна, пусть даже такого громадного.  Тем не менее, мы расположились на приятной травке  и искупались. К услугам отдыхающих  работал небольшой буфет с напитками и снедью. Здесь я впервые попробовал   «хот дог» по-испански «перро кальенте», что и есть по-русски  всем известная  сегодня «горячая собака». Потому-то мы сразу и обратили внимание на это блюдо – название странное и доступная цена.
    Мы уж было совсем заскучали, но бывалые посетители этого места отдыха обрадовали нас, что всё-таки здесь есть возможность искупаться в настоящем море, правда, песчаного берега не обещали.  Мы поспешили последовать их совету и указаниям - переплыли  канал метров 15 шириной, входящий в акваторию, прошли около сотни метров  по пустырю и взобрались на довольно высокую плотину и перед нами открылось оно, к чему мы стремились. Спустились с  довольно высокого  бетонного гребня к воде. Уровень воды воды был около метра ниже бетонного уступа.  Прыгнуть в воду не составляло большого труда, а вот выбраться на уступ можно было только с помощью толстой металлической проволоки специально кем-то закреплённой для этой цели, что дано далеко не каждому.   Поэтому здесь никого не было. Это препятствие нас не остановило, к тому же с уступа плотины мы видели дно на десять-пятнадцать метров вдаль. Настолько вода была чистой и прозрачной.   Не задумываясь, мы надели маски и прыгнули в воде.  И тот момент я впервые воочию, в живую увидел поразительный   подводный мир тропических морей во всех его  красках и оживлённости.   Первые минуты пребывания в этом  волшебном подводном царстве для меня стали минутами наивысшего эстетического  и познавательного наслаждения. И вновь, уже в который раз за последние несколько дней,  меня посещает мысль, что неужели это я вижу всю эту красоту, может это всего лишь мой волшебный сон.  Впрочем, уже через полчаса я, не переставая наслаждаться и удивляться увиденным, всё таки  принимал его, как должное. Видимость  была просто изумительной. Погрузив голову в маске с дыхательной трубкой  в воду, я мог ясно  видеть освещенный солнцем  подводный ландшафт   и  его обитателей на десятки метров. Сам ландшафт в том месте походил на аквариумный – песчаное дно, усыпанное  мелкими  и крупными валунами коралла мозговика  беловатого цвета, окружённые многочисленными разноцветными водорослями и похожими на фантастические цветы анемонами.   
      Глубина с полутора, двух метров постепенно росла, доходя до трёх – четырёх. В тот день далеко в море мы плавать не отважились. Однако, в дальнейшие посещения этого места я исследовал дно довольно  далеко. В метрах полутора сотен  от бетонной дамбы,  дно внезапно пропадает. Подплывая к этому месту, я с мурашками на спине отчётливо видел, как видимая часть дна на глубине около 5-6 метров, вдруг заканчивается тёмной бездной. Уж не знаю, какая там глубина, но дно уже не просматривалось даже с самого края.  С бездны веяло прохладой и явной опасностью, потому я поспешил  от неё удалиться. 
В первое же   посещение    дамбы Барловенто кто-то из наших поймал рыбу-шар. Мы долго любовались её видом, ибо она в надутом состояния не могла от нас удрать. Разнообразной подводной живности было много, на одно существо из которой я сразу обратил внимание. Из овальных крупных «мозговиков» то   там, то тут выглядывали чьи-то головы. Они зорко следили за нашим перемещением, поворачивая голову, что было не похоже на простых рыб.  При приближении к ним они полностью пропадали в норах, но стоило отплыть, как они появлялись вновь.  Как оказалось,  эти крысиные мордочки принадлежали   муренам. Конечно, мне было известно, что мурены – опасные обитатели тропических морей.  Узнав, кому принадлежат эти «милые» головки,  я старался не приближаться  к  таким  мозговикам. Этих не бойся,   успокоили меня  бывалые, это молодняк.  Здесь у них детский сад.  Крупные мурены обитают в коралловых рифах. Вот  с ними встречаться настоятельно не рекомендуется. 
     Забегая на много лет вперёд, скажу, что с очень крупной муреной  мне придётся встретиться тет а тет и именно на коралловом рифе.  Произойдёт это в период моей второй командировки в1988году  в провинции Сьенфуэгос в местечке Ранчо Луна. Там великолепный песчаный пляж в сотне метров от берега переходит в  неширокий  коралловый риф. Пляж этот находился километрах  в 4 от городка строителей АЭС, и мы с семьёй любили отдыхать на нём по выходным дням.
