Гоша

Гоша тихо сидел на полу и рассматривал свои новые машинки. В этот день рождения мама подарила ему сразу две: ту машинку, которую он хотел, уже купили. Сегодня был День его Рождения – 7 лет – и он уже вступал во взрослую жизнь, как он считал. Мама сказала, что сегодня у них будет что-то особенное, чего мальчик никогда не видел доселе. Мальчика это очень интриговало, он всё донимал маму расспросами, но она сказала, что он всё скоро узнает. Гошу это раздражало, но мама всё время говорила одно и то же, и по итогу мальчик сдался.

Гоша любил свою маму. Он часто ей помогал, не донимал, когда видел, что мама устала. Мама часто уставала: работы было море. А работала она в одной фирме, название которой не поддавалось детскому языку и на половину. Чем же там занималась его мама мальчик не знал, но думал, что раз она так много времени проводит на работе, значит, её там ценят и не хотят отпускать домой, из-за чего мальчик сильно гордился.

А его сверстники так не считали. Ребята из его двора не разделяли гордость мальчика, хотя знали о работе его мамы не больше, чем сам Гоша. Конечно, раз Гоша ходит в старых майках, которые ему малы, раз получает новые игрушки только на Дни Рождения или Новый Год, это не свидетельствует о сильной крутости его матери. Ведь только посмотрите на Владика, пацана из двухэтажной квартиры: новая одежда, вылизан донельзя, новые забавы и игрушки, упитан и откормлен (аж уста переливаются на солнце), а пахнет от него исключительно так, как от Толстого из рассказа Чехова. Ещё бы: отец Владика был бизнесменом, он любил сына, отчего позволял ему немало. А мама – Татьяна Валерьевна – и рядом не стояла по красоте с мамой Гоши. Напудренная, немного полноватая, а в целом очень приятная женщина. Она часто помогала Гоше и его маме одеждой, игрушками. А маме ещё продавала белые такие таблетки, которые она прятала в серванте и принимала при головных болях. Из-за этой всей, как казалось Владику, ненужной помощи, он дал кличку Гоше: Обносыш, которая так всем понравилась, что многие уже и позабыли настоящее имя мальчика. И ведь прицепилась настолько, что она была известна далеко за пределами маленького двора спального района, где Гоша больше не появляется. И вот почему.

Однажды его избили на площадке. Мама почти всегда работала, ей нечасто удавалось провести время с сыном, но когда всё же получалось, они вместе шли на большую площадку в другом квартале. Мама сидела и смотрела за Гошей каким-то вечно грустным взглядом, это мальчику не нравилось, и он постоянно пытался улучшить маме настроение. Мама, конечно, была его не первой красавицей: мешки под глазами, высохшее лицо, морщины и седина – но детскому разуму было всё равно, как она выглядит. Главное, что она сейчас с ним, и что всегда будет.  И вот, когда Гоша резвился и веселился, к нему подошли какие-то большие ребята и попросили пойти за ними. Гоша повёлся и пошёл. Они увели его за пределы площадки, в тёмный угол под ольхой. Один из них, наверно, самый главный, приказал отдать ему какой-то «чирик».
 - Но я не могу отдать то, что говорит птичка, - заметил Гоша.
 - Ты что, тупой? Или глухой? Сказано, чирик гони, или мы его из тебя выбьем!
 - Но у меня не было ни…

Огромная ладонь закрыла ему рот. Оскал главаря и его подопечных испугал Гошу, но от оцепенения не мог даже пискнуть. Ребята ухмыльнулись, и начали уже было разминать кулаки. Заткнувший ему рот по инерции начал делать то же самое, отнял руку ото рта, и тут Гоша понял, что это шанс.

