Аполлон Григорьев

Москвич, чиновника семья,
Отец его богат, известен.
«Дорога в жизнь ведёт меня,
Мирок московский узок, тесен».

Был с немцем Шеллингом на «ты»,
Идеалист-философ близок.
Реализуются мечты,
Студента дни — достойным призом.

Кружок друзей сроднился там:
Фет, Соловьёв, другие люди.
Речей серьёзных гул — тамтам,
Запасов Знания прибудет.

А служба не прельщала, нет...
Литература — вот задача!
Оставить в ней заметный след —
Столь глубока стиха подача.

Славянофилом ярым стал,
Статьи в журналах Достоевских.
Как критик Аполлон блистал,
На раутах заметен светских.

«Романтиком последним» звал
Себя мятущийся Григорьев.
К противоречию воззвал,
Страдание в стихах и горе.

Тоска, печаль сменялись вдруг
Накалом буйного веселья.
Считал, что Лермонтов — мэтр, друг,
Противник горького похмелья.

Противоречия видны,
Григорьев бичевал пороки.
Он гражданин своей страны,
А нравы той поры жестоки.

Эмоции — огонь и лёд,
Недаром Блоку стал он дорог.
Идей немыслимый полёт,
Посредственности — лютый ворог.

«Мир сложен...» — Аполлон считал,
И с ним нельзя не согласиться.
Быть критиком он не устал,
Взлетала мысль небесной птицей.

Из «Цыганской венгерки» А. Григорьева:

«Две гитары, зазвенев,
Жалобно заныли...
С детства памятный напев,
Старый друг мой — ты ли?»