      Для купания детей он был идеальным. Большая волна сбивалась рифом, а песчаное дно  медленно понижалось.  Единственную опасность там представляли некрупные зарывшиеся в песок скаты. Потревоженные купальщиком, они могли ударом хвоста с острым шипом на конце сильно поранить ноги. Но  они обычно зарывались в песок на глубине более метра, где дети уже по песку не ходят, зато взрослым от этой живых мин иногда доставалось.  Плавая с маской и трубкой, я увлёкся поиском маленьких красивых ракушек c романтическим  названием «Язык фламинго».  В доколумбову эпоху племена аборигенов сибоней и  таино использовали их  в качестве разменной монеты, потому что   добыть без маски было нелегко.  Нанизанные на нить они, цвета насыщенного розового перламутра,  служили прекрасным женским украшением.   Эти моллюски живут на глубине более двух метров, прикрепляясь к веерным кораллам и  веточкам  чёрного  коралла, который   идёт на Кубе на изготовление дорогих колье и дешёвых кулонов. Добычей чёрного коралла кстати я также  занимался и на досуге изготавливал незатейливые, но красивые украшения ожерелья и подвески для жены и сестры. Сейчас его дикий промысел   на Кубе запрещен, ввиду его исчезновения.
  В тот памятный для меня день я,как обычно, оставив жену и детей на пляже, поплыл на риф. Риф в Ранчо Луна  интересный, как город  с улицами, переулками, песчаными площадями и тупичками, образованными массивом коралловых отложении.  На самых  высоких можно  было стоять по пояс в воде.  Подводный  «город» этот прекрасно освещался солнечными лучами и  улицы его, как в настоящем  большом городе,  переполнялись разнообразными по форме, размеру и цвету жителями, спешащими куда-то   или фланирующими возле своих коралловых жилищ.  Иногда попадались «крутые  ребята» с торчащими клыками, но вели они себя в отличии от суетливой пестроцветной мелочи степенно. Проплыв по улице, свернул в перекрёсток, который  быстро закончился  небольшой песчаной площадкой усеянной коралловыми валунами.  Сразу обратил внимание на то, что и переулок и площадь были пустынными.  Буквально в десятке  метров подводная жизнь била ключом, а здесь тишь и даже какая-то сумеречность. Тайна этого перекрёстка-тупика мне  открылась чуть позже. А пока я намётанным взглядом  засёк на сетчатой поверхности веерного коралла  аж два  ярких продолговатых пятна. Если подплыть поближе и присмотреться, то можно увидеть, что розовая поверхность моллюска покрыта затейливым рисунком из черных бесформенных кружков.  Так и есть – это то за чем я охочусь. К тому же, мне сильно повезло обнаружить сразу две ракушки. Глубина небольшая, около трёх метром. Набрав воздуха, я нырнул  и, снял рукой обе ракушки, и уж было хотел подниматься, как ближайший валун внезапно зашевелился. Я с ужасом увидел, поднимающуюся со дна громадную мурену с раскрытой пастью. У страха глаза велики – мне она показалась просто громадной. Разумеется,  я молниеносно поднялся на поверхность и изо всех сил рванул к берегу.  И только ступив ногами на песок пляжа,  с облегчением перевёл дух.  Я ругал себя, за проявленную неосторожность, ведь именно потому тот «переулок» и  был совершенно пустой, что там жила мурена, покой которой я так опрометчиво потревожил. Мне повезло, всё обошлось, но могло бы окончиться  очень печально. Обычно именно в подобных случаях мурена может напасть на человека, и тогда ему ох как не поздоровится, ибо хватка у неё мёртвая.
      В тот день  появиться  вновь на рифе  я уже не осмелился. Жене  ничего не рассказал, хотя она, конечно же, заметила  мою подавленность.   Напоминаю, что эта памятная и очень опасная встреча с крупной муреной произойдёт  со мной,  спустя много лет на противоположном берегу Кубы в Карибском море.
     В следующий приезд в Барловенто мы отважились обследовать  замурованный в бетон берег моря в сторону от Гаваны, причём  вплавь. Пребывание  в тропической воде не требовало особых затрат энергии, особенно когда у тебя маска с  трубкой и, опустив  . голову в воду, можно находиться сколь угодно долго на плаву, получая при этом удовольствие от картины подводного мира тропиков и не прилагая для этого значительных усилий.  Вода в летнее время прогревается у берега до 30 градусов, и никакого температурного дискомфорта  не ощущается. Тем не менее, пловца в тропической воде подстерегают другие пренеприятные моменты,  воздействие которых по незнанию  нам пришлось прочувствовать на  «собственной шкуре»  в переносном и прямом смысле.   