-Мама, мама! – отчаянно начал орать Гоша.
- Мамочка тебе не поможет, Обносыш. Раз нету чирика, то сейчас ты понесёшь ужасное наказание.
- Мама! Мама! – как ополоумевший кричал Гоша.
- Пацаны, заткнёте его или нет, а? Он достал уже.
После этих слов прилетел удар в нос. Резко брызнула кровь, а потом все поочерёдно стали бить его ногами, предварительно повалив его на бок.
-МАМА! - Всё сильнее кричал Гоша. – МАМА!
-Что здесь происходит?!
Рядом проходил какой-то дядя лет тридцати. Гошу перестали бить.
-Да мы тут, Андрей Палыч, разъяснительную работу проводим.
-Что-то не похоже. А ну, расступись!
Плотная стена из тел отодвинулась, открыв взору окровавленного, еле дышащего шестилетнего мальчонку.
-Что. Это. Такое?! Отвечать! Быстро! Савраскин, ты башкой своей пустой хоть иногда думаешь?
- Андрей Палыч, он чирик не…
- Да вы посмотрите на него, он деньги, наверно, даже в глаза никогда не видел!..
Тут резко начинают подбегать мамы всех сортов, юных коллекторов уводят под шлепок по ушам и затылку, но все расступаются перед его мамой.
-Мама! – крикнул Гоша и потерял сознание.

Он очнулся в больнице, поправился, и уже почти ничего не помнит. Нет. Он всё помнит. Даже то, как мама в слезах просила у него прощения, ведь это она не доглядела, это она уснула на этой клятой скамейке и не заметила…

Гоша всё простил. Он умел прощать.

Кухня затихла. Наверно, мама хочет тихо достать торт, который мальчик нашёл ещё вчера. Выглядел он вкусно, но, чтоб не расстраивать мамочку, решил его не доставать. Вот мама достала нож, начала резать мягкий бисквит. Гоша всё прекрасно слышал. У него от рождения вообще прекрасный слух. Он живёт звуками, а на природе просто в них утопает. Особенно весной, сидя у речки, он слышит, как дышит Природа. Каждое дуновение ветра, каждую птицу. Он чувствует, как просыпаются цветы, трава, деревья… Он слышит всё самое отдалённое и еле улавливаемое. И это всё превращается в невообразимый концерт, где Гоша был почтенным слушателем.

 Откуда же, вы спросите, у них с мамой есть время выезжать на природу? У Гоши есть бабушка, но они с мамой больше к ней не ездят. Мама говорит, что это потому, что бабушка очень больна. Гоша не верил – бабушка всегда была очень бодрой, громко ругалась, причём такими словами, которые мама ей не прощала.

- Браниться, да при ребёнке! Мама, у тебя вообще совесть есть?
- А у тебя, потаскуха ошпаренная, есть? Привела с собой этого чмырёныша опять, он же снова в землянику полез и погрыз там всё. А ты опять за него заступаешься! А я всё равно его поколочу! Так поколочу, что он забудет, как зовут его, грешного!
- Мама, нет! Не дам! Мне самой жизнь испоганила, так ещё и ребёнка свести хочешь?!
- Ах ты, падаль! Это я тебе испоганила?!
- Мама, нет!

 Мальчик ужаснулся и из комнаты послышался свист розгов, а потом удар и крик. И ещё. И снова. И снова. Но крики теперь затихли…

 Однажды бабушка решила уехать в город за мылом, а мама в это время уехала на совещание вместе с её братом – дядей Толей. А мальчика пришлось оставить на хозяйство одного.

- Смотри мне! Не учуди ничего, слышишь?! К приезду чтоб всё было так же, как и сейчас!

Бабушка уехала, а мальчику захотелось исследовать дом.