     В первый же день мы «подгорели» под лучами нещадного тропического солнца, и вода этому не стала препятствием.  Более того,  поперву мы удивились, что «красной» у нас стала не только спина, но даже в большей степени живот и грудь.  Бывалые нам потом объяснили, что солнечные лучи, отражаясь от дна и как-то преломляясь в толще очень солёной воды, могут нанести  больше вреда  в воде, чем на берегу. Поэтому любители подводной охоты или охотники за великолепными тропическими раковинами, уплывающие далеко от берега на дальние коралловые рифы,  использовали хэбешные трикотажные спортивные костюмы, чтобы защитить всё тело, включая ноги, от  солнечных ожогов. 
    Предусмотрительно надев футболки, чтобы не обгореть,   пустились  в плавание   вдоль дамбы и вскоре   наткнулись на небольшое затонувшее  судно. Видимо, крушение  потерпело  оно уже давно, ибо   остался от него  лишь полуразрушенный остов.  Мы ещё удивились, мол, как могло затонуть судно в  каких-то сотне метров от берега, да и  глубина в том месте была не более 4-х метров. Осмотрев корабельные  останки, поплыли дальше.
     Дамба закончилась и открылся  вход в залив. На противоположной стороне  виднелись расположенные прямо на берегу дома и  причалы. Мы повернули в залив, в котором дно уже не просматривалось. Это был судоходный канал. В конце концов мы достигли  нашей прямоугольной акватории, где располагался  пляж. И тогда мне стала понятна топография этого интереснейшего гаванского  места под названием Барловенто. Позже я узнал и другие любопытные подробности. 
 
  Барловенто   некогда  являлось   яхтенным раем, созданным американскими толстосумами, чтобы, преодолев  80 морских миль из Майями  причалить свои роскошные яхты  в Гаване, пересесть на не  менее роскошные лимузины и, шелестя  мягким  натуральным каучуком по идеальной  куатровиас пятой авениды, устремиться в  центр, где сполна насладиться  прелестями и соблазнами ночной Гаваны.  Туда, где  соперничают ароматы  местного гаванского рома Гавана Клуб  и  знаменитого Бакарди из Сантьяго-де-Куба, где прелестные мулатки  туманят  сознание мужчин округлостью форм  гибкого стана,  где  сальса  пенит кровь в жилах,  а    затяжка доброго кубинского  эль табако возносит на небеса.
      Видимо, когда-то в месте впадения речушки Хайманитас в море  по её левому  низкому берегу    в течение веков за счёт речных наносов и коралловых отложений образовалась мелководная  прибрежная  полоса  около километра  шириной и  полутора километров вдоль берега. Деловитые янки окружили мелководье мощной,  довольно высокой дамбой, место осушили, а в толще коралловых отложений прорыли   четыре параллельных  дугообразных  канала шириной 20-25 метров и длиной около километра.  Каналы выходили на аванпорт - искусственную прямоугольную акваторию 350 х 600м. Внутри неё оставили  прямоугольный остров, где возможно располагалась администрация марины.
     Входом с моря  в аванпорт и, разумеется, в  каналы  служит широкий углублённый канал, который мы прошли вплавь. Аванпорт и каналы имеют глубины до 5-10 метров, что позволяло заходить на стоянки даже крупным  яхтам.  Каналы оборудованы бетонными причалами и дорогами. Фактически был создан  удобный, защищённый от морской  волны и непогоды порт для малых судов и  яхт.
     Однако, на  день моего появления в Барловенто эта прекрасная яхтенная марина не использовалась и пребывала в запустении. Несколько ржавых неухоженных  судов, по какой-то причине  брошенных хозяевами ещё во время кубинской Революции 1959 года доживали свой век  возле причалов. Толстосумы из США, Мексики и Канады  прекратили свои фешенебельные визиты на остров и марина оказалась не у дел.  Единственно, новые власти, пользуясь  уединённым расположением  Барловенто, устроили  место отдыха для иностранных специалистов с рестораном и пляжем.  Впрочем, скорее всего,   и до революции здесь было  место отдыха  прибывших на яхтах путешественников. Но не забывайте,  что это только семидесятые годы.  В восьмидесятых, когда я вновь посетил  Барловенто скорее но ностальгическим мотивам, чем для  отдыха, то увидел, хотя и пустынное но вполне облагороженное место – каналы и дороги вдоль них были отремонтированы, газоны и растительность ухожена. Стоянка возле  старого знакомого ресторана заполнена роскошными авто.


   Барловенто стало для меня, как, видимо, и для многих советских специалистов, не имеющих возможность все выходные дни наслаждаться прелестями  песчаных пляжей  СантаМария дель Мар, Барадеро, Хибакоа, Плайя ларга и Плайя хирон, наиболее  посещаемым местом Гаваны. Почти каждое летнее  воскресенье мы с  женой  ездили в Барловенто, а когда родился наш сын, мы брали его собой. Он, месячного возраста, спал на надувном матрасе на лужайке в тени раскидистого дерева.  На электростанции наши советские рабочие смастерили мне из стального прута пику-трезубец, с которой я охотился   на дамбе, пока жена отдыхала на пляже. Возвращался с добычей из десятка-полтора  не крупных морских окуней и камбалы.  Хватало на пару «жарёх». Однажды мне попался довольно крупный осьминог. Осьминог считался достойной добычей, хотя приготовить его мясо без опыта было не просто. И  в охотничьем кураже я погнался за ним. После довольно продолжительной погони, бедняга, видимо, притомился, и, спустившись  на дно, оседлал крупный валун-мозговик. Получилось, что я его загнал.  «Вот теперь ты мой!» – с удовлетворением подумал я и, набрав в лёгкие побольше воздуха,  нырнул. Подплыл близко, чтобы рассмотреть жертву и приноровиться к удару.  И тут неожиданно для себя увидел его глаз. Он мне показался человеческим и смотрел на меня внимательно и печально. У меня сердце сжалось  от такого взгляда, и я  поднялся на поверхность. Ну как я его могу убить после такого  знакомства. Я ещё раз нырнул, но уже не с целью вонзить железный трезубец в его тело, а просто сказать ему, что я его отпускаю. Желание охотиться у меня пропало, и я с легкой душой поплыл к дамбе. Много лет спустя на берегу бухты Хагуа возле Ранчо клуба мне вновь попался осминожек, но уже на закидную удочку. Пока вытаскивал радовался – крупная рыба попалась, но разглядев улов и вспомнив того осьминога из семидесятых, не задумываясь,  отцепил и возвратил его  в родную стихию. 
       Как-то в сентябре, вскоре после приезда жены в выходной день  мы по обыкновению направились в Барловенто. Жена приготовила бутерброды с сыром и ветчиной, чай в термосе. Расположились в тени дерева   за столиком. Я сразу решил  поплавать и поохотиться   на дамбе, обещав жене вернуться  часа через полтора. Чтобы попасть на дамбу надо было переплыть первый от дамбы канал. Кстати, он единственный из четырёх не был облицован и не имел причальной стенки. Видимо, причал на нём был только у самого его начала. Там  располагались корпуса гаванский  мореходного института, в котором в следующем  году разместили многочисленную советскую делегацию, прибывшую  на Гаванский фестиваль 1978 года.
      Подойдя к каналу, уж было прыгнул в воду, но что-то меня остановило и через каких-то быть может десяток секунд я обратил внимание, что вода в канале странно вспучилась и что-то громадное  довольно  быстро приближалось ко мне.   Это что-то было полностью в воде и по бурунам вокруг него  я автоматически  прикинул его размеры, но мой мозг отказался в них верить.    Я остолбенел, ожидая  прохождение  монстра мимо меня.  И только  разглядев   «лицо»  приближающегося чудовища, я узнал его, вспомнив наше посещение краеведческого музея в Гаванском Капитолии. Там  нечто подобное, но засушенное, располагалось на стене.  Да это же морской дьявол! И размером, не уступающим  Гаванскому чучелу!  Вот это да!!! Я оглянулся – никого, ни одного свидетеля, ведь расскажешь кому - не поверит. Гигантская манта продефилировала мимо меня, заняв почти половину ширины канала, к выходу в открытое море. И тут до меня дошло, что не задержись на берегу на те несколько секунд, мне пришлось встретиться с ним тет-а-тет в канале. Мурашки пробежали по моей спине. Чем закончилась бы эта встреча я не мог вообразить, не могу и сейчас, хотя  знаю, что манта не нападает на людей. На дамбу в тот день я не пошёл, мне хватило по горло чудес подводного мира. Жена удивилась моему скорому возвращению, но я решил  ей ничего не рассказывать, чтобы она не боялась купаться и не переживала за меня, когда я буду ходить на дамбу.   На работе я рассказал - верили, сомневаясь. Как могло такое крупное животное заплыть  так далеко в канал и для чего? Я и сейчас не знаю ответа на этот вопрос.   А ещё вероятность мне его встретить и созерцать была исчезающе мала, тем не менее выпало.