У бабушки был большой дом, в целых два этажа. Снизу – кухня и спальня бабушки, прихожая и гостиная. Сверху – ещё две спальни, в одной из которых жил дядя Толя. Мальчика же больше всего интересовал сервиз в гостиной. Внутри стояла прорва разных красивых тарелок, на которых были сантиметры пыли, но всё равно они «были нужны».  Некоторые были подарочными, некоторые из сервизов кулаков, некоторые ещё достались от прабабки. Но на самом верху, среди всего множества блюдец стояла коробка с конфетами. Мама не могла позволить себе и сыну конфеты каждый месяц – максимум по праздникам и большим выходным. А бабушка вполне могла. Она однажды достала эту коробку, когда мальчику исполнилось 5. Тогда она дала ему карамельку. Но сейчас он был намерен взять больше – всё равно бабушка не ела конфеты. Гоша поставил табуретку, стопку книг и дорвался до заветной полки.  Рука тихо открыла крышку, мальчик пошуршал фантиками и достал целую горсть ирисок.

-Вот и славненько, - подумал мальчик. – Теперь сматываемся.
Он закрыл коробку, тихо спустился, убрал бардак и медленно, наслаждаясь, просмаковал каждую конфетку. Он выбросил фантики и стал дожидаться бабушку.
Вскоре последняя приехала.
- Ну что, дармоед, готов жрать?
-Ага.
- Ну что ж… Садись…
Бабушка пошла к серванту и стала доставать оттуда тарелки. Вдруг шум остановился.  Мальчик затаился. Послышались быстрые шаги.
- ГДЕ ОНА?!
-Кто?
-Моя любимая тарелка из Солигорска?
- Я не знаю.
- Ты что, в сервант лазил, а? Признавайся, гадёныш!
Бабушка схватила его за ухо.
- Нет!
- Ты её разбил?!
- Нет же, говорю!
- Посмотрим, что на это урна скажет.

Бабушка в два прыжка оказалась рядом с урной. Похоже, увидела фантики.

- А это тогда что?! Не может у тебя конфет быть – у мамки денег даже на обычную еду не хватает. Всё-таки лез… И разбил мою тарелку, тварь ты безрукая!!! Где она, где осколки?! Покажи быстро! Хуже будет!

Мальчик лишь мотал головой. Бабушка в ярости стала брать всё, что попадалось под руку – кочергу, прут, палку – и этим всем старалась задеть бегущего от неё в слезах пацана. Но тут приехала мама, обозвала её сумасшедшей и защитила Гошу. Но бабушка решила всё же отомстить.

Тиха сельская ночь. А эта была ещё темной – хоть глаз выколи. Листья тихо шуршали за окном, прибитые вечерним дождём. Воздух был свежим и лёгким, месяц тихо полз к середине неба, а бабушке всё не спалось. Возможно, что тогда у неё и родилась эта идея, возможно и раньше – мы не знаем. Но она встала, тихо подошла к шкафчику, погремела приборами и достала что-то большое. Гошке тоже не спалось, и он внимательно вслушивался во всё. Бабушка стала подниматься наверх. Вот это уже странно. Она никогда не заходила к ним в спальни, но теперь лестница тяжело ухала под тяжёлыми ступнями его бабушки. Дверь тихо скрипнула, и из проёма показался огромный тесак. Мальчик тихо толкнул маму ногой. Мама спала мертвее мёртвого. Гоша оторопел от страха. Бабушка была всё ближе, а мама не просыпалась. Мальчик закричал, но крик был сдавлен крепкой рукой бабки. Больше о той ночи мальчик не помнит ничего.

Кухня снова затихла. Сейчас мама достанет тарелки и накроет стол для них двоих. Они будут сидеть напротив друг друга, наслаждаться тортом и думать о чём-то праздничном. Мама открыла скляночку с таблетками и выпила. Кухня опять погрузилась в тишину. Мальчик подождал ещё десять минут, а потом уже зашёл. На другой табуретке сидела мама, с таблетками рядом с тарелкой. Она спала. Похоже, что она собиралась что-то ещё достать из ящика – оттуда что-то светилось. Но мальчик решил не тревожить маму, и тихо вышел из кухни, прихватив кусочек торта. И, закрывая дверь, он заметил, что наконец-то улыбка медленно расползлась на морщинистом мамином лице.