    
     В зимнее время в Гаване всё-таки сравнительно прохладно, и  уже с ноября пляжный отдых в Гаване терял свою привлекательность. В Барловенто мы с женой уже не ездили, а выходные дни  старались  проводить  в экскурсиях по Гаване. Также поступали и другие советские специалисты. Тем не менее, Барловенто мы, советские  специалисты группы, в которой я работал переводчиком, не забывали и, возвращаясь      на автобусе по пятой авениде с работы на  электростанции Мариэль,  частенько мимоходом  заезжали в Барловенто выпить пива, или чего покрепче в прибрежном ресторане.  Обычно в будние осенние и зимние дни  там  было безлюдно, если не считать несколько крутых авто на стоянке перед рестораном, хозяева которых уже дегустировали кубинский ром за столиками на втором этаже ресторана.  Мы же, обычно довольствовались баром на первом этаже.

       Как-то в один из дней  октября 1978 года, в нашем  автобусе при подъезде  к развилке на Барловенто по обыкновению раздался  клич: « Ну что мужики, по пиву!!!»   Кто устоит? Повернули.  Я сразу  приметил  на причале у ресторана  необычную обстановку.   У причальной стенки  стоял  специальный рыболовный катер,  другой заходил на швартовку. Бросились в глаза необычная  п-образная металлическая   стойка с крючкам и длинные столы.  Я, забыв про пиво,    сразу направился полюбопытствовать и не зря. У катера сбоку возле борта была громадная рыбина, какую я никогда в жизни не видел. И здесь я увидел  большой щит, на котором было написано  «Торнео инернациональ де реска   Хемингуэй», что в переводе означало  Международные соревнования по рыбной ловле в честь Эрнесто Хэмингуэя.   Что-то я  уже слышал про этот турнир и вот посчастливилось попасть и посмотреть краешком глаза. Рыбу с острым длинным носом длиной где-то более двух метров  вытащили замерили и, подвесив на стойку,  взвесили. Пришвартовался следующий катер  с таким же уловом. Пива я не попил, но такое зрелище стоило и ящика пива.
     Потом из кубинских газет я разузнал, что знаменитые  соревнования по ловле агухи, впервые прошли  по инициативе Хемингуэя в 1950 году.  Проводились они ежегодно в мае. Агуха это рыба-игла, по-научному -  марлин.  Марлины облюбовали  прибрежные воды   на  небольшом участке от деревни Кохимар  до кварталов  Восточной Гаваны Здесь их  круглый год водится великое множество. Рыбаки называют это рыбное место «милей Хэмингуэя». Ловля агухи, самая эмоциональная и захватывающая из всех видов рыбной ловли на море, недаром ею увлекался Хэмингуэй.

     Первые три года победителем  неизменно становился сам  Эрнест Хемингуэй на своём знаменитом   по книгам катере «Пилар», ведь в ловле агухи он был  мастером. Это был его любимый вид рыбалки во время  жизни на Кубе в  рыбацкой деревне Кохимар  под Гаваной.  Благодаря этому увлечению,  он написал знаменитую повесть  «Старик и  море», ибо  создать этот литературный шедевр  без    досконального знания тонкости рыбной ловли просто невозможно. Книга «Старик и море» получила Нобелевскую премию  в 1954 году.   Два года победителем становилась внучка Хэмингуэя  Мина. Видимо, пошла вся в деда. А вот в 1960 году  победил Фидель Кастро, а приз Хэмингуэя  ему вручал сам Хэмингуэй. Это была единственная персональная встреча двух знаменитых людей Кубы, да и всего мира.

      Ловля агух на приз Хемингуэя  продолжалась вплоть до 1961 года. Началась экономическая блокада Кубы и проведение турнира стало невозможным в том виде, как он проходил до этого.  И вот спустя 17 лет в октябре 1978 года (хотя обычно он проводился в конце мая)  в Барловенто вернулся  международный турнир Хемингуэя. Видимо, это была пробная попытка, и он не был организован так широко и  торжественно как в последующие годы.  Тем не менее, в турнире приняли участие 7 зарубежных команд.    Так мне посчастливилось стать случайным свидетелем      возрождения этой замечательной традиции и воочию увидеть такие крупные экземпляры знаменитого марлина.  В наши дни  турнир проводится ежегодно и не удивительно, что пользуется популярностью не только в среде  рыболовов. В его идее счастливо сочетаются    такие притягательные мемы современности, как Куба, Гавана,  Фидель, Хемингуэй, «Старик и море», «Нобелевка»   по литературе, захватывающий вид спортивной рыбалки и, наконец, сама рыба, сильная и красивая -  знаменитый  кубинский марлин.    
Ну, а Барловенто превратилось с годами в великолепный международный морской клуб, и каналы его уже давно не пустуют.